Камень. Книга вторая

Станислав Николаевич Минин, 2022

Продолжение приключений Алексея Пожарского в столице Российской Империи.

Глава 4

Как и утром в субботу, из тёплой постельки меня под бурчание недовольных девушек вытащил Прохор. Сходив в душ, я, подсвечивая себе телефоном, оделся и собрал сумку для университета. В столовой был в половине седьмого утра. Только хотел высказать Прохору, который с большим аппетитом поглощал творог с вареньем, всё, что думаю о ранних подъёмах, как в столовую зашёл дед.

— Доброе утро, твоё императорское высочество! — бодро поприветствовал он меня. — Как спалось?

— Доброе утро, деда! — улыбнулся я. — Спасибо, хорошо.

— Ты заглядывай почаще к старику, внучок! Можешь даже с собой подружек и друзей брать, места всем хватит. А то уедешь сегодня и забудешь деда… — он сделал вид, что расстроен. — Дядьки-то твои с семьями только по праздникам каким и появляются…

— Хорошо, деда. Буду заглядывать, — пообещал я.

— Ты завтракай давай, — старый князь проследил, чтобы я сел за стол рядом с воспитателем и начал есть принесённый Натальей творог, запивая его молоком. — Мы тебя чего с Прохором так рано подняли, Лёшка. Ты ешь, ешь, не отвлекайся! Пока все спят, глянул бы ты меня… Как там дела обстоят, с доспехом-то…

— Доем и гляну, — кивнул я.

Ментальный доспех деда был близок к идеалу: правильная геометрическая форма, чёткие, одинаковой толщины грани, усики внутренней решётки, наконец выровнявшиеся по длине.

— Пару дней, деда, надо выдержать для гарантии, — озвучил я результаты «осмотра». — Возраст свой всё-таки учитывай! А так всё близко к идеалу.

— Да я уже сейчас себя меньше, чем на полтинник чувствую! — развернул плечи князь Пожарский. — На полигон бы сейчас! — он мечтательно прикрыл глаза.

— Пара дней, деда! Терпи!

— Хорошо, хорошо! Обещаю!

Вскоре в столовой появились Леся с Викой, за ними спустился и Сашка. Последние двое, быстро перекусив и попрощавшись с нами, уехали — не было у них «Волги» с гербами, а значит, не имелось и выделенной полосы на трассе. Алексия же осталась меня проводить, ей ещё предстояло собирать вещи.

Когда мы с ней и Прохором вышли на крыльцо, воспитатель сказал:

— Сегодня на вечер ничего не планируй. Буду тебя с Дворцовой полицией знакомить. Лесю перевезу, не переживай. Всё, езжай.

По дороге в Москву, удобно устроившись на заднем сиденье «Волги» и пытаясь задремать, я с улыбкой принялся вспоминать, как вчера вечером в очередной раз был «бит» Вяземской за то, что скрыл от неё своё «истинное» происхождение. Мои попытки оправдать это тем, что сам я узнал тайну своего рождения пару дней назад, привели к обратному результату:

— Я присягу принимала, в том числе и Романовых защищать! Но для тебя, Пожарский, сделаю исключение! — Комбинация из двух ударов руками мне в грудь закончилась ещё и выпадом ногой в голень. — Быстро на место вернулся! Не хватало ещё, чтобы я за тобой бегала! — Попытка сесть на кровать рядом со смеющейся Лесей потерпела полное фиаско. Пришлось снова вставать. — Руки опустил! Вот и стой так, пока я не успокоюсь!

Успокоилась Вика довольно-таки быстро, буквально через пару минут. Потерев свои маленькие кулачки, она заявила:

— Не меняется ничего, говоришь… Тогда раздевайся, твоё императорское высочество!

Юра, по просьбе, остановил машину рядом с моим домом, вернее, домом, где я снимал квартиру. Покинув «Волгу», я огляделся. Да… Романовы постарались на славу! Следов разрушений не было никаких, а о произошедшем напоминал только свежий асфальт на проезжей части и тротуарах, обновлённые фасады близлежащих домов и свежеокрашенная ограда парка. Ещё вывеску «Русская изба» подлатали. Довольный увиденным, я направился в парк по своему уже привычному маршруту, заметив, что от дома за мной на некотором удалении следуют два человека. «Видимо, дворцовая полиция», — подумал я.

В римской аудитории был в половине девятого. Поздоровавшись с ещё немногочисленными однокурсниками, сел на своё место и стал ждать университетских друзей. Появились они минут через десять, причём, когда меня заметили, Андрей начал девушкам что-то втолковывать.

— Так, Алексей! Рассказывай, что у тебя произошло? — присаживаясь рядом, требовательно спросила Юсупова.

— Инга! — попытался её остановить Долгорукий, но девушка просто проигнорировала, а Наталья отмахнулась от брата и сделала вид, что тоже, как и подружка, ждёт моего ответа.

— Я староста! Мне положено знать о студентах моей группы всё! — Инга гордо выпрямилась. — Быстро говори, Пожарский!

Как она в этот момент напоминала Вяземскую! Хотя та бы уже меня колотила, выбивая ответ на интересующий вопрос.

— Вот вообще не понимаю, о чём вы спрашиваете! — улыбнулся я. — Всё у меня хорошо, ничего не случилось. Просто глава рода в Жуковку на выходные пригласил, отказать было нельзя.

