Лучший телохранитель – ложь

Стив Мартини, 2009

Адвокат Пол Мадриани сталкивается с паутиной международного заговора, обмана и убийств, когда берется защищать обворожительную костариканку Катю Солаз, обвиняемую в убийстве своего, как она считала, воздыхателя, престарелого Эмерсона Пайка, для которого девушка была всего лишь сыром в мышеловке, – ему нужны были ее фамильные связи… Карибский кризис, холодная война, наркокартели, новые американские технологии прослушки, ЦРУ и террористичеcкие операции Ближнего Востока – эти множественные нити уводят Мадриани в зловещую реальность.

Глава 14

В течение трех дней после того, как обнаружил и идентифицировал нарукавный знак, Орвилл Ханикатт колебался, стоит ли ему приступать к выполнению задания, полученного от Пайка. Он попусту потратил целый день, взяв выходной. У него накопилось больше месяца неиспользованного отпуска, который никто не оплатит ему при выходе на пенсию.

Для того чтобы разобраться с тем, что именно было на снимках Пайка, ему нужно было попасть в лабораторию в подвальном помещении, когда там никого не будет.

Такая возможность могла представиться только ночью. На нижнем этаже работал маляр. И никто не собирался дышать теми ароматами, которыми сопровождалась его работа.

Было уже далеко после полудня, примерно половина пятого. Он снова вошел в Сеть, чтобы проверить, не ответил ли Пайк на его письмо по поводу способа оплаты работы. Ответа не было. Ханикатт мог бы отправить клиенту еще одно напоминание и, если ответа не будет и на этот раз, просто закрыть вопрос. Но он не хотел этого.

Он задумался на минуту, а потом достал фотоснимок. Набрал номер сотового телефона, зарегистрированного на другом берегу реки, в округе Колумбия.

Ему ответил Фредди-младший.

— У тебя найдется для меня минута? — спросил Орвилл.

Младший сразу же узнал его голос. Десятки лет назад, когда оба были юными и глупыми, Фредди и Орвилл вместе трудились в военной разведке. Обычно они вместе пьянствовали, пока Фредди не женился и не завел детей, а Орвилл не постарел. Они делали одинаковую работу, и это сблизило их и помогло поддерживать отношения все эти годы. Только теперь пенсия Фредди была гораздо выше, чем у Орвилла. Он работал в судебной фотолаборатории ФБР.

— Что произошло? — спросил Фредди.

— Я хотел бы кое-что тебе показать.

— Валяй. — Фредди слушал его, но как-то очень рассеянно.

Орвилл рассказал ему об Эмерсоне Пайке и его фотографиях, о старике в военной робе и о нашивке семьдесят девятого полка, а также то, что Ханикатту удалось разузнать об этой части. Информации было совсем немного, всего несколько строк на одной из страниц старой матерчатой папки. Содержимое папки периодически обновлялось разведывательными службами США. Все это было еще до того, как наступил век компьютеров и цифровых технологий. Новая информация приходила время от времени обычной почтой.

Разведка, в особенности военная, всегда стремится быть в курсе перемещений войск других государств — номера частей и подразделений, места их постоянной дислокации. Материалы в папке Орвилла вот уже несколько десятков лет как устарели. Наверное, только поэтому ему удалось найти то, что он искал — изображение нарукавного знака, идентичного тому, что Ханикатт заметил на рабочей куртке, в которую был одет пожилой мужчина.

— Ты сейчас у компьютера? — спросил Орвилл.

— Да.

— Я отправляю тебе почту. Письмо пустое, но ты проверь два приложения.

Ханикатт отправил приятелю копию увеличенного изображения нарукавного шеврона и тот участок снимка, где была видна надпись над нагрудным карманом старой рабочей куртки военного образца буквами кириллицы. Из них можно было прочесть только две первые буквы: «Н» и «И».

— Письмо ушло, ты получишь его через минуту. — Орвилл с помощью компьютерной поисковой системы нашел русский алфавит и сумел прочесть первые две буквы надписи на английском языке — NI.

— Почему ты считаешь, что это важно? — спросил Фредди.

