Мышление предпринимателя

Станислав Сагдеев, 2022

Если ты хочешь научиться ставить перед собой большие цели и, самое главное, достигать их, то эта книга для тебя. Ее автор прошел путь от монтера трамвайного пути где-то в Сибири до владельца железнодорожного бизнеса с филиалами в разных уголках страны. И на собственном примере доказал: успех зависит от мышления. Чем масштабнее ты мыслишь, чем невероятнее твои мечты, тем выше вершины, которые ты возьмешь. Книга основана на удивительной, мотивирующей истории автора. В ней есть лайфхаки по бизнесу, поучительные уроки из жизни, взлеты, падения и даже чудеса.Ты узнаешь себя в герое и поймешь, как действовать, чтобы исполнить свои мечты. Но самое главное, осознаешь простую истину, что все происходит к лучшему. Даже если кажется, что это не так.

Глава 2. Такая взрослая жизнь

Ответственность есть проба мужества человека.

Горацио Нельсон

Юность оказалась для меня непростым периодом. С одной стороны, сложный этап с большими нагрузками. А с другой — очень интересный, с огромным количеством новых действий, впечатлений, эмоций. Всё это было связано с неожиданным и незапланированным событием — я женился и стал отцом и главой семьи. Для многих друзей я сразу стал человеком «с якорем», и до меня не раз доходили их слова: «Уйдет из института, пойдет работать, и всё, пропал». Друзья считали, что мой якорь утянет меня на дно. Меня же, наоборот, их слова и все сложившиеся обстоятельства настраивали на желание проявить упорство, настойчивость, добиться успехов. Появление семьи стало для меня одним из поворотных пунктов, изменивших мою судьбу. Ответственность за семью побуждала действовать и помогла мне открыть в себе такие резервы, которые, возможно, во мне бы еще долго дремали. Поэтому, оглядываясь назад, я убеждаюсь, что, даже будь такая возможность, я не стал бы ничего менять. Пусть всё случилось бы так же.

Семья как стимул к развитию

Создать семью в юном возрасте может быть неожиданным решением. Но если принять то, что тебе дается по судьбе, то это оказывается одним из важных шагов, который тебя укрепляет.

С Ириной я познакомился в поезде. Окончил второй курс института и направлялся домой. Она тоже оказалась родом из Нижнеудинска, ехала к родным из Ангарска.

Мы проговорили с ней почти всю ночь. По приезде мы стали часто видеться, у нас завязались близкие отношения. Мы встречались, общались. И так вышло, что Ирина забеременела. Каждый из нас строил свои планы на будущее, и эта ситуация стала для нас неожиданной. Вариантов развития дальнейших событий, как вы понимаете, множество. Можно было уговорить Ирину прервать беременность и избежать лишних сложностей. Можно было, как советовали многие друзья, предоставить ей право родить и воспитывать ребенка самостоятельно, помогая ей как-то по мере возможности и желания. Но у меня были другие внутренние критерии. Еще с детства я стремился к тому, чтобы внутри, в душе, чувствовать себя хорошо, легко, правильно. Я рано начал понимать, что когда поступаешь как-то не так, изнутри на тебя что-то давит, создает дискомфорт и потом влияет на всё, что ты делаешь.

«Мужчина должен нести ответственность за свои поступки» — один из важных принципов, которые я усвоил в детстве, представляя себя на месте героев любимых книг и глядя на примеры и жизненную позицию старших.

Поэтому в данной ситуации я не мог себе представить, чтобы женщина, с которой мы были близки, родила и воспитывала ребенка сама, без мужа. Я посчитал неправильным уйти в сторону и сделал Ире предложение, так мы решили пожениться. Моя мама всегда говорила: «Всё, что происходит, — всё к лучшему!» А я уже тогда следовал правилу: «Нет ничего хорошего и ничего плохого. Есть только твое отношение к происходящему». Поэтому я осознанно принял это решение, настраиваясь на то, что для меня всё это — благо. Так оно и оказалось в итоге.

Когда появляются новые заботы, цели, интересы, ты должен и действовать по-другому.

