Шопоголик спешит на помощь

Софи Кинселла, 2015

Неунывающий Шопоголик возвращается, чтобы совершить головокружительное путешествие в Лас-Вегас. У Бекки Брендон проблемы. Нет, они были всегда, но как-то быстро решались, в основном покупкой новых туфелек и красивой шляпки. Теперь все серьезно: ее отец пропал, оставив лишь странную записку, в которой обещал «кое-что уладить». Но, видно, так ничего и не уладил, раз все еще не вернулся! Бекки собирает друзей и отправляется в Лас-Вегас. Ей предстоит не просто найти отца и разгадать секрет, заставивший того надолго исчезнуть, но и провернуть аферу, достойную «Одиннадцати друзей Оушена». Огни будут сверкать, шампанское литься, а Бекки – играть в казино. И она, можно не сомневаться, сделает все, чтобы вернуться домой победителем.

Шесть

Два часа спустя голова идет кругом от музыки и сверкания неона. А еще писка. Лас-Вегас — самый пискливый город на свете. Куда бы вы ни пошли, повсюду словно сидят музыканты и оглушающе играют на своих инструментах, в роли которых — игровые автоматы, издающие один лишь звук: пи-и-и, пи-и-и, пиии-пиии! Они не замолкают ни на секунду — если только изредка выдать выигрыш, и тогда монеты сыплются в лоток с грохотом барабанной установки.

У меня даже мигрень началась, но мне плевать, потому что мы прекрасно провели время. Катались взад-вперед на лимузине, выходили то у одного отеля, то у другого — и чувствовали себя так, будто объездили целый мир. Я даже накормила Минни «парижским пулем» на ужин (на самом деле обычным куриным филе).

Потом мы вернулись в наш венецианский отель, который на фоне всего остального выглядит на удивление нормальным и тихим местом (ну, «нормальным», если не замечать каналы и площадь Святого Марка). Люк ушел в бизнес-зал поработать с письмами, мама и Дженис забрали Минни кататься на гондоле, а я отправилась бродить по магазинам в «Шоппес» (странно, с чего бы такое название? Разве это не английское слово? Мы ведь вроде как должны быть в «Италии»?).

Магазины тянутся бесконечными рядами, здесь есть все от дорогих бутиков до сувенирных лавок. Выглядит ну очень впечатляюще. Воздух идеальной температуры, над головой — фальшивое синее небо с облаками. Неподалеку оперная певица в бархатном платье выводит любовную арию. Я только что побывала в «Армани», нашла серый кашемировый пиджак, который будет обалденно смотреться на Люке (правда, стоит он восемьсот долларов, так что я не решаюсь сразу его купить. Надо хотя бы примерить). В общем, удивительное место, и я должна быть здесь счастлива.

Вот только, увы, это не так.

Перед глазами стоит лицо Сьюз. Она ведет себя очень странно, будто не желает больше меня знать. Но ведь она сама позвала нас в поездку! Это она стояла, ломая руки, и плакала: «Ты мне нужна». Не понимаю ее…

Я уже теряла Сьюз — во время медового месяца. Однако тогда все было иначе. Мы просто отдалились друг от друга. Теперь же она намеренно меня отталкивает.

Погруженная в невеселые мысли, я забредаю в лавку сувениров и принимаюсь складывать в корзинку товар. Хватит, Бекки, говорю я себе, лучше думай о покупках. Беру снежный шар с пейзажем Лас-Вегаса, пару магнитов на холодильник в виде доллара, стопку футболок с надписью «Однажды в Вегасе». Тянусь за пепельницей в форме туфельки, вспоминая, кто из моих знакомых курит…

А в голове крутится одна мысль. Неужели нашей дружбе конец? После стольких лет, после всего, что мы пережили вместе… мы зашли в тупик? Но где мы свернули не туда? Да, в Лос-Анджелесе я вела себя не лучшим образом. Но неужели это я все разрушила?

Стоя возле витрины с бижутерией, я тоскливо перекладываю в корзинку бусы из игральных костей. Может, маме или Дженис понравятся… Прежде я купила бы и нам со Сьюз парочку — забавные ведь штучки, — однако теперь я в этом не уверена.

Что делать?