Орвилл пояснил, что, судя по данным разведсводки из старой папки, в начале шестидесятых годов русские провели реорганизацию своих ракетных бригад. Семьдесят девятая часть была одной из тех немногих, что просуществовали еще несколько лет. Она прекратила свое существование после следующей реорганизации, где-то между шестьдесят третьим и шестьдесят четвертым годами.

— Ну, значит, к кому-то попала русская армейская куртка старого образца, — предположил Фредди.

Голос его звучал равнодушно до тех пор, пока Орвилл не сказал ему, где именно за границей была расквартирована искомая часть. После этого повисло долгое молчание.

— Сколько, говоришь, лет этим снимкам? — спросил наконец Фредди.

— Я ничего такого не говорил, — отрезал Орвилл, — но мне в голову пришла та же мысль. Я подумал, что, возможно, кто-то отсканировал несколько старых фото. Но это не так. Все эти фото были сделаны четыре месяца назад, в один и тот же день, — продолжал Ханикатт. — Человек, отправивший их мне, прислал оригинальные копии в цифровом формате.

— А как, ты сказал, звали того парня?

— Эмерсон Пайк. — Ханикатт глубоко вздохнул и перешел к тому, ради чего и затеял весь этот разговор: — Ты не мог бы помочь мне?

— А как?

— Запиши имя — Эмерсон Пайк.

— Полагаю, что слово «Пайк» пишется так же, как и произносится?

— Точно. У меня, конечно, нет даты его рождения или номера страховки. Судя по информации, которая содержалась в его письме, и манере изложения, он скорее уже в годах. Он проживает в Калифорнии, и, если судить по электронной подписи на его сообщении, город называется Дель-Мар. Уверен, что, имея под рукой адрес и имя, ты сможешь вычислить номер его водительского удостоверения, где, конечно, имеется дата рождения. А располагая всей этой информацией, ты мог бы внимательно проверить этого человека. Мне это нужно.

— Что?

Орвилл переступил некую черту, и знал об этом. За несанкционированную подробную проверку информации о человеке с использованием базы данных министерства юстиции Фредди мог бы оказаться перед лицом больших неприятностей. И остаться без пенсии, даже не начав получать ее.

— Если ты не можешь сделать этого, просто скажи «нет».

— Нет, — отозвался Фредди.

— Послушай, сделай мне еще одно одолжение. Просто подумай, прежде чем говорить «нет».

— Я уже сказал «нет» и уже подумал об этом. Если я суну нос в базу данных ФБР, где приводится личная информация, такая как данные водительского удостоверения, и разглашу их без разрешения, ты знаешь, что тогда может произойти?

— Не имел случая убедиться, — ответил Орвилл.

— Они просто вышвырнут меня, а потом арестуют. И мне придется провести следующие полтора года в попытках объяснить федеральному судье, что я просто пытался сделать маленькое одолжение другу. Ну уж нет, спасибо. И знаешь, ты бы поостерегся даже просить меня об этом.

— Именно поэтому я звоню тебе на сотовый номер, — сказал Орвилл.

— Скажи мне, что ты пытаешься отыскать? По-твоему, у этого парня криминальное прошлое?

— Нет, полагаю, что тебе придется столкнуться с большими пробелами в его биографии, значительными периодами его жизни, куда ты просто не получишь доступа. Возможно, тебе попадутся файлы без права их просмотра.

— Так ты думаешь, что этот человек — привидение?

— Это призрак на пенсии, — пояснил Орвилл.

— Тогда тем более этот чертов ответ будет «нет», — заявил Фредди.

— Послушай, что я тебе скажу. Существуют хорошие шансы, что мне удастся вытянуть из тех фото больше данных. Я занимаюсь этим.

— Как все это попало к тебе?

— Почтой. Он отправил снимки электронной почтой. Я не знаю, сам ли он делал эти фотографии или кто-то другой. Но что бы я ни раскопал, обязательно поделюсь с тобой, если ты мне поможешь. Возможно, здесь нет ничего такого, что заинтересовало бы ребят из твоей организации.

— Но если там нет ничего интересного, а я проведу полную проверку этого парня и кто-нибудь об этом узнает, что тогда? Даже если что-то обнаружится, ты думаешь, я смогу пойти к ним и просто сказать, что добыл для них интересную информацию? НЕТ.

— Спасибо, — сказал Орвилл.

