Глория. Начало истории

Стейс Крамер, 2019

«Даже и не думайте, что я написала данный рассказ, дабы показать, что самоубийство – решение всех проблем. Это вовсе не так. Я думаю, что каждый человек хотя бы раз задумывался о суициде. Когда нам плохо, когда у нас депрессия, когда мы ссоримся с родными – нас посещает мысль о том, что больше нет смысла так жить. Людям будет намного лучше без нас. Именно эта мысль и посетила героиню моего рассказа. Здесь будут описываться 50 дней ее жизни. Эти дни помогут ей решить: стоит ли жить или действительно лучше умереть. В данном рассказе есть некоторые сцены насилия, а также ненормативная лексика. Если вы не поддерживаете тему «Жить или умереть?», то лучше вам не приступать к чтению, чтобы не потерять личное время…»

Часть 3. Удар

Day 10

Сухо во рту. Противно сухо. Я открываю глаза, яркий свет больно проникает сквозь зрачки. Неужели я вчера ТАК много выпила. Чувствую себя отвратительно. Будто из меня вытрепали всю мою плоть.

Тез лежит рядом со мной на кровати с открытым ртом. На часах половина первого.

— Тез, — говорю я хриплым голосом, но она меня не слышит, — Тез, проснись! — говорю я громче и толкаю ее в плечо.

Она, наконец, просыпается.

— Отстань, — невнятно говорит Тезер.

— Тез!

— Черт… голова.

О да, эта головная боль, наверное, еще неделю будет в моем сознании. Я ничего не чувствую, кроме этой боли.

Я нахожу в себе силы встать с кровати и подойти к небольшому зеркалу.

— Боже… — говорю я.

Глаза — черные. Тушь превратилась в непонятную массу и размазалась по моему лицу, волосы — словно корм для быка, честное слово.

— Дай мне воды… — говорит еле-еле Тезер.

Я наполняю стакан водой и подхожу к кровати.

— Держи, — она снова отключилась, — Тез!

Не слышит. Во мне проснулась небывалая ярость, мало того, что это из-за нее я переживаю сейчас такие муки, так она еще на меня внимания не обращает, я размахиваюсь и со всей силы выливаю стакан с холодной водой на ее голову.

Тут она, естественно, просыпается.

— Что ты делаешь, дура?!!!!

— С добрым утром!

Я ставлю стакан на столик и иду в ванную. Тезер идет за мной.

— Ты что, совсем с ума сошла?!!! — продолжает кричать Тез.

— Я принимаю душ первая!

— Хорошо… — Тез заталкивает меня в душевую кабину, включает холодную воду и начинает обливать меня.

— Прекрати! — говорю я и одновременно смеюсь. Затем я выхватываю из ее рук смеситель и начинаю ей мстить.

Мы обе напрочь мокрые, вся ванная в воде, Тезер выбегает в комнату, я за ней. Мы продолжаем безумно ржать и не замечаем, что перед нами стоит бабушка.

— Э-э… Доброе утро, Корнелия! — говорит Тез.

— Оно не такое уж и доброе.

–…бабушка, прости… Это все Тез, она меня уговорила поехать в клуб, я не хотела.

— Ну, конечно! Я нацепила на тебя ошейник и повела за собой! — кричит Тезер.

— А что мне оставалось делать?!!! Без меня бы ты точно пропала!

— А вот и не пропала бы!!!

— Замолчите обе! — говорит бабушка. — Я думала, что вы уже взрослые, самостоятельные и можете отвечать за свои поступки, но как же я ошибалась! — мы с Тез стоим, потупив глаза. — Быстро приведите себя в порядок и идите завтракать!

Бабушка выходит из нашего номера.

— Знаешь, очень круто во всем обвинять меня!

— А разве не ты во всем виновата?!

— Виновата! Но и ты не божий ангелочек!

— Бабушка — единственный человек, который меня понимает, я так не хотела разочаровывать ее. Но из-за тебя у меня и ее не осталось!

Я разворачиваюсь и снова ухожу в ванную, оставив Тез одну.

