Хроники пепельного мира

Виталий Викторович Стасюк, 2021

Представьте, что вам снится сон, в котором за вами гонится стена огня высотой до облаков. Вы пытаетесь убежать, но неумолимая стихия преследует вас, превращая все на своем пути в пепел. Потоки людей струятся улицами прочь от огненной стены, военные пытаются наладить эвакуацию, а вы пытаетесь понять причину грандиозной катастрофы. А теперь представьте, что все это не сон, и вы попадете на место главного героя, который ищет крупицы истины в быстро сгораемом мире.

Глава четвертая. По ту сторону огня

Мы собрались вокруг большого монитора, на который транслировалось видео с флэш-карты. Микрофон камеры едва захватывал звук, но изображение было четким и крупным. Самолет сваливался вниз, кренился, пытался вернуться на курс, но в итоге направился к земле. Я видел это вчера утром, своими глазами, но ощущение было таким, словно это было давно. Так много событий прошло с того момента, что я уже стал забывать, с чего все началось. В момент взрыва Данилов поставил видео на паузу. Все прильнули к экрану и принялись покадрово разглядывать видео. Я с большим интересом смотрел на ученых, чем на экран монитора. Данилов был напряжен, ученые, которых я не знал, пристально разглядывали стоп-кадры. Марина скрестила руки на груди и мрачно смотрела на экран.

— Реагент был стабилен, пока не отключилось охлаждение, — решил один из ученых. — Отключение охлаждения совпало со взрывом керосина, а это в свою очередь вызвало кольцевой коллапс.

— Ничего подобного нельзя было предсказать, — добавил Данилов. — Мы слишком рано свернули исследования.

— Стоило повременить, подготовить физическую модель, только потом приступать к полигонным испытаниям, — подметил один из присутствовавших ученых. — Мы едва-едва успели понять природу возникновения вспышек, а о кольцевом коллапсе и говорить нечего.

— Что такое реагент? — спросил я.

— Это вещество, которое перевозили в самолете, — ответил Данилов. — Мы уже имели с ним дело, но наш проект свернули.

— Что-то полезное есть на видео? — поинтересовался я.

— Нужно будет взять покадрово и смоделировать процесс, — ответил ученый. — Возможно мы что-то вытащим из этой съемки.

— Прекрасно, — резюмировал я и посмотрел на Марину.

Она оторвала взгляд от монитора и посмотрела на меня.

— Что скажешь? — спросил я девушку.

— Ничего, — она покачала головой. — Для меня здесь нет данных. Возможно Андрей что-то найдет.

— А что на счет реагента? — спросил я Марину, но ответил мне Данилов.

— Реагентом мы занимались несколько лет, но недавно нашу программу закрыли и передали военным.

— Делать бомбу? — я нахмурился.

— Возможно, — Данилов пожал плечами. — Нас не посвящали.

— Да, во время вспышек выделялась некоторое количество энергии, — подтвердил другой ученый. — Военные хотели точно знать сколько, и можно ли использовать реагент в качестве оружия.

— А что на счет самого реагента, это взрывчатка? — уточнил я.

— Нет, это вещество другого рода, — Данилов потер подбородок, посмотрел на одного из своих коллег, затем на меня. — Я потом расскажу тебе.

В палатку вошел офицер в чине полковника и резким, громким голосом спросил:

— Кто здесь доброволец?

— Смотря для чего? — я перевел взгляд на гостя.

— Для поездки через туннель, — уточнил полковник.

Вот стою я, посреди военной палатки, вокруг малознакомые мне люди, одну только Марину я знаю давно. А еще здесь военные и этот полковник, как потом я узнал, его фамилия Кальпа. Стою и думаю, о том, что вчера утром моя жизнь изменилась кардинально. Моего дома больше нет, моего города больше нет, я безработный беженец, у которого есть сумка с документами и парой вещей. А теперь я должен ехать через трубу в земле по ту сторону огня. Фраза «выйти из зоны комфорта» наполняется новыми смыслами и красками. Да хоть бы краски были радужными, но нет, сплошь серые тона. Серый цвет пепла, который беспрерывно сыпет из облака над огненной стеной. Я ищу в себе мотивацию не отказаться от глупой затеи, меня ведь никто не осудит, если я откажусь. Страх заложен в нас природой. Марина, так вообще обрадуется, что не отправила меня на верную погибель. Но будь поездка настолько опасной, то отправлять человека не имеет смысла. Я перевожу взгляд на Марину. Ей не хватает материала для анализа. Действительно, доброволец в первую очередь едет для того, чтобы у химика было что исследовать. Марина смотрит на меня, пауза затягивается, и я отвечаю:

— Я доброволец.