— Ты это, Лёшенька, кому другому рассказывать будешь! — карие глаза Инги сузились, да и сама она всем свои видом демонстрировала полное недоверие к моим словам. — Мы были в пятницу у твоего дома. Там как Мамай прошёл! Кстати, он был одним из моих предков! Так что я знаю, о чём говорю, Пожарский!

— Ремонт там делали, Инга. Внеплановый. Говорят, фановую трубу прорвало, — продолжал улыбаться я.

— Инга, не верь ему! — вмешалась Наталья. — Какая фановая труба? Придумал тоже… Половину квартала ремонтировали и стёкла вставляли! Ты, Алексей, хочешь сказать, что вывеску ресторана, который в твоём доме находится, дерьмом сорвало? — Долгорукая продемонстрировала неплохие познания в сантехнической науке.

— Вот и именно! — кивнул я. — Всё ведь в четверг случилось, после обеда. А к пятнице успели отмыть.

— Я с вами, князь, не разговариваю! — вдруг заявила Юсупова.

— Я тоже! — отвернулась Долгорукая, а её брат просто развёл руками и тяжело вздохнул.

Девушки держали своё обещание до окончания занятий, а с Андреем удалось нормально поговорить только в большой перерыв.

— Лёха, я этих клуш просил к тебе с расспросами не приставать, так что не обращай внимания. Ты с этими всеми… событиями… часом про турнир не забыл?

— Андрей! Спасибо, что напомнил! Конечно, забыл! — схватился за голову я. — После занятий гляну сетку. Но ведь и мне никто не звонил из участников, значит, всё нормально.

— Получается, так, — кивнул Долгорукий. — Но ты обязательно посмотри. И ещё… Ты слышал что-нибудь про «малый Свет»?

— Конечно слышал, Андрей, — заинтересованно кивнул я.

— Так вот, держи официальное приглашение, нам всем в пятницу передали, — он, улыбаясь, протянул мне конверт с адресатом: «Князю Пожарскому А.А.»

Внутри был лист бумаги с типографским текстом и какими-то водяными знаками. «Интересно, кто так заморочился? — подумал я. Так… — Уважаемый Алексей Александрович! Бла-бла-бла… В эту пятницу, в 20-00 будем рады видеть Вас в ресторане “Три свечи”». И неразборчивая подпись в конце.

Малый Свет — это закрытое общество юных родовитых дворян, некая тренировка перед Светом большим, или просто Светом, — фактически элитной тусовкой дворянства Российской Империи. Кто-то, как мы с моими университетскими друзьями, попадал и туда, и туда автоматически, просто по факту рождения, кто-то добивался права быть принятым в Свете заслугами и долгой службой, кто-то интригами, женитьбой или замужеством. Верхом всех этих достижений считалось официальное представление роду Романовых в лице императора с императрицей, что автоматически давало право посещать все знаковые события в Кремле, да и не только, без приглашения. Тем же самым Пожарским, Долгоруким, Юсуповым, Шереметьевым и ряду других родов, неофициально именуемых главными, это самое право было вменено в обязанность. Так что все совершеннолетние члены этих родов были просто обязаны посещать подобные мероприятия, проводимые императорским родом. Главное отличие Света малого от просто Света было в простоте и незатейливости нравов — молодёжи давали возможность перебеситься, смотрели сквозь пальцы на выходки, которые иной раз носили весьма и весьма одиозный характер. Ограничений для вхождения в этот закрытый клуб «золотой молодёжи» было три. Первое — возраст до двадцати трёх лет. Второе — официальное приглашение от «членов малого Света», которые под микроскопом рассматривали твою родословную или уникальные достижения с рекомендациями. Третье — заключение брака, что автоматически переводило брачующихся в разряд «серьёзных» дворян, принимать которых должен или не должен был уже Свет большой.

«Интересно, как это всё будет выглядеть в натуре», — подумал я, сложил листок обратно в конверт, который убрал в сумку.

— Лёха! Вот она, жизнь студенческая, начинается! — Долгорукий аж весь светился.

— Поглядим-посмотрим, Андрей, — попытался я успокоить его. — А время на Марию у тебя останется? — взыграли во мне братские чувства.

Тот как-то сразу потух и погрустнел:

— Постараюсь совместить как-то… Там разберёмся! — вновь заулыбался парень.

С Шереметьевой мы встретились в кафе Университета. После приветствий, оглядев подружек, она сразу спросила у Долгорукого:

— Андрей, они всё-таки начали выспрашивать у Алексея подробности? — Тот кивнул. — Понятно… Алексей, не обращай на Ингу и Наташу внимания! И давай сядем рядом, я тебе про наши выходные расскажу.

В кафе мы пробыли около часа. Юсупова с Долгорукой всё это время дулись на меня и не произнесли ни слова. Зато Шереметьева как будущий журналист сумела построить беседу со мной и Андреем таким образом, что нам пришлось самим рассказывать о выходных. Конечно, ничего лишнего я не сказал — в поместье Пожарских в Жуковке мы с приехавшим Сашкой Петровым гуляли и ходили в баню, а по утрам Дед с нами занимался физической подготовкой на свежем воздухе. Из рассказа Долгорукого выходило, что у них всё прошло по старому сценарию: магазины, спа, ресторан и дискотека. В воскресенье только «отдыхали от отдыха» и готовились к университету. Маша Романова присоединиться к ним не смогла, у неё дома какие-то дела были. Когда прощались на крыльце, Андрей ещё раз напомнил про турнир.