Ответственность помогает собраться, сконцентрироваться и двигаться к решению задач более целеустремленно. Так, в новых обстоятельствах формируются новые ценные качества личности. Семья — это не обуза, как думают многие молодые люди. Это — стимул, толчок к развитию.

Я оканчивал второй курс, свадьбу назначили на август. Но между мной и этим событием лежало большое препятствие. Как говорили у нас в институте: «Хочешь жениться — сдай сопромат!» Может, это и была шутка, но от сдачи экзамена по данной дисциплине зависело, перейду ли я на следующий курс. Преподаватель по предмету был строгий и безжалостный. По статистике, 30–40% студентов отчислялись с потока именно из-за этого предмета.

Сдать сопромат стало для меня целью № 1. Теперь я был просто обязан продолжить учебу.

Сопромат мне совсем не давался, я никак не мог его нормально выучить, зазубрить, понять. Обращался за помощью к сокурсникам — они раз за разом объясняли материал, чтобы подтянуть меня, но тщетно. Просил помочь старшего брата, но и его усилия проходили даром. Я постоянно думал, как бы сдать этот экзамен. Дни и ночи проходили в мыслях о сопромате. Я жил представлениями о том, как преподаватель поставит мне в зачетку оценку и я наконец-то смогу жениться. Я очень старался, не опускал руки. Но всё шло не так, и я чувствовал, что моя энергия уже на исходе.

Укрепляла только моя позиция — воспринимать любое препятствие не как проблему, а как задачу. А если это задача, значит, у нее есть решение, его нужно просто найти.

В один из дней я выходил из здания института, а на крыльце стояла группа знакомых парней. Что-то толкнуло меня спросить, что они тут делают, ведь занятия давно закончились. Ребята ответили, что ждут преподавателя по сопромату. Сказали, что, если они помогут ему занести в лабораторный кабинет какой-то гидравлический пресс, он поставит им тройки за экзамен. Я попросился к ним в компанию. Мы ждали преподавателя несколько часов, и вот наконец пресс привезли: огромный, тяжелый — в несколько тонн. Мы еле-еле затащили его в подвал. Благодарный преподаватель проговорил: «Кому поставить тройки — давайте зачетки». Конечно, я получил свою оценку и ушел. Говорят, следом он спросил: «Кому четверки?» — и поставил хорошие оценки тем, кто не был согласен на «трояки». Старый трюк, но свое я уже получил. Я достиг цели, сдал сопромат! Не так, как рассчитывал, но всё сработало! Теперь можно жениться!

В такие моменты я всё сильнее убеждался, что для исполнения желаемого нужно поставить цель и делать всё для ее достижения. И тогда жизнь сама будет предлагать варианты.

Я сдал сессию, в августе женился, а в январе уже стал папой. На тот момент мне исполнилось всего 19 лет. Начался самый сложный этап моей юности — у меня были жена и маленький ребенок, их нужно было содержать. Я стал главой семьи. Волнительно, приятно и немного страшно.

Можно по-разному смотреть на происходящее: отнестись к одному и тому же событию как к трагедии или как к подарку судьбы. Если принимать все события как благо, полученное от Вселенной, от Бога, то от ощущения такого подарка испытываешь радость. А радость дает силы и желание развиваться дальше и расти.

Упорство может победить всё

Кому-то дано от природы понимать какой-то предмет, в чем-то лучше разбираться, легко осваивать знания. Бывает и так, что такого не дано. Но если ты стоишь перед необходимостью и полон решимости — ты сможешь всё!

Супруга жила в Ангарске, в общежитии от трамвайного управления. Я переехал к ней. Нужно было кормить семью. Кроме того, мы могли остаться без жилья — нас предупредили, что всех, кто не работает в трамвайном управлении, будут выселять. Мы не могли себе позволить снимать квартиру, поэтому самым простым решением стало устроиться работать в трамвайное управление, а в институте перевестись на заочное отделение. Что я и сделал.

Меня приняли на работу простым монтером пути второго разряда, и я относился к этому спокойно, понимая, что генералами сразу не становятся, а если хочешь прийти к чему-то большему, нужно начинать с малого, с низов.