— Прекрасно, — Кальпа манит меня жестом руки. — Автомобиль готов.

Автомобиль готов, но не здесь. К нему нужно еще доехать, и мы грузимся в два армейских грузовика. Ко входу в туннель едет группа военных, сам полковник и несколько ученых. Едет и Марина, но села она в другой грузовик. Компанию мне составляет Данилов, который пытается объяснить мне суть реагента:

— Нас тогда пригласили в рабочую группу изучать это вещество: реагент. Нам никто так и не сказал, откуда он взялся. Мы предполагали, что это может быть проектом другой научной группы, которая по каким-то причинам не завершила работу, а может быть природным образованием, которое случайно обнаружили. Были и безумные теории, что это результат работы ученых в другом измерении, вроде бы они там что-то делают у себя, а у нас возникает побочное явление в виде реагента.

— Откуда такая идея? — спросил я.

— Все просто, — продолжал ученый. — Есть два базовых реагента. Первый называется — X, второй — Y. У нас с фантазией не очень, потому названия такие банальные. X-реагент может нарушать структуру пространства, а Y структуру и ход времени. Отсюда идеи о параллельных вселенных.

— Что значит нарушает пространство? — заинтересовался я.

— Например разрывает его, сжимает или растягивает, — ответил ученый. — Это может быть полезно при перемещениях на большие расстояния, или при перемещении в параллельную вселенную. Реагенты — это что-то вроде топлива для звездолета, или машины времени.

— Но вы не знаете откуда он взялся? — уточнил я.

— Нет, только предположения. Версия о природном происхождении самая ненадежная, — ответил Данилов. — В общем, мы даже синтезировать реагент толком не умеем, зато смогли объединить оба вещества в один Z-реагент. Он должен обладать свойствами обеих реагентов, но при этом он крайне нестабилен. Необходимо беспрерывное охлаждение массы.

— Иначе он взорвется? — спросил я.

— Нет, здесь имеет место другой эффект, — Данилов вновь потер подбородок. — Сам по себе реагент безвреден, не токсичен, не горит и не взрывается. Нестабильность связана с тем, что он может самопроизвольно разорвать пространство и время, или изменить его, а вот уже это вызывает самые разные эффекты, порой опасные.

— Какие?

— В фильмах, обычно, если кто-то перемещается из одной параллельной реальности в другую, то это просто портал, в который ты делаешь шаг и вот ты уже в другом мире. Но на самом деле это так не работает. Измерения могут быть совершенно разными, и отличаться может все. Например, состав воздуха и материалы почв, излучение светил и магнитные поля. Миры могут быть настолько другими, что просто не совместимы с нашим. Даже не просто не совместимы, а агрессивны друг по отношению к другу. Мы столкнулись с этим во время изучения реагента. В точке, где возникал разрыв пространства, и где наш мир соприкасался с другим, проявлялись самые невероятные эффекты. Бывало быстрое понижение температуры, образование тумана, конденсация жидкостей или быстрое воспламенение.

— То есть, в Дмитровске огненный факел возник из-за того, что вы соединили наш мир с каким-то другим? — уточнил я.

— А откуда ты об этом знаешь? — удивился ученый.

Похоже Марина не рассказывала ему о нашей встрече возле Дмитровска.

— Я там был прошлым летом, — ответил я, — и видел огненный факел. Марина знает.

— Хм, — теперь Данилов потер лысину. — Да, ты прав. Тогда на стыке миров возникла бурная химическая реакция. Вероятно, наш воздух, смешиваясь с их воздухом, становится похожим на гремучий газ и самовоспламеняется.