За территорией университета меня опять встретили двое мужчин. Кивнув, они приотстали и сопроводили до дома. Когда я зашёл в квартиру, застал Прохора за разбором наших вещей.

— Давай, Лёшка, раздевайся и помогай. Собирал в спешке, не помню, где у тебя что висело. Леське шмотьё тоже привезли. Она на студию уехала, вечером обещалась быть. Как в университете?

Только я успел рассказать воспитателю про интерес друзей к событиям четверга, как в дверь позвонили.

— Я открою, — сказал Прохор.

Вернулся он из прихожей с крепким мужчиной лет сорока, в светло-синем костюме. После поклона он представился:

— Ваше императорское высочество! Ротмистр Михеев Владимир Иванович прибыл в ваше распоряжение! — и кивнул.

— Приятно познакомиться, Владимир Иванович. Для вас — Алексей Александрович, пока князь Пожарский, — я протянул руку, которую ротмистр охотно пожал. — Присаживайтесь.

Когда мы разместились на диване, я спросил:

— Что от нас требуется, Владимир Иванович?

— В первую очередь, Алексей Александрович, ваше расписание и маршруты передвижений. Чтобы не было никаких неожиданностей. Как сегодня, например…

— Сегодня? — не понял я.

— Да, сегодня, Алексей Александрович, — кивнул ротмистр. — Я вчера вечером от Тайной канцелярии принял в этом доме четыре квартиры: две большие на первом этаже и две — этажом ниже и выше вашей. Сегодня утром, когда распределял своих сотрудников по постам, мне доложили, что появилась «Волга» с гербами Пожарских, из которой вышел… — он запнулся, — …молодой князь Пожарский. Пришлось срочно отправлять вслед за вами пару человек, а потом и встречать после университета. Они мне, кстати, сказали, что вы их утром заметили.

— Я так и понял, Владимир Иванович, что это люди из вашего ведомства, — кивнул с усмешкой я.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, Алексей Александрович, — позволил себе улыбнуться ротмистр. — Вот нам и нужно ваше расписание со всеми маршрутами, чтобы накладок не было. О внеплановых поездках тоже хотелось бы получать предупреждение заранее…

— Расписание составлю, предупреждать заранее буду, — пообещал я. — Что-то ещё от меня требуется?

— Познакомиться с личным составом, Алексей Александрович, — встал с дивана Михеев. — Во избежание, так сказать… Можно даже прямо сейчас, пока все на месте.

Знакомство с двадцатью сотрудниками Дворцовой полиции прошло довольно-таки быстро — ещё на выходе из моей квартиры ротмистр что-то пробурчал в рацию, и встретились мы все в подземном гараже. Михеев представил меня, напомнив, что титулуюсь я князем Пожарским. Моей же задачей было запомнить лица охранников, как выразился бы ротмистр, «во избежание, так сказать»… Когда охрана разошлась «по постам», Михеев показал нам с Прохором их транспортные средства: три «Нивы» и пять «Грант», стоявших рядом с моей «Волгой» и «Нивой» воспитателя.

— Тоже канцелярия постаралась, — прокомментировал Михеев наличие и близость парковочных мест.

— Это всё понятно, — кивнул Прохор. — Ты мне, Владимир Иванович, лучше скажи, как у вас питание организовано?

— Продукты закупили, в квартирах есть кухни и холодильники. Не вижу никаких проблем.

— В ресторане был?

— Конечно, — кивнул Ротмистр. — В первую очередь проверил.

— Вот оттуда еду и заказывайте! Сами готовьте только ночью. Считай, ротмистр, что это приказ, — припечатал Белобородов. — Прямо сейчас пойдём и договоримся. Я думаю, что Алексей Александрович не обеднеет. А у вас будет больше времени на отдых, да и ресторану чуть выручку поднимем, после событий прошлой недели.

Пока они ходили в «Русскую избу», я доразобрал свои вещи и посмотрел сетку турнира. Следующим моим соперником был Голицын Глеб Алексеевич, насколько я помнил, наследник рода Голицыных. Прежде чем ему звонить, решил набрать дядьку, Григория Михайловича Пожарского.

— Привет, Алексей! Я так понял, по поводу турнира звонишь?

— Привет, дядька! Да.

— Какие предложения?

— У меня с Голицыным Глебом Алексеевичем встреча, постараюсь на среду договориться.

— Знаю Глеба. Поговоришь с ним, меня обязательно набери.

— Договорились, — пообещал я.

Переговоры с наследником Голицыных не заняли много времени. Он поблагодарил меня за звонок, сказав, что у него турнир совсем вылетел из головы — первую встречу он пропускал. На моё предложение встретиться в бильярдной «Метрополии» в среду, в 19-00, ответил согласием.

— Отлично, Алексей! — сказал дядька Григорий, когда я ему перезвонил. — Костю я набрал, он будет тоже. До встречи!

Тут как раз вернулся Прохор.

— Всё уладил с рестораном. Мне твой отец карточку дал, — он продемонстрировал мне пластиковый прямоугольник. — Приказал ни в чём себе не отказывать.

— Так мы с тобой и так себе ни в чём не отказываем, — хмыкнул я. — У меня вон больше двадцати трёх миллионов в банке лежат. И что?