Именно тогда, когда я ступил на трудовой путь и начал работать, я сразу ощутил, какое большое преимущество дает институт. Как оказалось, ни у кого в трамвайном управлении в службе пути не было за плечами профильного вуза, разве что у начальника службы пути или его зама, и лишь у некоторых — средне-специальное образование. Поэтому, несмотря на мой юный возраст, руководство возлагало на меня большие надежды. Я ощущал их повышенное внимание, поддержку как будущего ценного специалиста, желание меня продвинуть по работе.

Не раз тогда я с благодарностью вспоминал, как мама в свое время убедила меня не идти в техникум на тракториста, а окончить 10 класс. Как потом она убедила меня получить высшее образование, объясняя, что такой путь откроет мне гораздо больше возможностей. И действительно, ведь я был всего лишь студентом, даже без диплома, а отношение ко мне на работе уже было совершенно другим.

Я отработал всего месяц, но получил третий разряд, еще через месяц — четвертый, и стал бригадиром. Еще через пару месяцев меня назначили дорожным мастером.

Большинство моих подчиненных были уже в возрасте лет по 45–50, но было и несколько человек чуть постарше меня. Я иногда спрашивал их, почему они не учатся? Для меня же вполне очевидно, что, если не получить образование, жизненные перспективы остаются очень ограниченными. И я не понимал, почему они об этом не задумываются. Ведь, получив диплом, можно быстро вырасти по службе, получать более высокую зарплату, повысить социальный статус, иметь и другие преимущества. И чем больше я с ними говорил об этом, тем больше убеждался, что они привыкли жить в тех условиях и в той среде, в которой жили годами. Стремиться вырасти по службе — означает быть готовым взять на себя больше ответственности, а учиться — значит предпринимать какие-то усилия, а это тяжело.

Глядя на их жизнь, я понимал, что с годами, в повседневном однообразии, становится труднее учиться, писать, выполнять задания. Особенно когда человек бегает по привычному кругу работа-дом, да еще если работа — тяжелый физический труд. Проходит время, и мысли об учебе, если и были когда-то, навсегда остаются в прошлом. На первый план выходят работа, семья, дети, быт, и проще думать, что и так всё хорошо, всего хватает, зачем стремиться к большему.

Я понял, что, поступив в институт сразу после школы, сделал верный шаг. И осознал, глядя на своих коллег, что, если не доучусь сейчас, возможно, не сделаю этого никогда.

Я поставил цель — как бы ни было тяжело, получить диплом!

До того, как стал отцом и мужем, учился я, мягко говоря, не очень хорошо. Точные науки были для меня сложными предметами еще в школе. Репетиторства тогда в таком масштабе, как сегодня, еще не существовало, как и понимания того, что важно уделять внимание знаниям. Уверен, что, если бы я вовремя подтянул предметы, разобрался в них, в институте мне было бы гораздо проще. Предметы были действительно сложные, и я их просто-напросто не мог освоить, как бы ни старался. Я записывал лекции, не понимая, о чем пишу, а на занятиях выходил к доске и молчал. Ощущение непонимания было очень неприятным и зыбким, а чувство неуверенности угнетало.

Помню, преподавательница по строительной механике говорила, насколько мы разные с братом, как небо и земля: ему всё давалось легко, а мне с таким трудом. Она пребывала в уверенности, что меня отчислят.

Но моя женитьба, моя новая ответственность перед семьей стали переломным моментом. Я очень хорошо осознал, что необходимо закончить учебу. Это была соломинка, за которую я хватался, в этом я видел решение, выход, пропуск в другую жизнь. Я начал проявлять упорство в обучении. Просыпался в пять утра, даже если ребенок плакал всю ночь. Целый час ехал на электричке до Иркутска и всё это время читал и читал конспекты.

Я поставил себе за правило перечитывать их по многу раз. Читал раз — не понимал, второй — тоже не понимал, на третий какая-то часть становилась яснее. На пятый — до меня доходило.

И это стало для меня поразительным открытием. Я сделал вывод, что с помощью упорства можно решить много разных задач, и по сей день придерживаюсь этого правила, когда сталкиваюсь с чем-то сложным в работе. Я убежден в том, что даже если ты чего-то не понимаешь, но проявишь настойчивость, то в какой-то момент обязательно поймешь и разберешься!

