Остров предательства

Струан Мюррей, 2021

Сиф и Элли бежали. Оставив позади мрачный город-остров, где им грозила неминуемая гибель, они переплыли море в поисках нового дома. И нашли его на прекрасном острове, залитом солнцем и пропитанном ароматами экзотических плодов. Но действительно ли Сиф и Элли теперь в безопасности? Или однажды черные корабли города-острова возникнут на горизонте?

4. Кощунство

Элли провожала взглядом отплывающую шхуну Виолы, рассеянно постукивая тростью по краю причала.

— Тебя боль мучает, девочка? — раздался неприветливый голос Янссена. — Что случилось с твоей ногой?

Лодка быстро сделалась точкой на горизонте.

— Я споткнулась, — ответила Элли. Она обернулась и посмотрела на Ковчег, величественно громоздящийся на вершине острова, словно орёл в гнезде. Зелень пробивалась из его выгнутого серого днища, словно клочья шерсти из детской игрушки. Поначалу Элли решила, что это мох, но затем сообразила: это сады, растущие на огромных балконах. — Это там живёт Королева?

— Разумеется, — сказал Янссен. — Ты проста, как три салаки, а, девочка?

— Я с внешних островов, помнишь? Ты когда-нибудь Её видел?

Янссен фыркнул.

— Я видал Её, но не вблизи — с чего это они допустят меня близко к Ней? Я не достоин дышать одним с Ней воздухом. Это если Ей вообще надобен воздух.

Он схватил свою газету, явно полагая, что разговор окончен. Элли скользнула взглядом по заголовку:

ЛОРЕН СПАСАЕТ ТОНУЩЕГО МОРЯКА — МУЖЧИНА СЧАСТЛИВ УВИДЕТЬ СВОЕГО ГЕРОЯ

Элли снова задумчиво посмотрела на Ковчег. Какие особые ухищрения использовались, чтобы вырастить эти сады? Она вообразила себе Королеву: высокое светоносное создание, оделяющее свой народ едой и лекарствами. Она вообразила себя подле Королевы, не уморённую голодом, шкандыбающую с палкой, но наряженную в переливчатое новое пальто, снабжённое сотнями карманов…

Храп Янссена выдернул Элли из сладостных мечтаний. Она бросила взгляд на своё отражение в воде, вспоминая тёмную тень, которую видела под волнами, и ту фигуру на пляже. Чувствуя себя неожиданно незащищённой, она торопливо прошла по причалу к твёрдой земле, мимо домов с облупившимися оранжевыми ставнями, лениво раскачивавшимися на ветру. Старички и старушки сидели на лавочках, сплетничая и прихлёбывая чай. Чуть дальше она обнаружила троицу детей, игравших в дверях дома. Одна девчонка — самая высокая из всей компании — ткнула в мальчишку.

— Ты признан виновным в измене мной, Королевой. Твоё наказание — это то, что тебе отрежут голову. Гемма, дай мне голову.

Девочка пониже протянула ей бесформенный холщовый мешок с вышитым на нём лицом. Ухмыляющийся мальчишка потянул вверх ворот рубахи, закрывая лицо, и высокая девочка пристроила мешок ему на голову. Она подняла большущую увесистую палку и сшибла мешок. Мальчик захихикал.

— Но это неправильно, — сказала невысокая девочка. — Королева добрая.

— Не всегда, — заявила высокая девица. — Она однажды отрубила кому-то голову за кражу козы.

Невысокая девочка покачала головой:

— Только не Королева. Никогда.

Элли покашляла.

— Э, простите, а можно я кое о чём спрошу?

Дети обернулись как один, увидели Элли и попятились.

— Ты призрак? — спросила высокая девочка.

— Ты очень больна? — озаботилась невысокая.

— Нет. — Элли ощетинилась. — Мне просто интересно… а как Королева выглядит?

— Она прекраснейшая из всех Королев и Королей во веки веков, — сказала низенькая девочка, — и самая добрая. Она никому никогда не отрезала бы голову.

— А вот и да! — закричала высокая девчонка. — Ворам и убийцам, и всем, кто с острова… — Она нахмурилась, губы её тщетно пытались сложить следующее слово. — Кон… Кон…

— Кончества? — бросилась на помощь невысокая. — Коршуна?

— Кощунства, — приглушённо произнёс мальчик из-под рубахи.

— Точно, — сказала высокая девочка. — Кон… Кон… Ну, сама знаешь. — Она наклонилась поближе к Элли и прошептала: — Врага.

Элли пошатнулась, прижимая руку к животу.

— Ты в порядке? — спросила коротенькая девочка, придерживая Элли за талию.

— В порядке, — соврала Элли. Ледяной осколок впился ей в сердце. Несколько мгновений она не могла вздохнуть.

— Не бойся, мисс, — сказала ей высокая девочка. — Люди, бывает, пытаются приплыть сюда из Города Врага. Потому что им так плохо там живётся, и потому что их бог злой. Но Королева всех казнит. А сам Коршунный никогда сюда не придёт. — Она гордо выпрямилась. — Королева хранит нас.

— Постой, — проговорила Элли. — Что ты имеешь в виду?

— А-а, ты, верно, с внешних островов. — Девочка снисходительно улыбнулась. — Враг боится Королевы, мисс. Понимаешь, божество внутри неё — это Божество жизни и творения. У оного даже нет настоящего имени, вот какое оное важное. А Враг — это бог смерти и разрушения, и, конечно же, оный боится Её.

