Мир тысячи зеркал. Книга первая

Станислав Лобанов

Потенциал мозга человеческого невероятен, а скинуть оковы везёт лишь единицам. Александр – тот счастливчик, но память его беспощадно разбита на сотни осколков, и, словно части пазла, её стоит собрать. Заглянуть за ширму бытия и понять, что отныне обратного пути нет. К счастью, на своём пути он встретит ту, что протянет руку помощи и проведёт сквозь расстояния и миры к цели. Вырванный из серой массы ещё вчера, Александр лишь пешка на чьей-то шахматной доске. Придёт время взять игру в свои руки!

© Станислав Лобанов, 2022

ISBN 978-5-0056-0620-4 (т. 1)

ISBN 978-5-0056-0621-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. В забвении

«Лунатик» — так местные ребятишки прозвали Артура. Постоянно докучали ему в надежде обидеть. Однако тот был необычайно добр сердцем, и простодушно каждый раз прощал все гадости и крайне резкие слова в свой адрес. Кажется, это ещё больше подзадоривало обидчиков. Ими были дети совсем юного возраста. И, глядя на них, диву порой даёшься, как в столь милых крохах может быть столько жестокости. Приступы их ненависти порой отступали, и Артур мог наравне со всеми играть в мяч и поедать сладкие арбузы, стреляя семечками от них по голубям на местном зернохранилище. Но было это редко, и в такие моменты он был абсолютно счастлив, ведь становился как все!

— Он дурак? — спросил я мать, усаживаясь завтракать. Не просто было осилить громоздкий стул в пять лет. — Артур! Ребята говорят, что он дурак. Что это значит мам? Он ненормальный или глупый?

Отец сдержал колкий смешок, едва не подавившись похлебкой. Мать присела так, чтобы её лицо оказалось напротив моего.

— А ты сам как думаешь?

— Я думаю, он просто очень добрый и поэтому его все обижают. Почему не любят добрых?

— Может, они ему просто завидуют, что не могут быть такими же добрыми! — предположила мать, наградив меня теплой улыбкой.

— Он мог бы всех научить доброте, я уверен. Его только попросить надо.

— Ох, сынок, — последовал глубокий вздох. — Если бы всё было так просто.

Сбитый с толку, я задумался, а мать подала тарелку ароматного супа. Отец, молча, закончил трапезу и отправился вон из дома по своим важным, взрослым делам.

— А ещё Артур говорит, что на луну скоро полетит! — болтал я, набивая рот. — Говорит, что починит её, и она снова солнцем станет! Говорит, такая луна нам всем не нужна! Мам, а что луна сломана?

Мать искренне засмеялась.

— Так вот почему вы зовёте его «лунатиком» иногда?

— Угу…

— Глупости сынок! Луна — это просто луна и не более того. Она такая, какая и должна быть.

— Глупости? Значит он всё-таки глупый? Славин папа говорит, что Артур болен. Сказал, что у Артура что-то с головой.

Мать, наконец, присела напротив через стол, не в силах больше искать правильные слова.

— А Славин папа разве доктор? Понимаешь… Ваш этот Артур… Он просто немного другой. В чем-то лучше, а в чем то… — и снова нужные слова были потеряны. — Все ведь отличаются друг от друга, правда? Вот и Артур так же, только его отличие чуть больше и заметнее…

— Значит он всё-таки нормальный?

— Конечно же! — облегчённо вздыхая, улыбнулась настоящей доброй улыбкой мама. — Кушай и не болтай понапрасну, ещё и с полным ртом.

Она не могла объяснить тогда, двадцать семь лет назад, наивному, пятилетнему мальчугану значения слов «синдром» или «психически», это и к лучшему…

***

«Нормальный», что скрыто за этим определением в нашем современном обществе? Обществе, в котором постоянно меняются границы и рамки, выходя за которые, ты уже не вписываешься в это определение. То, что сейчас нормально, пять лет назад — аморально, а пятьдесят лет назад заслуживало позора или психиатрической лечебницы. И дело не только в манере одеваться, разговаривать, мыслить, воспринимать всё происходящее. Наверное, это обязательная часть эволюции. «Нормальность» навязана обществом, лишая возможности рискнуть, взглянув на мир с иной точки зрения, необычной, ненормальной! И кто знает, чей тогда взгляд увидит истину? А может она будет у каждого своя? Или всё же лучше не выделяться и проглатывать всё, что диктует окружение?

Эта идея засела у меня в голове. Да, вопрос избитый, но каждый раз как новый. И суть не в том, чтобы выделится из общей серой массы, как пестрит сейчас интернет всевозможными кадрами. Это, как новый вирус, зараза, что разъедает общество изнутри. Большинство, в погоне за своей минутой славы, творят просто безумные вещи, что тоже уже становится нормальным.

Может размышления на эту тему, могут напомнить какой либо документальный фильм, например, но не мне. Ассоциации со словом «нормальный» вышли на новый уровень для меня в один день. По воле случая, или может каких иных сил, в общем, как бы то ни было, это произошло! Жизнь не просто разделилась на до и после, она кардинально изменилась! Приобрела, новые краски и оттенки, дала ответы на многие вопросы! Вопросы с большой буквы, вопросы, на которые ты жаждешь услышать ответы, и вопросы, которые боишься даже задавать…

Особенный ли я? Это вряд ли. История моя достойна каждого и я уверен, что не первый и не последний кому выпал шанс заглянуть за ширму бытия.

Где всё началось? Это не так и важно, я думаю. Небольшой провинциальный городок, название которого не увидишь на афишах звёзд эстрады! Городок, закованный в снежные объятья по восемь месяцев в году. Да и оставшиеся четыре, погода особо не балует зноем и жарой. Скорей, это больше нескончаемый сезон дождей с редкими и долгожданными просветами погодной благодати.

Инфраструктура, не сказать, что хорошо развита, но свою твёрдую середину берёт. Пара заводов местного масштаба, построенных ещё в прошлом столетии, две третьих площади, которых давно сданы в аренду или превращены в торговые центры. Один Дворец культуры, который, честно сказать, едва ли использовался по назначению хоть раз. Просто лично я не считаю достойным событием выставку кошек или продажу шуб, например. При всём при этом, город не был мрачным, скучным или что-то вроде того.

Больницы и детские сады, школы и вокзал, кафе и рестораны, какие-то бизнес центры… Всё имело должный вид. Может без такого избытка, как в городах иного масштаба, но здесь всего хватало!

Мне нравился этот городок, с его в меру высокими зданиями и в меру загруженными дорогами. Однако я здесь не жил, и никогда бы не стал жить. Я здесь работал! А почему бы ни стал жить? Ну, просто я не городской житель, и мне чужда эта вся городская бытность. А убедился я в этом, будучи ещё студентом местного колледжа, и снимая комнату в спальном районе. Проведя полтора десятка лет в сельской местности, подростки потом делятся на два типа. Те, кто с охотой и желанием принимает городскую жизнь, и те, кто остаётся здесь чужаком навсегда! Я сознательно относил себя ко вторым. И ещё, ненавидел квартиры, а на вопрос, «почему», не мог дать внятного ответа. Дико было осознавать, что личное пространство чётко ограничивалось квадратными метрами бетонной коробки. Да и терпеть постоянный шум, ставший для всех привычным, я мог не более восьми часов рабочего дня.

В остальном меня всё устраивало. А жил я в частном доме, в сорока минутах езды от города. Редко выстроенные дома, хаотично расположенные улочки, лишённые всякого порядка, и какого-либо дорожного покрытия. Хотя нет, покрытие всё же иногда появлялось в виде строительного мусора, золы, шлака или старой травы, уложенной старательно в калии. Посёлок, опоясанный лесным бором, будто в заботливых объятьях самой природы. Для меня это было идеальным местом. Сто квадратов тишины и спокойствия. Маленький собственный мир и неприступная территория для чужаков. Созданное, хоть и мнимое, чувство защищённости и контроля. В этом был весь я!

Собственно кто я? Пора представится. Меня зовут Александр Разнотовский и вот моя история.

***

Пульс зашкаливал, и казалось, что колотится в такт сердцу всё тело. Особенно, отдавалось в шею и, это страшно раздражало, как и частое дыхание. Я жадно набирал полную грудь воздуха, пытаясь успокоиться. А успокоиться не мешало бы, а лучше затаить совсем дыхание и усмирить непослушное сердце. Ещё пару глубоких вздохов и почти порядок. Во рту чувствовался привкус ржавчины. Теперь пора оглядеться.

Хоть света и было крайне мало, глаза начинали привыкать, и я стал различать предметы. Подвал был огромный, весь опутанный трубами разного диаметра будто паутиной. Явно, монтируя всё это, добрых полвека назад, об экономии места никто не думал. Правый бок начинал остывать, впитывая холод шершавого металла. Это огромный водяной насос — пришёл я к выводу. Единственное в этой комнате, что позволяло спрятаться от прямого взора любого, открывшего входную дверь.

Я затаил дыхание и очень медленно высунул голову из укрытия. Чудо, не иначе, света явно добавилось, хотя источник наглухо отсутствовал. И почему это меня не удивило совсем, я скорее ждал, когда зрение вытеснит весь мрак со всех уголков, чтобы как следует осмотреться. Моё внимание привлёк электрический шкаф в дальнем углу комнаты. Ободранный, но обнадёживающий. Чёрная молния на жёлтом фоне буквально кричала об опасности. «Там есть ток» — точно знал я, будто чувствуя его своей кожей. И вдруг шаги, как острые иголки, пронзили моё тело! «Он ещё далеко» — убедил я себя — «время есть». Но ноги ватные толи от испуга, толи от перенапряжения, предательски не двигались с места, будто залитые в бетон. После моего рывка в надежде встать, я плашмя шлёпнулся на мокрый пол!

— Мать твою… — бурчал я невнятно, уткнувшись лицом в пол, и приправил всё парой крепких словечек! «Кажется, губу ещё разбил» — мелькнуло в голове, ведь привкус ржавчины сменился на привкус крови.

***

Открыв глаза, увидел то, что ожидал — прикроватный коврик. Почему ожидал? Да потому что такой сон, в стиле киношного триллера, у меня не впервой, а точнее сказать, с постоянной периодичностью. Конечно не каждую ночь, но достаточно часто, чтобы начать записывать всё увиденное в специальный блокнот. Чем я сразу и занялся, усевшись на пол у прикроватной тумбочки, на которой лежали заветный блокнот и авторучка. Идея этих конспектов, увы, не моя. Такое задание дал мне психолог.

Психолог! Это как специальный маркер, что помечает, вешая на тебя соответствующий ярлык. Толи от природы ты слегка «того», толи в твоей жизни произошло что-то такое, что оставило душевную травму. И тут опять развилка — тебя либо жалеют, либо призирают. Ведь обращение к психологу, не что иное, как проявление слабости и крик о помощи — думают многие. И эти многие, говорят за спиной: «Что-то его сломало, а значит, может и снова сломать!» И он уже вызывает образ психически хрупкого человека в этом мире, и с ним надо быть аккуратней! Ну и всё в этом духе, только в сотнях формулировок и интерпретаций.

Однако психолог всё чаще на слуху и даже с приставками «детский», «семейный» «специализирующийся на…». Это, как выясняется, также нормально, как сходить на приём к зубному. Так почему мне так неловко отвечать на вопросы, касаемо моих посещений психолога? Почему, как и многие из нас, стараюсь скрыть этот момент.

Этот самый психолог, сказала мне как то: «Наше отношение к вещам формируется в зависимости от характера. Либо собственным сознанием, либо чужим!» Не сразу понял я, что ОНА имеет там в виду.