Благодаря таким усилиям со мной произошло то, на что, казалось, я не был способен, — я начал разбираться в строительной механике. Со мной даже стали советоваться отличники. Я хорошо окончил третий курс и уверенно перешел на четвертый.

Еще студент, а уже начальник

Как я уже говорил, благодаря учебе в институте начальство трамвайного управления выделяло меня среди других сотрудников и помогало двигаться вверх по карьерной лестнице. Мне было всего 20 лет, когда я стал дорожным мастером и начал руководить четырьмя бригадами. Некоторые из товарищей по работе говорили: «Зачем тебе в это лезть? Обязанностей много, чуть что не так — руководство на тебе будет отыгрываться». Наверное, можно было прислушаться к их мнению, но я видел ситуацию иначе.

Если жизнь открывает новую дверь, не бойся идти вперед, пусть даже это не всегда кажется легким. В итоге всё окупится, даже если не деньгами, то опытом, знаниями и новыми возможностями.

Вначале руководить людьми для меня было волнительно. Это не просто работа, это совсем другой уровень ответственности: я, по сути, еще совсем пацан, а у меня в подчинении уже более тридцати человек. Я относился ко всем уважительно, а в ответ получал поддержку.

Относись к людям так, как хочешь, чтобы они относились к тебе, — важное правило, которого я всегда придерживался. Казалось бы, незатейливая фраза, но сколько в ней мудрости, помогающей выстраивать добрые отношения и в семье, и с друзьями, и, конечно, в работе.

Моими подчиненными были мужчины и женщины, почти все намного старше меня, были даже бабушки. В то время многие женщины выполняли тяжелую физическую работу наравне с мужчинами: махали ломами, чистили снег, укладывали шпалы. И мне захотелось оптимизировать рабочий процесс, сделать так, чтобы работать всем приходилось меньше, а качество этой самой работы улучшилось.

Поскольку в трамвайном управлении я вырос с самой малой должности, то понимал все тонкости этого дела. И, конечно, видел проблемы, которые требовали решения. Больше всего мне хотелось исключить из процесса дурную, бестолковую работу. Потому что для простого рабочего нет ничего хуже. Можно справиться с любым, даже самым тяжелым заданием, когда знаешь, что это необходимо сделать. Но, когда чувствуешь, что делаешь что-то ненужное, сразу снижаются мотивация и желание. Да и рабочая атмосфера ухудшается.

Одним из таких дел было регулярное устранение сходов трамваев. На наших путях это происходило довольно часто — вагон по накату сходил с рельсов. А любой сход — это стрессовая ситуация. Это и простои, и остановка движения транспорта, и нелегкая работа монтеров пути и сварщиков. Я уже не говорю про доставку на место схода дополнительной техники и оборудования: сварочного аппарата, генератора, трактора.

Для работников управления частые сходы являлись чем-то самим собой разумеющимся. Появлялась проблема — ее кое-как устраняли, возникала снова — устраняли опять. Меня смущало, почему к этому относятся так спокойно. Создавалось впечатление, что никто даже не задумывался о причинах и не помышлял об их устранении — настолько обыденным было это дело. Если сравнивать со здоровьем, получается, что мы раз за разом снимали симптомы, но не лечили саму болезнь. Для меня же было очевидно, что в этом процессе нарушены какие-то правила и что если разобраться, то ситуацию можно значительно улучшить.

Став мастером, я занялся расчетами и понял, что сходы трамваев — это прежде всего огромные трудо — и ресурсозатраты. Это слабое место в нашей работе и многократно повторяющийся труд, который не приводит к качественному результату. И мне захотелось найти решение, свести такие случаи к минимуму, а может, и вовсе к нулю. Здесь-то я и применил свое техническое образование.

Я по нескольку раз выезжал на участки с частыми сходами, стоял, смотрел, как движутся трамваи и как уложены рельсы. Потом делился своими наблюдениями с рабочими, другими мастерами, интересовался их мнением. Это помогло мне определиться, в правильном ли направлении я веду поиски.

