Очень странные Щеппы

Сэмюэл Дж. Хэлпин, 2019

Это история о сонном городке под названием Пена, месте, где воздух полнится историями о бесследно исчезающих детях. Поппи предстоит провести лето у бабушки в Пене. Скукотища… Однако очень скоро начинают происходить странности! Девочка находит записную книжку с обложкой будто из тончайшего шёлка, бабушка говорит, что кусочки сахара надо обязательно запирать на ночь, чтобы не случилось беды, а в Пене тем временем пропадают дети. Это началось много лет назад. И с тех пор детей в Пене становится всё меньше. Объединившись с новым другом по имени Эразмус, Поппи берётся выяснить, что творится в городке. Как с исчезновением связана заброшенная ткацкая фабрика, расположенная в мрачном Загадочном лесу? Почему окружающие вздрагивают при одном упоминании о последних хозяевах фабрики – странных Щеппах?

Семь

Марли

— Как ты думаешь, все эти странности, что случились с Вэнди Покс и тем пианистом, происходят уже давно? — спросила Поппи на следующий день, когда они свернули влево в конце улицы Старая Пенная.

Поппи всё утро искала в интернете упоминания о детях, о которых рассказывали бабушка и Эразмус, но бабушкин компьютер так долго загружал результаты, что ей пришлось воспользоваться телефоном. Поиск выдал лишь одну статью с выдержками из местной газеты, но на сайте с архивным списком пропавших без вести Поппи нашла страничку Минти Тогс, исчезнувшей в Пене в 1960 году. Поппи показалось это странным. Почему никто не расследовал такое необычно большое для одной местности количество исчезновений? Должен же был кто-то заметить странности?

— Ну, именно это нам и предстоит выяснить, — серьёзно ответил Эразмус и, достав из ранца видеокамеру, протёр линзы.

В два часа дня он объявился без предупреждения перед входной дверью бабушкиного дома со штативом за плечом. Он показал Поппи карту Пены с отметками у мест, где случались загадочные происшествия, и, после того как бабушка накормила его обедом, заявил, что Поппи должна пойти с ним в библиотеку.

Поппи прикусила язык, затем спросила:

— А что, по-твоему, происходит с ними после?

— Если все происшествия в Пене и Загадочном лесу, о которых я читал, связаны, — ответил Эразмус, — то итог разнится. Некоторые из детей состарились быстрее их дедушек и бабушек и очень рано умерли. Другие, как я понимаю, исчезли практически мгновенно.

— Исчезли?

— В одной статье из библиотечного архива было написано о ребёнке, которого родители оставили без внимания в парке всего на пару секунд, а когда отправились его искать, то нашли лишь кучку серых листьев, гонимых ветром.

— Ты меня за нос водишь!

— Я бы не стал водить тебя за нос, даже если бы хотел, — серьёзно сказал Эразмус. — Ещё я читал истории о том, как родители заходили в спальни детей ночью и обнаруживали только серое пятно на подушке. А ещё была очень странная статья про Минти Тогс, которая вбила себе в голову, что она — постиранное бельё.

Поппи остановилась и скрестила на груди руки, спрятать за ними сердце — оно трепыхалось, будто выловленная из воды рыба.

— Вчера вечером я нашла страничку о Минти Тогс в архиве пропавших без вести.

Эразмус вскинул брови и поведал ей, что знал:

— В день, когда глаза Минти Тогс начали сереть, она подошла к бельевой верёвке и повесила себя сушиться. Никто не знал зачем. Она делала так каждый день на протяжении нескольких месяцев и постепенно тускнела, пока однажды мама Минти не вышла на улицу и не обнаружила покачивающийся на ветру кусок серой ткани. Больше Минти никто не видел. — Он замолчал, заметив, как Поппи передёрнуло от ужаса. — Были и другие случаи. Я выписал несколько самых необычных и сделал для тебя копию.

Эразмус достал из носка аккуратно сложенный квадратом лист бумаги. Поппи взглянула на безукоризненные чернильные строчки и демонстративно убрала лист в карман.

— Ознакомься с ними, вдруг найдёшь что-то, кроме очевидного. — Эразмус сделал паузу. — Я не из тех, кто обращается за ответами к звёздам, верит в пророческие сны и прочую чепуху, — произнёс он таким тоном, будто выступал перед слушателями. — Я человек науки. — Поппи подавила смешок, но Эразмус продолжил: — Я не верю в предчувствия или чудовищ, нападающих на людей под покровом ночи. Но я откуда-то знаю — не уверен почему, — что всё это имеет какое-то отношение к Щеппам, чем или кем бы они ни были.

Поппи была взбудоражена и напугана не меньше его.

— Нам просто нужно определиться, на чём фокусироваться, и тогда мы сможем предположить, почему и как всё это происходит, — сказала она, постаравшись, чтобы это прозвучало не менее умно, но в то же время таинственно. — Что важнее: тот синий порошок, исчезновение детей или сам город?

— Ну, я уже успел немало узнать в библиотеке, — сказал Эразмус. — Я прошерстил местные архивы и запланировал для нас небольшое интервью.

— Что ещё за интервью? С кем? Ты сказал, что мы идём в библиотеку! — Поппи оглянулась на оставшуюся позади улицу. Если подумать, у неё уже давно возникло подозрение, что они сбились с пути.