Кстати, да, это ОНА — Екатерина… Сергеевна, что ли, или Владимировна… не помню точно. Она представилась лишь раз, в день первой и единственной, на сегодня, встречи, и тут же попросила перейти на «ты» и называть её Катей. Помню, даже визитка располагала на приятное общение. Там лишь номер телефона, пара хлёстких фраз, сулящих решить все мои проблемы, и короткое, тёплое «Катя». Думаю кто, как не психологи, должны правильно настроить и расположить к себе потенциального клиента. Правда только вот наше с ней знакомство прошло не так уж и гладко. Я тогда даже усомнился на мгновение, что она вообще психолог. Хотя иногда, именно первое впечатление от знакомства является основополагающим и верным.

***

Я дописал свой конспект, оборвав размышления о ней. Пора приходить в себя и собираться на работу. Дабы окончательно сориентироваться в пространстве и времени, я взял с тумбочки свой телефон. Вспыхнувший экран слегка кольнул глаза.

«Третье июля, шесть двадцать две утра!» — сказал я вслух сам себе. — «Продолжаем сходить с ума!» — добавил следом, нащупав языком разбитую губу.

Я лениво поплёлся в ванную и, умывшись ледяной водой, продолжил осмотр своего «боевого ранения».

«Что дальше Александр? Сломанная рука?» — спросил я, всматриваясь в отражение. Но ответа не было. С недавнего времени мне часто доводилось застывать у зеркала, сверля себя таким взглядом, что будь я отражением, уже бы не вытерпел и спросил — «Какого хрена ты пялишься?» Даже не знаю, что я хотел разглядеть таким образом? Возможно, внутренний голос просил уделить минуту и, наконец, увидеть что-то важное! Но я не видел.

«Среда», — шептали лениво губы. — «Восемь вечера, Цветочная восемьдесят три».

«Напоминание на телефоне не даст забыть» — подумал тут же. Да, это и был визит к Кате.

— Эээ здравствуйте, я Александр, и я — придурок! — гримасничал я, парадируя сцену из выдуманного «клуба анонимных придурков». По крайней мере, так я их себе представлял, сидящих кружком на стульях под абажуром лампы. — Мне постоянно снятся сны, в которых я убегаю и прячусь… — продолжал я, стараясь сделать голос как можно более жалким.

— Хватит бегать Александр! — сменил я тон на грубый, — Сыт по горло!

***

Дальше, всё как на повторе. Утреннее кофе с бутербродом на скорую руку, под свежую сводку новостей по местному каналу. Ведущий болтал что-то про зоопарк, о появлении потомства толи у тигров, толи у львов. Я всё прослушал, читая за кофе… нет, ни книгу, хотя ещё год назад вполне бы рад был потратить время на пару сотен страниц в неделю. Это была листовка из продуктового магазина со списком скидочных товаров.

— Зоопарк — медленно протянул я, будто это слово было написано в листовке. И, подняв голову, застал лишь прогноз погоды на грядущий день. Дождь в первой половине дня. «Ну, прекрасно…» — подумал я, сжав губы в противной гримасе, и махнул правой рукой с досады, будто отправляя воображаемый камень в экран телевизора.

Моя досада была не без основания. Монотонный дождь, который, судя по всему, шёл ещё с середины ночи, размыл окончательно подъездные дороги, чем обрёк меня на десятиминутную прогулку до автобусной остановки. Поехать на авто или вызвать такси? Извольте! Последний мой опыт владения личным автомобилем закончился жуткой аварией. Воспоминания жаловали лишь обрывки туманных воспоминаний. Я даже не мог вспомнить место, где всё произошло, и каким автомобилем управлял. Попытки выяснить хоть что-то постоянно сходили на нет. Врачи несли разный бред, а фирма, что эвакуировала мою «груду металла» и вовсе не существовала, как выяснилось позже. Как бы то ни было, теперь я пешеход чему признаюсь рад. Ведь, кажется, я пока не готов был снова сесть за руль. Или может быть боялся… Я сам не знал этого.

Эта автомобильная авария — событие в моей жизни, ставшее отправной точкой для ряда неудач и потерь. Если раньше жизнь и была чередой светлых и тёмных полос, то теперь полосы потеряли границы, залившись бескрайней серой массой! Возможно, я сам выбрал это событие, чтобы было, что винить во всех неприятностях. Ведь нужна была некая высота, с которой всё покатилось вниз по наклонной.

«Неудачное стечение обстоятельств!» — иначе не назвать это дорожно-транспортное происшествие. Всё банально просто: зима, гололёд, метель. Видимость почти нулевая! Я на секунду отвлекаюсь на телефонный звонок, как вдруг на дороге появляется пешеход. Торможение бесполезно и я резко выкручиваю рулевое колесо вправо. А дальше, бордюр, пару метров тротуарной дорожки и бетонный столб. В подарок мне за старания: не сработавшая подушка безопасности, и, как следствие, сильное сотрясение мозга и кровоизлияние!

Как позже сказали врачи, это чудо, что я выкарабкался. За, вроде бы, простым ударом головой, следовала неделя без сознания и полгода реабилитации. Однако нет четкой картинки. Целых полгода, а память предательски выдаёт пару тройку воспоминаний, и как файлы на моём компьютере, копирует их на все шесть месяцев, день за днём, день за днём, Ctrl+C… Ctrl+V! Мне это напомнило отрезок времени на моей армейской службе. Месяца за три до увольнения в запас, время просто останавливается и дни похожи один на другой с раздражающей точностью. И когда всё же наступает заветный час, и ты оглядываешься назад, обращаясь к своей памяти, то получаешь взамен лишь ничтожную часть воспоминаний из последних этих трёх месяцев. Ты можешь помнить первый день службы, будто это было вчера, но эти три месяца как в тумане, без дат, событий и эмоций.

Зато всё, что происходило дальше, я запомнил куда лучше. Мне приходится, и по сей день детально прокручивать всё раз за разом, пытаясь найти ответы на весьма странные вопросы. А вопросов этих было не мало!

***

Собирался я спешно, но внимательно, стараясь ничего не забыть. Весь основной набор нужных вещей постоянно прибывал в моём рюкзаке, избавляя от каждодневных утренних сборов. Однако сегодня к ним добавился блокнот с конспектами моих сновидений и наушники к телефону. Поездка в автобусе занимала около часа, и музыка помогала сделать поездку сносной, а хорошая музыка даже приятной.

Я быстро запрыгнул в лёгкие штаны песчаного цвета, с огромными карманами по бокам, на уровне колен. Футболка с надписью «лучший в мире муж», была уже на мне. Далее последовала лёгкая толстовка с капюшоном. «Явно с обеда придётся таскать её в рюкзаке» — мелькнуло в голове. Зонта никогда не брал с собой в дождь, не считал проблемой слегка промочить верхнюю одежду. К тому же моя бабушка всегда говорила, что под дождём, как под открытым небом, ты ближе к природе и, словно гриб или травинка, подрастаешь. Смешно, однако, ассоциации тёплые, вызывающие желание прогуляться в дождь, нежели прятаться под зонтом.

Финальным аккордом были ботинки, напоминающие армейские берцы. Вскинув рюкзак на одно плечо, я похлопал себя по карманам и, убедившись, что ключи от дома при мне, захлопнул дверь. Внезапный порыв ветра помог сделать это куда эффектнее. Глухой звон прошёлся по всему дому от подвала до самого конька. Мне показалось, я даже слышал, как звякнула посуда в шкафу. Смачно руганувшись, накинул капюшон. Было прохладно. Стоя на крыльце, я бросил оценивающий взгляд. Жаль, но синоптики сегодня не ошиблись.

До остановки добрался быстро, и даже слишком. Автобус будет ещё минут через десять, посчитал я, глядя на наручные часы. Кварцевые, круглые, водонепроницаемые, на кожаном ремешке, с толстенным стеклом на котором красовалась глубокая царапина. Всё не мог вспомнить, откуда она взялась. «Амнезия в лёгкой форме вполне возможна!» — успокаивал я себя, цитируя врачей. Эти слова набили мне окскому в последнее время.

Справа от оси стрелок было прямоугольное окошечко, в котором ежедневно должна была меняться дата. Однако, механизм был сломан, оставив меня в июле прошлого года. А точнее — восьмого числа. Причём, я подозревал, что поломка связана с царапинами на стекле, однако, часовщик меня заверил, что часы сломаны намеренно и внутри отсутствует какая-то часть механизма.

Я стоял на остановке, смотря на часы, и пытался вспомнить этот день, запечатлённый на циферблате, но тщетно. А вы часто вспоминаете день годовой давности, да ещё, если они похожи один на другой? И тут, опомнился, почувствовав на себе взгляды. Я окинул стоящих рядом людей и быстро опустил руку. Сколько пялился на часы не знаю, минуту, две, пять.… Но коллеги на работе всё чаще стали мне делать замечания, что я пропадаю, погружаюсь в свои мысли, и выглядит со стороны это, как минимум странно.

Автобус, наконец! Я забрался по ступенькам и отправился на самый последний ряд, дабы отвернуться к окну, вставить наушники, и, под рёв мотора и тяжёлых гитарных рифов, пропасть из этой реальности на часок!

На следующей остановке на глаза мне попалась молодая пара. Он провожал ёе на автобус. В этом юном возрасте каждое расставание, даже шуточное, сопровождается изобилием эмоций. Нежность и трепет, страсть и безумие от шквала гормонов — всё это так серьёзно и не серьёзно одновременно. Они слились в сладком прощальном поцелуе, будто это их последний поцелуй. Так путник в пустыне, страдающий от жажды, пьёт последнюю каплю воды из фляжки. Этот путник как никто другой в этот момент знает вкус воды, а эти двое вкус страсти и влюблённости. Парнишка медленно опустил руку вдоль её спины и крепко хватанул за ягодицу, поставив финальный аккорд. И плевать им было на всех окружающих, на их взгляды, осуждающие и завистливые, их шепот, одобряющий и не очень. Они выделялись из общей, серой массы и наслаждались этим, хотя сами были обречены стать этой серой массой через годы. На мгновение я представил себя на месте того парня, но здравый смысл одёрнул, а память коварно, в красках, напомнила вкус утраты со дня моего расставания с Кирой.

Да! Я женат, или был женат. Так или иначе, моё расставание первое событие из череды потерь и странностей, ожидавших меня впереди!

***

Это событие я прокручиваю постоянно. Смотрю на произошедшее с разных сторон и пытаюсь понять мотивы моей, бывшей уже, жены, толкнувшие её на столь внезапное расставание со мной.

И главное, как по закону подлости, воспоминания, снова урывками. Иногда, я их сравниваю с фильмом, из которого вырезаны все ключевые моменты. Финал известен, однако должного восприятия нет. Остаётся лишь строить догадки, в поисках объяснения странных действий главного героя. «Амнезия в лёгкой форме вполне возможна» — как панацея теперь для меня в поисках ответов.

Я тогда молчал, внимая каждому её слову. Что чувствовал? На тот момент, помню только страх! Мы стояли в прихожей у входной двери. За её спиной, собранная в спешке спортивная сумка, довольно скромных размеров. Даже для самого необходимого, тогда, мне она показалась мала. Хотя, для путешествия в «новую» жизнь, наверное, в самый раз.

Кира говорила медленно, чётко выговаривая каждое слово. Так разговаривают с глухими или иностранцами, надеясь на лучшее понимание сказанного. Монолог обрывали периодические всхлипы. Карие глаза, полные слёз, смотрели чуть выше и правей. Как усердный ученик рассказывает стих, выученный накануне, будто ищет текст, где-то на стене.

— Саша, я так не могу больше! — едва сдерживалась она. — Прежних чувств нет, и не будет уже! Не хочу тратить впустую свою молодость рядом с человеком, которого не люблю!

«До чего банально и глупо звучит» — думаю теперь я, вспоминая этот «цирк». Будто под копирку, с какой-нибудь дешёвой мыльной оперы. Однако в тот момент, ассоциаций таких у меня не возникло.