Так, например, получилось с участком, на котором происходили самые частые сходы. Я собрал все данные и обратился к старшему брату, Ринэлю. Он в то время уже работал старшим дорожным мастером на РЖД. Я посоветовался с ним, предположил, что проблема может быть в хордах. Ринэль подсказал мне, как провести замеры, потом помог сделать расчеты. Оказалось, что, действительно, при строительстве кривая была уложена неправильно. Рассчитав, как можно ее переложить, я набрался решимости и… пошел к руководству. Мои аргументы сработали: внимательно выслушав меня, начальник согласился. Мы сделали регулировку кривой, и сходов на участке больше не было.

Позже я заметил, что проблема сходов есть и на стрелочных переводах. Все они были довольно старые, возможностей для закупок не было, поэтому мы частенько их ремонтировали и делали это хорошо: остряки выглядели как новые. И тем не менее ремонта хватало ненадолго: проходит немного времени — и новый сход. «А что ты хотел? — говорили мне коллеги. — Острякам-то сколько лет?»

Я решил выяснить, почему так. И погрузился в изучение. Интернета тогда не было, да и сотовых телефонов тоже. Представляете, насколько труднее тогда было найти информацию, чем сейчас? Я часами и днями просматривал профильную литературу в библиотеке трамвайного управления. И вскоре выяснил, что, оказывается, для наплавки наших рельсов нужно использовать электроды другой марки, а те, что мы использовали ранее, не подходили, так как были слишком мягкими. Поэтому и остряк выходил мягче заводского, он изнашивался за пару недель, и снова сход. Нужны были новые электроды. Но вот проблема: стоили они раз в десять дороже наших.

Когда я рассказал о своем открытии рабочим, то услышал: «Тебе что, больше всех нужно?», «Всё равно никто не станет слушать», «Да зачем это вообще». Но меня это не остановило, я загорелся целью повысить качество и эффективность работы. Кроме того, это был не простой энтузиазм. На мне лежала ответственность руководителя, и я понимал, что от именно меня зависит, насколько хорошо и качественно я смогу наладить работу на своем участке, насколько эффективно смогу использовать технические ресурсы и труд вверенных мне людей.

Сначала, как и в случае с неправильно уложенной кривой на участке, я пошел с этой информацией к начальнику службы пути. Он выслушал меня, но сказал, что решение о покупке электродов принимается выше, и посоветовал пойти к директору трамвайного управления.

Мне предстояло впервые провести такие серьезные переговоры. Перед походом к директору я тщательно подготовился. Я сопоставил цифры и посчитал, что при использовании новых электродов расходы на них окупятся уже после трех сходов. Оформил расчеты в письменном виде и записался на прием.

Честно скажу, я сильно волновался, у меня даже немного тряслись коленки и порой срывался голос, но в чем я был уверен наверняка, так это в информации, которой располагал. Я был уверен в своей правоте, оставалось донести свою мысль до руководства… И директор одобрил мое предложение! Мы закупили подходящие по техническим данным электроды, и количество сходов сильно сократилось.

Тогда я понял, что очень важно не бояться проявлять инициативу: выступать с предложениями, внедрять что-то новое, улучшать процессы. Я мог не пойти со своим предложением к начальству, и этот участок продолжали бы постоянно ремонтировать.

Вспомнил еще один интересный эпизод того времени. Этот случай произошел, когда я только вступил в должность руководителя, и то, как всё сложилось в итоге, придало мне большей уверенности в себе.

На путях выявили заводской брак рельса, и во избежание аварии его нужно было срочно устранить. Бракованный рельс оказался как раз на переезде трамвайных путей, а это значит, что оказалась перекрыта не одна, а несколько трамвайных линий, а также все движение транспорта на этом участке. Посреди белого дня, на оживленной улице города транспорт встал. Мы поспешно выехали на это место. Среди работников ощущались паника и страх, что мы не успеем сделать вовремя. Работа началась очень суетливо, хаотично. Люди не знали, за что хвататься, что делать, кричали друг на друга, и в целом дело с места не двигалось.

Помню, в этот момент я будто мысленно, усилием воли, вышел из состояния, в котором мы все находились, и начал думать. Я представил себе картину в целом и увидел, кто, что и в какой последовательности должен делать, чтобы всё получилось. И начал давать четкие указания. Работники сразу успокоились, принялись выполнять мои поручения, работа наладилась.