Ноги сами несут меня по магазину, и я снова и снова беру одни и те же вещи. Так, Бекки, хватит. Одумайся. Нельзя просто шляться кругами и жалеть себя. Надо расплатиться и идти к маме, узнать, понравились ли им гондолы.

В магазине довольно людно, к кассе выстроились целых три очереди. Когда я наконец продвигаюсь вперед, кассир в блестящем жакете мне улыбается.

— Здравствуйте! Надеюсь, вам у нас понравилось?

— О, — говорю я. — Ну… да. Здесь здорово, спасибо.

— Мы были бы весьма признательны, если бы вы выставили нам оценку.

Пробивая покупки, кассир протягивает мне карточку, на которой написано:

Оцените свой сегодняшний шопинг:

* Замечательно (Мы очень рады!)

* Неплохо (Ой-ой, в чем же дело?)

* Ужасно (Неужели все настолько плохо? Расскажите, что не так?)

Я беру ручку и гляжу на карточку. Надо, конечно же, отметить «замечательно». Магазин прекрасный, я нашла все, что искала. У меня нет никаких нареканий. В общем, великолепно, и точка.

Вот только… рука не поднимается. Я не чувствую себя на «замечательно».

— Шестьдесят два доллара девяносто два цента, — говорит девушка и внимательно вглядывается в меня, когда я протягиваю деньги. — Все хорошо?

— Я… я не знаю. — К моему ужасу, глаза намокают от слез. — Я не знаю, что поставить. Надо выбрать «замечательно», но я не могу. Просто не могу, и все. Я поссорилась с моей лучшей подругой и думаю только об этом. Так что ничего «замечательного» в моей жизни сейчас нет. — Я уныло хлюпаю носом. — Простите. Не буду больше отнимать у вас время.

Я протягиваю руку за чеком. Однако девушка мне его не отдает. Она с тревогой смотрит на меня. Ее зовут Симона — так написано на бейджике.

— Скажите, вы рады своим покупкам?

Она раскрывает пакет, демонстрируя содержимое, и я ошеломленно заглядываю внутрь.

— Не знаю. Я даже не знаю, зачем все это купила. Вроде как в подарки. Ну, понимаете, сувениры.

— Да…

— Но я не представляю, кому все это подарю. А я ведь должна делать покупки осознанно. Я недавно прошла курс в «Золотом покое».

— В «Золотом покое»?! — Глаза у нее вспыхивают. — Я тоже!

— Неужели? — удивляюсь я.

— Ну, онлайн. — Она чуть смущается. — В сам центр я не смогла бы поехать. Но, знаете, у них есть специальное приложение, так что… У меня были большие проблемы с тратами. Работать в таком месте… — Она обводит рукой магазин. — Но я себя преодолела.

— Ух ты, — моргаю я. — Тогда вы понимаете, о чем я.

— «Нужно делать покупки спокойно и вдумчиво», — цитирует она.

— Точно! Я всегда себе это повторяю.

— Когда ходите в магазин?

— Да!

— И вам все это нужно?

— Да-да! У нас целое занятие было посвящено…

— Нет. — Симона заглядывает мне в глаза. — Я спрашиваю: вам все это нужно? Или вы купили эти вещи лишь затем, чтобы успокоиться?

Она достает из пакета снежный шар.

— Вот он вам нужен?

— Ой. — Я смущаюсь. — Не знаю… Лично мне — нет, наверное. Кому нужен снежный шар? Я думала подарить его… даже не знаю кому… Мужу, например.

— Отлично! Это доставит ему радость?

Я представляю, как Люк трясет шарик и наблюдает за хлопьями снега. Ну, разок он, может, так и сделает…

— Понятия не имею, — признаюсь после паузы. — Возможно.

— «Возможно»? — Симона качает головой. — Всего лишь «возможно»? О чем же вы думали, когда клали его в корзину?

Я недоуменно гляжу на нее. Ни о чем я не думала. Просто положила и все.

— Вряд ли он мне нужен. — Я закусываю губу. — Точнее, он не нужен совсем.

— Тогда не покупайте! Хотите оформить возврат?

— Да, пожалуйста, — шепчу с облегчением.