— Я сказал так, чтобы твоя бабушка нас отпустила, — самодовольно ответил Эразмус. — Не волнуйся. Вскоре всё прояснится.

Эразмус привёл Поппи на окраину города, где начиналась тропа, уходящая в глубь Загадочного леса. В какой-то момент кряжистые деревья расступились, и ребята вышли на поляну перед мутной рекой, придающей пейзажу ещё большую унылость. Они недолго шли по берегу, пока не наткнулись на прибитый к пню знак с надписью «Марли», под которым висело маленькое ведёрко с крышкой, видимо, как предположила Поппи, игравшее роль почтового ящика. Но кто-то дополнительно написал на знаке баллончиком «Берегис Шепелявого Марли». Те же самые слова были вырезаны на стене вагона, в котором Поппи приехала в Пену.

— А нам вообще можно здесь ходить? — спросила она, ощущая в груди знакомую тяжесть беспокойства. — Разве нарушать границы частной собственности не запрещено?

Поппи остановилась, чтобы проверить, хорошо ли затянуты её шнурки, и обратила внимание на ещё три самодельных знака, торчащих по обочинам тропы:

ПОШЛИ ПРОЧЬ

ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

МАРЛИ ДО ВАС ДОБЕРЁТСЯ

«И что он сделает, когда до нас доберётся?» — подумала Поппи и немедленно об этом пожалела.

— Это не его земля, — сказал Эразмус. — Он не сможет приказать нам уйти с его земли, если она не его.

— Ну, может, он сквоттер, самовольно поселился здесь и считает себя вправе, — тихо предположила Поппи, но Эразмус проигнорировал её слова.

Поппи знала о правах сквоттеров, потому что её папа как-то раз помогал по каким-то юридическим вопросам своему другу Хьюго: его второй дом обжили сквоттеры. Поппи была не в восторге от Хьюго и его жены Леды с её неизменно кислым выражением лица.

— А тебе не нужно успеть домой к ужину или ещё зачем-нибудь? — спросила Поппи в надежде заставить Эразмуса вернуться назад в город.

Бабушка ела, когда хотела, поэтому они ужинали обычно где-то между половиной девятого и девятью вечера.

— Я сам готовлю себе ужин, — откликнулся Эразмус. — И обед, даже когда хожу в школу.

Поппи посильнее запахнула кофту. Вечер выдался прохладным. Мама была права насчёт погоды в Пене. Здесь границы времён года были сильно размыты: уже сейчас в листве можно было заметить первые осенние мазки.

Всё чаще под деревьями виднелись кусты, усыпанные жёлтыми ягодами. Они росли гроздьями, будто сбивались в кучки, спасаясь от холодного ветра.

— Они ядовитые, — вовремя предупредил Эразмус: Поппи уже присматривалась к ветке с особенно мясистыми ягодами. — Марли выращивает их, чтобы отваживать людей.

— Кто он такой, этот Марли? — взволнованно спросила Поппи.

Ей приходилось уговаривать себя идти вперёд. С тех пор, как её сердце начало иногда мчаться галопом, ей стало всё труднее нарушать правила. Она почти слышала исходящий от букв на знаке гневный крик: «ПОШЛИ ПРОЧЬ!»

«Мама нарушила правила, — ей не хотелось так думать, но мысль было не удержать. — Она знала, что ездит с неработающими поворотниками, и чем это закончилось для неё на том повороте?»

Поппи провела пальцами по грубой коре растущего рядом дерева, возвращаясь в реальность. Она ненавидела себя за эти мысли. Мама была не виновата, разве нет?

— Поппи?

— Да?

— Ты спросила меня, кто такой Марли.

— Да, прости.

— Марли, более известный среди населения Пены как Шепелявый Марли, бездомный… только у него есть дом. Почти все в городе — а вообще-то я думаю, что абсолютно все — его избегают. Он что-то вроде местной головной боли, так как многие считают, что он подворовывает и у него проблемы с алкоголем. Большинство придерживается мнения, что от одинокой жизни у него слегка поехала крыша. Те, кто бывал неподалёку от его дома, утверждают, будто слышали, как он кричит на самого себя. Он живёт в Пене уже лет пятьдесят как минимум.

— И зачем мы его ищем?

— Мы на месте! — неожиданно воскликнул Эразмус и выудил из ранца видеокамеру. Сняв крышку с видоискателя, он принялся снимать крупным планом ягоды и деревья. — Дом Марли, — чётко произнёс он, явно для записи. — Двадцать седьмое августа, шестнадцать часов восемь минут.

Поппи теперь тоже могла разглядеть за кустами хлипкие ступеньки, ведущие вниз, к реке. К берегу была причалена ветхая баржа. Её корпус усеивали заплаты из прогнивших досок и оловянных полос, видимо, в попытке заделать опасно большое количество протечек.

Эразмус завершил съёмку и потащил Поппи по ступенькам к барже, служившей, судя по всему, домом Марли.

— Мне кажется, здесь опасно! — прошептала Поппи, заметив скопившиеся вдоль края воды ржавые горы мусора.

Эразмус вступил на крохотную палубу и громко постучал в низкую дверь. Поппи в ужасе замерла, но быстро поняла, что рядом с Эразмусом ей не так страшно, чем с лесом за спиной, и шагнула вслед за ним на баржу.

Конец ознакомительного фрагмента.