Заклинание при свечах

Софи Клеверли, 2017

Великолепный английский детектив в антураже загадочной и зловещей школы-интерната. История сестёр-близняшек, которым предстоит разобраться в тайнах и загадках своего учебного заведения. Мы с сестрой снова отправляемся в Руквудскую школу. На этот раз – с радостью. Ведь мачеха не хочет видеть нас в своём доме, сводные братья вредничают, а отец ничего не замечает. Новый учебный год принёс с собой не только долгожданные встречи с подругами, но и новые тайны и опасности. Загадочная новенькая по имени Эбони смогла удивить, казалось бы, готовых ко всему обитателей Руквудской школы! Ходят слухи, что она ведьма… И действительно происходят пугающие события и жизни наших подруг грозит опасность. Мы со Скарлет решили разобраться, кто же такая Эбони на самом деле, пока не случилось самое страшное…

© Мольков К.И., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Тео и Уиллоу, крошечным и новеньким

Глава первая. Скарлет

Это был самый худший день рождения на моей памяти. Самый худший. А если вспомнить о том, что свой предыдущий день рождения я встречала, сидя в сумасшедшем доме, то это кое-что значит, уж поверьте.

Я вбежала в комнату, которая когда-то была нашей с сестрой спальней, и захлопнула за собой дверь. Рухнула ничком на пыльные простыни и принялась молотить кулаками подушку, отчего в воздух взвились новые облака пыли.

Очень скоро я услышала лёгкие шаги на лестнице, затем негромко скрипнула дверь. Я не обернулась, поскольку и так знала, что это моя сестра-близнец Айви.

— Скарлет, — прошептала она где-то у меня над ухом.

— Нет, — ответила я, продолжая лежать, зарывшись лицом в подушку.

— Что — нет? — спросила она.

Я села на кровати, сложив на груди руки, и ответила:

— Нет — это значит, что я туда не пойду. И извиняться не собираюсь!

Айви присела на кровать рядом со мной и тихо сказала:

— Я не про это. И я тебя нисколечко ни в чём не виню. Я думаю, это ей нужно извиниться. Но прекрасно знаю, что она этого никогда не сделает.

Начнём с того, что этим летом нам с сестрой совершенно не хотелось ехать в дом к отцу, поэтому практически все летние каникулы мы провели в уютном домике нашей тётушки Фебы. Она у нас очень рассеянная и постоянно забывает обо всём на свете. Нам с сестрой пришлось прибирать и готовить самим, потому что тётушка Феба иногда не помнит даже о таких вещах, однако ни меня, ни Айви это нисколечко не смущало. В доме тётушки Фебы не было порядка, зато было нечто гораздо более важное для нас — он всегда был наполнен любовью.

Отцовский дом, напротив, был полон ненависти, которую испытывала к нам наша мачеха и трое наших омерзительных сводных братьев. Я терпеть не могла их всех. Отец? По отцу я порой скучала, и то, честно говоря, не по нему нынешнему, а скорее по тому человеку, каким он был когда-то. Словом, кошмарная там была обстановка, и погружаться в неё мне совершенно не хотелось.

Но так уж случилось, что наш отец вдруг вспомнил — я уж не знаю почему — о нашем с Айви существовании и буквально накануне нашего дня рождения появился у тётушки Фебы и сказал, что заберёт нас с собой. Тётушка Феба обрадовалась, сказала, что это «очень приятный сюрприз», а вот я, сказать по правде, предпочла бы чумой заболеть, чем ехать в дом мачехи.

К сожалению, как вы сами понимаете, выбирать нам не приходилось, и никто нас ни о чём не спрашивал. Нам пришлось попрощаться с тётушкой Фебой и залезть на заднее сиденье отцовского автомобиля, который зачихал, выпустил струю сизого дыма и покатил вперёд. Всю дорогу мы с сестрой молчали, с ужасом думая о том, что нас ожидает в конце этого путешествия.

Наша мачеха, Эдит, встретила отца очень тепло, а нас с Айви словно вообще не заметила. Впрочем, к такому отношению с её стороны мы давно привыкли. Айви попыталась поздороваться с нашими сводными братьями, но они даже не взглянули в её сторону, продолжая как ни в чём не бывало возиться со своей игрушечной железной дорогой.

Ужин прошёл ничуть не лучше. Мачеха накладывала нам с Айви ну совсем крошечные порции, какими и воробья не накормишь, а когда я попросила добавки, обозвала меня обжорой. У её обожаемых мальчиков, между прочим, порции были огромными, и им она подкладывала добавки по первому требованию и безо всяких разговоров. Я по очереди сверлила глазами каждого из них, но они этого не замечали, были слишком заняты тем, что набивали себе рты, уткнувшись взглядом каждый в свою тарелку.