— Теперь футболки. — Симона вытряхивает их из пакета. — Кому они предназначены, и правда ли они нужны этим людям?

Я пялюсь на футболки. Я их купила, потому что зашла в сувенирный магазин, а это — сувениры.

Симона понимающе кивает.

— Возврат? — коротко спрашивает она.

— Да, пожалуйста. И это тоже. — Я вытаскиваю бусы из игральных костей. — Не представляю даже, зачем я их взяла. Я подарю их маме и ее подруге, они наденут разок и тут же снимут, закинут куда-нибудь подальше, а года через три отдадут в благотворительный магазин, где эти штуки так и будут висеть на дальней стойке до скончания времен.

— Господи, а вы ведь правы! — раздается позади хриплый голос. Обернувшись, я вижу женщину средних лет. Она перебирает штук шесть таких же бус. — Я купила их подругам. А они не станут их носить, да?

— Не станут, — качаю я головой.

Женщина в джинсах, уже покинувшая соседнюю очередь, прислушивается к нашему разговору и вдруг снова подходит к своему кассиру, рыжеволосой девушке.

— Сделайте возврат. Ума не приложу, зачем я накупила столько хлама? — Она вытаскивает из пакета бейсболку со сверкающей надписью «Лас-Вегас», выложенную стразами. — Моя падчерица в жизни этого не наденет.

— Простите, вы хотите оформить возврат? — Кассир выглядит донельзя оскорбленной. — Так сразу?

— Ей же оформляют. — Женщина тыкает в меня пальцем. — Она все возвращает.

— Не все, — отвечаю торопливо. — Я просто пытаюсь делать покупки спокойно и вдумчиво.

Рыжая кассирша одаряет меня испепеляющим взглядом.

— Прошу вас, замолчите.

— «Спокойно и вдумчиво», — восклицает дамочка в джинсах. — Отличная идея! Так, что еще из этого мне не нужно? — Она роется в сумке и вытаскивает флягу с гравировкой «Лас-Вегас». — Вот это заберите. И это.

Рядом ложится полотенце с принтом в виде долларовой купюры.

Краем глаза я вижу, как замирает третья женщина.

— Постойте-ка, — говорит она кассиру. — Наверное, я обойдусь без неоновой гирлянды. Пожалуйста, оформите возврат.

— Так, все, хватит! — объявляет рыжая кассирша, свирепеющая с каждым словом. — Больше никаких возвратов!

— Вы не имеете права нам отказать! — возмущается женщина в джинсах. — И это я тоже сдаю. — Она плюхает на прилавок розовый фотоальбом. — Кого я хочу обмануть? Я же никогда не буду собирать фотографии.

— Мне тоже все это не нужно! — Женщина в третьей очереди бросает возле кассы большущий пакет, полный товара. — Я и зашла-то сюда от скуки.

Прочие покупательницы начинают вынимать сувениры из корзинок. В магазине словно разгорается эпидемия скряжничества.

— Что происходит? — К линии касс приближается женщина в брючном костюме. — Почему наши клиенты не желают приобретать товар?

— Они все хотят сделать возврат! — поясняет рыжая. — Словно с ума посходили. А начала это вон та девушка!

Она указывает на меня.

— Ничего я не начала! Я просто решила… ну, знаете, задуматься о своих тратах. И купить лишь то, что мне действительно нужно.

— Лишь то, что вам действительно нужно? — У женщины в брючном костюме такой вид, будто я сказала жуткую непристойность. — Мэм, не могли бы вы поскорее совершить свои покупки и покинуть наш магазин?

Нет, я что, пытаюсь свергнуть капитализм?.. Менеджер готова взять меня за шкирку и собственноручно выставить вон.

— Вы помните, что было в Японии? Хотите, чтобы и здесь началось то же самое? Да?!

Мне становится не по себе, потому что ситуация и впрямь несколько выходит из-под контроля. Все выгребают товар из корзинок и сваливают его обратно на полки, удивленно вопрошая друг друга: «Вам что, правда это нужно?» и «Зачем мне эта штука?», а персонал мечется между витринами с воплями: «Памятные подарки для близких!», «Магниты за полцены! Возьмите три штуки!»