— Никто хоть не погиб? — поинтересовался я.

— Нет, мы принимаем меры предосторожности, — в этот момент грузовик подбросило на кочке и ученый схватился за поручень.

— А что там с кольцом огня? — я продолжил расспрос.

— В самолете был Z-реагент, — Данилов поморщил лоб. — Он всегда должен охлаждаться, иначе начинает бурно реагировать. Больше мы ничего о нем не знаем, так как нам не дали провести достаточно опытов над ним. Ну и конечно растущее кольцо огня. Мы не знаем, как этот реагент вызвал эту катастрофу. Может быть они еще что-то с ним делали, может быть мы плохо понимаем физику пространства и то, как оно взаимодействует с реагентом…

Грузовик резко затормозил. Несколько военных, которые были вместе с нами в кузове, выпрыгнули из него и разложили лестницу.

— Ликбез закончен, — сообщил Данилов.

Я вылез следом за ученым. Почти все покинули грузовики и столпились вокруг автомобиля, приготовленного для меня. Одна Марина стояла в стороне и смотрела на огонь. Огненная стена была в восемнадцати километрах от нас, но казалось, что до нее рукой подать.

Недостроенная дорога уходила в туннель, который шел с небольшим наклоном вниз, а затем выравнивался и дальше выходил рядом с небольшим городком. Сверху были холмы, несколько рек и заповедный парк. Когда здесь строили дорогу, то решили, что туннель в мягкой породе будет сделать проще, чем срывать холмы или строить петляющую дорогу с несколькими мостами. Причина, по которой туннель не ввели в эксплуатацию осталась для меня неизвестной, но поговаривали, что экологи запретили строить достаточное количество вентиляционных шахт, а принудительная вентиляция сильно удорожала проект. При этом сам туннель достроили и теперь мне предстояло проехать его. Куда я попаду на той стороне?

— Подойдите сюда, — меня подозвал молодой лейтенант, стоящий возле автомобиля.

Собственно, это был армейский внедорожник, с которого сняли часть кузова, оставив только силовую раму. Такой себе багги. За водителем были баллоны, антенны, датчики и вообще вид у автомобиля был устрашающий. Рядом с автомобилем была передвижная армейская мастерская, вероятно они оборудовали внедорожник прямо здесь, перед туннелем.

— Это кислородные баллоны, — сообщил мне лейтенант. — Их хватит на восемь часов. Еще есть два комплекта портативных баллонов. Это еще полтора часа времени. Топлива с избытком хватит на путь туда и назад. Вот вам карта.

Он протянул мне карту. Путь туда и назад был несколько длинней, чем я изначально думал. Я озадаченно спросил:

— Туда — это куда?

Лейтенант указал мне точку на карте и сообщил:

— Вы вернетесь к самолету и заберете из него черный ящик.

— Обязательно выяснять причину падения? — спросил я.

— Это не связанно с причиной падения, — ответил офицер. — В транспортном отсеке самолета находится контейнер с реагентом. В контейнере есть свой черный ящик, который записывал состояние реагента при транспортировке и в момент взрыва. Ящик должен был уцелеть, и он нам нужен. Вот схема извлечения ящика, — он протянул мне лист бумаги со схемой. — Инструменты здесь.

Лейтенант указал на ящик, закрепленный на раме внедорожника.

— Что еще? — я спрятал карту и схему в карман.

— В багажнике несколько пустых контейнеров, — офицер указал на них. — Наберете в них пепел и различные обгорелые предметы, вроде дерева, пластмассы, металла и бетона. Еще вот фотокамера, — он протянул мне дешевую цифровую фотокамеру и добавил: — Делайте как можно больше снимков.

Я спрятал фотокамеру в карман, после чего он подвел меня к водительскому месту и указал на приборы, установленные на месте переднего пассажира.