— Да это он мне дал, чтобы я твои и свои деньги не тратил, Лёшка! — махнул на меня рукой воспитатель. — Считай, что мы с тобой на обеспечении Романовых теперь живём. Род, семья! Никуда от них не денешься.

— Прохор, я тут, знаешь, тебя о чём хотел спросить. Как у тебя дела обстоят в финансовом плане? Сколько себя помню, ты всегда со мной жил. А сейчас ситуация может поменяться в любой момент. Ты не подумай только, что я тебя гнать собираюсь, ты мне самый близкий человек, но всё же?..

Воспитатель вздохнул и начал рассказывать:

— Все эти годы с тобой, Лёшка, я продолжал числиться в канцелярии. Мне на счёт в банке каждый месяц перечисляли деньги, довольствие. Плюс твой отец периодически премии всякие подкидывал. А тратить всё это мне было некуда — я фактически находился на обеспечении рода Пожарских. Ещё у меня квартира небольшая в Москве есть, её сдаю до сих пор. На кой она мне, если за тобой, оболтусом, приглядывать постоянно надо? На счёте скопилось около трёхсот тысяч, большая часть из которых — премии от цесаревича. Как-то так…

«Очень неплохая сумма для обычного дворянина…» — подумал я, а вслух, улыбаясь, сказал:

— Прохор, жениться тебе надо. Сразу найдётся, куда деньги потратить.

— Вот тебя сначала пристрою, а потом и собой займусь! — подмигнул он. — Слушай анекдот, Лёшка. Ты уже большой, тебе можно. В загородном поместье рано утречком раздаётся крик: «Ванька! Ванька! — а в ответ тишина. — Ванька, ёд твою мать!» В кабинет хозяина поместья наконец понуро заходит Ванька: «Звали, барин?» — «Звал. Сымай портки, вставай раком!» — командует хозяин. Ванька тяжело вздыхает, поворачивается спиной, начинает нагибаться, одновременно стягивая штаны, и бурчит: «Жениться вам пора, барин!»

Отсмеявшись, я доложился о предстоящей в среду встрече с Голицыным, а потом, по всей видимости, с дядьями.

— Хорошо, — кивнул Прохор. — Михееву я сам скажу. Кстати, Лёшка, готовить я сегодня уже не успеваю. В «Избу» пойдём или домой закажем? — Прохор опять помахал передо мной «волшебной карточкой».

— Давай я Лесе позвоню, там и решим.

Девушка сказала, что будет через час, и выбрала ресторан, в который придёт сразу, не заходя домой. Позвонил я и Вике, узнать, как дела.

— Сегодня за городом занята, работы много, — Вяземская выделила интонацией «за городом», намекая на базу корпуса. — Ночевать буду дома. Так что отдохнёшь от меня, Пожарский! Завтра будешь?

— Да.

— Вот и увидимся. Пока!

К назначенному времени спустились в «Избу». Народу, в отличие от прошлых наших посещений, наблюдалось немного — были заняты всего три столика. Вскоре недалеко от нас расположились два сотрудника дворцовой полиции.

— Бдят, — усмехнулся Прохор. — Привыкай, Лёшка. Это у тебя теперь на всю жизнь. — На что я только тяжело вздохнул.

Дождавшись Лесю, мы разместили заказ, в который вошла и бутылка вина — решили таким образом отпраздновать возвращение домой. Когда первый голод был утолён, а девушка рассказала про завершение подготовки к туру, я обратился к ней:

— Лесь, тут всё случая подходящего не подворачивалось с тобой поговорить. Ничего мне не хочешь рассказать?

Она сразу напряглась и посмотрела на Прохора, ища поддержки.

— Чего уж там, Леська… — кивнул головой мой воспитатель. — Рассказывай давай, с самого начала.

Алексия вздохнула и приступила. Жили-были три друга: Прохор, Виталий и Иван, — семьи которых входили в род Романовых. Были они замечены кадровиками канцелярии ещё в школе, после окончания которой поступили в соответствующее заведение для дальнейшего обучения. Там Иван встретил девушку Наталью, на которой и женился. Детей у них долго не было, но Наталья наконец забеременела и родила девочку. Назвали, как и хотел Иван, Алексией. Когда началась война, её родители вместе ушли на очередное задание, с которого не вернулись, а девочку взял в свою семью Виталий Борисович Пафнутьев, который и стал Алексии отцом. Девочка с детства была музыкальной, хорошо пела, училась играть на разных музыкальных инструментах, но при этом в память о родителях хотела поступить в то же самое учебное заведение при Тайной канцелярии, что и её родители. Но Пафнутьеву всё же удалось уговорить девушку рассмотреть вариант поступления в консерваторию, где она, в конце концов, и оказалась. А потом родился проект «Алексия», задуманный канцелярией как некое лишнее напоминание подданным Российской Империи о своих корнях, самобытности, традициях и культуре. Девушка на роль некоего символа этого напоминания подходила идеально — типичная славянская красота, русые волосы, зелёные глаза. Да и голос отлично подходил для исполнения романсов, хоть и в современной обработке. Началась работа — нашли грамотного продюсера, влили денег, решили вопрос с ротацией песен на радио и клипов на телевидении, и в одно прекрасное утро девушка проснулась знаменитой.