Но я же ни в чем не виновата, да? Я всего лишь сказала, что никто не будет носить бусы из игральных костей.

В конце концов я покупаю маленький пазл для Минни. Обычной эйфории при этом не чувствую, но, подписывая чек (на семь долларов тридцать два цента), испытываю странное спокойствие и умиротворение.

Это здорово воодушевляет. Я даже беру анкету и ставлю галочку в окошке «замечательно».

Однако на выходе из магазина настроение вновь портится. Я достаю телефон и пишу сообщение Люку:

«Где ты?»

Он почти сразу же отвечает:

«В бизнес-зале. Осталась еще чуть-чуть. А ты где?»

Мне становится легче — хоть кому-то я нужна.

«В «Шоппес». Люк, как думаешь, Сьюз когда-нибудь будет снова моей подругой? Знаю, я много чего натворила в Л-А, но теперь я очень стараюсь, а она меня совсем не замечает, общается с одной Алисией и»

Ой. Лимит знаков закончился. Ладно, Люк и так поймет.

Только нажав «отправить», я понимаю: зря я это сделала. Люк терпеть не может подобные исповеди. Собственно, я даже порой подозреваю, что мои длинные эсэмэски он совсем не читает.

И в самом деле, ответ приходит уже через пару секунд.

«Тебе просто надо развеяться. Подожди, закончу с делами, сходим в казино. Минни будет с твоей мамой, я договорился. Целую».

Ух ты! Казино! Я испытываю волнение вперемешку с трепетом. На деньги я еще никогда не играла, если не считать лотереи. Мы частенько покупали билетик лото, но номера вычеркивал обычно папа. А сама я никогда не делала ставки на тотализаторе и не играла в покер.

С другой стороны, я сотню раз видела фильмы про Джеймса Бонда — и уж поверьте, в них есть чему поучиться. Например, хранить невозмутимость в любой ситуации. Приподнимать бровь, когда пьешь коктейль. Уверена, я справлюсь, надо лишь правила игры уточнить.

Я решаю пока выпить кофе, заказываю латте и замечаю неподалеку женщину, сидящую на барном стуле. Ей лет пятьдесят, у нее обесцвеченные волосы, завязанные в хвост; она играет на телефоне в какую-то карточную игру. На столе перед ней большая миска, полная мелочи из автоматов, а на футболке под джинсовой курткой, расшитой крупными стразами, надпись: «Роквелл: чемпионат по покеру 2008».

Уж она-то должна разбираться в азартных играх. И ей, конечно, захочется помочь новичку, правда? Я дожидаюсь, когда она закончит очередную партию, и подхожу к ее столику.

— Простите, — вежливо говорю я, — вы не могли бы дать мне совет, если вас не затруднит?

— А? — Она поднимает глаза от телефона. Боже, у нее на веках нарисованы значки долларов! Как???

— М-м-м… — Я стараюсь не пялиться на ее глаза. — Я только что приехала, никогда прежде не играла на деньги и не знаю, как это делается…

Она с подозрением глядит на меня, словно ожидая подвоха.

— Вы в Лас-Вегасе — и никогда не играли?

— Я здесь первый день. Вечером иду в казино, но понятия не имею, какие игры лучше выбрать, с чего начать. Вот и спрашиваю: может, вы что-то посоветуете?

— Совета хотите, значит?

Она не моргая глядит на меня. Глаза у нее, оказывается, красные от полопавшихся сосудов. И вообще под всеми этими фальшивыми бриллиантами и слоем косметики выглядит она так себе.

— Или, может, подскажете какой-нибудь учебник? — приходит мне в голову удачная мысль.

Дама пропускает мои слова мимо ушей и вновь утыкается в телефон. Уж не знаю, что там, но вид у нее становится довольно угрюмый.

— Знаете что? — говорит вдруг она. — Вот вам совет — не делайте этого. Бегите. Спасайтесь.

— О. — Я в замешательстве. — Ну, я всего лишь думала сыграть разок-другой в рулетку или типа того.

— Все так говорят. Вы человек азартный?

— Хммм…

Я задумываюсь. Азартный ли я человек? Ну… может быть, самую малость.

— Я люблю распродажи, — признаюсь. — И раньше слишком часто ходила по магазинам. Завела уйму кредиток, наделала долгов. Но сейчас я исправилась.