— Здесь газоанализатор, он сообщит вам о качестве воздуха. Он уже работает и зеленый цвет индикатора говорит нам, что воздух здесь пригоден для дыхания. Если спустя две минуты после выезда из туннеля он сменят цвет на красный, значит дышать можно только воздухом из баллонов. Если индикатор останется зеленым, значит можно дышать без маски. Это управление датчиками, оно тоже уже включено и не требует никакого вмешательства. Не трогайте здесь ничего.

Лейтенант каждый раз указывал нужный датчик и индикатор. К счастью многих действий от меня не требовалось, и я легко запомнил его инструкции. Главная инструкция — ничего не трогать, оно само все сделает.

— У вас есть около двадцати безопасных часов, прежде чем огонь дойдет сюда, — напомнил Кальпа, который все это время стоял за спиной лейтенанта, — но лучше поспешить. В полночь мы снова ударим по стене.

— Снова бомбами? — переспросил Данилов. — Огонь такого масштаба это не собьет.

— Мы применим ядерное оружие, — ответил офицер.

По группе ученых прокатился шепоток. Я замер, бросая взгляды то на военных, то на ученых.

— Ядерный удар? — переспросил я.

— Эсминец с крылатыми ракетами уже занял свою позицию, — добавил Кальпа. — Не беспокойтесь, взрыв произойдет не здесь, но вам лучше покинуть огненное кольцо до удара.

Я сел в автомобиль и еще раз посмотрел на ученых. Экран сенсорного дисплея, справа от руля, свидетельствовал о работе измеряющей аппаратуры. «Главное ничего не трогать», — повторял я в уме.

Лейтенант надел мне на лицо маску для дыхания и включил подачу кислорода. Голова на мгновенье поплыла, но я быстро привык к воздуху из баллонов. Руль я сжал покрепче.

— А почему без костюма химической защиты? — спросил я через маску.

— По нашим подсчетам там безопасно, — ответил кто-то из ученых, — но, если почувствуете жжение или зуд — немедленно возвращайтесь. Здесь будут вас ждать.

— Понял, — я показал большой палец.

Всегда есть выбор, всегда можно отказаться. Я оглядел присутствующих, Марины не видно, Данилов смотрит на меня с тревогой. Кальпа ждет, когда я уже поеду. Не буду его разочаровывать.

Я завел двигатель и включил фары. В туннеле нет света. Медленно я надавил на педаль газа и внедорожник двинулся в черную пасть туннеля. В зеркале заднего вида я видел отдаляющуюся толпу, затем светлое пятно въезда в туннель, затем яркую точку. Но возможности на нее смотреть у меня не было.

А не было потому, что туннель во времена его опустения облюбовали бездомные, которые стаскивали сюда всякий хлам. Ехать прямо было попросту невозможно. Мне постоянно приходилось объезжать какие-то препятствия: ящики, коробки, остатки автомобилей, с которых здесь скручивали запчасти. Большую скорость развить не удалось, несмотря на практически прямую дорогу. Местами я едва тащился. Под колесами постоянно трещали картонные коробки и старые тряпки. Я побаивался, что тряпка намотается на колесо или вал, и мне придется вылезать из внедорожника. Хотя, эти опасения оказались напрасны.

По моим прикидкам я проехал более семнадцати километров, и уже должен был видеть вдали точку выезда. Но точки выезда я не видел, а видел кое-что другое. Несколько старых тряпок и коробок висели под потолком. Я даже остановил автомобиль и включил передний прожектор, чтобы лучше разглядеть аномалию. Все бы ничего, может быть бездомные как-то закрепили на потолке эти тряпки, но чуть раньше мне почудилось какое-то движение в этом месте. Я внимательно смотрел, ожидая какого-то действа, и оно случилось. Картонная коробка, свалилась с потолка на дорогу, а еще спустя полминуты остатки деревянного ящика взмыли вверх и прилипли к потолку. Коробка была дальше тряпок, ящик ближе. Еще несколько секунд и тряпки упали. Я навел прожектор на дорогу. Канистра и пара колесных дисков лежала между мной и деревянным ящиком. Они следующие? Да, сначала взметнулась вверх канистра, затем и колесные диски. Сверху было что-то, что меняло направление притяжения. Похоже, это четкий индикатор того, что как раз в этом месте идет огненная стена. Я оглянулся. Мне нужно как-то проехать это место, чтобы не влететь в потолок. Лучше всего это сделать с разбега. Я отъехал немного назад и утопил педаль газа. Двигатель не ожидал такого подвоха, сильно заревел, но после секундной паузы бодро рванул вперед. Я вжался в кресло и вцепился в руль. Прямо впереди в воздух взлетели еще тряпки, и пустые бутылки. Они ударились о потолок и разлетелись на осколки, но ни один осколок не упал вниз. Мой автомобиль подпрыгнул, на мгновенье я почувствовал словно меня перевернули вверх ногами, но до потолка мы не долетели. Пару метров в воздухе и внедорожник снова потянуло к земле, а я вновь ощутил изменение направления гравитации.