Она сделала небольшую паузу, толи, стараясь держать себя в руках и не разреветься окончательно, толи давала очередь высказаться мне. Я молчал. Молчал, осознавая, что, наверное, это единственное, что не навредит сейчас никому — моё безмолвие. Как учитель слушает всё того же усердного ученика и надеется, что после внезапной паузы, он вспомнит всё же продолжение. И Кира продолжила:

— Прошу, если в тебе есть хоть капля мужского достоинства, не ищи! От тебя ничего не нужно, просто прими всё как есть!

Ощущаю себя бездушным манекеном, ведь не помню, что чувствовал кроме страха тогда. Остаётся лишь догадываться. А с какого момента всё пошло под откос, докатив до такого финала? Снова «белое пятно»! Может и к лучшему, пусть останется в памяти теплота, нежность, взаимопонимание и настоящая любовь!

— Ты справишься, — почему-то сказал я. — Ты сильная, береги себя!

Она кивнула, видимо не в силах больше произнести ни слова, и протянула правую руку в сторону. Её руку встретила другая, маленькая ручка нашей трёхлетней дочери Ани. Это была вторая невосполнимая потеря в моей жизни, последовавшая прямиком за первой!

— И её это тоже касается! — вдруг всхлипнула Кира, забивая последний гвоздь. — Ты обещал!

Это последнее что она сказала. Резко повернулась, подхватила сумку, и спешно ушла, забрав с собой половину меня прежнего.

Только после их ухода меня задушили слёзы, и я дал им волю.

Почему не остановил? Что за бредовое обещание — «не искать их», взятое с меня?

Не странно ли всё это, или я ищу скрытый смысл, которого нет? Так или иначе, я устал от всех этих вопросов, терзающих меня день за днём, и просто принял всё как есть. Именно этого и просила Кира. К тому же и психолог настойчиво советует мне идти своей дорогой, не цепляясь за прошлое. Но я даже не знал, куда они направились, живы ли, здоровы, где обосновались? Разве это нормально? Как я поборол непреодолимое желание их найти? Опять одни вопросы!

***

В поле зрения попал рекламный баннер оператора сотовой связи. «Ты не один! Объединяйся, общайся!» — кричали надписи. А следом что-то о выгодных ценах, но я завис на первых словах. Будто именно ко мне они были обращены, и речь вовсе была не о выгодном тарифе.

Это чувство, словно кто-то залез к тебе в голову и ведёт, таким образом, с тобой диалог. И это не внутренний голос. Кто-то невидимый. Высший разум. Словно подталкивая к чему-то, засыпает твою повседневность подсказками и некими знаками. Знаками, что видны лишь одному тебе.

В наушниках заиграла песня, проникновенно обыгрывая тему одиночества, своевременно вдруг моим атмосферным размышлениям.

Иногда, кажется, что мир вращается вокруг тебя, ты — главный герой, и проявляется это в мелочах. То может быть песня, засевшая в голове. Ты включаешь радио и, вуаля — эта самая песня! Или может старый фильм из детства, ты вдруг вспомнил его, а вечером того же дня, видишь его в программе телепередач. Или ещё проще, решаешь заменить масло на своём авто, и весь день слышишь случайные разговоры случайных людей, именно о моторном масле, да и в магазине попадаешь в день скидки. Хотя бывает и с точностью наоборот. Мой отец называет это «законом подлости».

Когда мне было лет десять, я часто наблюдал, как работает отец. Он был плотником и страшно любил своё ремесло. Работал в своей небольшой столярке прямо за нашим домом. До сих пор помню: запах стружки и лака, бархатистую и тёплую поверхность шлифованного дерева!

Повсюду находилось несчетное множество различного инструмента! Иногда он никак не мог найти нужный и всегда говорил одно и то же: «Найду, когда не нужно будет!»

— Почему ты так говоришь? — спрашивал его я тогда.

— Потому что, сынок, по такому принципу работает «закон подлости!»

С тех пор я уяснил, что порой, чтобы что-то отыскать, нужно просто перестать, это искать!

***

Меня так и морило в сон под монотонное урчание двигателя автобуса.

«Следующая моя» — мелькнуло в голове, глядя на название остановки. «Улица Центральная» — гласила надпись. Так же называется улица, на которой живут теперь мои родители, только на другом краю материка. За добрых четыре тысячи километров. Они уехали после нашей с Кирой свадьбы и больше я их не видел. Нет… С ними всё было хорошо и это грело душу. Я искренне надеялся что ещё не раз увижу милые лица…

***

— Дорогие молодожёны! — сказал торжественно отец, подняв бокал с шампанским и аккуратно стукнув три раза ложкой по его краю.

Все затихли в ожидании банального напутствия и поздравлений, так привычных для данных мероприятий. Однако глаза его горели от нетерпения поразить нас с Кирой и гостей заодно.

— Мы дарим вам на свадьбу наш фамильный дом! Уверен, вы наполните его счастьем и детским смехом!

Он был краток и не сторонник красноречивых поздравлений, но пятисекундным объявлением поверг всех в шок! Да, не скрою, мы были на седьмом небе от счастья, настолько услышанное было неожиданным. Не успев надеть обручальные кольца, вдруг обзавелись собственным жильём. Как выигрыш в лотерею, возможно. Не помню, с чем ассоциировалось у меня тогда это чувство эйфории!

— Где вы с мамой жить будете, после такого щедрого подарка? — спросил я отца, как только выдалась минутка. Я подсел к ним за стол, сгорая от любопытства.

— Двоюродный брат отца позвал нас и пообещал с жильём помочь! — влезла мать, не дав отцу и рта раскрыть. — Ты помнишь его Саша, он приезжал с супругой своей в гости, лет семь назад.

— Дядя Коля! Конечно, помню, со своей пятой, кажется, супругой. Весельчак и бабник! — с улыбкой добавил я.

— Каждому своё! — наконец вставил отец. — Вот и мы решили, что пора и нам поменять свою жизнь кардинально! Но ты не переживай за нас. Как обустроимся, ждём в гости вас!

***

В гости я так и не попал! Наполнив оставленный нам дом счастьем и детским смехом, мы с Кирой окончательно погрязли в заботах. И эти три года были самые счастливые в моей жизни! Мы наблюдали, как растёт наша дочь, и души не чаяли в ней и друг в друге. Кажется, ничего не могло помешать нашим будущим планам. Ошибались.

***

Время было укладывать Аню, и мы кружимся по детской комнате, суетливо собирая игрушки. Дочь хорошо постаралась и навела знатный бардак. Анна сидит смирно в своей кроватке и всё никак не ляжет. Кира подходит и берёт её на руки, дабы укачать. Однако взгляд Ани, уже как минут десять, прикован к дальнему углу комнаты. И не просто прикован, этот угол не даёт ей покоя.

— Убери и спрячь все игрушки из того угла, иначе, мы сегодня так спать не ляжем! — начинает выходить из себя Кира.

Я убираю всё в комод, оставив угол совершенно пустым, а картина не меняется. Аня безустанно тянет руку, указывая пальцем точно в пустой угол. Ещё этот дурацкий кот нагнетает обстановку своим шипением, смотря всё в тот же угол.

— Что за… — не успеваю договорить я, как в другом углу вдруг начинает играть музыкальная игрушка, выбив из нас холодный пот.

И тут кот поворачивается и совершенно спокойно спрашивает у меня:

— Эй, ты что не видишь, теперь?

***

— Эй, говорю, ты что, не слышишь? — как электричеством пронзил меня голос. — Выходи, конечная. Воткнут наушники, а потом их машины сбивают!

Я подскочил как ошпаренный, хоть и сразу сообразил, что к чему. «Вот зараза — уснул всё-таки» — первое что подумал. Однако это не страшно, потому как до работы всего одну остановку назад пройти. К тому же дождь уже едва моросил.

— Извините, — буркнул я водителю автобуса, спешно поднялся и направился к выходу.

Едва шагнув со ступеньки, я тут же угадил в лужу. Сразу отметил, что водонепроницаемость моих берцов, сегодня как нельзя кстати. На мгновение остановился, будто забыл направление, вдохнул поглубже и направился к месту своей работы. Время позволяло идти не спеша, к тому же маршрут пролегал вдоль небольшого сквера и через пустой, в это время, стадион. Прогулка располагала предаться размышлениям или воспоминаниям.

Моя работа не отличалась разнообразием. Даже более того, казалась скучной и рутинной. Я — системный администратор, или программист, или «компьютерщик». Все сотрудники называли меня по-разному, да и сам я, честно говоря, не знаю, как правильно записана моя должность в трудовой книжке.

Предприятие представляет собой цех средних размеров по изготовлению эксклюзивных изделий из массива древесины. Также, в работе и небольшая пилорама, с её стандартным набором продукции: доска различной толщины и длины, брус, и тому подобное. Это дабы расширить потребительский круг, но всё же главной задумкой и изюминкой предприятия оставался эксклюзив из массива. И как не странно, спрос был не хилый, хоть ценники и били рекорды. Это могло быть что угодно, начиная от банальных стульев и столов, и заканчивая люстрами и статуями в полный рост.

На все «капризы», конечно, должны иметься мастера с «золотыми руками», и они были, целых два. Уж не знаю, где руководитель нашёл таких, но очень ценил их труд и буквально пылинки с них сдувал. Такое отношение к Роме и Евгению Николаевичу, а именно так их и звали, давало им некое преимущество и особый статус незаменимых. Что конечно не могло обойтись без соответствующей манеры предвзятого отношения ко всем. Проще говоря, ходили, задрав носы.

К работягам «второго сорта», коих, четно говоря, уважал я больше, относились все, кто трудился на пилораме: рамщики, сортировщики и подсобные рабочие. Правда имена их запоминать уже перестал, такая была текучка кадров. В большинстве своем, новички дорабатывали до аванса, а самые стойкие до зарплаты. Дальше шёл недельный загул с последующим увольнением.

Теперь подбираемся к мозговому центру предприятия — управление. С десяток кабинетов, включающих бухгалтерию, отдел сбыта и продаж, юрист — кадровик в одном лице, пара мастеров, пара замов и «бос», которого вечно нет на месте. Да и к чему, когда есть пара замов? В общем, народу тоже не мало. Как отзывались об управлении, «всеми любимые обладатели золотых рук» Рома и Евгений Николаевич: «Двое пашут, семеро руками машут!» И мне кажется это вполне закономерно. Простые работяги всегда недолюбливают работников управления.

В управлении я и работаю. Сижу за стареньким компьютером, в крохотном кабинете, день за днём. Единственное развлечение — видеоигры, которые позволяет осилить «железо» этого «старичка». Моя работа заключается в корректировке пары тройки программ, отвечающих за формирование документов, безопасность систем или доступа в интернет. В общем, всё на уровне любителя. Хоть я и делаю важный вид каждый раз, приступая к работе, дабы придать себе важности. На самом деле понимаю, насколько проста моя работа. Надеюсь, что все вокруг этого не понимают.

А ведь я отучился на программиста, и был готов к серьёзным задачам. Но потом, знаете, как это бывает, все мечты и амбиции разбиваются о невозмутимую стену реальности и вот ты уже второсортный «компьютерщик», обновляющий браузер у главного бухгалтера. Разве об этом мы мечтали, приобретая профессию своей меты? Думаю, что нет.

Но я не жалуюсь, правда, я всё принял как должное и извлёк из всего выгоду. А компьютерные игры помогали с лихвой мне уйти от реальности и забыть обо всех неприятных эпизодах жизни. А последнее время жизнь ими прямо — таки была переполнена.

***

— Привет! — махнул я сторожу, заходя в территорию, и немного поёжился, показав насколько мерзковата мне утренняя погодка.