В девять часов вечера у нас обратный рейс во Флориду. Так не хочется отсюда уезжать, несмотря на вчерашний инцидент. Хотя полицейский в пункте сказал нам, что они разыщут этих мошенников и вышлют нам бандеролью наши потери. Но сейчас в моей голове вовсе не мысли об украденных сумках, на данный момент я думаю только о бабушке. Что если она все расскажет отцу про клуб, и тогда он меня точно прицепит наручниками к батарее.

Следующие полчаса мы красимся, одеваемся, в общем, возвращаем, наконец, свой человеческий облик. Мы не разговариваем друг с другом. Да и сказать нам друг другу нечего. Мы и так все знаем. Глупо сейчас кого-то в чем-то обвинять, мы обе погрязли во вчерашнем дерьме, и мы должны вместе из него выбраться.

Наконец, мы приходим в небольшой ресторанчик на первом этаже отеля. Здесь так красиво, белые стены украшены в углах скульптурами из роз. Люди здесь такие приветливые, смотришь на каждого из них и чувствуешь, что у них на данный момент все хорошо, и только ты сидишь с кучей проблем, не зная, как из них выпутаться.

Тез открывает меню.

— Меня от всего тошнит.

— Может, закажешь виски, ты ведь это ТАК обожаешь, — из моих уст льется сарказм.

— А может, ты прекратишь?!

— Официант! — паренек в белом костюмчике за секунду подходит к нашему столику. — Мне, пожалуйста, латте и тирамису.

— А вам? — обращается он к Тез.

— Мне то же самое.

В следующую минуту раздается громкий рингтон второго телефона Тезер.

— Да, любимый… мы с Лори завтракаем, а ты там как без меня?.. Не скучай, мы скоро приедем, и я тебя очень сильно люблю… целую тебя.

Тез заканчивает разговор, от которого меня начало выворачивать.

— Мэтт звонил?

— Да, спрашивает, как мы тут, завидует нам жутко.

— Слушай, Тез, а мне интересно, вы с Мэттом когда-нибудь захотите сделать «это», и он ведь догадается, что ты не девственница?

Тезер минуту молчит.

— Я думала об этом. К тому времени мы уже успеем расстаться.

— Почему?

— Не знаю, но после той ночи я стала по-другому смотреть на мир. Мэтт такой самоуверенный, думает, что он самый классный и все его хотят. А Адам… он такой милый, чуткий… если бы не я, у нас бы ничего не было, представляю, как ему было стыдно.

— То есть ты хочешь сказать, что…

— Я ничего не хочу сказать.

–…что Адам тебе нравится?

— Я этого не говорила.

— Но дала понять.

–…Лори, я запуталась, кажется, нужно немного притормозить, чтобы, в конце концов, во всем разобраться.

К нашему столику подходит бабушка.

— Девочки, я должна сейчас поехать за платьем и даже не знаю, как оставить вас здесь одних.

— Бабушка, если можно, я хочу с тобой поехать.

— И я тоже, — говорит Тез.

— Ну что ж, тогда я жду вас через двадцать минут у входа.

Мое настроение немного повышается. Я еще смогу насладиться пейзажами Парижа, и к тому же я узнала просто нереальную новость. ТЕЗЕР НРАВИТСЯ АДАМ. Значит, наш с Адамом план потихоньку начинает осуществляться.

Через двадцать минут, как и было приказано бабушкой, мы с Тез подходим к центральному входу в отель. Бабушка нас уже ждет в такси. Я снова достаю фотоаппарат и щелкаю все вокруг, начиная с салона машины и заканчивая многочисленными скверами Парижа.

Ровно через сорок дней я умру. Самой даже не верится. В те моменты, когда мне хорошо, я начинаю жалеть о том, что я решила сделать. Ведь, быть может, все еще наладится, и это всего лишь небольшая черная полоска в моей жизни, у кого такого не бывает. Ну нет, если я решилась на это, значит, я доведу это дело до конца. А сейчас нужно просто не подавать виду, что я будущая самоубийца.