Машина коснулась земли и устремилась вперед, ведь педаль газа я так и не отпустил. Впереди показалось белое пятно выезда, но именно пятно, а не четкий полукруг. От перепадов гравитации вестибулярный аппарат сошел с ума и мне начало казаться, что низ уже не внизу, а справа, потом низ перебрался вперед, а затем налево. Голова закружилась и меня замутило. Кислород в баллонах показался мне каким-то неестественным. Захотелось нормального воздуха.

Белое пятно приближалось, затем яркий белый свет заполнил все вокруг. Я догадался, что выехал из туннеля, но голова так кружилась, что ориентироваться в пространстве было практически невозможно. Я отпустил педаль газа, скорость упала, а еще спустя пару секунд я резко остановился. Похоже я во что-то врезался. Я перевел взгляд на анализатор газа. Прибор, и его зеленый индикатор, плавали передо мной. Я вытянул руку, но не смог достать до прибора. Две минуты уже прошли? Сколько мне нужно ждать?

Я не выдержал и стащил маску. Сделал глубокий вдох, затем еще один. Воздух суховат, но кажется чистым. Хочется дышать им снова и снова. Я попытался выйти из машины, но зацепился за шланг подачи кислорода и повалился на землю. Что-то мягкое словно обволокло меня, и я потерял сознание.

В первую секунду мне показалось, что я лежу дома, в своей постели. Мне было мягко и тепло. Дышать было легко, вот только привкус во рту был странным. Я открыл глаза. Я лежу в куче пепла. Но голова уже не кружится.

Я поднялся на ноги и осмотрелся кругом. Мой внедорожник стоит, уткнувшись в остов грузовика. Сам я весь в пепле. Огненная стена в километре от меня и одинокие снежинки пепла все еще долетают до меня. С этой стороны она кажется бледноватой, но не менее величественной. Я вспоминаю про газоанализатор и бросаюсь к автомобилю. Индикатор зеленый, значит я не зря снял маску. Допускаю, что кислород излишне пьянил меня, особенно в паре с переменами гравитационного поля. Ученым будет над чем поломать голову.

Итак, я пробрался в неизведанный мир постапокалипсиса. Что я вижу вокруг себя? Сплошное пожарище. Остовы автомобилей, черные коробки зданий, обугленные пеньки на месте деревьев. Стекло оплавилось и превратилось в мутноватые лужи под оконными проемами. Остатки решеток и мелкой проволоки тоже оплавились. Все засыпано густым слоем серого пепла. Вокруг черно-серый пейзаж. Не радостный совсем. Моя синяя куртка вносит разнообразие в окружающую действительность, но и она успела испачкаться в сером пепле. Воздух действительно чистый. Похоже огонь полностью стерилизовал его. А еще огонь нагрел воздух. С той стороны туннеля было не выше нуля градусов, а здесь больше пятнадцати. Я расстегнул куртку. Близость к огню греет воздух, или в этом сером мире теплее, чем в нашем радужном мире?

Я обошел вокруг автомобиля и осмотрел его. Передняя рама поцарапана, на этом повреждения закончились. Не знаю, как подвеска пережила приземление, но надеюсь ее хватит на путь к самолету. Может снять лишний балласт перед отправкой в путь? Я осмотрел кислородное оборудование, но не нашел способа его быстро снять. Хорошо, посмотрим, что еще здесь есть.