— Всегда к твоим услугам.

— Послушай, если ты передумаешь и найдешь что-нибудь по этому парню, позвони мне. Я расскажу тебе, что еще мне удалось узнать.

— Давай где-нибудь выпьем, — предложил Фредди.

— Заметано. Ты только подумай. Это все, о чем я тебя прошу.

— Ты сумасшедший. Ну, будь здоров.

Ханикатт какое-то время слушал мертвую тишину в трубке. Потом он отключился и посмотрел на часы. Еще несколько минут — и сотрудники лаборатории внизу отправятся по домам до следующего дня.

* * *

Из-за запаха краски работать было невыносимо трудно. Но такова была цена, которую Ханикатту пришлось заплатить за то, что он решил поработать в фотолаборатории во внеурочное время. Маляр все еще был там.

В тот вечер он докрашивал небольшие комнатки офиса и рабочие помещения в подвале. Он был на рабочем месте с пяти часов, и если продолжит работать по обычному расписанию, то будет махать кистью до полуночи, потом уберет за собой, чтобы завтра вечером явиться сюда снова.

Сейчас, в лаборатории, Ханикатт мог взглянуть на присланные Пайком фотографии на специальном большом экране высокого разрешения. Фигурки людей на снимках достигли почти половины своей настоящей величины. Всего у него было семь отдельных цифровых изображений, шесть из которых были сделаны в один день четыре месяца назад. Единственным исключением была фотография, которую клиент пытался увеличить. Изображение было так сильно искажено, что это не имело смысла. По данным на цифровом снимке он не мог определить, когда фото пытались увеличить, но его открывали и редактировали за два дня до того, как пришло письмо от Пайка. Наверное, тогда Пайк понял, что у него не получится улучшить изображение, оставил эту затею и решил доверить обработку фотографий профессионалам.

Ханикатт знал из письма Пайка, что оригинал фото, часть которого пытались увеличить, находится среди других снимков. Но он не знал, какой именно из снимков послужил таким оригиналом. Придется потрудиться над каждым из шести фото.

Возможно, Пайк считал, что в лаборатории смогут поработать с неудачным увеличенным изображением, которое останется просто очистить. Но Ханикатт предпочитал работать с оригинальным изображением, а не с испорченной увеличенной копией Пайка. В этом случае он сможет воспользоваться специальными программами лаборатории, позволяющими максимально повысить качество снимка и добиться оптимального изображения. Хуже было то, что в увеличенном изображении, полученном от Пайка, отсутствовали ссылки на первоначальный файл, которые позволили бы быстро обнаружить его. Для Ханикатта снимок, часть которого Пайк увеличил, был не более чем белым смазанным пятном с несколькими темными линиями на нем. Ничто не могло помочь ему разгадать, какой же из снимков был предметом творчества Пайка. А без этого обнаружить его и найти на нем небольшой участок, который представлял для Пайка особый интерес, можно было только потратив массу времени. Это было все равно что искать один из кусочков головоломки в шести коробках, где они хранились.

Он посмотрел на цвета, на очертания белых пятен в увеличенном изображении и попытался представить себе, насколько мал был на цифровом фото тот участок, который старались увеличить.

На одной из фотографий там, где с краю располагался широкий камень-валун, лежал кусок белой материи. Это не то.

Один из людей на фото держал в руке кусок бумаги. Он был запечатлен на четырех снимках; при этом мужчина держал бумагу в разных положениях, тень и свет тоже падали на него по-разному. Ханикатт смог исключить два снимка после того, как внимательно рассмотрел их. Затем он использовал программу улучшения изображения и исключил еще два фото. Когда же, наконец, Ханикатт нашел то, что искал, он разобрался с происходящим на тех фотографиях, догадался о причинах бурной жестикуляции. Скрытый контекст заключался в предмете, который обсуждали люди на снимке, а закрывшийся затвор фотоаппарата удержал вытянутый палец мужчины от того, чтобы тот попал в нужную точку.

Люди на фотографиях не просто беседовали. Они яростно спорили. И если Ханикатт правильно догадался, речь шла о белом квадратном листке, закрепленном на доске около дома на некотором расстоянии от них. Именно этот документ пытался прочитать Пайк.