Просто, «Дед», именно так все его и звали. Низенький лысоватый мужичёк лет шестидесяти. В ответ он натянул улыбку безразличия, глядя, вряд ли даже на меня, из окна своей сторожки. Мне казалось, он ходил на эту работу, дабы не рехнуться на пенсии от одиночества и безделья. Сам был глухонемым. Кажется курьёзней примера не найти как глухонемой охранник. Однако это никого не смущало, к тому же серьёзных происшествий за время его работы не было и все были довольны. Меня лично не интересовали подробности его существования, и думал, что так и будет.

Но тут снова начинаются странности. После выхода на работу, пережив злополучную аварию, я стал случайным участником послеобеденной беседы. Обычно это бессмысленные сплетни или просто разговоры ни о чём. Однако в тот день, на рабочем месте не оказалось этого самого Деда, и все начали судачить о возможных причинах его прогула, ссылаясь на былую слабость, которую он испытывал к алкоголю! Были и варианты о внезапном возвращении его жены и двоих сыновей, бросивших однажды семью и пропавших безвести. Опять же причиной все считали его дрянную привычку. Хотя пить он начал уже после этих жизненных потрясений. Так он сам говорил… Ну, точнее, как раз НЕ ГОВОРИЛ.

— Как вы все осведомлены о жизни глухонемого сторожа! — наконец не выдержал я, выразив возмущение и сарказм в максимальной мере. Следом набрал воздуху для следующей колкой порции, как Дима, заместитель руководителя по хрен знает каким вопросам, просто переехал меня фразой:

— Кто бы говорил, не ты ли нам поведал обо всем этом? Как полоумный пропадал вечерами с ним в сторожке, БОЛТАЯ, наверное, часы напролет! — выдавил короткий смешок, восхищаясь своим остроумием. Окружающие шутку не уловили, и Дима с особой интонацией добавил — С глухонемым!

«Амнезия в лёгкой форме вполне вероятна!» Гадство, снова белое пятно. Я даже не знал как реагировать на услышанное, поэтому просто молча, стоял, приоткрыв рот. Несказанная фраза, так и застыла у меня на губах. А Дима всё продолжал что-то болтать, приправляя всё своими идиотскими шуточками. Некоторые из присутствующих, дабы не обидеть его, натягивали слегка заметные улыбки.

Однако мне в тот момент было глубоко наплевать и на него, и на всех присутствующих. Я вдруг вспомнил пару моментов. Пусть фрагменты, нечётко, урывками, как пазл в котором мне не хватает половины деталей и картина едва видна, но уже что-то. Это заставило меня даже на мгновение воспрянуть духом. Ведь уже устал в последнее время, безуспешно обращаться к памяти. А тут, как рассеявшийся туман, начали проявляться силуэты прошлого. «Точно, я помню эту сторожку» — первая мысль, что мелькнула в голове. Дальше — больше. Я будто вчера был там, в нос ударил стариковский запах, по правую руку маленький столик с монитором от трёх камер наблюдения. На нём же старый чайник. Термореле давно вышло из строя, и он был подцеплен «напрямую». Я буквально чувствовал во рту привкус дешёвого чая. Это был привкус соломы или полевой травы. В глаза мне смотрел Дед и, могу поклясться, я слышал, как он говорил мне что-то хриплым голосом. Не помню, чтобы шевелились губы и не помню, что именно он мне говорил, но это точно было наяву!

— Да у «компьютерщика» система снова зависла! — вернула меня в реальность фраза главного мастера. — Эй, ау, хватит уже тормозить!

Он щёлкнул пальцами у моего носа. Хотя я уже и так вернулся в реальность.

— Хватит уже доставать его! — вдруг не выдержала Лера. Она схватила меня за руку, увлекая за собой, прочь из кабинета, который мы звали зоной отдыха. Пару диванов и три кресла, а в центре журнальный столик. — Любой мог попасть в аварию. Он не виноват, что не помнит ничего! Саш, пойдем, глянешь, у меня с интернетом связи нет.

— Ага, а как трахал её, тоже забыл? — разошелся Дима, бросив контрольный вслед.

— Слышишь, ты… — одёрнул я руку у Леры и обернулся.

— Пойдём, прошу тебя, — снова схватила она меня. — Этот придурок того не стоит!

Я взглянул на мгновение в её лицо, побеждено кивнул, и мы ушли.

***

Территория была довольно большой. Вполне хватало места для хранения и готового пиломатериала и брёвен. Я пробирался к крыльцу офисного здания утопая в старых, наполовину сгнивших опилках, смешанных с утренним дождём. Берцы сегодня, были как нельзя кстати. С крыльца я ещё раз оглянулся на сторожку… Просто машинально, ни ждал, что что-то вдруг пойму, вспомню или увижу. Устал даже думать об этом. Обстучал опилки да грязь и вошёл внутрь.

Прямо был небольшой холл и дверь в общую комнату, так сказать, «послеобеденного отдыха». Вправо, длинный коридор с кабинетами по обе стороны, а последняя дверь налево — моя «каморка». А как ещё назвать помещение в четыре квадрата с единственным окном, и то было закрыто шкафом. Мои шаги эхом расходились по всему зданию. Половина дверей в коридор была уже открыта. Терпеть не могу, проходить мимо открытых дверей, и почему? Может потому, что неизбежно привлекаешь внимание и, возможно становишься объектом для обсуждения на какое-то время. Или это обязывает поворачиваться и приветствовать всех находящихся, да спрашивать как их дела. Увы, ответа не знаю, но предпочитаю незаметно пройти восвояси и мирно находиться там до востребования. Неужели я был таким всегда?

— Привет Саш! — будто в засаде ждала меня Лера. — Ну и погодка, ты не промок? А я вот зонтик даже взяла, а он не открылся, представляешь? И я вся до нитки…

Я слушал как она болтала, не успевая вставить слова, и её добрые глаза горели. Столько энергии и радости в глазах… она молодец. Лера была из категории людей, которые искренне жалели всех вокруг по поводу и без. Этим объектом, с недавних пор, стал для неё я. Она будто пыталась взвалить часть моих невзгод на себя, безвозмездно. Не знаю почему, но мой внутренний голос советовал сторониться таких людей. Она так прониклась ко мне и старалась приблизится душевно, что я наверное боялся, не узнала бы она обо мне чего такого, чего я сам не знаю. Не поняла бы меня лучше, чем я сам. Я думаю, она питала ко мне и что-то более значимое, чем жалось или симпатию. И чем больше я её игнорировал, тем настойчивее она становилась. Один из законов психологии в действии. Даже подумывал, что наступит такой момент, когда мне придется сказать или сделать что-нибудь, дабы она стала сторониться меня сама. Но я всё никак не решался, хоть фантазия и выдавала изобилие вариантов. Нет, она мне тоже была симпатична, и даже очень, но от чего-то, я был уверен, что пока должен быть один. Катерина, мой психолог, говорит, что «это нормально». Универсальная фраза психологов, думаю, когда с ходу не знаешь что сказать.

— Без проблем, — все-таки вставил я, поверх её монолога, и протянул вперёд руку. — Я гляну, что с твоим зонтом.

Она просто замолчала и со смущенной улыбкой протянула зонт. Было очевидно, что с ним все в порядке, и это просто предлог. Я прошёл пару метров с зонтом в руках и всё же обернулся.

— Ты знаешь… только что думал о тебе, — не знаю, зачем я это сказал, но она залилась румянцем. — Вспоминал, как ты всегда была добра ко мне. Спасибо! — наконец я решился её отблагодарить, ведь она этого заслуживала. — И прости, — тут я уже опустил глаза. — Что не оправдал, возможно, твоих ожиданий.

Опасаясь наговорить ещё чего лишнего, я просто пошёл дальше, снова обратив память к событиям того дня.

***

— Всё в порядке с твоим интернетом, не правда ли?

Она слегка поджала губы. Я окинул взглядом её кабинет.

— Просто эти придурки…

— Да забей ты на них, и хватит меня жалеть! — едва не сорвался.

— Извени…

«Да что со мной» — вдруг подумал я, заметив, что обидел её, и тут же решил разрядить обстановку.

— А на счёт нас с тобой, Дима не врёт… или…? — с хитрой улыбкой начал я.

— Конечно, врёт! Он как змея, плюётся ядом в жалких попытках самоутвердиться. А всё его остроумие дальше пошлятины не заходит. Мастер раздавать прозвища, да сплетник, каких мало…

Я стоял у окна, а она завелась, и её болтовня фоном разлилась по кабинету. Мой взгляд был прикован к сторожке.

— Что именно? — прервал я её снова. Думаю, она уже привыкла к тому, что я вечно обрываю её на полуслове. — Что именно я вам рассказывал про… нашего сторожа?

— Ну, если уж быть точней, рассказывал ты не нам, а своему приятелю. Друг детства… или армейский товарищ. Ты не помнишь его?

— Вот здорово! Ещё не лучше! — я ударил с досады ладонью о подоконник, стиснув зубы так, будто это поможет что-то прояснить. Мгновение, и я обернулся. Желание что-либо рассказывать, у Леры заметно ослабло. — Прости, я в порядке, продолжай!

Я покорно поднял руки вверх, будто под дулом пистолета и попытался изобразить улыбку полнейшего умиротворения.

— Этот твой друг, не помню, как его звали, он работал рамщиком пару месяцев. А потом, просто пропал. — Теперь она говорила медленно, тщательно подбирая каждое слово. — Ты рассказывал только ему, а тот просто разболтал всем окружающим. Держать язык за зубами, как оказалось, не его конёк.

«Какой нахрен приятель ещё?» — подумал я. Всё вокруг теряло логику, раскачивая мою реальность и без того готовую рухнуть. А прошлое, знатно приправленное моей амнезией, всё больше пугало.

— Что конкретно он разболтал? — сдерживался я, чтобы не схватить уже её за плечи и не начать трясти. Она стала прятать глаза, явно тянула время. И всё же решилась.

— Только всерьез не воспринимай, ты был после аварии, и мало чего могло твориться в твоей голове…

— Ты о чем? — покосил я взгляд.

— Короче, ты говорил с нашим ГЛУХОНЕМЫМ охранником каким-то образом… Я не знаю… Но язык жестов исключен, Дед сам его не знал. Ты говорил, что старик стал глухонемым не так давно, и по чьей-то вине… мол, это важно. Ты знал практически всё о его жизни: где он родился, вырос, учился, нёс службу, женился, о его детях и много ещё чего. Ты массу времени провёл в этой сторожке и кто знает, о чём вы там ещё… говорили.

Лера облегчённо выдохнула. Уверен, ей не легко было это рассказать. А я чувствовал себя сумасшедшим, и оправдаться бы, сказать, что всё это явно дурацкий розыгрыш, да только сам не уверен был в этом.

***

Я ключом открыл дверь в мою «каморку» и зашёл внутрь. Бросил на тумбу зонт и скинул слегка промокшую толстовку. Пару минут, пока включался мой «старичёк», я успел мельком вспомнить вечер того же дня. Тогда я решил лично найти способ всё разузнать у ГЛУХОНЕМОГО сторожа.

***

Я нарочно тянул время, чтобы остаться последним. Лишние свидетели были не нужны, как и темы для сплетен. Казалось, Лера в этот вечер надеялась на совместную прогулку до автостоянки, но после лишних двадцати минут всё же сдалась.

«Итак, я один, никто не услышит этого бреда, просто отдам старику листок, и пусть читает… Читать же он умеет?»

В руке я держал, уже изрядно замусоленный листок. Текст печатал весь день, редактируя сотню раз, хоть содержание и было незамысловатым. В основном это просьба ответить на ряд терзающих меня вопросов и не судить строго.

Подойдя к сторожке, я уже поймал явно не дружелюбный взгляд. Он всем видом говорил, мол, «где ты слоняешься, мне пора закрывать проходную». Я протянул листок, и начал было что-то неуверенно бормотать, но всё закончилось, не успев начаться. Он молниеносно вырвал листок и бросил под ноги. В глазах была не злоба, а больше мольба. Просьба оставить его в покое навсегда. И я оставил.