Переносные баллоны я решил оставить, затем проверил крепление инструментов, а потом крепление ящиков для образцов. Ящики тяжеловаты, и я их открыл. В них лежат образцы.

Пепел, обгоревшие щепки, куски бетона и железа, осколки расплавленного стекла, грунт. Я отпрянул. Они были пустыми перед моим заездом в туннель. Захотелось взять в руки что-то потяжелее. Я здесь не один? Но откуда этот кто-то мог знать, что мне нужно? В ящике для инструментов я нашел молоток, и обошел вокруг машины.

— Кто здесь?! — громко крикнул я.

Ответа не последовало. Может быть я сам успел все это сделать пока лежал без сознания? Я еще раз посмотрел на огненную стену. Она недалеко успела уйти. Я посмотрел на часы. Без сознания я пролежал не более пятнадцати минут, даже меньше.

Что еще я успел сделать, пока лежал без сознания? Я вновь принялся осматривать автомобиль и тут заметил то, что упустил при первом осмотре. На водительском сиденье лежал тот самый черный ящик, за которым я должен был ехать к самолету. Я взял его в руки и повертел. Молот из другой руки я не выпускал. Вот этого я бы точно не успел сделать, как не пытайся. Я здесь не один.

В этот момент оборудование просигналило окончание анализа и перешло в режим ожидания. Меня здесь больше ничего не держит. Я спрятал молоток обратно в ящик для инструментов, спрятал черный ящик в коробку для образцов и решил напоследок сделать несколько фото. Хоть это я могу сделать сам.

Нет не могу. Память камеры заполнена на сто процентов. Фотокамера все время лежала в кармане. Черт, да как же так. Я принялся быстро просматривать фото. Их множество. Из самых разных мест. Кругом пепел и разрушение, но места я пока не могу узнать. Я спрятал камеру обратно в карман.

Вокруг меня мир пепла и сажи. Пепельный мир. Как разительно отличаются миры по обе стороны от огненной стены. Пепел мягкий, едва скользкий. Идти по нему мягко, и лишь изредка что-то хрустит под ногами. Мелкий мусор, или чьи-то кости? Нет, здесь людей успели эвакуировать. Я стою рядом с автомобилем и ловлю себя на мысли, что не хочу покидать эту загадочную реальность. Здесь есть свои тайны.

Но нужно ехать, и я занимаю место за рулем автомобиля. Завелся он легко, и я лишь немного сдал назад, чтобы развернуться и направить внедорожник обратно в туннель. На этот раз я заранее разгоняюсь, и машина лишь немного взлетает вверх, когда над нами оказывается огненная стена. Перепады гравитации вновь бьют по моему вестибулярному аппарату, но на этот раз я легче переношу переход и головокружение проходит быстрее. Тогда все дело было в кислородных баллонах, я уверен.

На обратном пути я не тороплюсь. Мусор с дороги никуда не делся, а главное, что у меня есть запас по времени. Интересно, кто меня ждет? Военные, это само собой, а может быть и кто-то из ученых. Я везу образцы для химиков, возможно Марина все еще там. Может хоть немного придам ей оптимизма.

Я выезжаю из туннеля. Солнечный свет слепит мне глаза и первые секунды приходиться жмуриться. Здесь действительно военные и несколько ученых. Марина сидит в кузове грузовика, но при виде общего оживления выходит наружу. Сразу все бросаются ко мне, а я выхожу из внедорожника и слегка шатаюсь. Вестибулярный аппарат еще не до конца пришел в норму. А еще только сейчас я осознаю, насколько я грязный.

— Что произошло? Почему так быстро? — спрашивает кто-то из ученых.

Данилова среди них нет, но Марина пробирается ко мне и вытирает пепел с лица. Она думает, что я ранен.

— Я потерял сознание, как только приехал туда, — ответил я.