Ночь выдалась не по-летнему холодной, и мы провели её в своей старой спальне. Я долго лежала в кровати, глядя в щёлку между занавесками на чёрное ночное небо, мечтая о том, чтобы оно поскорее посветлело и настало утро. А потом мои глаза как-то незаметно закрылись, и в следующий раз я их открыла, когда за окном уже поднималось солнце. Начинался наш с Айви четырнадцатый день рождения.

Айви сонно потянулась в своей постели, приоткрыла глаза и пробормотала:

— С днём рождения.

— С днём рождения, — откликнулась я, тоже безо всякого воодушевления. Затем сквозь висевшие в воздухе облачка пыли заметила, что сестра улыбается, и спросила: — Ты чего?

— Да так… — Она села в постели, подтянула к груди колени и обхватила их руками. — Ты просто не представляешь, что для меня значит видеть тебя и слышать твой голос.

— Прости, — сказала я, глядя в потолок. — Понимаю, мне нужно радоваться тому, что я больше не «мёртвая», но у меня почему-то не получается. По-прежнему не могу забыть, как меня туда запихнули.

Я действительно то и дело вспоминала о времени, проведённом в сумасшедшем доме, куда меня упекла наша бывшая директриса. Жуткая женщина, доложу я вам! Она упрятала меня в психушку, а затем пустила слух, будто я умерла.

— Между прочим, Айви, насчёт нашего нынешнего дня рождения у меня нехорошее предчувствие, — добавила я.

Это предчувствие глыбой льда застыло у меня в животе, тянуло, пригибало к полу. Я встала с кровати и тяжело опустила свои босые ноги на старые деревянные половицы спальни.

— Нет, сегодняшний день рождения не может быть хуже прошлогоднего, — вздохнула Айви. — Потому что хуже просто некуда.

Мне хотелось, конечно, надеяться, что она окажется права, но, если честно, слова Айви совершенно меня не убедили.

Мы с сестрой оделись, натянули на себя одинаковые тёмно-синие платья. Собственно говоря, одежды у нас было так мало, что и выбирать-то было не из чего. И спустились вниз, на нижний этаж. Было рано, утро только-только начиналось, дом ещё не прогрелся после ночи, и в нём было холодно — и это несмотря на то, что сегодня был последний день августа.

— Сдаётся мне, что на праздничный завтрак лучше не рассчитывать, — прошептала Айви.

И была абсолютно права. Войдя на кухню, мы увидели нашу мачеху. Она лениво развалилась на стуле со стаканом в руке. В нём была какая-то бледно-жёлтая, ужасно неаппетитная на вид жидкость.

— А, уже поднялись, — сказала она, увидев нас. — Ну, тогда давайте, позаботьтесь о себе. Выметите золу из топки, заложите дрова и растопите печь.

— Я вам не служанка, — тихо пробормотала я себе под нос, презрительно покосившись на мачеху.

Айви испуганно взглянула на меня.

Эдит поднялась со стула и с грохотом поставила свой стакан на пустой стол, расплескав при этом часть его бледно-жёлтого содержимого. Очевидно, она всё-таки расслышала мои слова.

— Пока вы находитесь в моём доме, — сказала она, указывая пальцем на нас с Айви, — вы будете жить по моим правилам. Ясно?

Я хотела было возразить ей, но в этот момент на кухню заглянул наш отец.

— Доброе утро, — сказал он, одной рукой протирая глаза, а другой поправляя съехавший набок галстук. — У вас всё в порядке?

Всё сразу же изменилось, причём так резко, словно кто-то вдруг щёлкнул выключателем. Угрожающее выражение моментально слетело с лица мачехи и сменилось спокойной, мягкой улыбкой.

— У нас всё прекрасно, дорогой, — проворковала Эдит. — Девочки только что вызвались сами разжечь для всех нас печь. Правда, девочки?

Если мне и хотелось что-нибудь сейчас поджечь, так это надетый на Эдит дурацкий фартук, но делать этого я, разумеется, не стала. Тем более при отце. Айви тоже не хотелось начинать свой день рождения с неприятностей, поэтому она молча отошла к печке и принялась выметать золу. Я чуть слышно пробормотала себе под нос и отправилась помогать сестре.