Слова девочки запали Элли в голову, и весь страх смело прихлынувшим возбуждением. Божество внутри неё…

Королева — не божество. Она Сосуд.

Крепко схватив свою трость, она отталкивалась от камней мостовой, поспешая к докам.

— Сэр! — гаркнула она, махом затормозив в конце причала. — Эм, Янссен!

Громадный мужчина, всхрапнув, проснулся.

— Батюшки! — вскрикнул он. Тут он заметил Элли. — Ты кто?

— Откуда ты знаешь, что Королева — Сосуд?

Янссен посмотрел на Элли так, будто она была заплесневелой коркой хлеба.

— Вы там на внешних островах совсем безбожники. Я знаю, потому что это правда. Я знаю, потому что в морях есть рыба, а в полях пшеница. Я знаю, потому что ещё мальчишкой видел чудо её дара на Празднестве Жизни.

— На Празднестве Жизни?

— Королева, помилуй, да ты тупая, девочка? Один раз на жизни поколения Королева является народу, чтобы излечить недужных и взрастить поля и сады. У собственной моей матери, благослови её душу, была чахотка, и Королева взяла её руку в Свою… — Голос Янссена пресёкся, слёзы потекли из-под его глазной повязки. — Матушка прожила ещё десять лет. Десять! Благодаря Королеве она увидела, как я стал мужчиной. Воздадим Ей хвалу! А ты знаешь, что всякий раз, когда она использует свои силы, малая часть её утекает навсегда? Она отдала частичку себя просто для моей старой матушки. И через шесть недель она сделает это снова для всех нас на Празднестве Жизни. Вот тогда в море снова будет рыба, а в полях зерно.

Он рухнул на свой стул.

— Воздадим Ей хвалу, — прошептал он, а затем крякнул от испуга, когда на причал грохнулся ящик. Элли тоже подскочила. Она и не заметила, как лодка вернулась.

Виола и Сиф спрыгнули на причал, улыбаясь, как пара взломщиков, провернувших отличное дельце. Котёнок Виолы победно мявкнул.

— Папа, ты плакал? — спросила Виола. — Опять из-за тех щенков?

Янссен нагнулся над открытым ящиком.

— КОРОЛЕВА, ПОМИЛУЙ!

Элли привстала на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь. Ящик был до краёв полон блестящими белобрюхими рыбинами.

— Чудо! — вскричал Янссен.

— Папа, — сказала Виола, сжав его плечо. — Погляди на шхуну.

Янссен повернулся. Он булькнул, а затем издал пронзительный истерический смешок. Элли встретилась взглядом с Сифом, и тот прикрыл усмешку ладонью.

Палуба была погребена под рыбой.

Дневник Лейлы

4754 дня на борту «Возрождения»

У Карги в недрах Ковчега был сад. Никто не мог мне сказать, как что-то способно расти там без солнечного света, но, надо думать, нам и без того есть о чём тревожиться. Говорят, Капитан Ковчега упускает власть, и скоро начнутся драки. И того хуже, шепчутся, будто Враг с нами в Ковчеге.

— Где этот мальчишка? Я придушу его! — заявила я Карге.

В комнате было жарко и влажно, пахло потом и землёй. Карга склонилась над каким-то растением, растирая между пальцев листочек размером с человека.

— Он не убивал твоего кита, — сказала она. — По правде сказать, он и есть твой кит.

— Где он?

Карга вздохнула и, подняв масляную лампу, повела меня между грядкой фасоли и ягодными кустами.

— Пожалуйста, воздержись от насилия — он необходим нам, если мы думаем выжить в этом плавании.

Мальчишка разметался на полу. У него было резко очерченное лицо, коричневая кожа, непослушные чёрные волосы. Он выглядел так, будто сгодится для драки, если только он проснётся.

— Зачем ты его тут держишь? — спросила я.

— Ты мне не поверишь, но этот мальчик — бог.

— Невозможно. Богов больше нет.

— Я же сказала, что ты мне не поверишь.

— А ещё он не мой кит. Голубоглазый приносил пользу. Он приносил нам рыбу и тюленей.

— Девочка, этот мальчик принесёт нам столько рыбы, сколько нам будет нужно. Он само море.

— Он море, он мой кит, он бог. Определись уж, Карга.

— Ты мелка духом, дитя.

— Мой кит мертв, — скривилась я. — Мы были повязаны. Мы приносили еду на Ковчег. Что я без него?

— Например, ты могла бы помочь мне в саду.

— Я охотница. Я не стану поливать цветочки. Почему этот мальчишка мой кит?

Карга улыбнулась и склонилась над ним:

— Смотри.

Большим пальцем, покрытым коростой земли, она приподняла одно веко, обнажив глаз цвета тёмного моря. Я сделала шаг назад.

— Голубоглазый, — прошептала я. — Что это всё значит?

— Твоя косатка была Сосудом. Смертной душой, одержимой бессмертным духом.

— Ерунда. Глупости. Что ты имеешь в виду?

— Мне ведомы знаки, дитя. Ведомы, как никому другому.

— Это как?

Карга нежно коснулась пальцем щеки мальчика.

— Потому что я тоже Сосуд.