Затем я вкратце рассказываю о гравитационной аномалии, и о головокружении от кислорода. И о том, что все образцы уже были в машине, когда я очнулся. Они озадачены. Некоторые открывают контейнеры и быстро забирают черный ящик. Марина спрашивает меня:

— Ты никого не видел?

Я отвечаю:

— Нет, но очевидно, что черный ящик забрал не я.

— Снято по инструкции, — сообщает ученый, держа в руке черный ящик.

Марина подходит к приборам и что-то набирает на сенсорном дисплее. Все данные получены. Затем она смотрит в ящики с образцами.

— Вам нужен врач? — спрашивает меня один из военных.

— Таблетка для головы мне нужна, — отвечаю я.

Голова действительно болит. Таблетку и воду мне протягивают спустя минуту. Столько внимания герою. Марина одобрительно кивает перекладывает образцы в другие коробки. Теперь у нее есть работа.

— Да и еще, — я чуть не забыл, — вот вам еще одна загадка.

Я достаю фотокамеру и протягиваю ее одному из ученых. Они смотрят на меня и осторожно берут камеру.

— Отснял для вас весь пепельный мир, пока лежал без сознания, — острю я.

На меня смотрят как на идиота, но на снимки они смотрят совершенно другими глазами.

Пока я искал приключений и открывал новые миры, лагерь успел переехать. Теперь он расположился на окраине небольшого городка, на территории аэропорта. Сам аэропорт был закрыт на реконструкцию еще в прошлом году, и до сего момента не начал работу. Зато теперь мы смогли занять несколько ангаров, где разместили все научное оборудование. Пока огненное кольцо растет, нам все время придется от него убегать. Беженцев уже не везут на пятьдесят или сто километров. Уже есть договоренности с другими странами о приеме беженцев, и их сразу отправляют за границу. Хотя пока не всех. Ну и в относительной безопасности остается столица и часть промышленности на берегу. Будет ли существовать наше государство после огненного нашествия? А остальные государства?

Нас всех привезли в новый лагерь в одном грузовике, так что Марина сидела рядом, но всю дорогу молчала и обнимала свои коробки с образцами. Напротив меня сидел ученый, который весь путь смотрел фотографии на фотокамере. Я с интересом наблюдал за его выражением лица, ведь он видит то, чего еще не видел я. Бедный парень был совсем бледным и время от времени чуть не подпрыгивал на месте. Что же я такое наснимал? Когда грузовик остановился, то он первым покинул кузов и побежал в ангар. Остальные неспешно спустились по лесенке и разбрелись кто куда. Марина с образцами в лабораторию, остальные по своим делам. Я зверски хотел есть, но еще больше я хотел душ. Как выяснилось здесь было два армейских грузовика, один с передвижной прачечной, второй с душевыми. Я сдал вещи в стирку, а сам отправился мыться.

После душа мне выдали военную форму без знаков различия. Моя одежда будет готова к утру. В таком виде я явился в главный ангар, где как раз разглядывали мои фотографии.

— Саша, ты это видел? — ко мне подскочил Данилов и указал на большой монитор.

Фото было сделано с крыши небоскреба и перед нами открывался вид полностью уничтоженного огнем города. Некоторые здания успели обрушиться, другие накренились.

— Не узнаю свой город, — пробормотал я.

Естественно, мой город был единственным большим городом, полностью уничтоженным огнем. Даже до Выровска пламя еще не дошло.

— Нет, это столица! — выпалил Андрей.

Я скосил на него взгляд. Фото на экране сменилось. Центральная площадь столицы. Затем еще одно фото. Центральный аэропорт. Остатки самолетов и руины терминалов.

Я снова посмотрел на Данилова и спросил:

— Этому есть объяснение?

— Нет, — он покачал головой. — Если мы не остановим огонь, то на фотографиях запечатлено будущее.

— Я в будущее не ходил, — пробормотал я. — Реагент же как-то влияет на время?

— Да, он может влиять на время, но только замедлять его или ускорять, — ответил Данилов. — Нам не удалось переместиться во времени.

— Кому-то удалось, — ответил я.