Увидев, что процесс пошел спокойно, так, как я запланировал, и поняв, что мы справимся вовремя, я испытал невероятное чувство гордости и удовлетворения от себя самого. От того, что я смог. Что проявил себя так, как должен себя вести руководитель, оправдал то доверие, которое на меня возлагали.

И если до тех пор у меня мелькали какие-то моменты неуверенности, особенно когда я сравнивал себя, худого, прыщавого юнца, с крутыми, уверенными в себе и более опытными парнями, то после этого случая я заметно изменил к себе отношение. Благодаря тому, как я проявил себя в этой, а потом и в других ситуациях, моя уверенность в себе и самооценка поднимались, появлялся опыт. Я чувствовал, что, усиливая свои навыки, я расту в своих глазах и в глазах окружающих.

Профессиональный рост, укрепление личности, формирование твердых жизненных позиций, опыта — вот что я имею в виду, когда говорю, что нужно действовать и шаг за шагом двигаться вперед, не боясь препятствий.

За год и три месяца я сделал неплохую карьеру в трамвайном управлении, заработал авторитет. Но денег для меня и моей семьи не хватало.

К тому времени мой старший брат уже стал заместителем начальника станции пути на железной дороге. Он и мама стали убеждать меня, что в такой маленькой организации, как трамвайное управление Ангарска, карьеру мне не сделать, и уговаривали перейти на работу на железные дороги. Тем более что у работника железной дороги в аналогичной должности зарплата в два раза выше. Я и сам понимал, что в трамвайном управлении перспектив не так много. Могу стать начальником службы пути, возможно, даже директором управления. А дальше всё, потолок. От отсутствия перспектив у меня всё чаще пропадало желание работать и развиваться на этом поприще.

Риск перемен для меня был достаточно велик. Как минимум мы теряли жилье в общежитии управления. Значит, нужно снимать квартиру. Но где, на какие деньги? Еще и маленький ребенок на руках. Но я осознал, что, если не приму решение сейчас, через несколько лет изменить что-либо уже станет практически невозможным — затянет рутина, захочется остаться на насиженном месте. А мне хотелось профессионального и карьерного роста, открытия новых горизонтов. Мне виделось, да и родные меня уверяли, что переход на железные дороги этот вопрос как-то решит.

Погружение в безнадежность

Читатель, бывало ли у тебя такое: ощущение дна? Будто ты очутился в глухом замкнутом мире, без проблеска перспектив. Тяжелый, изнуряющий труд, монотонные будни, и в душе — беспросветная серость и безнадега. Идешь и не знаешь куда. Живешь и не знаешь зачем. Таким был мой период работы на железной дороге.

После увольнения из трамвайного управления, как и предполагалось, нас выселили из общежития. Мы начали снимать квартиру в Ангарске, а я пошел работать путейцем на железные дороги, устроившись на станцию в пригороде Ангарска.

Я считал себя уже профессиональным путейцем, мастером, у меня был опыт работы руководителем. Но здесь мне сказали, что опыт работы в трамвайном управлении для них пустой звук, и всё, что они могут мне предложить, — начать всё заново. Так я начал с нуля — с должности монтера пути второго разряда.

Я понимал, что это просто техническая часть профессии, которую нужно пройти. Поэтому безропотно выполнял всё: таскал щебень, менял шпалы, копал, очищал лотки и чистил снег в морозы.

Это был тяжелый, изнуряющий труд. Утомляло не только постоянное физическое напряжение — оно было терпимо. Сложнее было психологически. Как правило, в монтеры пути шли те, кто не смог устроиться или задержаться где-то еще. Люди разные: были среди них и хорошие добросовестные работники, но нередко попадались и люди с низкой социальной ответственностью, бывшие заключенные, алкоголики. Круг их интересов был очень узким. Они пили, курили, саботировали работу. Регулярно среди них вспыхивали какие-то ссоры и начинались разборки. Я постоянно чувствовал себя среди них не в своей тарелке.