***

Свет монитора манил забыть обо всем и окунуться с головой на пару тройку часов в игровой мир. Так я и поступил. К тому же работы, в реальном мире, особо не намечалось. А виртуальный, мог день за днём увлекать меня на бесконечное количество часов. Казалось, окружающей мир интересовал меня всё меньше, и я жаждал изолировать себя.

Банальное просиживание в кабинете. Большую часть жизни мы проводим на работе, теряя драгоценное время, если конечно ты не редкий обладатель работы своей мечты. Но нам платят, а без финансов явно жизнь усложнится, если вообще будет возможна. А значит, мы миримся и жертвуем, чем требуется, оставаясь заложниками нашей заработной платы… заложниками денег.

Все мы части системы и проще подстроиться, чем сопротивляться. К тому же во всём надо искать плюсы. Я мог таскать тяжести или морозить зад дни напролёт на холоде, вдыхать вредные пары или облучаться жаром раскаленного металла. А вместо этого — сижу и играю в видеоигры. Думаю не самый все же плохой расклад. Так и проходил мой день, как сотня других, и лишь вечернее посещение психолога могло разнообразить его.

***

— Вот, держи, — вдруг сказала Лера, протягивая мне визитку.

Было обычное утро обычного дня. Она как обычно затянула меня к себе в кабинет, изобретательно выдумывая неисправности своего компьютера. Конечно, я уже знал, что причина потухшего монитора, скорее всего, просто выдернутый шнур из системного блока. И вот я на четвереньках выглядываю из-под стола, и на тебе:

— Не понял?

— Пообещай, что обязательно сходишь к ней!

Столько настойчивости в её глазах я и не припомню.

— Что это? — сохраняя ледяное спокойствие, спросил я.

— Обязательно, — будто не слышала она вопрос. — Она лучшая и обязательно тебе поможет.

Думаю, в тот момент я уже начал догадываться, что за визитку Лера мне так настойчиво протягивает. Я взял. Бегло пробежался по тексту и даже сразу подумал, почему бы нет. Лера нервно разминала пальцы и вот уже набрала воздуху для порции уговоров, как я оборвал её и утвердительно кивнул.

— Хорошо!

— Серьёзно?

— А почему нет, — вполне убедительно говорил я. — Думаю, стоит попробовать. Хуже уж точно не будет.

Лера расплылась в одобрительное улыбке, а я тем временем, сам пытался поверить в то, что сказал. Как бы то ни было, это был не плохой способ разнообразить серые будни.

Не прошло и недели, как я стоял перед кабинетом, разглядывая на двери заветное имя с той визитки. «Екатерина» было написано на прямоугольной табличке с зеркальным фоном. Я поправил чёлку, и комично свёл в кучу глаза. Секундой позже я уже дул ноздри, выбирая безумную гримасу. Надо же было чем-то разнообразить ожидание.

— Вы ко мне, молодой человек? — вдруг голос за спиной.

Как давно она стояла за спиной, не знаю. Словно просто появилась и всё! А голос был мягкий, но с какой-то изюминкой. И не акцент даже, а что-то внеземное… что ли.

Каждый из нас, думаю, встречал в жизни таких людей. Это могут быть кто угодно: сотрудник на работе, преподаватель в школе, продавец в торговом центре. И с виду то они ни чем не примечательны, но стоит им заговорить и твоё внимание ничем уже не отвлечь. Что тому виной, каждый для себя определяет сам. Это космическая энергетика или гипнотический голос, фантастическая внешность или проницательный взгляд, или всё разом.

Оставалось побеждено опустить голову вниз и ответить, с присущей ситуации, иронией:

— А разве не заметно?

Я медленно повернулся, изображая нервный тик на правом глазу.

— Чувство юмора, это конечно хорошо, и это, возможно, ваша защитная реакция как способ скрыть проблемы. Однако, всё же будьте посерьёзнее… Александр.

Я обомлел, будто каменная статуя. Причин на то было несколько. Во-первых, она была необычно красива, именно необычно. Представьте себе идеальную девушку, по вашему мнению, и обернитесь. А там она. Не скажу, что я рисовал, когда-либо себе такой образ, но он возник передо мной в то мгновение. Образ, скопированный где-то в глубине моего подсознания. Цвет волос, глаз, овал лица, фигура, и даже маленькая родинка около правого уха. Кажется, я сам бы дорисовал маркером, не будь её на месте. По этой причине — «Во-вторых».

А во-вторых, сразу неподдельное чувство, что мы встречались где-то! Хотя нет, более того — будто мы были знакомы в какой-то другой жизни.

И, в-третьих, я всё же смутился, опасаясь своим поведением показаться ей «клоуном». А значит, обратился мысленно к самому себе: «права́ ли она в своих предположениях?»

— А мы не могли раньше, где-либо видеться с вами? — медленно проговорил я и был абсолютно серьёзен.

— Простите, это что — флирт? — без единой эмоции спросила она.

Я внезапно пришёл в себя. Решил, что пора расшевеливать застывший мозг, отступил в сторону и дал ей пройти в собственный кабинет. Она вошла и оставила за собой шлейф манящего цветочного аромата.

— Проходите Александр.

Кабинет был довольно просторным. В центре стоял низкий журнальный столик, а по обе стороны роскошные кожаные кресла. Я занял одно из них. Катерина скинула пиджак, оставшись в строгой белой блузке и брюках, взяла блокнот с авторучкой и села напротив.

— Ну что ж, приступим, — медленно произнесла она.

— Что, так сразу? — вырвалось у меня.

— А что мне раздеться догола сначала?

Секунда, и на её лице мелькнула улыбка, разряжая обстановку. Хотя сам я уже успел мысленно раздеть её глазами, пока она брала блокнот.

— Было бы не плохо! — осмелел и остался собой доволен.

— Я хочу услышать причину вашего визита.

Она вдруг сказала это так сухо и странно, что ли, будто я в чём-то виноват перед ней.

— Простите, что? Вы точно психолог? — возмутился я.

— При-чи-на? — по слогам повторила она, дописав, наконец, что-то в блокноте и подняла голову.

Глаза были неестественно зелёными. Вполне могли быть и линзы. Она заправила за ухо прядь волос. Чёрные как ночь, с неким голубоватым оттенком. Основная их масса была собрана в богатый хвост до середины спины. И лишь пара прядей красовалась по обе стороны её лица.

— Ну, хорошо! — не выдержал я. — Мне дала вашу визитку коллега с работы, в надежде, что вы мне чем-то поможете.

— Я ничем вам не помогу!

И снова, какие-то провокационные нотки в её голосе. Каких действий она от меня ждала, я не знал, но подозревал что это, возможно какой-то её психологический приём.

— А разве это не ваша работа, помогать таким как я?

— Этого хочет ваша коллега, но я не уверена, что хотите вы?

Мы смотрели друг другу в глаза. «Как долго сможет он это терпеть?» — вот подходящее название странной игре. Явно я не так себе представлял приём.

— Ну, знаете что, теперь я не уверен, что вы вообще мне чем-то могли помочь! С таким то отношением! — перевёл слегка дух и всё никак не мог понять — откуда внутри вдруг столько возмущения? Она молчала. Ждала. — А может мне и впрямь, лучше уйти? — продолжил я.

— Не смею вас задерживать, но если уйдёте, будьте любезны, не возвращайтесь.

Возмущение перерастало в гнев, и я с трудом уже держался. Решил не церемониться и перешёл нагло на «ты».

— Ну что Катя, получай свою причину! Я пришёл не за твоей помощью, не за чудесным, мать его, исцелением. Меня просто, всё достало! Да, мне стало скучно. Я захлебнулся рутиной этих сраных, серых, одинаковых дней, которые не несут мне ровным счётом ничего, кроме вопросов без ответов. Я просто решил разбавить свою тоску. Да! Мне просто было скучно. И я не верю в то, что какой-то там психолог ответит мне, почему моя жизнь вдруг стала похожа на полное дерьмо! Счастливо оставаться!

Я соскочил как ошпаренный. Знаю, что жаждал увидеть на её лице изумление, но она лишь удовлетворённо улыбнулась. Это меня слегка выбило из колеи, но через мгновение я опомнился и уверенно направился к выходу. В глубине души я ждал, что она меня окликнет, но Катя молчала. Я дёрнул за рукоять двери и замер на мгновение. «Ты клинический придурок!» — вдруг подумал я. Она за минуту уже узнала обо мне больше чем я планировал ей рассказывать. И почему её образ мне так знаком… очень знаком, до безумия знаком? Этот вопрос стал вдруг центральным. Пару секунд, и я хлопнул дверью, вернув её в исходное положение, вернулся к креслу и побеждённо плюхнулся, выдохнув тихое «Извините».

— Вот теперь, я буду рада услышать вашу историю, какой бы необычной она не была.

Катерина сказала это так по-доброму, что ли. Будто теперь она совсем другой человек, такая, какой я себе её и представил сначала. Словно щёлкнул выключатель.

— Вы были уверены, что я вернусь? На сколько? И простите, пожалуйста, за эту вспышку гнева. Не знаю, что на меня нашло…

— Полностью. Я полностью была уверена, что ТЫ не уйдёшь. Мы ведь уже на «ты», как мне показалось?

— Не верю, — слегка поднял я правую бровь. — Я сам был не уверен, что вернусь.

— Это ты так думаешь! — что-то пыталась она донести до меня этой фразой.

Вот он, залог успеха психологов — нести чушь и главное верить в это так, чтобы все вокруг поверили. Поэтому в ответ я просто промолчал, дав ей самоутвердиться. Однако молчание так затянулось, что мне стало неловко и я, наконец, начал свою историю.

И я выложил ей всё, как на исповеди. Про аварию и мою амнезию, про семью и череду потерь, про массу совпадений и несовпадений в моей жизни. Она периодически задумчиво проводила указательным пальцем по своей правой щеке, едва касаясь родимого пятнышка. Слушала она внимательно, но, казалось, ничего её не впечатляло, лишь изредка останавливала, делая кроткие замечания и давая советы. И только услышав упоминание о моих снах, вдруг оживилась и начала что-то писать в блокноте. Я даже остановил вдруг свой рассказ. Не считал простые бредовые сны чем-то важным. Мне даже показалось, что я на мгновение её чем-то напугал, но она это мгновенно скрыла ледяным спокойствием.

— Продолжай Александр. Что конкретно ты помнишь из своих снов?

— А это так важно? Просто я не уверен…

— Важно. Поверь. Пожалуйста, по порядку во всех деталях. Как давно, и как часто тебе снятся эти сны?

Она едва сдерживалась от нетерпения, будто от этого зависит моя жизнь. Бред. Или может, всё-таки нет…?

***

Сохранив игровой процесс, я понял, что пришло время перекусить. В животе одобрительно буркнуло, и я потянулся к своему рюкзаку. В основном так и проходил мой обед, а в общей комнате отдыха и чаепитий я оказывался довольно редко, и то по воле случая. Куда по душе мне всё же было уединение.

Я достал пару вреднючих холостяцких бутера с ломтем копчёной колбасы и майонезом. Такой дряни я не ел, будучи женатым, но, гадство, как это вкусно!

Успел только жадно разинуть рот, как меня прервали. Звонок по местному телефону. И на пару часов я отправился восстанавливать систему на одном из компьютеров в кабинете менеджеров по продажам. Экран застыл на заставке восстановления, лениво отображая процесс, ввиду скудного «железа». И я вновь вернулся мысленно на свой первый, и пока единственный приём психолога, в прошлый четверг.

***

— Хорошо, — медленно проговорил я, вспоминая хронологию снов и выбирая с чего начать. — Сны снятся с месяц, наверное. Сначала раз из пяти ночей, где-то. Да… как-то так. А потом всё чаще и не только ночью. Стоит мне дремануть уже даже днём, как в половине случаев я вижу эти сны.