Мы доезжаем до ателье, где сшили бабушкино свадебное платье. И меня начинают посещать мысли, что я ведь никогда не выйду замуж, не надену пышное белое платье, о котором мечтает каждая девочка с юных лет, не познаю эти многочисленные свадебные хлопоты, никогда не узнаю, сколько бешеных ударов сердца я услышу перед алтарем. А может, это и к лучшему, что я никому не испорчу жизнь, став чьей-то судьбой.

Бабушка ушла примерять платье, я и Тезер сидим в холле, она мне что-то говорит, но я ее не слышу, я полностью погружена в свои мысли.

— Ты чего такая грустная? — спрашивает Тез.

–…все нормально, просто… не хочется отсюда уезжать. Снова начнутся проблемы, ссоры, я опять не захочу возвращаться домой.

— Лори, я тебе уже несколько раз предлагала пожить у меня, но ты отказываешься.

— Я не отказываюсь, я всего лишь не хочу вас стеснять.

— О чем ты говоришь? Моих родителей сутками не бывает дома. То в разъездах, то на корпоративах. Практически каждый день дом в моем распоряжении.

— Ну, раз так… то было бы неплохо.

— Было бы очень круто! Ты только представь, мы просыпаемся с тобою вместе, собираемся в школу, учим надоедливые уроки, готовим вместе еду. Это же так здорово!

–…и незабываемо. Я согласна!

— Вот и супер! Подруга, веселье только начинается!

Бабушка спускается по лестнице в шикарном белом платье. Оно обшито стразами, и поэтому, при попадании лучей солнца переливается, словно оно все из бриллиантов.

— Бабушка, ты восхитительна!

— Корнелия, вам очень идет!

— Правда? А я как-то неудобно себя в нем чувствую.

— Ты что? Оно замечательное. Макс, когда увидит тебя, просто сойдет с ума.

— Ну раз сойдет с ума, значит, стоит его купить.

Мы смеемся.

Осталось пять с половиной часов до отъезда в аэропорт. За эти два небольших дня я как-то привязалась к Парижу. С удовольствием бы поехала сюда еще раз, но, боюсь, за эти оставшиеся сорок дней не успею.

Мы колесим по всему городу, одновременно останавливаясь в сувенирных магазинчиках и покупая по четыре пакета всяких безделушек. Фотографируемся с каждым памятником на пути. Несмотря на то что пошел сильный дождь, мы даже и не думали возвращаться в отель, нам всем так хочется еще несколько минуток побыть в прекрасном Париже. Мы находим парк, где куча деревьев с разноцветными ленточками — это деревья желаний. Я снимаю со своей руки фенечку и завязываю на ветку, параллельно загадывая желание, — чтобы больше никто и никогда не приезжал во Францию с мыслями о суициде и мечтами поскорее расстаться с этой чертовой жизнью. Пусть я буду последним таким человеком.

Дорогой дневник!

Я в аэропорту. Через час мы навсегда уедем из Парижа. Вчера произошло нечто не очень приятное. Мы с Тезер сбежали с экскурсии и поехали в клуб. Там мы познакомились с французами Тео и Андре, они нас чем-то напоили и украли наши сумки. Вчера у меня была жуткая истерика по этому поводу, но сейчас мне почему-то хочется смеяться над этим происшествием. Мы такие глупые и наивные. А главное, мы не умеем отличать хороших людей от плохих, и поэтому доверяемся каждому встречному. Эти два дня не были бессмысленными в моей жизни. По крайней мере, я снова смогла вернуть доверие бабушки, и с Тез у нас теперь более теплые отношения. Ошибки — это уроки жизни. Только благодаря им мы узнаем: что такое хорошо, а что такое плохо. Это наше окно в окружающий мир. Сейчас я смотрю на маленькую девочку, которая плачет на весь аэропорт, она твердила сквозь слезы своей матери, что не хочет уезжать туда, где ей плохо. Девочке на вид лет пять. И она уже знает, что это такое, когда тебе плохо. Удивительно.

Прощай, Париж, я буду скучать.