А когда мы закончили выметать сор и разжигать печь, Эдит соврала отцу, что мы с Айви ещё и завтрак для всех приготовить вызвались. Отец на это лишь зевнул и улыбнулся, а взгляд у него в это время странным образом затуманился, словно был устремлён куда-то в прошлое.

Тут уж, знаете ли, моё терпение лопнуло.

— Ты хоть помнишь, что сегодня у нас с Айви день рождения? — резко спросила я у него. — И разве не поэтому ты нас привёз сюда, в конце-то концов?

По лицу отца пробежала тень, и он закрыл глаза. Наша мать, Айда, умерла сразу после того, как мы с сестрой появились на свет. Я буквально видела её лицо, появившееся сейчас перед внутренним взором отца. Наш день рождения всегда должен был напоминать ему о той тяжёлой утрате.

Но потом он снова открыл глаза и сказал как ни в чём не бывало:

— Конечно, знаю, Скарлет. И это очень мило с вашей стороны, что вы с сестрой решили приготовить для всех завтрак на свой день рождения.

В общем, мы принялись готовить завтрак, а Эдит подтащила свой стул ближе к огню и с самодовольным видом развалилась на нём. Когда же подоспела яичница с беконом, наша мачеха проворно вскочила на ноги и сказала, бесцеремонно отпихивая меня и Айви в сторону:

— Всё, хватит, вы достаточно потрудились. Идите и садитесь за стол.

Я неохотно выпустила из рук сковороду и села за стол.

— Мальчики! — оглушительно прокричала Эдит. — Завтракать!

На лестнице раздался такой топот, словно по ней бежало целое стадо диких бизонов, и в кухню ворвались наши сводные братья. Я сразу обратила внимание, что одежда на них красивая, новая, что называется, с иголочки, не то что наши с Айви старые, заляпанные золой и кулинарным жиром платья.

Открыв рот, я принялась наблюдать за тем, как Эдит вновь накладывает им на тарелки огромные порции еды. Почти столько же, чуть-чуть меньше, она положила отцу и самой себе, а нам… Одним словом, нам с сестрой достались какие-то пригоревшие объедки со дна сковороды. Отец, кажется, ничего этого не замечал.

Я была голодна, поэтому для меня и пригоревшие шкварки бекона и яичницы были лучше, чем ничего, поэтому я их съела. Чувство голода я притушила, но бушевавшее во мне пламя гнева — нет.

— Вот и хорошо, — сказала Эдит, когда наши сводные братья смолотили свой завтрак. — А теперь вы можете идти играть. Ваши сестры всё здесь приберут и вымоют.

Один из братьев — Гарри, самый младший — рассмеялся в ответ на эти слова, и вот тут меня прорвало.

— В самом деле? — встала я, с грохотом отодвинув свой стул. — А полы вам заодно не помыть? Или, может быть, кроватки ваши заправить? Весёленький день рождения вы нам с сестрой устроили!

— Не смей разговаривать со своей мачехой в таком тоне, — сказал отец.

Он машинально чертил черенком вилки по столу рядом со своей пустой тарелкой и даже не поднял головы, чтобы взглянуть на меня.

Айви схватила меня за подол платья и потянула вниз, чтобы я вновь села на место. Я знала, что она ненавидит конфликты, но терпеть происходящее не могла больше ни секунды. Ведь так же нечестно!

— Ты вновь устраиваешь сцену, Скарлет, — сказала Эдит, взбалтывая налитую в её стакане жидкость. Похоже, она успела снова наполнить стакан.

— Ну, это разве сцена? — пробормотала я, сердито теребя своё платье. — Вы ещё не знаете, что такое настоящая сцена в моём исполнении!

Тут Айви сделала отчаянную попытку снять напряжение, резко переменив тему:

— Папа, — сказала она, — а подарки для нас есть?

— Что? А, да, разумеется, — ответил он, а затем поднялся, смахивая со своих брюк невидимую пылинку. — Я принесу их из моего кабинета, пока вы моете посуду.

Я села на место и продолжала негодовать, пока Айви не потянула меня к раковине, заваленной грязной посудой. Я поплелась мыть тарелки, зная, что наша мачеха сейчас сидит со своим стаканом в руке и ухмыляется мне в спину.

— Вот ваши подарки, — сказал возвратившийся на кухню отец. Он положил на стол два маленьких свёрточка из коричневой бумаги, помялся и невнятно пробурчал: — Ну вот, а теперь мне нужно идти, у меня масса работы на сегодня. Увидимся позже, через пару часов.