— О чём эти кошмары?

— Я бы не назвал это кошмарами, по крайней мере, не всегда. Вначале может быть, но впоследствии, мне даже начинает казаться, что я могу сознательно влиять на события во снах. Это, знаете ли, даёт некое ощущение, что всё под контролем… Звучит странно, да? Однако за этот месяц в моих снах я из зрителя или жертвы превратился в действующего персонажа и мне кажется, стал близок, к какому-то финалу в каждом из этих фрагментов. С вами… С тобой всё хорошо?

Я так увлекся рассказом, что упустил из виду то, как всё это воспринимает Катерина. И лишь, подняв глаза, увидел, как она машет в стороны головой, будто говоря мне «нет», с взглядом полным досады. Она приложила ладонь ко лбу, потом провела пальцем по щеке, и вновь с милой улыбкой ответила, что всё хорошо.

— Не отвлекайся, это важно, поверь, — её голос слегка дрогнул. — Что за фрагменты, какой финал, что ты имеешь ввиду?

Я наклонился ближе к ней через журнальный столик и продолжил вдвое тише. Будто боялся, что кто-то услышит. Со стороны мы были уже похожи на двух закоренелых приятелей. Настолько легко мне стало. Появилось реальное желание рассказать кому-то, наконец, свою историю, и этот кто-то, девушка, без преувеличения, роскошной внешности.

— Фрагменты, сюжетные линии или как их ещё назвать не знаю, но их несколько. А точнее, наверное, три. И главная особенность, это то, что всё повторяется неизменно во всех мелочах раз за разом. Только с каждым разом у меня есть шанс продвинуться на определенный этап вперёд. Вообще, разве сны могут повторяться таким образом, это нормально? — я взглянул пристально Кате в глаза, и, не дождавшись ответа, продолжил. — Хотя нормально, это уже давно не про меня! — она просто обязана была начать связывать всё с моей травмой от злополучной аварии, но взамен лишь томное молчание. — Можно глоток воды? — решил я прерваться.

— Конечно.

Мгновение, и она у подоконника, на котором и была вода. Катя спешно плеснула с графина в стакан и подала мне. В горле действительно пересохло, однако глоток и я готов был продолжать.

— В общем, как я уже сказал, сны я лично могу поделить на три категории. Первая — реальные воспоминания из прошлого. Только во снах я переживаю их вновь, параллельно открывая для себя некие странные моменты… Даже не знаю, как объяснить. Ну, например, как-то мы с супругой… бывшей супругой застали нашу полуторагодовалую дочь за обычным с виду занятием. Стоило нам отвлечься, как она уже стояла у стены и рисовала на обоях восковым карандашом. В прошлом — ни чего особенного. Но вот во сне я вижу, как какой-то сгусток энергии управляет рукой моей дочери. И узор на стене вдруг для меня уже не просто хаотичные линии, а что-то до боли знакомое. Но я всё не могу вспомнить что. И вот как раз эти сны, я ещё бы мог отнести к кошмарам. Просыпаюсь постоянно в холодном поту и часто с криком! Или, вот у нас был кот…

— Я поняла, — оборвала Катя. — Дальше.

— Хорошо, вторая категория — это сны где я постоянно от кого-то пытаюсь убежать. Кто гонится, я знаю…!

Катя сломала карандаш. Повисла тишина.

— Просто очень увлекательно! — мило улыбнулась она.

Я улыбнулся ей в ответ, но, по-моему, очень неестественно.

— Я уверен, что знаю своего преследователя, но, естественно не помню после пробуждения. И мне кажется, скоро я вспомню. Я почти уверен. Ведь за последний месяц я из добычи медленно превращаюсь в охотника, и уже почти нашёл способ, как избавиться от преследователя.

Я сделал ещё один глоток воды, закончив с этим эпизодом и проведя некую границу.

— Это всё?

— Нет. А вот третья часть моих снов… я не знаю. Если всё сказанное до, ещё можно приурочить к событиям земным что ли. То тут… Я всё пытаюсь вспомнить, может виной мир видеоигр, или кино какое подобное смотрел? Откуда моё воображение берёт эти картинки? Просто этого явно и быть никогда не могло, но всё настолько реально…

Я вдруг почувствовал, как капелька пота течет по моему виску и нервно стёр её.

— Продолжай.

— Вобщем я в лесу. Я босой. Иду по мягкому мху. Им всё покрыто вокруг — деревья, земля, камни. Даже в воздухе летают взвеси этого мха. Он очень мягкий и… живой! — произнося это, я ожидал увидеть удивление в глазах напротив, но она его тщательно заперла внутри. — Именно живой. Может и не мох вовсе, но визуально ассоциаций других нет. Странные ощущения. Не чувствую запахов, ветра, тепла, холода. Только тактильное осязание мха под ногами. Я медленно шагаю вперёд, точно знаю куда идти, кто-то или что-то меня ведёт. Наконец передо мной возникает преграда. Может это обелиск, какой или монумент, огромная гора, скала или просто стена, также покрытая сплошным ковром мха. Я у подножья. И сразу у подножья она круто уходит в облако туманной взвеси зеленоватого цвета, всё из того же мха. Поверхность не ровная. И сначала это ничем не примечательно, но стоит заострить внимание как… О нет! Это формы людских тел. Силуэты, будто приникшие к поверхности стены, да так и застывшие в безмолвии и поросшие мхом. Внимательно оглядевшись, понимаю, что эти тела не только на стене, но и на земле, застывшие в попытках дотянуться до заветной поверхности. Даже некоторые стволы деревьев теперь не просто стволы поросшие мхом, это всё те же бедняги, застывшие в десятки метров от заветной цели. Фигуры хоть и людского телосложения, но явно крупнее раза в два. Куда все они так стремились, почему все как один, тянутся к стене как к священному алтарю, и почему большинству, так и не удаётся достигнуть цели? Вопросы без ответа. Но ответ, возможно передо мной. Любопытство берёт верх над чувством самосохранения. Я хочу прикоснуться к стене и вытягиваю вперёд руки. Но вместо рук вижу перед собой лишь сплетения светящихся потоков энергии, отдаленно по форме напоминающих руки. Всё моё тело не имеет чёткой формы! Странное, поверьте чувство. Странное прежде всего от того, что очень реальное. Но, стоит мне коснуться стены, как я просыпаюсь. В этих снах я не продвигаюсь не на мгновение. Как бы я не старался, раз за разом исход один. Но лишь в этих снах я с самого начала знаю, что сплю! Разве это возможно? Не должен ли я был проснуться, едва осознав, что это сон? Хочу услышать ваше мнение.

Я откинулся на спинку кресла, дав понять, что моя история закончена, и пришёл её черёд. Не скажу, что я ждал от неё простого разъяснения моей проблемы. Не ждал от неё слов — «Ваш случай вполне типичен», или что-то в этом роде. Скорей я всем своим видом пытался сказать — «Ну что, съела? Как тебе моя история? Ты всё ещё думаешь, что можешь чем-то помочь?»

Однако Катерине надо было отдать должное. Она хоть и была напряжена в ходе моего рассказа, к финалу взяла эмоции под контроль окончательно.

— Что ж, — её бархатный голос был приправлен милой улыбкой. — Признаюсь, твой случай очень занимательный. Спасибо отдельное за столь откровенный и подробный рассказ, ибо это залог успеха моей терапии. Будь уверен, пришёл ты не зря. А по поводу снов… Это очень символично и несёт массу скрытого смысла. Однако мне нужно всё обдумать, прежде чем решить каким путём отправить твоё сознание. А до тех пор попрошу, записывай в деталях все свои сны. Заведи блокнот, например. И ещё… это важно! Никому больше не говори ни о снах, ни о каких либо странностях в твоей жизни. Я не шучу, это важно! Пообещай мне!

Я на некоторое время даже забыл, что к ней обращаются и другие люди. Словно она была рождена помочь мне одному. В её глазах было столько искренности и чего-то ещё. Чего-то, что пробирало до глубины души. В тот момент, я готов был доверить ей свою дальнейшую судьбу. Хотя едва ли час прошёл, как я познакомился с ней и не очень уж гладко. А чувство дежавю всё не покидало, и я задал снова ей вопрос:

— Почему меня не покидает ощущение, будто мы уже знакомы?

— Пообещай! — будто не слышала она.

— Да обещаю я! Будь спокойна. Больно надо. И так хватает народу, что считают меня не нормальным.

— Тогда, до следующего раза.

Довольно неожиданно она подвела черту, и начала в спешке куда-то собираться. Мне стало слегка неловко, и я даже не помню, попрощался ли, но ушёл спешно.

***

Долбаный «динозавр» наконец восстановил систему и я, мысленно выругавшись, наконец, оторвал зад от стула.

— Система с точки восстановления на восемь утра, сегодняшнего дня! — громко озвучил я на весь кабинет. И плевать, понял ли меня кто. — За весь процесс после, а точнее его потерю, увы, я не в ответе.

Работа была сделана и я, уже ладом проголодавшийся, отправился, наконец, прикончить свои бутерброды. Допил чай и решил, что пришла пора тайком вздремнуть. К тому же, время тянулось как резиновое, а сон — неплохой способ скоротать пару часиков. Закрытая изнутри дверь страховала меня от нежелательных визитёров и последующих укоров по поводу сна на рабочем месте. Я откинулся на кресле, закрыл глаза и стал представлять, как вечером снова увижу Катю. Вспоминал её образ, вспоминал голос, мысленно строил диалоги. И не заметил, как провалился в сонные объятья.

***

Привкус ржавчины во рту. Этой насосной станции не меньше полувека, точно. Помещение давно заброшено, но почему тогда электрический щит запитан. А вообще-то, плевать. Главное в голове созрел план.

Я вслушиваюсь и понимаю, что всё вокруг наполнено каскадом шумов и звуков. Остаётся лишь их рассортировать. Монотонно капает вода из прохудившейся трубы. Где-то в дальнем углу свою добычу грызёт мышь. Что здесь может быть съестного? Изоляция от старой проводки разве что. Идиотские размышления беспощадно тратят моё драгоценное время. Снова пытаюсь собраться с мыслями. Это всё не то, дальше за дверь, десять метров, двадцать, тридцать… вот! Как острые иглы по всему телу. Слышу шаги. Я знаю что делать! В этот раз ноги послушно поднимают меня. Подбегаю к старому электромотору, точнее это то, что от него осталось. Корпус, прикрученный к швеллерам, залитым в бетон. Как ни странно, в погоне за ценной начинкой, мародеры не тронули питающий провод. Я схватился за провод и выдернул его из контактной коробки мотора без особого усилия. Оголённые концы брошены в лужу, которая, как нельзя кстати, разлилась прямо у входа.

Шаги всё ближе. Стремительные, но аккуратные. Движения плавные, поступь мягкая. Даже я едва могу уловить расстояние. Не теряя ни секунды, подбегаю к электрощиту по правую сторону от входа, метрах в пяти, и точно знаю — какой рубильник мне нужен!

Я прислонился спиной к сырой, холодной, бетонной стене, будто пытаясь раствориться в ней. Рука сжимает рукоять рубильника. Да так сильно, что мне кажется, она начинает неметь. Максимально выравниваю дыхание и стараюсь дышать как можно реже и тише. Громче всего в комнате, и это точно, теперь моё сердце, усмирить которое куда сложней.

Шаги пропали — стоит у двери. «Ну же давай, сука, я готов!» — мысленно подбодрил себя. — «Так… триста восемьдесят, оглушаю и назад иначе убью точно!» Пытаюсь вспомнить, как бьёт человека ток такого напряжения. В голове школьная программа, кадры видео из интернета, но всё не то. «Точно! Брат отца электрик!» — вспомнил вдруг я. Эта его история, как триста восемьдесят ударило его на работе. Помню шрам, от ожога на его руке и рассказ о сведенной шее на целую неделю. Помню, что он чудом остался жив, и если бы не напарник, отключивший питание мгновенно, не быть и истории той.