Осталось 40 дней. Лори

Day 11

Время девять утра. Я чувствую себя такой измученной, все, чего я хочу на данный момент, — это спать. Причем очень долго и ничем не прерываемо. Через час я снова окажусь в Бревэрде, от «красот» которого тянет разве что блевать. Спустя тринадцать часов полета у меня началась сильная ломка по атмосфере Парижа, по его жителям, улицам, воздуху. Единственное, что меня пока что утешает, так это то, что я перееду на несколько дней в дом Тезер. Мне практически всегда было с ней хорошо.

Тез останавливается и смотрит вглубь аэропорта.

— Лори, мне кажется, или там стоит твоя мама?

Я начинаю вглядываться в толпу. И действительно. Мама стоит посреди пункта ожидающих и смотрит по сторонам, словно кого-то ищет.

— К сожалению, тебе не кажется.

— Джоди? — бабушка тоже увидела маму.

— Что она здесь делает? — спрашиваю я.

— По всей вероятности, ждет нас.

Мы идем к ней. Я не понимаю, зачем она сюда приехала, бабушку она терпеть не может, меня тоже, что она здесь забыла?

— Мама, Глория, наконец-то, я уже вас заждалась!

— Джоди, мы не думали, что ты за нами приедешь.

— Я решила вас встретить, вы ведь такие уставшие, я уже заказала такси.

Мама разворачивается и ведет нас к выходу.

— Я не узнаю свою дочь.

— Бабушка, мне кажется, она что-то затеяла, и мне это уже не нравится.

Мы остановились и смотрим друг другу в глаза.

— Эй, вы идете? — кричит Тез.

Мы доходим до такси, на улице так жарко, воздух спертый, не то, что в Париже. Мы вблизи Майами-бич, и поэтому температура здесь зашкаливает.

В Бревэрде будет немного попрохладнее.

В машине полная тишина. Никто ни с кем не разговаривает. Я лишь нахожу секунды, чтобы посмотреть на маму и попытаться понять, что с ней такое. Что она задумала. Вот мы проезжаем мегаполис Флориды, с высотными зданиями, кучей людей, машин, и без малых намеков на осень. И уже через час, может больше, высотки сменяются обычными домами, вместо кучи модных магазинов, появляются небольшие заброшенные парки с желтой листвой. Мы в Бревэрде.

Когда такси останавливается около моего дома, мама молниеносно выходит из салона.

— Так, заходите все в дом, я испекла пирог и боюсь, что он уже остыл.

— Ладно, Лори, я пойду, — говорит мне Тез.

— Подожди, Тезер, еще рано уходить, ты обязана попробовать мой фирменный пирог!

— Миссис Макфин, я бы с удовольствием, но родители жутко волнуются, так что я поспешу домой, — говорит Тезер и уходит.

— Джоди, я, наверное, тоже пойду.

— Но как же так? Я же старалась, готовила.

— Вопрос — зачем? После последней нашей встречи у меня не очень хорошие воспоминания.

— Я знаю, мам, и я хочу все исправить. Давай мы зайдем в дом, выпьем чаю и обо всем поговорим?

— Хорошо.

Бабушка заходит в дом.

— Глория, я так соскучилась, дай я тебя обниму, — говорит мама и протягивает ко мне руки.

— Не прикасайся ко мне…

Я отталкиваю ее и захожу в дом.

Бабушка уже уселась за стол в гостиной и ждет маму, я не обращаю на нее внимания, поднимаюсь наверх, прохожу мимо спальни родителей и замечаю сидящего на краю кровати папу. Он просто смотрит на стену и будто совсем не дышит. У меня мурашки побежали по коже.

— Папа…

— С приездом, дорогая.

— Я привезла тебе сувенир, — я достаю из сумки небольшую статуэтку Эйфелевой башни, — держи.

— Спасибо.

— Что происходит?

— Ты о чем?

— Я о маме. Она какая-то странная. Любезничает со всеми, пытается быть доброй.

— Это все ее психотерапевт.

— Она ходит к психотерапевту?

— Теперь да. После твоего отъезда она записалась на сеансы и восстановилась на работе.

–…даже не верится.

— Она хочет измениться.

— И ты думаешь, у нее получится?