Я ощущал эту угнетающую атмосферу и чувствовал, будто медленно погружаюсь под воду в мутном застоявшемся водоеме. Я видел: стану бригадиром, потом — дорожным мастером, но атмосфера останется той же, и труд тем же — тяжелым, но еще более ответственным, чем в трамвайном управлении. Здесь речь шла уже о поездах, и любая ошибка имела более высокую цену.

Кроме того, железная дорога — не маленькая организация в одном городе. Это огромная махина, где работают сотни тысяч человек. У этой махины сложная структура, строгая иерархия должностей. Трудно идти по карьерной лестнице, а еще труднее доказать руководству необходимость каких-то улучшений.

Дело шло, но без особого энтузиазма. За шесть месяцев я сдал на монтера пути третьего разряда, потом — четвертого. Получил должность бригадира, потом стал исполняющим обязанности дорожного мастера. Я чувствовал себя хорошим исполнителем, но не мог проявить себя, выступить с инициативой. Я был как маленький винтик в огромном механизме, от усилий которого мало что зависит, и неважно, хорошо я делаю свою работу или плохо, механизм продолжит работать по-своему. Отсутствие возможностей на что-то влиять, менять, улучшать, в целом проявлять себя — всё это вгоняло меня в тоску.

Тем не менее переход на железные дороги не казался мне ошибкой: я хорошо выполнял обязанности, продолжал учебу в институте. Вся жизнь людей в моем окружении была связана с железной дорогой. Здесь работали все знакомые, мой старший брат. Младший брат тоже учился в железнодорожном институте, где и я. Все разговоры на работе и в кругу родных велись только про железную дорогу. В такой обстановке я даже не представлял себе, что работа может быть какой-то другой и что человек может заниматься чем-то другим.

Я потерял из виду ориентиры, не понимал, зачем я что-то делаю, куда-то иду и о чем нужно мечтать. Без мечты и целей энтузиазм угасал. Я провалился в серые-серые будни, которые тянулись железнодорожным полотном в бесконечность.

Невольно приходил на ум образ тракториста, застрявшего в тракторе посреди поля. От таких безрадостных перспектив когда-то в школьные годы меня хотела уберечь мама. Я часто ловил себя на мысли: «Вот это — моя жизнь?» Потом смотрел на окружавших меня людей, они были удовлетворены и довольны. И я уже начинал думать, что, наверное, это не жизнь плохая, а это я как-то неправильно себе ее представляю, чего-то хочу, когда ничего хотеть уже не надо.

Небо надо мной как будто схлопнулось. Изнуряющий труд, запах креозота от одежды, рук, постоянно грязная роба, сапоги и валенки. Я постоянно недосыпал, вставал в пять утра и ехал на работу на электричке. После работы также возвращался на электричке, а затем на трамвае до дома. Ранние выезды на путь в дождь, мороз, метель. От всего этого я сильно уставал, и всё сильнее ощущал апатию, безнадегу.

Когда я уже занимал должность исполняющего обязанности дорожного мастера, рядом со станцией построили четыре коттеджа. Мне предложили: заселяйся с семьей хоть сейчас, отработаешь на станции 15 лет — и дом в твоей собственности. Я говорил с коллегами об этом, они отвечали: «Здорово, тебе повезло!» А я смотрел на этот новый, только что отстроенный дом — серую бетонную коробку, в которую нужно вложить еще много труда и денег, и мне становилось тоскливо. Представлял себе, что мне еще 15 лет предстоит так работать, а в итоге дом могут и не передать в собственность. Что меня могут, например, уволить через 10 лет, и я совсем останусь без жилья, и эти годы работы окажутся напрасными.

Всё, что я видел вокруг: покосившиеся заборы, сиротливые постройки, обшарпанные стены, — напоминало мне кадры унылого черно-белого фильма, в котором не было ни одного яркого момента и ни проблеска радости.

Мне говорили, что такая обстановка, такие дома и окружение — так везде, поэтому мечтать о чем-то другом глупо. Все так живут. А я в этом предложении видел только безнадежность и бесперспективность. Остаться на всю жизнь в этом доме, в этом поселке — от этих мыслей у меня становилось тяжело на душе.

Где взять денег?