Женщина невесело фыркает.

— Думаете, распродажи — это зло? Подождите, милочка, вот начнете играть — тогда все поймете. Почувствуете, как лежит в руке фишка. Азарт. Кайф. Это как метамфетамин. Вам надо еще и еще. Голову сносит. Жизнь катится под откос. А потом вас вяжут копы.

Я испуганно гляжу на нее. А ведь вблизи она довольно отталкивающая. Мышцы на лице словно застыли и не движутся. В волосах темнеют отросшие корни. Она тычет пальцами в телефон, и на экране появляется новая игра.

— Ясно! — бодро говорю, а сама тихонько пячусь. — Спасибо за помощь…

— Метамфетамин! — зловеще повторяет женщина, уставившись на меня налитыми кровью глазами. — Помните! Это — метамфетамин!

— Метамфетамин, — киваю я. — Точно. До свидания!

То есть азартные игры — это как наркотики?

Господи! А может, мне не стоит идти в казино?

Я не успокаиваюсь даже час спустя, покатавшись на гондоле с мамой, Дженис и Минни. Потом мама с Дженис уходят «пропустить по коктейльчику», а мы с Минни остаемся в номере. Минни играет в «магазин», и я вроде как тоже, хотя на самом деле пытаюсь сделать макияж и обдумать свою потенциальную зависимость от азартных игр.

Итак, можно ли «подсесть», фигурально выражаясь, с первого же раза? Например, с одного поворота рулетки? Перед глазами вдруг всплывает ужасная картина: я вся всклокоченная нависаю над игорным столом и с безумным взглядом бормочу: «Я обязательно выиграю! Я обязательно выиграю!», Люк пытается силой вытащить меня из казино, а где-то сзади громко рыдает мама. Наверное, мне лучше вообще никуда не ходить. Вдруг это слишком опасно? Останусь-ка я, пожалуй, в номере…

— Магазин! — Минни хватает упаковку чипсов и бесцеремонно кидает на стол. — Покупай, мама, покупай!

— Хорошо, детка.

Я поспешно подхватываю чипсы и прячу их, пока она не порвала упаковку и нам не пришлось за них платить.

В воспитании детей многое можно узнать лишь на собственном опыте. Сегодня, например, я извлекла очень ценный урок: «Не говорить «мини-бар» в присутствии Минни». Она решила, что речь идет о «Минни-баре» — и это ее собственный шкаф, полный замечательных вещей. Объяснять ей бесполезно. В итоге я сдалась и позволила вытащить все содержимое. Ковер теперь усеивали десятки крохотных бутылок и шоколадок. Потом все сложу обратно (если только бар не оснащен электронной системой, тогда у нас будут большие проблемы, и Люку придется улаживать этот вопрос с администрацией отеля. Впрочем, ему хорошо удаются переговоры).

Я уже «купила» у Минни тоник и шоколадку «Тоблерон» и теперь тыкаю пальцем в апельсиновый сок, пока другой рукой наношу на ресницы тушь.

— Пожалуйста, можно мне немного сока?

Я тянусь за бутылкой, однако Минни крепко за нее хватается.

— Нельзя! — сурово заявляет она. — В другой раз. У нас нет денег!

Я недоуменно моргаю. Где она этому научилась?

Ой!

Господи! Кажется, это я виновата…

Наверное, я ужасная, отвратительная мать. Но честное слово, только так мне удается охладить ее пыл, когда мы идем за покупками.

Минни с каждым днем говорит все лучше. И хорошо. Все родители рады слышать, как ребенок учится выражать вслух свои самые сокровенные желания. Беда лишь в том, что Минни делает это очень и очень настойчиво.

Она больше не кричит «МО-О-ОЕ!», как прежде, а говорит «Можно?». Мы заходим в супермаркет, и она начинает без устали твердить «Можно это, мама? Можно? Можно?», снова и снова, будто пытается обратить меня в новую религию.