— Не знаю… мне лишь хочется во все это верить.

— Глория, иди пить чай! — кричит мама.

Неужели мама действительно решила изменить себя? Если так, то это очень здорово. По крайней мере, она ведет себя сдержанно, не истерит, приветливо общается с бабушкой. Это очень даже хорошо.

Я захожу в комнату, бросаю сумки, беру в руки телефон (пока я разговаривала с папой, я смогла незаметно стащить его со столика) и звоню Тезер.

— Тез, все остается в силе, я вечером приду к тебе, — говорю я шепотом.

— Отлично, тогда я начну готовить тебе комнату.

— Представляешь, мама записалась к психотерапевту.

— И что, у вас теперь дома мир и покой?

— Кажется, да.

— А почему ты говоришь шепотом?

— ЕЩЕ до отъезда папа забрал у меня телефон, так что пришлось его украсть.

— Да уж. Отличный «мир и покой». Ладно, я буду ждать тебя.

— Пока.

Я прячу телефон под тумбочку и замечаю Принца, лежащего на кровати, он так крепко спит только после того, как его хорошенько накормят, значит, мама не забыла про него за эти два дня. Как бальзам на душу, честное слово.

Я спускаюсь вниз, мама и бабушка о чем-то беседуют и смеются при этом.

— Садись скорее, терпеть не могу, когда люди пьют холодный чай.

— Это что, пирог с орехами?

— Да, и черносливом. Очень вкусный, попробуй!

–…мам, у меня жуткая аллергия на орехи.

–…ах точно, аллергия… как же я могла забыть?..

— Да ничего страшного! Помнишь, как я забыла, что у тебя аллергия на цитрусовые и купила тебе крем с экстрактом лайма, потом у тебя все лицо покрылось красной «корой», как раз в тот день, когда в школе был «Зимний балл», — смеется бабушка.

— Да, я потом на тебя так сильно злилась! — мама тоже начинает смеяться.

Нет, ну вы только посмотрите — эта женщина говорила в лицо своей матери отвратительные слова и теперь так мило смеется с ней над прошлым. Как же меня это бесит.

— А может быть, хватит?!!! — кричу я. Мама и бабушка уставились на меня. — Бабушка, неужели ты забыла, какие вещи она тебе говорила? Как выгоняла тебя из дома, как паршивую собаку?!!!

–…нет, не забыла…

— А ты, мама, неужели один сеанс с психотерапевтом научил тебя снова любить свою мать?!!!

— Ты ходишь к психотерапевту?

— Да, мама. Я думаю, это единственный выход. Я очень хочу измениться, и для начала, я хочу попросить у тебя прощения. Когда я говорила тебе те слова, я была омерзительным существом, я ненавижу себя за это, и я счастлива, что ты выходишь замуж, что ты любима. Прости меня! — мама начинает реветь и бабушка с ней в унисон.

— Ну, конечно, Джоди, я тебя уже давно простила, ведь я тебя так сильно люблю!

Они обнимаются и плачут. Чувствую, что если останусь здесь еще на одну минуту, то тоже начну реветь.

Дорогой дневник!

Вот я и снова в своем нелюбимом городе Бревэрде. В принципе, у нас не такой уж и плохой городишко, но такое впечатление о нем у меня сложилось из-за людей, живущих здесь. Из-за матери, которая теперь, по всей видимости, хочет стать другим человеком. Из-за отца, который абсолютно пассивен в этой жизни и лишь изредка интересуется нашей семьей. Из-за подруги, которая вроде бы и не совсем тупая, но делает такие поступки, что и пятилетний ребенок на ее месте так не поступил бы. Из-за Мэтта, который вроде бы и самоуверенный, но слабохарактерный. Они — мои основные причины для самоубийства. Но без них я, наверное, и оставшихся дней не проживу. Вот так все сложно.

Осталось 39 дней. Лори

Я проспала где-то часа три. Сначала я много думала о том, что в нашей семье все еще может нормализоваться. Что, если мама и папа не разведутся? Да я же буду самым счастливым человеком на Земле! Из-за всех этих мыслей меня начало жутко клонить в сон. И теперь я чувствую в своем теле некую бодрость.