Щеколда предательским эхом проносится по всему помещению. Дверь медленно открывается, пуская полосой свет извне. Пауза длиной в вечность. И наконец, шаг вперёд. Этот гад наступает-таки в воду, и я, не мешкая, дёргаю рубильник. Пару секунд и возвращаю его в исходное положение. За эти пару секунд вижу, как мой преследователь судорожно застывает и камнем падает на пол.

Воцарилась тишина. Я смотрю на тело. Я уверен, он жив. Вижу жизненную энергию в полумраке в виде лёгкого свечения. Подхожу. Преследователь одет в странную одежду, точнее ткань не понятно на что похожа. Будь то кожа или полимер какой с синим отливом. На лице маска. По правой ноге дымится полосой ожог. Длиной почти до бедра. (Дядька не врал!) В голове две мысли: как долго он будет без сознания и кто под маской.

Маску снять не просто. Ищу молнию или застёжки какие-то, но всё тщетно. Плотная ткань окутывает голову без швов и прорезей, создавая эффект полной герметизации.

Осмотревшись, замечаю старый вольтметр под стеклом на электрощите. Локтем разбив стекло, вооружаюсь осколком. Оттянув часть ткани, надрезаю на уровне правого уха. Не просто, но ткань все же поддается, расходясь, и оголяя заветный лик. Первое что удается разглядеть в полумраке… не может быть — родинка на правой щеке…

***

Подскочил я на кресле, будто сам получил разряд тока. Схватился за подлокотники и замер секунд на десять, приходя в себя. Наконец ослабил побелевшие от напряжения пальцы и кинулся к своему рюкзаку. Я нервно и быстро шарил внутри, выбрасывая всё, что попадало под руку, в поисках заветного блокнота.

«Гадство!» — заорал я и с психом швырнул рюкзак в угол. Нечего не нашёл.

«И так не забуду», — решил я и посмотрел на наручные часы. Половина пятого.

«Восемь вечера, Цветочная восемьдесят три! — как заклинание выговорил я сквозь зубы. — Она и сейчас там должно быть».

Ждать небыло ни сил, ни желания. Любопытство взяло верх. Я скидал назад в рюкзак часть своего барахла, накинул на плечо и спешно направился прочь. А точнее на Цветочную восемьдесят три.

«Эй! Ты не рановато ли?» — окликнул меня вслед всевидящий Дима.

На что и получил в ответ жест с соответствующим пальцем.

И почему вдруг мне стало плевать на всё и всех? Плевать на работу, мнение коллег, мой образ жизни. Я и раньше не особо чем-то из этого дорожил, но неожиданно, у меня, за долгое время, появилось чувство, что что-то важное должно со мной произойти и я просто обязан не пропустить этого. Занять, так сказать, первые ряды! Появился повод, наконец, расставить приоритеты. Я искренне надеялся, что это чувство не ложное.

Вообще, внутри закипела масса чувств, в том числе и страх. Необычный… какой-то, пока едва уловимый. Страх ошибиться, что Катя не придаст моему сну никакого значения. Найдёт обязательно логическое всему объяснение. А если наоборот, она сама вдруг испугается моего рассказа, может мои сны патология куда серьёзней, чем те, с которыми ей приходилось сталкиваться. Да и почему я сам столько внимания уделяю каким-то снам? Да потому что это не просто сны… я и раньше видел массу сновидений, однако это нечто иное! В любом случае страх, неопределенность, любопытство или что там ещё… куда лучше, чем серое «ничего».

Я выбежал из территории и направился бегом в сторону более оживленных улиц. Вероятность встретить такси там была куда выше. Мои надежды оправдались, и уже через четверть часа я сидел на заднем сидении и нервно барабанил ладонями по коленкам.

Хуже нет, когда находишься в незнакомой части города. Вроде и был здесь уже, но память предательски путает направления и дома. Я всматриваюсь вперёд, пытаясь предугадать поворот или вспомнить ориентир, но всё тщетно. В один момент даже стал сомневаться, что мы едем в нужном направлении и водитель правильно меня понял. Но сомнения развеялись, когда я, наконец, увидел заветное здание с зеркальными окнами.

Спешно рассчитался с водителем, выскочил на тротуар, поднял голову и обомлел. Здание не достроено! Перед собой я наблюдал информационную табличку с названием объекта, датой сдачи и тому подобное.

— Какого… — бормотал я под нос, вытягивая шею через сплошной забор из металлического профиля, и пытаясь увидеть где-нибудь табличку с номером дома.

Я отошёл назад на пару шагов и окинул взглядом соседние здания, в надежде увидеть рядом уже достроенного двойника. Но, увы, ничего даже издалека напоминающего это здание не было в пределах видимости. Я снова вернулся к информационной табличке. Теперь уже вдумываясь в каждое слово, я на два раза перечитал. Ошибки быть не может, Цветочная восемьдесят три. Без всяких «а», «б», дробь и тому подобного. Здание — то, ошибки быть не может!

Вдруг я заметил, как необычно стало тихо вокруг. Вся городская суета замерла на мгновение. Стало слышно даже шелест листвы на аллее через дорогу. По спине, от чего-то, пробежали мурашки. Боковым зрением я заметил, как передо мной остановился один из прохожих. Я медленно повернулся к нему. Мужчина, лет сорока в строгом сером костюме. Он смотрел на меня, выпучив глаза и не моргая.

— Я могу вам чем-то помочь? — осторожно спросил я. Но в ответ ни звука. Каменное лицо застыло. Ни один мускул не дрогнул.

И тут я опешил, увидев ещё пару человек вдали за ним. Они так же стояли и смотрели точно на меня. Я оглянулся вокруг. Повсюду, через дорогу, в окнах соседних зданий, на тротуарах и в салонах стоявших машин… повсюду лица глядящие на меня. Будто мир вокруг поставлен был на стоп кадр. Я старался сам не моргать, дабы не упустить чего-нибудь важного, или, моргнув вдруг понять, что просто показалось. Но времени хватило — не показалось!

Пятясь назад, я естественно запнулся о выступ бордюрного камня и завалился на спину. Однако голову сберёг, хватит ей потрясений и без того. Всё вокруг зашумело в обычном ритме, выйдя из этого полуминутного вакуума.

— С вами всё в порядке, вы не ушиблись? — наклонился надо мной тот же прохожий в сером пиджаке. — У вас какой-то странный вид, вам нехорошо?

— Это у меня странный вид? — не поверил я своим ушам. — Да ты б себя секунду назад видел. — Я встал, отряхиваясь и еле слышно бормоча себе под нос. — Пучил глаза стоял, а я странный… любезный такой.

— Простите, что? — наклонился он слегка.

— Ничего, говорю, ты вроде шёл куда-то? — я всем видом дал понять, что наша беседа окончена и он, выразив недовольство противной гримасой, просто пошёл дальше.

Я проводил его взглядом. Облегчённо вздохнул. С трудом удалось сохранить невозмутимость и утаить испуг. Сердце било чечётку в груди, и, дабы не заработать инфаркт, я решил успокоить нервы. К тому же в поле зрения попала рюмочная, как раз через дорогу.

— Водки три по пятьдесят и лимона пару долек, если есть! — обратился я к бармену, и уселся за стойку.

Заведение соответствовало райончику, и было вполне себе приличным. Даже имелся свой охранник на случай чего-либо. Тот сидел за крайним столиком и читал книгу.

— Лимона нет, — сухо ответил молодой парнишка, двигая три стопки заветного успокоительного.

Можно было бы взять, конечно, и перекусить чего-нибудь. На стойке было скромненькое меню для съестного. Однако я решил, что пища мне в рот пока не полезет.

— Повторить! — кинул я, решив, что сто пятьдесят меня не берёт.

Лишь после… минут уже через двадцать, я начал чувствовать некое облегчение и собираться с мыслями.

— На полчаса за столиком у окна присяду, просто я жду кое-кого? — спросил у, без пяти минут, моего друга.

— Присядь, — ответил бармен.

Расположившись, я без труда, в этот раз нашёл в рюкзаке свой блокнот с ручкой. Открыл пустую страницу и начал составлять что-то вроде схемы, располагая в хронологическом порядке события с момента аварии. Причём слово «авария», размашисто написал в центре листа и обвёл в жирный овал. Вверх потянулась линия и на её пути два овала. Сначала со словом «дочь», а выше «свадьба». Других знаменательных моментов в моей жизни, предшествующих аварии, не пришло в голову. Да и этим, не уверен, что есть место на листе.

А вот ниже пошли сразу две линии. По одной: «реабилитация», «потеря семьи», «выход на работу». Эта линия не содержала особых странностей и отчасти походила на правду. Вторая же началась всё с той же реабилитации. Ведь если задуматься — я ни хрена толком, ни помню из этого периода. Рядом жирный вопрос. Ниже «Старик-охранник», и снова вопросительный знак. Следом «Преследование». Смело вписываю в реальность сновидения. Дальше «Мир из мха и трупов», «Воспоминания». Причём начинаю разветвлять и соединять стрелками, что-то интуитивно чиркать и снова добавлять. Начинает смахивать на некую паутину. Довольно символично. Ведь кто я, как не муха, завязшая в этой паутине. Беспомощно и обречённо барахтаюсь. Жажду знать ответы, а взамен лишь новые вопросы. Как муха жаждет освобождения, но лишь крепче влипает в паутину. Остается лишь ждать появления, наконец, многоногого палача. А кто он?

Я свёл часть линий к одному овалу внизу листка. Они будто образовали лапки на овальном тельце паука. Осталось вписать лишь, что-нибудь внутрь. «Катя» написал я внутри. Почему? Не знаю. Может от того, что в последнее время слишком много места она стала занимать в моей голове? Или дело во снах, в которых я её уже вижу? А может это от непреодолимого чувства, что мы с ней ранее уже были знакомы.

Я перевернул лист верх тормашками и дорисовал последний овал так, что он стал похож на руку. Руку кукловода, ловко дергающую за нитки — линии. Тоже сойдёт, подумал я, но тут же сделал вывод: «Бред!»

Закрытый блокнот откатился по столу, и я задумчиво уставился в окно. Я вдруг мысленно выбрал для себя позицию восприятия. Отныне хватит считать себя ненормальным, иначе так и вправду до психушки не далеко. Пора начинать верить своим глазам и мыслям. Хватит бояться строить в голове самые невероятные и абсурдные гипотезы. Может, пришло время взглянуть на мир по иному, откинув привычные рамки. Жажда истины должна взять верх над страхом неизвестности. Я воспарял вдруг духом, и виной была не выпивка явно. Лёгкий хмель прошёл, едва коснувшись моего сознания.

Вижу через дорогу всё тоже здание, однако, не знаю как давно, но оно вдруг уже достроено! Ни забора, ни таблички, ни стройматериалов каких либо. Жизнь внутри кипит. Люди заходят и выходят, занятые своими делами.

«Хватит удивляться! Спокойно! Эмоции прочь!» — вновь повторяю мысленно. К тому же, как говорил мой отец: «Сумасшедший никогда не скажет, что он сумасшедший». А я повторяю себе, что сошел с ума, довольно часто, особенно в последнее время. Значит — не всё потеряно.

Наконец, я с собой совладал, и вновь повернул голову в направлении блокнота. Боковым зрением попытался выяснить, не смотрят ли вдруг на меня все присутствующие. Вроде нет. Спешно бросил блокнот обратно в рюкзак и встал, накинув его на одно плечо. Пора нам встретиться, решил я.

***

Всё вокруг стало до тошноты привычным. Лишь июльское солнце, пробившись, наконец, сквозь тучи, явно не жадничало тепла. Лёгкая испарина повисла в воздухе. Этим воздухом было приятно дышать. Я уверенной походкой направился к входу, полный решимости и мнимого чувства, что готов ко всему.