И ладно бы ей нравились действительно нужные вещи. Она же хватает все подряд: всякие швабры, банки, скрепки… Когда последний раз мы ходили в магазин, она завела ту же пластинку «можно, пожа-а-алуйста?», я кивала, а за ее спиной выкладывала товар обратно на полки, а она вдруг повернулась и завопила: «Ну купи-и-и, маму-у-уля!» так отчаянно, что остальные покупатели засмеялись. Тогда она замолчала и приняла актерскую позу, — и все захохотали в полный голос.

(Неужели в ее возрасте я была такой же? Надо будет спросить у мамы.)

(Хотя нет, пожалуй, лучше мне этого не знать.)

Так что я избрала новую тактику и говорю Минни, что у нас нет денег. Это она вроде бы понимает. Правда, иногда перехватывает незнакомцев и сообщает им: «У нас нет денег» таким скорбным тоном, что мне становится жутко стыдно.

Теперь она гневно отчитывает Спики, свою куклу:

— Положи. Обратно. — Она выхватывает у куклы пакетик арахиса и яростно трясет им. — Это. Не. Твое.

Боже! Неужели я себя так веду?

— Будь с ней помягче, — предлагаю я. — Вот как надо.

Я беру Спики и принимаюсь ее баюкать, но Минни жадно отбирает куклу.

— Спики плачет. Спики надо дать… конфетку.

Глаза у нее при этом блестят так хитро, что я еле сдерживаю улыбку.

— У нас нет конфет, — отвечаю с самым серьезным видом.

— А это — не конфетка?

Она неуверенно поднимает «Тоблерон».

— Нет, это для взрослых. Он невкусный. А конфеток нет.

Минни разглядывает батончик, и я буквально вижу, как у нее в голове крутятся мысли. «Тоблерон» она никогда не пробовала, так что интерес к шоколадке вполне оправдан.

— Он невкусный, — повторяю. — Конфетки мы купим потом. Давай уберу.

И Минни сдается. В конце концов, ей всего-навсего два с половиной года.

— Спасибо. — Я вытаскиваю шоколадку из ее кулачка. — Давай пересчитаем бутылочки?

Гениальная идея — Минни обожает считать, хоть и пропускает порой цифру «четыре». Вскоре нам удается вернуть все бутылочки в мини-бар, и наступает очередь шоколадок и снеков, как вдруг дверь распахивается, и в номер заходят мама с Дженис: все раскрасневшиеся, у Дженис на голове пластмассовая диадема, а мама держит чашку, полную монет чашку.

— Привет, — говорю я. — Как прошел вечер?

— Я выиграла тридцать долларов! — с мрачным ликованием хвастается мама. — Уж теперь-то я твоему отцу покажу!

Мама несет какой-то бред. Какое отношение ее выигрыш может иметь к отцу?

Впрочем, спрашивать все равно нет смысла, когда она в таком настроении.

— Здорово! — говорю я. — Дженис, красивая диадема.

— О, она бесплатная, — взахлеб выпаливает та. — Знаешь, скоро начнется танцевальный конкурс. Мы видели рекламу!

— Мы решили пока передохнуть, а вы с Люком прогуляйтесь по городу. — Для пущей убедительности мама взмахивает чашкой с монетами. — Милая, у тебя, случайно, нет лишних накладных ресниц?

— Ээ… есть. А я и не знала, что ты носишь накладные ресницы.

— «Что случилось в Вегасе, в Вегасе и останется», — многозначительно цитирует она.

«Что случилось в Вегасе»? Боже, надеюсь, она только про ресницы говорит?.. Я задумываюсь, как бы поделикатнее спросить, не намерена ли она пуститься во все тяжкие, как вдруг на телефон приходит сообщение.

— Это Дэнни! — радостно выдыхаю я. — Он приехал. Он здесь!

— Что ж, милая, раз ты готова, почему бы тебе не спуститься? — предлагает мама. — А мы пока искупаем Минни и уложим ее спать. Правда, Дженис?

— Конечно, — соглашается та. — Убаюкаем нашу малютку в два счета.

— Правда? Я ведь могу и сама…

— Бекки, не глупи! — возмущается мама. — Я и так последнее время почти не вижу внучку. Ну-ка, детка, иди к бабуле на колени. Мы расскажем тебе сказку, поиграем и… О, придумала! Давай съедим эту замечательную вкусную шоколадку «Тоблерон»!