Бабушка уже ушла, я с ней даже не попрощалась. И мне снова становится стыдно за то, что я на нее накричала. Я выхожу из комнаты, папа на работе, так что в доме только я и мама. Она сидит в спальне и разбирает вещи на полке.

— Мам…

— Что, Глория?

— Я хочу тебя обнять.

— Так смелей же!

Я подхожу к ней ближе и обнимаю. Как же мне этого не хватало! Последние дни мы с ней только и делаем, что ссоримся, а теперь она меня обнимает. Я чувствую аромат ее травяного шампуня.

— Прости меня за тот вечер… за все, — говорю я.

— Ну что ты, не извиняйся, ведь я сама во всем виновата. Довела свою малютку до такого состояния! — я улыбаюсь, а мама меня целует в макушку. — Но теперь все будет по-другому. Я обещаю.

На первом этаже звонит телефон, мама выходит из комнаты. Я все еще нахожусь в блаженном состоянии. Впервые мне безумно хорошо. Вдруг мой взгляд падает на журнальный столик, посреди комнаты. Я вижу визитку. Беру в руки, на ней написано: «Доктор Фрейз: я всегда Вам помогу!», внизу визитки телефон и адрес. Сеанс сегодня.

Мама уже начинает собираться. В мою голову приходит мысль — может, мне тоже начать туда ходить. Что если этот чудо-доктор заставит меня верить в то, что на самом деле жизнь прекрасна. Да и, в конце концов, я должна поблагодарить его за то, что он помогает маме, в нашей семье появилась хоть какая-то гармония.

Я быстро одеваюсь и выхожу из дома вслед за мамой. Но она не должна знать, что я тоже пошла с ней на сеанс, поэтому я надеваю на голову капюшон и иду медленно небольшими шагами.

Через полчаса плутания по городу мама заходит за угол какого-то красного дома, поднимается по полуразвалившейся лестнице и заходит в здание. Да уж, я думала у этого «волшебника» клиника более цивильная. Но выбирать не приходится, спустя пять минут я захожу в этот дом, внутри, кстати, довольно мило, играет приятная музыка, светло, в углу небольшой столик с регистратором.

— Здравствуйте, вы куда? — спрашивает регистратор.

— Я к доктору Фрейзу.

— Проходите в зал, сеанс скоро начнется.

— Спасибо.

Я захожу в так называемый зал, это небольшое помещение с довольно большими окнами, здесь куча народу, все они разговаривают, смеются. Я вижу в толпе людей маму, он тоже с кем-то ведет беседу. Чтоб она меня не заметила, я быстро иду на самый дальний ряд зала, сажусь на стул и начинаю ждать.

Совсем скоро в зал заходит мужчина лет пятидесяти, я так понимаю, это и есть Фрейз.

— Я вас приветствую! — говорит он, все поднимаются со стульев, кладут правую руку к сердце и делают поклон. — Я рад всех вас здесь видеть.

Меня немного насторожило то, что все ему кланялись, со стороны это выглядело странновато.

— Вы выполнили мое поручение?

— Да, Владыка, — все отвечают ему хором.

ВЛАДЫКА?! Люди, вы что, с ума сошли?

— Грег, ты попросил прощения перед ближними? — встает парень с первого ряда, кланяется и говорит:

— Да, Владыка.

— Мона, ты попросила прощения перед ближними?

Поднимается девушка со второго ряда, так же кланяется и говорит:

— Да, Владыка.

— Джоди, ты попросила прощения перед ближними?

Мама встает с третьего ряда, делает поклон:

— Да, Владыка.

Господи, мне становится здесь не по себе. Эти люди словно зомбированы.

— Я доволен вами. А теперь, мы выполним новое упражнение, — в его руках коробка с чем-то блестящим. — Возьмите по одному лезвию.

Все послушно берут лезвия, и никто даже не спрашивает: ЗАЧЕМ?

Фрейз подходит ко мне и начинает удивленно рассматривать.

— Закройте все глаза, а вы представьтесь, пожалуйста.