Дверь в кабинет была приоткрыта. На этаже ни души и ни звука. Источник шума здесь был только один. Поэтому я стал двигаться максимально тихо. Насколько это позволяли скрипучие берцы.

Кабинет был пуст, но моё внимание привлек предмет странной конфигурации, лежащий в центре журнального столика. Какой-то замысловатый гаджет, по форме напоминающий тарелку вверх дном, сантиметров десять в диаметре, и со светящейся синей каёмкой по краю. Однако чем ближе я подходил, тем больше менялся цвет этой каёмки, со стороны приближения, плавно краснея.

Дверь захлопнулась, но я ожидал чего-то подобного. Поэтому лишь медленно обернулся. Это была она. «Она прекрасна!» — лишний раз отметил я для себя. Прекрасная и… другая!? И то, что одета она была в странный обтягивающий комбинезон, черный с синим отливом, в цвет волос, собранных в конский хвост, ещё не так будоражило воображение. Главное взгляд. Собранный, внимательный, но слегка обеспокоенный. Напряжение между нами можно было резать ножом.

— Я не слежу за модой, но что сейчас так ходят? — решил я начать первым как всегда с идиотской шутки.

— Сядь! — кивнула она головой в сторону кресла, направившись к окну.

Её голос прозвучал довольно убедительно и я, молча сел. Катерина подошла к окну и осторожно выглянула, будто боялась быть замеченной.

Точно! Кольнуло не сразу, но вот оно. Костюм точь-в-точь из моего последнего сна.

— Рюкзак свой на стол положи, — продолжила она всё в том же приказном тоне, повернувшись ко мне на секунду.

Выполняя просьбу, моё внимание снова привлёк странный гаджет, с покрасневшей частью полосы в мою сторону.

— Что это?

— А на что похоже? — не поворачиваясь, вопрос на вопрос.

— Ну не знаю… хрень какая-то с датчиком приближения.

— Она и есть, хрень с датчиком приближения. Пойдёт? — она села напротив и нажала в центр. Цвет каемки стал снова синим, будто мы пропали с поля зрения датчиков.

Воцарилась тишина.

— Диктофон, может, какой-то? — предположил я.

В ответ она неопределенно дернула к верху бровями и одним плечом.

— Ты знаешь… — поменял я тон на более уверенный. — Я сегодня к тебе с конкретными вопросами. — Она лишь молча, гримасничала, будто усмехаясь надо мной. — Мне снился сон, мне кажется, я знаю, кто меня в нём преследовал. Уверен почему-то, ты тоже это знаешь… А ещё, я приехал к тебе сегодня раньше, на много раньше и знаешь что обнаружил…? Да чтоб тебя! Убери насмешку со своего лица! — перейдя на крик, голос слегка осип — Я знаю тебя! Откуда у меня это чувство? Где и когда мы встречались? Почему я этого не помню? Что ты скрываешь? Кто ты? — захлебнулся я в собственных вопросах.

Кажется эхо от моего крика, ещё раза три пронеслось по пустому этажу. Мучительное ожидание повисло в тишине. Где-то в глубине души, я был уверен, что моя жизнь вот вот разделится на до и после. Возможно, даже после её следующей фразы.

— Жить хочешь? — сказала она спокойно, слегка наклонившись ко мне.

***

Не то, конечно, чего я ожидал, однако фраза задачу свою выполнила. Спокойствие я сохранил. Ведь кто решил верить глазам, ушам и взглянуть на мир по иному, менее получаса назад? Правильно! И теперь, я будто вырван из привычного мира и помещён на голубой экран героем невероятной истории? Но если так, где эпичный взгляд и вера в свои силы, так присущие этим героям. Где полный контроль над телом и чёткий план в голове. Взамен лишь лёгкая, неподдельная дрожь по телу и тошнота.

— Продолжай — наконец выдавил я, собравшись с мыслями.

— Тогда делай так, как я скажу, и, если нам повезёт, ты получишь свои ответы.

В принципе, меня всё устроило, кроме «если нам повезёт», но выбирать особо не из чего и я одобрительно кивнул.

— Отлично! — облегчённо продолжила она, откинувшись на спинку — В ближайшее время твоя задача — что бы ни происходило вокруг, тихо и молча сидеть на этом кресле.

«Не уверен, что мои ноги сейчас в состоянии далеко унести меня!» — мелькнуло в голове. А после «что бы ни происходило», я машинально вцепился в подлокотники. А как ещё можно быть готовым ко всему?

***

Дверная ручка повернулась, выдав названного гостя еле слышным щелчком. Мой взгляд метнулся на дверь и снова застыл на Кате. Она поднесла указательный палец к губам… красивым губам. И это показалось сексуальным, даже в такой крайне неподходящий момент.

Дверь открылась, и я увидел ребёнка. Фраза «быть готовым ко всему» обретала весомое основание при виде этого дитя. Это была девочка лет двенадцати. Она была одета в грязную, рваную одежду. Лицо и руки были измазаны чем-то с кровяным оттенком. И верно, она зажимала кровоточащую рану на правой ноге.

— Помогите, пожалуйста… — дрожащим голосом сказала она.

Я как в забвении сорвался ей на помощь, но вовремя был остановлен крепкой хваткой Кати. Она снова повторила жест указательным пальцем и прошептала: «Смотри дальше!»

Девочка осмотрела комнату и, хромая, направилась в нашу сторону. Однако её взгляд смотрел сквозь, и я понял — она нас не видит! Часть полосы на приборе снова покраснела, сигнализируя приближение. Я начинал понимать назначение этого странного чуда техники и вновь взглянул на Катю. Она успокаивающе кивнула, не отрывая от меня взгляд не на секунду. Будучи, наверное, готовой вновь схватить, если что.

Тем временем, девочка подошла почти вплотную и, думаю, не собиралась останавливаться. Путь её лежал по направлению к окну, но на пути было моё кресло, о которое она вот вот споткнется. Я вжался в спинку, приготовившись к столкновению. Глаза были широко открыты и увидели невозможное. Она прошла сквозь кресло и мои ноги как призрак! Хотя нет! Призраком был я и беспрепятственно пропустил её мимо, ощутив лишь лёгкий холод на коже ног. Хотел бы я увидеть своё лицо в этот момент. Сердце готово было выпрыгнуть и колотило где-то в шее, как мне казалось, громче её шагов.

Отпустив подлокотники, я ощупал свои ноги. Хвала небесам, они были на месте. Как это возможно? Что за фокусы? Кажется, начало звенеть в ушах. Катя махнула рукой, дабы привлечь моё внимание. Пальцем она указала на дорожку крови. А примечательно было то, что кровь пропадала следом за девочкой на расстоянии полутора метров. Пол оставался чистым, будто ничего и не было.

Девочка дошла до окна, положила окровавленные руки на подоконник и, вытянув шею, осмотрела улицу. Резкий поворот, от которого я, признаюсь, вздрогнул, и уверенной уже походкой она направилась обратно к двери. Следы от рук также мгновенно пропали, подкрепив догадку о неком обмане. Страдалица остановилась у выхода и, окинув снова комнату взглядом, вдруг исчезла. А взамен возник крепкий парень лет тридцати в жутко схожем комбинезоне. Хотя нет! Не схожем, а точно в таком же черном комбинезоне, с синим отливом.

— Нужно оборудование для сканирования и анализа, — сказал он едва слышно, коснувшись пальцем темного пятна на щеке, около правого уха.

«Родимое пятно» — кольнуло в мозгу. На этот раз взгляд Кати я не встретил, она внимала каждому слову, сказанному незваным гостем.

— Быстрее! — торопил он кого-то. — Я буду на точке через пятнадцать минут! Каоламикор сделала свой выбор, теперь я действую согласно инструкции. Её происхождение не имеет значения. Делай, как говорю, иначе и тебя добавлю в список. Связного найти — не проблема.

Он замолчал, отключив видимо связь, и, наконец, покинул комнату.

***

Времени осознать произошедшее, мне, естественно, Катя не дала. Да и сам я понял, что время для нас стало непозволительной роскошью. Разум опьянил переизбыток адреналина, а силы и способность соображать вернулись. Отключив прибор, Катя небрежно двинула его ко мне.

— Брось себе в рюкзак, пригодится ещё.

Что я и сделал, а после, коснулся ног, где ощущение некого холода ещё сохранялось.

— Эти… фокусы не на что там не влияют? — умудрился я спошлить и сам себе удивился. Однако юмор всё же лучше паники, решил я.

Катя достала свой рюкзак из под журнального столика и закинула за спину. Ноша эргономично распределилась на спине, а ткань слилась с костюмом воедино. «Может военные, или служба какая… секретная?» — пришло в голову. Откуда ещё столь инновационные технологии?

— Хватит болтать, надо уходить! Он скоро вернётся. Вернётся и обязательно возьмёт след… всегда берёт. Надо быть быстрее него и успеть добраться до места.

— Какого места?

— Безопасного, на какое то время. Время, чтобы вернуть тебя.

— Вернуть меня! — насторожился я. — Куда?

— Ни куда, а откуда. Ты мне такой не нужен!

— Какой такой?

— Позже! Пора уходить.

Я ломанулся к двери, но был остановлен снова её рукой.

— Нет. Не туда. Так, мы далеко точно не уйдём.

Она завела руку за спину и буквально проникла сквозь ткань рюкзака, достав предмет, отдаленно напоминающий рукоять ножа. Не знаю, что больше удивило, питая неистовое любопытство: чудо-рюкзак или диковинная вещица.

Катя сжала рукоять сильней, и та начала издавать едва уловимый свистящий звук. Она вонзила несуществующее лезвие в невидимую преграду перед собой. Будто разрезая невидимую ткань, рука описывала перед собой круги. Моё сознание танцевало сумасшедший танец в голове, однако кольнуло воспоминание. Я уже видел подобное! Не в кино, не в компьютерных играх и даже не во сне. Моя дочь рисовала на стенах что-то подобное! Не может быть! «Просто злая шутка воображения!» — успокоил я себя.

Воздух электризовался, заливая характерным потрескиванием пространство вокруг. А вот тут, как раз, спасибо кинематографии и гейм индустрии, я догадался, что это будет что-то вроде портала. Пол и стены задрожали, а вокруг закружились листки бумаги, сорванные с комода и создавшие подобие торнадо.

Губы Кати шевелились, неустанно что-то повторяя или ведя какой-то счёт. Наконец она свела рукоять в центр, и яркий свет ослепил меня. В ушах зазвенело, а в воздухе запахло озоном. Привычного воображению портала я не обнаружил. Взамен лишь едва уловимые контуры овала, глядя сквозь который можно было увидеть лёгкое искажение. Сравнимое, разве что, с источением тепла над горячей поверхностью.

— Идём, скорей! — пропустила она меня вперёд, сомневаясь, видимо, в моей решительности. — Задержи дыхание.

Однако сомнения по поводу моей решимости были напрасны. Тех десяти секунд, затраченных на открытие прохода, мне вполне хватило, чтобы сделать, несомненно, главный выбор в моей жизни. Глядя на Катю, я для себя решил, что пойду за ней куда угодно, чем бы это не закончилось. Много ума не требовалось, чтобы понять — она многим пожертвовала ради меня. Да и оставшись, скорее всего, обреку себя на гибель.

А ещё, признаюсь, я ведь сам этого жаждал. Совсем недавно жалуясь на скучную жизнь и рутину самому себе, и представить не мог такого поворота. Люди всей планеты, проживая миллионы и миллионы жизней, даже мечтать не могут увидеть что-то подобное. И если это мой путь, то я готов! Хочу верить, что готов…

Собрался с духом!

Зажмурился, на всякий случай!

Шагнул-таки в неизвестность…