— Меня, кстати, твой отец, Алексей, лично курирует, вместе с дядькой Виталием, — заметила она. — И цесаревич сам просил рядом с тобой поселиться, познакомиться и проследить, чтобы ты соответствовал понятию «воспитанный молодой человек с широким кругозором». Чтоб в Москве не потерялся после Смоленска. Спать с тобой он меня не заставлял, это было только моим желанием! Ты мне сразу понравился, а тут ещё эта ваша Романовская «Аура власти»… — Леся вдруг замолчала и виновато посмотрела на Прохора.

— Мало тебя в детстве Виталя ремнём бил! — хмыкнул воспитатель, глядя на девушку. — Понаслушаются Родовых сказок, а потом языком мелют почём зря!

— Какие сказки, Прохор? — с обидой заявила ему Леся. — Я, Вяземская, эти гламурные красотки — Юсупова, Долгорукая и Шереметьева? Мы все к Лёшке липнем! Тебе этого мало?

— Вы вообще сейчас про что? — не понял я. — Про «Ауру власти» отец говорил, но при чём здесь девушки?

— При том! — выпалила Леся. — Хоть на гастроли не уезжай! Вернусь, а тут филиал борделя в соседней квартире! — у неё на глазах выступили слёзы.

— Леська, успокойся! Что ты такое говоришь? — зашипел на неё Прохор. — Я за отроком прослежу, никакого блуда не будет, обещаю! На, выпей! — он протянул девушке бокал с вином, который та выпила как воду.

«Ладно, потом всё выясню, не хватало ещё, чтобы у Леськи истерика случилась прямо в ресторане».

Наверх мы поднялись минут через тридцать, когда девушка чуть успокоилась. Взяв с меня обещание, что приду к ней ночевать, Леся направилась в свою квартиру.

— Прохор, что это было? — спросил я воспитателя, когда мы остались одни.

— Обычная ревность, Лёшка, — хмыкнул он.

— А что там было про «Ауру власти» и её связь с девушками?

— Помнишь, что тебе Михаил Николаевич говорил? О своих родовых способностях выясняй у родичей. Не моё это дело, так что не обижайся. И Леське этих вопросов не задавай, ей и так сейчас тяжело будет на гастролях. Договорились?

— Да, — кивнул я.

Уже когда мы с Лесей засыпали, она сказала:

— Лёш, я в четверг улетаю в Сочи на закрытие сезона. Там у меня будет два концерта, в пятницу и в субботу. Может, ты ко мне на второй нагрянешь? Можешь с собой Прохора и Вику взять. Мне будет очень приятно!

— Прямо сейчас сказать ничего не могу, но обещаю подумать.

***

Во вторник утром, когда мы с Прохором подъехали к базе корпуса, начались странности: ворота не открыли, а из будки к нам направился один из охранников.

— Господин инструктор, господин курсант! — козырнул он. — На объекте много посторонних, так что прошу надеть, — он протянул нам маски. — Распоряжение полковника Орлова. И ещё, — на капот «Нивы» лёг пакет, а Прохору был вручён конверт. — Это три комплекта документов на машину с разными номерами. Отгоните «Ниву» в сторону и замените номера прямо сейчас, держите отвёртку. Это тоже распоряжение полковника Орлова. Когда заедете на территорию, он просил сразу явиться к нему, — охранник отошёл.

Мы с воспитателем переглянулись и молча принялись натягивать маски. После чего убрали машину в сторону и занялись перекидыванием номеров. Уже когда ехали по территории базы корпуса, Прохор хмыкнул:

— Давно я этой ерундой не занимался, даже молодость лихую вспомнил…

Поднявшись в приёмную полковника, мы поприветствовали его помощника, который попросил нас снять маски. После этого зазвонил телефон, помощник выслушал абонента и махнул рукой в сторону двери.

— Вас ждут.

Граф встретил нас около своего огромного стола.

— Присаживайтесь, — указал он на приставной столик. — Итак, лишнего спрашивать не буду, но обязан уточнить. Тот… инцидент не помешает прохождению вами службы, Алексей Александрович?

— Нет, Иван Васильевич. Всё закончилось вполне благополучно, — кивнул я.

— Отлично, — улыбнулся он. — А то меня там быстро отстранили… Следственная часть корпуса с операми подключились, да и Канцелярия в стороне, как я понял, не осталась. Ну да ладно. Теперь к не очень приятному. Моё представление на награждение князя Пожарского за умелые действия во время задержания особо опасного преступника очень быстро вернулось «сверху» без объяснения причин. Так что ничем тебя, Камень, порадовать не смогу… — развёл руками полковник. — Но! — он поднял указательный палец. — Руководство корпуса рассмотрело эту ситуацию с задержанием комплексно. Ещё и контрразведка в красках расписала твой дуэт с Ведьмой, выгораживая себя и извиняясь за свою хреновую подготовку. Опыт по созданию смешанных групп — мужчина-женщина — был признан успешным. Пасеку даже благодарность объявили как автору идеи. Так что в срочном порядке кадровики из военной контрразведки корпуса прошерстили личные дела женщин-военнослужащих, которые могут нам подойти. В выходные их всех доставили в Москву со всех концов Империи, со вчерашнего дня на полигоне идёт отбор. Половину уже отсеяли, среди остальных будем посмотреть. Отсюда и маски, и номера, мало ли что… Почему вам это всё рассказываю? — Орлов оглядел нас. — Хочу тебя, Прохор, попросить помочь в отборе новых «волкодавов». Ты нам в прошлый раз продемонстрировал очень высокий уровень, да и незамыленный глаз пригодится. А Алексей пока в «городе» действия по захвату отрабатывать будет. Договорились?