Ханикатт стал работать так быстро, как только мог. Увеличить разрешение и удалить блики было просто. А вот для того, чтобы добиться нужной резкости, требовалось использовать компьютерные программы. Когда изображение наконец стало четким, Ханикатт ясно увидел, что там была не одна, а несколько, может быть, десяток страниц. А то и все двадцать, он не мог сказать точно. Листы были большие, принимая во внимание размер доски, на которую они крепились. По прикидкам Ханикатта, они были около трех футов высотой и почти столько же шириной. Белое пятно на фотографии-оригинале выглядело гораздо меньшим, потому что фото было сделано под углом; при этом лист бумаги лежал на столе.

После того как улучшил качество изображений и увеличил их, Ханикатт видел, что все страницы документа были скреплены между собой в верхнем углу чем-то похожим на ленту. Угол, под которым был сделан снимок, не позволял прочитать текст на странице; были видны только строчки с прямыми и кривыми значками на них, как будто по поверхности бумаги скользили какие-то тени. В верхней части страницы находился хорошо видимый подробный чертеж.

С помощью специальной программы можно было попытаться воссоздать изображение на фотоснимке под меньшим и даже под прямым углом, как будто страница парит над столом и смотрит прямо на камеру. Проблемой было то, что точность и надежность сгенерированного компьютером «истинного изображения» с учетом всех параметров снимка-оригинала были бы далеко не идеальными. Параметры программы позволяли заново воссоздать портрет Моны Лизы, но для этого им требовалась определенная информации с оригинала. Если бы данных для того, чтобы совершить чудо и заполнить недостающие детали изображения, оказалось недостаточно, Ханикатт получил бы некую картину с огромными пустыми полями, испещренными точками. Но он зашел слишком далеко, чтобы остановиться на полпути. Он снова посмотрел на часы. Было уже начало девятого.

Ему пришлось потратить примерно сорок минут на то, чтобы настроить параметры программы, зато теперь у него появилось нечто пригодное для работы. Программа превратила изображение в заполненный рядами цифр экран. Ханикатт послал команду на широкоформатный принтер, установленный в другом помещении, откинулся на стуле, снял очки и прикрыл глаза. Он начинал злиться: было уже поздно, и пора отправляться домой.

Прошла почти минута, прежде чем за стеной заурчал мотор принтера. Ханикатт поднялся со стула и отправился через холл в соседнюю комнату. Не успел он включить свет, как наконечник острого как бритва стилета изо всей силы вонзился ему прямо в центральную часть желудка, на два дюйма ниже твердой грудинной кости. Восьмидюймовое лезвие прошло через диафрагму, его острие проникло глубоко в нижнюю секцию сердца.

Ликида придержал тело не более четырех-пяти секунд, пока колени Ханикатта не подкосились и тот не рухнул в конвульсиях на специально подстеленный кусок ткани. Держась за живот, Орвилл пытался удержаться на коленях, но Ликида ударом ноги опрокинул его на бок.

— Я уже подумал, ты никогда не отправишься в этот зал за распечаткой. Думал даже, что придется за тобой побегать. — Разговаривая с жертвой, Ликида одновременно подвинул тело на край и потянул вверх два угла подстеленной материи, готовясь завязать их узлом.

Веки Ханикатта дрожали. Он лежал на полу, его зрачки следили за всеми перемещениями убийцы, пока тот ходил вокруг. Кровь толчками била из желудка и пульсирующей аркой падала на ткань. Ханикатт пытался остановить ее руками, но ему это не удавалось. Это продолжалось примерно полминуты или даже меньше, пока Ликида, наконец, не закрепил ткань так, чтобы она впитывала всю кровь. Затем, последний раз брызнув фонтанчиком, кровотечение прекратилось. Когда Ликида посмотрел на тело Орвилла, глаза того остекленели, веки остались полуоткрытыми.