Отсутствие денег способно вогнать в депрессию, это состояние угнетает и пробуждает в голове самые разные мысли. Что ты выберешь: прозябать в нужде, ощущая пустоту в карманах, посягнешь на чужое и переступишь закон? Или…

Период работы на железной дороге усугублялся еще одним, крайне тяжелым, обстоятельством — нашей семье не хватало денег. Жена сидела в декрете, маленький ребенок, съемное жилье. Даже должность дорожного мастера не позволяла покрывать все расходы.

Иногда нам не хватало денег даже на продукты. Зарплата заканчивалась, а занять не у кого. Соседи и знакомые иногда выручали, но в те времена часто и у них самих денег не было. Однажды дошло до крайности. Нам не на что было купить молоко для дочки. Она плакала от голода, я не знал, что делать, как ее накормить. Ходил с этими мыслями по улице, потом зашел в магазин и просто попросил мужчину купить молоко и смесь. Помню, мужчина посмотрел на меня, ничего не сказал, но всё понял. Оплатил молоко, смесь и хлеб. Я забрал на кассе эти продукты, вышел из магазина, и у меня полились слезы. Мне было неловко, я злился сам на себя, злился, что оказался с семьей в ситуации, когда мне почти подают милостыню. Вспоминаю и такой момент: в квартире перегорела лампочка, а мы не могли купить новую. Я пошел и выкрутил лампочку в подъезде соседнего дома. Конечно, это крайние случаи, но они отражают реальную ситуацию той поры.

От такой безысходности еще больше усиливалась депрессия. В голове рождались самые мрачные мысли: о гоп-стопе, преступлениях. «Где взять денег?» — думал я не переставая.

Подталкиваемый обстоятельствами, я вынужден был вернуться к школьному опыту с Виталькой и снова занялся перепродажей товаров.

Начал ездить в Иркутск на оптовый рынок китайских товаров, мы называли его «Шанхайка». Там покупал пакеты. Это были очень хорошие, красивые, прочные пакеты, которые выдерживали 25 килограммов. Они служили долго и были намного лучше тех «маек», которые продавались в Ангарске. Привозил эти китайские пакеты, и в выходной день шел на центральный рынок Ангарска, и продавал.

Их покупали охотно, даже при наценке в три-четыре раза, потому что больше этот товар достать было негде. Когда я видел, что кто-то делает покупки, подходил к нему, предлагал пакет получше, и люди с радостью соглашались, даже благодарили.

С одной стороны, мне было стыдно. Тех, кто занимался торговлей, называли тогда спекулянтами, фарцовщиками. В моем окружении подобное не принималось. Когда, с пакетами в руках, я видел на рынке знакомых, старался не попадаться им на глаза. Те, кто успевал меня заметить, смеялись. Мне становилось неприятно и стыдно. Но я продолжал торговать пакетами, это был способ добыть дополнительные деньги к зарплате и прокормить семью.

А с другой стороны, мне нравилось смотреть на людей, которые продают товары. Это было что-то новое, другое и отличалось от того, чем я занимался на железной дороге. Я смотрел, кто и как это делает, как продавцы разговаривают с клиентами, как смотрят, замечал, что у кого-то покупают реже, у кого-то чаще. Эта деятельность уже тогда пробуждала во мне интерес к продажам.

Несмотря на то, что период нехватки денег был очень тяжелым и трудным, эти трудности подтолкнули меня к действиям, поиску решения и в итоге закалили.

Вот какими выводами я могу поделиться, оглядываясь на то время:

• даже если сейчас тебе плохо, это не значит, что это на всю жизнь;

• в тяжелые ситуации попадаешь не ты один — так бывает у многих;

• концентрируй внимание не на плохом, что с тобой происходит, а на том, к чему ты хочешь прийти;

• смотри, прислушивайся, анализируй;

• в твоих силах изменить то, что есть!

• даже если тебе неловко и стыдно от твоих действий, но в них ты видишь твое спасение, действуй всё равно.

С каждым бывает, когда условия припирают к стенке и ты стеснен обстоятельствами. Но если думать, искать решение, то всегда найдешь выход. Получаешь выгоду, а вместе с ней — кто знает? — билет в другую жизнь…