— Договорились, Иван Васильевич, — кивнул Прохор.

— Тогда переодевайтесь, а потом на полигон. Там поступаете в распоряжение Смолова. Он обо всех нюансах предупреждён.

Переодевшись в раздевалке, мы направились на полигон.

— Лёшка, ты не обиделся на корпус за отказ повесить тебе на грудь какую-нибудь медальку? — я прямо увидел сквозь маску весь сарказм, написанный на лице воспитателя.

— За что обижаться-то? — хмыкнул я. — Явно отец постарался. И правильно сделал — для Романовых, насколько я понял, как и для меня, это совсем не подвиг, а ерунда какая-то. Поймал на доспех три пули, взял злодея на приём, и всё! Чем гордиться-то? Вот тогда в банке, это да! Там я о гражданских в первую очередь думал, как и ты. За тот случай могли как-нибудь и отметить… — расстроено махнул я рукой, подначивая Прохора.

— Там тоже Канцелярия вмешалась, — не подвёл он меня, — и в корпусе всё на тормозах спустили, чтоб твоё имя нигде особо не светилось, да и парочке журналистов по ручонкам шаловливым надавали. Но тут уже Орлов сам постарался, планируя взять тебя на службу к «волкодавам».

— Понятно… — протянул я. — Прохор, а почему ты шлем не надеваешь?

— Считай это моим капризом, Лёшка! — ответил он. — Я к корпусу никакого отношения не имею, я из Тайной канцелярии! — гордо отчеканил воспитатель. — Значит, должен хоть чем-то выделяться! Звучит пафосно, но повторюсь ещё раз — считай это моим капризом!

— Леся меня в субботу на свой концерт в Сочи пригласила, — перевёл я тему.

Прохор аж сбился с шага.

— Вот ведь девка неугомонная! Точно Витале на неё пожалуюсь! Может, хоть он её в чувство приведёт… И что ты?

— Обещал подумать. Ты не в курсе, у Гагариных самолёты есть?

Прохор остановился и уставился на меня немигающим взглядом сквозь прорези в маске. Молчание длилось больше минуты.

— Бедный ротмистр Михеев! — произнёс наконец мой воспитатель. — Хоть кто-то теперь разделит со мной все эти хлопоты! Меня с собой возьмёшь?

— Она и тебя, и Вяземскую приглашала, — расслабился я.

— Будем с базы выезжать, позвоню этому финансисту, Виктору Ивановичу. Он пришлёт нужных людей.

— И ещё, Прохор. Я хочу, чтобы у нашей звезды на всё время гастролей была хорошая охрана.

— Лёшка, ты забыл, чей это проект? — хмыкнул он. — Не переживай, охранять её будут вполне квалифицированные люди. Да и сама Леська не так проста, как выглядит. Не забывай, в какой семье она воспитывалась.

— Тогда ладно, — успокоился я.

На полигоне было непривычно людно: кто-то проходил полосу препятствий, две команды толкали шар, отдельно шли упражнения по рукопашному бою. Несмотря на камуфляж, маски и шлемы, в «бойцах» легко угадывались женщины.

— Вон Смолов, пошли к нему, — указал я Прохору на ротмистра, узнав того по моторике.

Смолов тоже нас приметил, поздоровался и сказал, что в курсе планов полковника Орлова.

— Вася! — крикнул ротмистр одному из «волкодавов», наблюдавшему за занятиями по рукопашке.

Это был один из тех, кто от меня тогда получил в грудь после «трубы», Васильев Игорь Дмитриевич, штаб-ротмистр.

— Вася, бери Камня и в «город». Что делать, знаешь.

До «города» мы со штаб-ротмистром бежали.

— Заодно и разомнёмся, — прокомментировал Васильев. — «Работать» будем сразу.

При нашем приближении больше десятка разминающихся «волкодавов» построились в одну шеренгу, я пристроился в конце.

— Слушай задачу. — Вася начал прохаживаться вдоль строя. — Вы обороняетесь, Камень идёт на захват, я за ним подбираю. Будем всё это повторять, пока в подборе не «поработают» все. Просьба одна — Камень, без фанатизма! — он остановился передо мной. — Ты меня понял?

— Так точно, господин штаб-ротмистр! — кивнул я.

— Отлично! Вперёд!

Строй распался, и «волкодавы» метнулись в дом. Через минуту из окон повалил белый дым.

— Пока я буду надевать наручники, твоя задача следить за периметром. Я закончил — двигаемся дальше. Задача ясна?

— Да.

— Тогда вперёд, Камень! — скомандовал Вася. — Я за тобой.

Следующие три часа превратились для меня в сплошное мелькание теней в дыму. Если поначалу я ещё пытался пользоваться зрением, то в какой-то момент полностью положился на чуйку, как тогда у особняка Гагариных, и с каждой «зачисткой» дома действовал всё увереннее, а «условного противника» видел всё отчётливее. Уже в конце тренировки, когда «подбирать» за Васей пришлось уже мне, накатило тупое раздражение на своего «ведущего» — был он очень медлителен, передвигался осторожно и чуть ли не на ощупь, из-за дыма проверял все углы и ниши. И наконец я не выдержал и шепнул в рацию:

— Вася, здесь никого нет. Двое в соседней комнате.