Ликида прибыл сюда в три часа пополудни. Он сразу же отправился к главной стойке лаборатории «Херрингтон» с конвертом, на котором было написано имя «Орвилл Ханикатт». Эти данные он получил от своих нанимателей в Колумбии, а те, очевидно, сняли эту информацию с электронного почтового ящика в компьютере Эмерсона Пайка. На конверте было написано: «Срочно. В собственные руки. Конфиденциально». Внутри был чистый лист бумаги. Затем Ликида вышел из офиса и сел в арендованную машину, припаркованную поблизости. Через полевой бинокль он наблюдал, как Ханикатта вызвали и как он направился к стойке, чтобы забрать конверт. Он имел возможность внимательно рассмотреть его и тогда, и во второй раз, когда тот вернулся и стал что-то сердито выговаривать служащему за стойкой, который указывал на дверь и пожимал плечами.

В конце дня Ликида ждал, когда Ханикатт выйдет из офиса. Когда этого не произошло, мексиканец-убийца понял, что тот задержался после рабочего дня. Позаимствовав из микроавтобуса маляра забрызганный краской комбинезон, он нейтрализовал самого маляра, работавшего в одном из помещений внизу. Было чуть больше семи часов. Он завернул убитого в пластиковую материю и на обнаруженной в подвале тележке для мусора откатил сверток с телом к микроавтобусу. Парковка перед лабораторией к тому времени практически опустела. Никто не обратил ни малейшего внимания на то, как человек в комбинезоне загрузил в автобус через заднюю дверь объемистый пластиковый сверток и заблокировал двери. Уметь использовать подручные средства было частью его профессии.

Он упаковал Ханикатта так же, как перед этим упаковал маляра. Для того чтобы быть уверенным, что ни капли крови не пролилось на пол, он взял еще два куска пластикового материала, а затем тщательно перевязал тюк веревкой.

Последнее, о чем следовало позаботиться, был компьютер убитого. Почти весь большой экран был покрыт какими-то цифрами, но кое-где попадались небольшие участки с изображением. Клиент оставил после себя именно то, что искал Ликида. Разве что за одним исключением: было не шесть фотографий, как сообщил ему наниматель, а семь. На секунду убийца задумался над этим, а потом снова посмотрел на лишнее изображение на экране. Он так и не понял, что оно собой представляло. Не проблема, ему не трудно будет уничтожить еще один файл.

Операционная система отличалась от той, которой пользовался убийца в своем компьютере. На всякий случай он записал название файла для того, чтобы, даже если сделает что-то неправильно и все изображения исчезнут с экрана, все равно смог бы вернуть их. Специальная программа была несколько сложнее, но он быстро научился находить путь к нужным файлам. Через пару минут он уничтожил все, в том числе и первое письмо от Эмерсона Пайка, и запрос данных на оплату, посланный в ответ Ханикаттом. Если на сервере было что-то еще, то для того, чтобы обнаружить эту информацию, потребовался бы специалист в области компьютеров.

Его заказчики там, далеко на юге, считали, что, поскольку никаких следов преступления в офисе не обнаружат, а тела жертв просто исчезнут, к тому времени, когда власти озаботятся пропажей этих лиц, это уже не будет иметь значения. Они просто пытались выиграть время. Это заставило Ликиду слегка насторожиться.

Ведь что бы они ни делали, им все равно не удастся тянуть время бесконечно долго.

Он собирался избавиться от тел вместе с микроавтобусом, подогнав его к заранее выбранному на карте озеру. Но прежде предстояло сделать всего одну вещь. Он вернулся в комнату, где стоял широкоформатный принтер, взял распечатанный лист и, положив его на стол, посмотрел на изображение.

Ликида склонился над столом, его глаза быстро пробежали по распечатке. Там был изображен чертеж какого-то устройства, что-то похожее на внутренности стиральных машин, скрытые за металлической панелью, до которых можно добраться, отвинтив ее. Там были буквы, выглядевшие так, будто их написали наоборот, были пустые участки, словно кто-то прикрыл часть изображения чистыми листами. Единственное, что смог понять из текста Ликида, были какие-то цифры, но и в них зияли пропуски. Ничего не разобрать.

Затем он посмотрел на одну из частей головоломки. Она не относилась к фотографиям, которые он искал, и, как он понял, была дополнительным изображением, увиденным им прежде на экране. Люди там, на юге, ничего не знали об этой фотографии. Тут Ликида улыбнулся, думая, что они наверняка захотят на нее посмотреть. Он тщательно сложил большой лист бумаги и убрал в карман. Он, наверное, отправит его своим нанимателям, но не сразу.