С этими словами он отправился восвояси, рассеянно насвистывая себе под нос мелодию не мелодию, а так, что-то заунывное. Раньше мне всегда казалось, что отец и тётушка Феба совершенно не похожи друг на друга, даже странно, что они брат и сестра. Но со временем я поменяла своё мнение. Теперь мне казалось, что они оба живут в каком-то своём, бесконечно далёком от нашего мире.

— Увидимся позднее, дорогой, — сказала вслед отцу Эдит, а затем и сама лениво побрела к двери. — Пойду прилягу. Разбирайтесь здесь сами, — бросила она в нашу сторону.

Я грохнула стопку мыльных тарелок на подсобный столик — Айви испуганно вздрогнула, а Эдит… Эдит к тому времени уже ушла.

— Интересно, а ещё неприветливее они могли бы стать, если бы постарались? Или это предел? — сердито спросила я.

Разумеется, ответа мой вопрос не требовал, поэтому Айви промолчала, просто стояла, глядя на мыльную воду. Я заметила блеснувшую в уголке её глаза слезинку и потому поспешно обняла сестру за плечи и потащила к столу — разворачивать наши подарки.

Нужно признать, что Айви при этом сразу повеселела и вместе со мной принялась разворачивать плотную хрустящую коричневую бумагу. Я нетерпеливо засунула руку внутрь свёрточка, и…

Носки.

Я вытащила их из обёрточной бумаги. Носки были именно такими, как требуют наши школьные правила — тёмно-синими. Они были из тонкой шерсти и казались очень приятными на ощупь. Но всё-таки… Носки.

— Руквудские носки, — разочарованно протянула Айви, словно прочитав мои мысли.

Я свернула свои носки и носки Айви в клубочки, похожие на тёмно-синих маленьких ворсистых крыс.

— Ладно, — сказала Айви. — Даже носки это всё-таки лучше, чем ничего.

А у меня тем временем зародились подозрения, что здесь что-то не то. Я вышла из кухни в холл, оттуда по коридору добралась до отцовского кабинета и постучала в дверь.

— Я занят! — откликнулся из-за двери отец.

Не обращая внимания на эти слова, я всё равно вошла в кабинет. Отец сидел за своим рабочим столом, заполнял какие-то бланки и что-то подсчитывал на листе бумаги.

— Папа, — сказала я. — Спасибо тебе за… э… прелестные носки. Скажи, а тётушка Феба с тобой свои подарки для нас не передавала? Или тётя Сара, например?

Обе тётушки были самыми близкими нашими родственницами, и мне не верилось, что они могли забыть о нашем с Айви дне рождения.

Отец переложил бланк из одной стопки бумаг в другую, пожевал свою незажжённую трубку и пробормотал, не поднимая головы:

— Да, Феба передала мне для вас кое-что. Несколько пакетиков в блестящей яркой обёртке. Куда же я их засунул?.. — Он положил свою трубку на стол и растерянно огляделся по сторонам, словно ища ответ. — Нет, я точно помню, что они были у меня на столе… Наверное, Эдит их куда-нибудь прибрала.

«Прибрала! Ну, конечно», — подумала я, невольно сжимая кулаки.

— Не переживай, Скарлет, — сказал отец. Он поднялся со своего кресла и начал потихоньку выпроваживать меня. — Мы найдём их. Непременно найдём… Чуть позже. А пока почему бы вам с Айви не пойти поиграть вместе со своими братьями?

С этими словами он выставил меня в коридор и закрыл дверь кабинета перед моим носом.

— Да по мне, лучше червяка живьём съесть, — с чувством сказала я, обращаясь к двери.

Повернувшись, я увидела, что у меня за спиной стоит Айви.

— Нет, ты это слышала? — спросила я. — Она их взяла, наши подарки. Это всё она.

— Ничего удивительного, — ответила Айви, глядя в пол.

Печальный вид сестры только сильнее распалил мой гнев.

— Ну, хорошо, — сказала я и, круто развернувшись на каблуках, решительно двинулась в сторону лестницы. Айви очень быстро сообразила, что я собираюсь сделать, и бросилась догонять меня.

— Скарлет, мы не можем… — сказала она.

Поздно! Меня было уже не остановить. Я пересекла лестничную площадку, вышла к родительской спальне и изо всех сил забарабанила в дверь кулаками. Ответа я, само собой, дожидаться не стала, сразу же повернула ручку и толкнула дверь.

Наша мачеха была здесь, валялась на громадной кровати с балдахином и жевала шоколад. По всему покрывалу валялись обрывки блестящей яркой обёртки.