На фотографиях было еще много чего. Мы все разглядывали их, и даже Марина присоединилась к нам. Понять, какое место изображено на фото, было затруднительно. Кругом было однообразие пепла и разрушенных строений, но иногда в кадр попадали знакомые ориентиры, и кто-то из присутствовавших узнавал место на снимке. Узнать удалось не все. Мы сидели до позднего вечера, и разошлись только тогда, когда все снимки были рассмотрены.

— Ты еще не ел? — ко мне подошла Марина.

— Я совсем забыл о еде, — признался я. — Как твои успехи?

— Загрузила все в оборудование, — ответила девушка, садясь рядом со мной. — Завтра будут точные результаты по химическим процессам во время горения.

— Я помог?

— Более чем, — призналась она. — Давай ты пойдешь на кухню и что-то поешь?

— Заботливая, — я поднялся со стула.

— Ты у нас теперь местный герой, — она улыбнулась.

— Почему местный? — удивился я. — Я хочу быть всенародным.

— Пусть так, — она встала со стула и добавила: — На кухню я схожу вместе с тобой. Я сегодня вообще, не ела еще.

Кухня была в одном из ангаров. Мы шли к нему молча, но на половине пути у меня возник вопрос:

— Почему так потеплело? Мы вроде не слишком сильно переехали на юг.

— Везде теплеет, — ответила девушка. — Метеорологи считают, что огонь греет верхние слои атмосферы и тепловой баланс меняется.

— Хм. В пепельном мире тепло.

— Ты его так называешь? — Марина с интересом посмотрела на меня.

— Нужно же придумать название. Там кроме пепла ничего нет.

— Там может быть еще много чего, — задумчиво ответила девушка и посмотрела на часы: — Скоро ракету запустят.

— Ядерную? Я бы посмотрел на взрыв, — заинтересовался я.

— Можно посмотреть, — Марина указала на диспетчерскую вышку. — Оттуда будет видно зарево.

— Давай скорей, — поторопил я ее. — Возьмем еду и поднимемся на вышку.

Мы так и сделали. Подносы мы взяли с собой, поднялись на вышку и сели просто на диспетчерские пульты. Благо они были отключены.

— Романтическое свидание, — пробормотал я, открывая бутылку с соком.

— Слишком романтическое, — девушка помешивала горячую кашу в тарелке.

Полевая кухня не слишком разнообразна.

— Мы однажды ужинали на крыше, — припомнил я.

— То был ресторан, и сейчас мы не на крыше, — напомнила Марина. — Там был большой балкон.

— И нужно было, чтобы именно в тот день за соседним столиком парень делал девушке предложение, — вспомнил я.

— Там часто делают предложения, — добавила Марина и поправила себя: — Делали. Но от тебя я тогда предложения не ждала.

— Не на пятом же свидании. Я конечно бываю импульсивен, но не на столько.

Она улыбнулась и спросила:

— Ты же поехал туда не из-за меня?

— Не знаю, — я задумался. — Кто-то должен был поехать.

— Это не ответ. Что тебя мотивировало?

— То, что вы столько времени имели дело с реагентом и все равно ни черта не знаете об огне. Приходится рисковать другим.

— Да, ты прав, — нахмурилась девушка. — Смельчаки всегда исправляют ошибки ученых. Иногда ценой своей жизни.

— Там безопасно, — сообщил я. — Дышать можно, зуда или жжения нет. Только пепел кругом лезет и его отвратный привкус остается во рту.

— Больше так не делай, — резко сказала Марина.

— Как? — я удивился.

— Не рискуй из-за меня.

— Я бы не зарекался…

В этот момент за горизонтом вспыхнула яркая вспышка, а спустя секунду в небо над горизонтом поднялся едва заметный огненный шарик. Следом за ним по горизонту прокатилась волна странного света, словно стена в какой-то момент стала гореть ярче, а затем снова потускнела.

— До нас не дойдет? — спросил я, имея ввиду взрывную волну.

— Нет, слишком далеко, но что-то действительно изменилось, — ответила Марина.

— Свечение? — уточнил я.

— Да, — девушка кивнула. — Ешь быстрее и пойдем смотреть результаты взрыва.