Он дёрнулся, и я услышал в ухе:

— Отставить разговоры, Камень! Идёт плановая зачистка дома! Действуй, как приказано!

— Есть! — шепнул я, подавляя раздражение.

Когда же, мы наконец добрались до «злодеев», времени на захват Вася потратил целых тридцать секунд, в конце чуть не лопухнувшись: закрыл от меня дверной проём, из которого выскочил ещё один «злодей», приближение которого я чувствовал. Понимая, что не успеваю прикрыть своего «ведущего», нырнул в темп ещё глубже, отчего стал видеть ментальные доспехи окружающих, и на чуйке «погасил» сознание у вновь появившегося. Причём это был совсем не «Царский гнев» с его лавиной эмоций и силы, а более мягкое, целенаправленное, точечное воздействие на сознание «противника» через его доспех.

— Твою мать, Камень! Что за херня случилась? — Вася бросился к лежащему телу, уже не обращая внимания на остальных «злодеев». — Ты как, друг? Твою мать, ничего не видно! — штаб-ротмистр принялся стягивать с «волкодава» шлем и маску. — Воробей, ты живой? Пульс есть, вроде дышит… Хватаем, и на улицу!

На свежем воздухе бедняга парень открыл ничего не понимающие глаза и попытался что-то сказать.

— Молчи, Воробей, отлежись пока… — Вася повернулся ко мне, как и остальные «волкодавы». — Объяснишь?

— Ты закрыл мне дверной проём, оттуда выскочил Воробей, я не успевал тебя прикрыть. Вот и… — я указал на пытающего подняться поручика Воробьёва.

— Хорошо, — кивнул Васильев. — Подробности выспрашивать не буду, но полковнику доложу. — В ответ я только пожал плечами.

Через десять минут Воробей окончательно пришёл в себя и объяснил, что забежал в комнату, из которой были слышны звуки схватки, а потом наступила темнота… На состоявшемся чуть позже разборе тренировки оказалось, что я раз за разом бил с огромным запасом все мыслимые и немыслимые нормативы по зачистке дома.

— У меня так вообще сложилось впечатление, что мы Камня только тормозим, — высказался Феофан, в миру поручик Феоктистов. — За ним надо двоих на «подбор» посылать, если не троих. А может, и просто всем подразделением идти.

Потом я отдельно подошёл к Воробью и извинился за досадное недоразумение, на что он неожиданно попросил научить «этому приёму». Подтянувшиеся остальные «волкодавы» всем своим видом тоже выразили заинтересованность в изучении нового.

— К сожалению, не могу, — развёл я руками. — Тайна рода… — объяснил, не став уточнять, какого именно.

Да и как мне им сказать, что те же самые Романовы сами плохо представляют, о чём идёт речь, и пользуются родовым архивом.

Коллеги разочарованно повздыхали и разошлись.

— Пошли, Камень, полковнику сдаваться… — усмехнулся Васильев. — Он тебе быстро про тайну рода пояснит.

Орлова мы застали на полигоне в обществе Вяземской, которая очень эмоционально и в красках описывала всю пропасть в подготовке присланного женского контингента:

— Да из них половина на полосе в норматив не укладывается, Иван Васильевич! — услышали мы издалека. — Я в шестнадцать быстрее была! С рукопашкой полная беда! А доспех? Скорлупа яичная! Понабрали, тоже мне!

— Вика, Вика, успокойся! Всё не так плохо! Не сгущай краски, я тебя очень прошу!

— И ничего я не сгущаю! Всё так и есть!

Перепалка прекратилась, как только они заметили нас.

— Что, Васильев, Камень опять начудил? — вздохнул Орлов.

— Да, Иван Васильевич, — кивнул тот.

— Ведьма, иди дальше зачёты принимать. И без лишней жестокости там! Поняла?

— Да, Иван Васильевич, — кивнула Вика и, уходя, послала мне воздушный поцелуй, но так, чтобы никто не видел.

— Докладывай, — опять вздохнул Орлов, обращаясь к Васильеву.

Надо отдать должное штаб-ротмистру, отозвался он о моей «работе» только в самых лучших выражениях. Не стал скрывать и свою «промашку» с этим дверным проёмом.

— А потом повеяло от Камня чем-то, и Воробей на полу без сознания лежит… Мы его вынесли на улицу, там он и отошёл, — закончил Васильев.

— Понятно. Свободен, — кивнул полковник. — И?.. — спросил он меня, когда штаб-ротмистр удалится на достаточное расстояние.

— В первый раз такое получилось, Иван Васильевич, — честно признался я. — Подробностей рассказывать не буду, надо самому понять, что произошло и с чем это едят.

Орлов разглядывал меня с минуту, потом сказал:

— Хорошо, Алексей. Учитывая твой особый статус, отложим этот разговор на потом. Сейчас иди в столовую, пообедай, и в тир. После занятий в пятницу ждём тебя на пару-тройку часов тренировок. И не влипай в неприятности!

Уже вечером, когда мы с Прохором выехали с базы корпуса, воспитатель спросил:

— Что там опять у тебя произошло? Просто с Викой успел парой слов перекинуться, она и сказала, — пояснил он. — Кстати, Ведьма наша обещалась сегодня приехать. Так что случилось?