Я встаю, колени жутко дрожат, «доктор» просто сверлит меня своим взглядом.

— Я… Молли, я пришла сюда, чтобы… чтобы вы мне помогли, — говорю я первое, что пришло в голову.

— Хорошо, Молли, я исполню вашу просьбу, — я достаю из коробки лезвие. — Откройте глаза.

Я снова сажусь на стул и начинаю адски дрожать.

— Так, повторяйте за мной: я сильнее вас всех!

— Я сильнее вас всех! — говорят все хором.

— У меня внутри собственный Владыка!

— У меня внутри собственный Владыка!

— Я докажу вам всем!

— Я докажу вам всем!

Затем каждый берет лезвие в руки и начинает резать запястье. Причем ни у одного из них даже слезы от боли на глазах не появляются, все смотрят куда-то вдаль и режут себе руку.

В моей голове лишь одна мысль: ГЛОРИЯ, БЕГИ, ЧТО ЕСТЬ ДУХУ!!!

Пока Фрейз отвернулся, я встаю со стула и выбегаю из зала, к счастью, на меня никто не обратил внимания.

— Стойте, вы должны заплатить за сеанс! — говорит мне регистратор.

— Я должна вызвать полицию!

Регистратор замолкает, я выбегаю на улицу и начинаю тяжело дышать. ЭТО СЕКТА! Ну конечно, такие люди, как этот доктор Фрейз специально ищут несчастных людей с проблемами в семье и затем начинают пользоваться их состоянием и вымогать деньги, при этом зомбируя их.

Моя мама в беде, ее нужно спасать. Но как? Неужели она меня послушает и перестанет ходить на эти сеансы? Хотя, попробовать стоит.

Я ловлю такси и через несколько минут оказываюсь дома.

У меня перед глазами до сих пор лица тех людей, в том числе и мамы, когда они себя изувечивали. Никогда не бывала на подобных мероприятиях. Я всегда старалась избегать их. И все-таки не понимаю, как мама, юрист по образованию, могла купиться на это мошенничество с использованием несчастных человеческих душ?

Я стараюсь успокоить себя и подобрать правильные слова при предстоящем разговоре с матерью.

Я сижу в своей комнате и чувствую приятный аромат, доносящийся с кухни. Мама дома. Так, Глория, ты обязана ее переубедить.

Я спускаюсь вниз. Мама стоит у плиты.

— М-м, как вкусно пахнет!

— Я готовлю жаркое по-испански, надеюсь, у тебя нет аллергии на какие-нибудь специи?

— Нет, — я обращаю внимание на ее перебинтованную руку. — Что у тебя с рукой?

— О-о, глупая ситуация. Выхожу я из магазина, и тут на меня набрасывается огромная собака, наверное, почувствовала запах тунца в моем пакете. Они меня и укусила.

— Какой кошмар… мам, я вижу, тебе стало хорошо от этих сеансов, может, тогда ты прекратишь на них ходить?

— Ну что ты, я обязана пройти весь курс лечения. С психикой шутки плохи. Да и к тому же, хуже мне от этого не станет.

— Мам, но ведь на это нужны деньги, а они у нас не лишние…

— Глория, что происходит? Благодаря этим сеансам я, наконец-то, чувствую себя адекватно. Что тебе в этом не нравится?

— Мне не нравится то, что ты мне врешь.

— Я тебе вру?

— Да, мама, я знаю, что тебя не кусала собака! Это не сеанс психотерапии, а настоящая секта!

— О чем ты говоришь?! Доктор Фрейз кандидат наук!

— Да мне плевать кто он, он может погубить тебя! Мам, пожалуйста, завязывай ты с этими сеансами.

— Нет, доктор Фрейз мне помогает.

— Чем он тебе помогает?! Правильно вскрывать вены?!!!

— Не говори так о нем! — мама хватает нож.

–….мам, но ведь это правда, он — мошенник!

— Заткнись!!! — мама толкает меня, держа в руках нож, еще чуть-чуть и она может в меня им пырнуть. К счастью, в этот момент домой возвращается папа.

Конец ознакомительного фрагмента.