Пришлось рассказывать.

— Повторяюсь, конечно, но я тебя на полном серьёзе бояться начинаю, твоё императорское высочество! — хмыкнул Прохор. — Получается, самую настоящую монстру воспитал, на свою голову! Что Орлов?

— Ничего. Я ему сказал, что не буду пока с ним разговаривать на эту тему.

— Правильно сказал. Пусть отец твой разбирается.

— Ты хотел Виктору Ивановичу позвонить.

— Точно!

Переговоры Прохора с финансистом не заняли много времени.

— Вечером человечек нужный будет. Самолёты есть.

— Теперь ты расскажи, что там у вас за валькирии собрались? А то Вика крыла их всех, полковник еле успокоил.

— Сразу скажу, Лёшка, лиц не видел, но фигурки у некоторых просто отпад! — ухмыльнулся он. — А если серьёзно, не так всё плохо, как казалось на первый взгляд. Есть отдельные экземпляры, которых поднатаскать, и с пивом потянут. До кондиций «волкодавов» им, конечно, расти и расти, но в качестве поддержки и в виде будущих тактических перспектив — вполне сгодятся.

Добравшись до дома, ужинать не стали, решили дождаться Лесю и Вику, да ещё и человечек от финансиста приехал, оказавшийся моим завхозом, вернее, управляющим имуществом. Представился он Зыкиным Владиславом Петровичем. В отличие от маленького и пузатого Виктора Ивановича, Владислав Петрович был высок и худ. Его попытка достать планшет и начать зачитывать весь список вверенного ему в управление моего имущества была пресечена на корню:

— Всё потом, Владислав Петрович. А сейчас меня интересуют только самолёты. Так что с ними?

Оказалось, что у меня их пять! ИЛ-96 в роскошной отделке с гербами Гагариных, ЯК-42 на тридцать комфортабельных мест, два ЯК-40 на пятнадцать, и ЯК-40 на шесть. Все они сейчас стояли во «Внуково-3». Экипажи в наличии, Тайная канцелярия с ними уже закончила, но лучше б было, конечно, со слов завхоза, чтобы за штурвал сели пилоты специального Императорского лётного отряда. Когда мне Владислав Петрович начал перечислять ещё и вертолёты, я его опять прервал:

— С этим тоже потом решим. В субботу в Сочи я могу вылететь на каком-нибудь «ЯКе»?

— Безусловно, Алексей Александрович! — кивнул он. — Хоть сегодня ночью! Один звонок, и… — он изобразил рукой взлёт самолёта.

А мысль у меня опять за что-то зацепилась.

— Прохор, а если за Алексией самолёт закрепить? Всё равно ведь пока стоят…

— Алексей Александрович! Можно вас на минутку? — воспитатель встал с дивана и кивнул в сторону кабинета. — Ты что творишь, романтик хренов? — громким шёпотом заявил он, когда я закрыл дверь. — Бабки, новый статус с самолётами в голову ударили? «Всё равно стоят»! — передразнил он меня. — Что родичи скажут? Что Николай Второй по балеринкам с ума сходил, а теперь Лёшка, в добрых традициях предков, от певичек тащится?

— Да мне наплевать, что родичи скажут! — выпалил я. — Знаю их четыре дня! А Леся для меня не чужой человек, и она, как ты выразился, проект моего отца! Вот всё и совпало! Дай хоть чуть-чуть всеми этими возможностями насладиться!

— Да ну тебя, Лёшка! — Прохор махнул на меня рукой. — Смотри, сильно не зарывайся! Пошли уже, романтик!

Зыкова вскоре отправили дальше управлять имуществом, пообещав, что Прохор ему позвонит и озвучит мои хотелки. Около восьми приехали девушки, с которыми мы спустились в ресторан. Моё предложение выделить Лесе на всё время гастролей самолёт под предлогом экономии времени и для возможности хоть иногда прилетать к нам в Москву было встречено коротким изумлением девушек, которое переросло в их дружный визг. Когда Леся с Викой немного успокоились, я официальным тоном пригласил Вяземскую и Белобородова на концерт Алексии в Сочи в эту субботу. Личный самолёт для перелёта прилагался.

***

— Отец, дядя, мне Прохор отзвонился, — начал свой доклад Цесаревич, отставив чашку с чаем. — Лёшка распорядился выделить один самолёт Гагариных Алексии на всё время гастролей. И в субботу сам собрался на её концерт в Сочи.

— Какой молодец! — хлопнул себя по коленям великий князь Владимир. — Красиво! Это не какую-нибудь там цацку с брюликом подарить! Да, Коля?

— Согласен. Достойно! — кивнул император. — В лучших традициях рода! Сам что думаешь, Саша?

— Не производит Алексей впечатления человека, у которого от свалившегося богатства голову снесёт. Так что пусть забавляется, быстрее надоест.

— И то верно, — опять кивнул император. — Что-то ещё?

— Да. По сообщению того же Прохора, сегодня во время тренировки в корпусе Алексей «погасил» сознание одного из «волкодавов». Видеозаписи, к сожалению, нет, они там при плотном задымлении тренировались.

— Вот он уже и до «Свечи» добрался… — кинул великий князь.

— Похоже на то… — согласился император, а цесаревич кивнул. — Талантливый у тебя растёт наследник, Александр…