Сокрушая врагов

Александр Тестов, 2010

Трое друзей, Вадим Хлопин, Павел Соколов и Андрей Юрьев, низверглись сквозь мрак столетий и очутились в IX веке от Рождества Христова на берегах Ладожского озера. Превратности судьбы и воля богов разбросали их далеко друг от друга. У каждого свой путь, но каждый из них не оставляет надежды найти друзей и вернуться домой.

Как лист пергамный, я жизнь свою

До нитки изодрал в куски.

Но вам смеяться не позволю

Над этими ошметками судьбы!

Пусть боги жаждут моей смерти,

Но я не верую в богов!

Пускай мне прижигают пятки,

Но я не признаю оков!

Не вам судить об этих муках,

Вы не рыдали от потерь.

Ведь это мой остывший прах

Без слова вынесут за дверь.

Введение

Капитан милиции — старший следователь отдела, оторвал уставшие глаза от протокола, встал и подошел к окну. На улице моросил мелкий осенний дождик, а сильный порывистый ветер срывал с деревьев последние листья. Он повернул рычажок и закрыл жалюзи.

Капитан вернулся за рабочий стол, машинально посмотрев на часы. Казенные «ходики» неумолимо приближали конец рабочего дня.

— Итак, Анастасия Геннадьевна, ну-с, давайте продолжим, — обратился капитан к сидевшей напротив него заплаканной девушке, — так когда, говорите, он пропал?

— В начале августа, — всхлипнула девушка, утирая слезы носовым платочком, — прямо перед свадьбой…

— А когда была назначена ваша свадьба?

— На десятое августа…

— Да вы не плачьте. — капитан налил в стакан воды из графина. — Вот, выпейте лучше водички, прошу вас.

Девушка слегка дрожащей рукой взяла стакан, отпила.

— Прошу вас, господин следователь, только не надо говорить, что он от меня… Ну то есть со свадьбы сбежал…

— Я и не говорил…

— Зато наверняка подумали именно так, — она в очередной раз всхлипнула, утерла нос. — Вы не думайте, мы же любили друг друга…

— Хорошо, хорошо, — поспешил заверить капитан, — только не нужно плакать.

Она устало всхлипнула и, скомкав носовой платок, поспешно убрала его в сумочку.

— Больше не буду, — глубоко вздохнув, пообещала девушка.

— Точно не будете?

— Нет, не буду. Задавайте свои вопросы.

Следователь уткнулся в протокол, бегло прошелся по строчкам.

— Та-ак, — протянул он, — значит, вы его видели в последний раз именно первого августа, перед отъездом на исторический фестиваль?

Девушка посмотрела на него, ее губы вновь за-дрожали, из глаз опять покатились слезы.

— Ну почему вы так говорите? Почему в последний раз? Вы что, его не найдете?

— Гражда-а-аночка, — теряя терпение, нараспев произнес капитан, — ну давайте не будем… Следствию необходимо установить истину. Ход событий, так сказать. Вот именно из этих побуждений я и сказал «в последний раз», понимаете?

— А?

— Не волнуйтесь вы так. Найдем мы вашего жениха — найдем.

Он взял ручку и приготовился писать дальше.

— Итак, повторяю вопрос: он уехал от вас первого августа?

— Да.

— А вы не знаете, с кем он должен был поехать на этот фестиваль?

— Знаю, — обиженно ответила девушка, — с этим, Вадькой Хлопиным… Это он моего Пашу утащил на фестиваль этот дурацкий.

— Так значит, вы подтверждаете, что Павел Соколов отправился в Выборг вместе с Вадимом Хлопиным?

— Подтверждаю. Он мне звонил оттуда и говорил, что они с Вадимом…

— Ясно, — капитан записал ее слова в протокол. — А скажите, они не собирались никуда ехать после фестиваля? Я имею в виду — никуда, кроме как домой, в Питер?

— Ой, боже мой, — громко вздохнула Анастасия, — да куда же ему было ехать как не назад? Я же говорю: у нас свадьба должна была состояться, все уже и готово было…

— Понятно, вы только не волнуйтесь. А скажите, когда он звонил вам в последний раз?

— Утром третьего августа.

— А что говорил?

— Говорил, что любит…

— Ну, это понятно, а что еще говорил? Может, упоминал что-нибудь? Может, они с Вадимом в бар или кафе собирались зайти по возвращению в город?

— Нет, ничего такого. Сказал, что наутро они возвращаются — и все.

Капитан одернул пиджак, добавил ее слова в протокол.

— А не говорил ли ваш жених еще про кого — нибудь? Возможно, они познакомились там с кем?

— На что это вы намекаете? Мой Паша не такой! О другой женщине не может идти и речи!

— Вы меня неправильно поняли. Я совершенно не имел в виду обязательно женщину. Может быть, они познакомились с кем-то еще…

— Не знаю, — обиженно ответила девушка, — я не знаю. Паша ни про кого мне не говорил.

— Вспомните, пожалуйста, а был ли у вашего Павла или у Вадима знакомый по фамилии Юрьев, Андрей Владимирович? — спросил капитан, полистав протокол.

Девушка на секунду задумалась.

— Нет, не было такого.

— Вы точно это знаете?

— Точно. Не было у них в друзьях никакого Юрьева.

— Может быть, не друг, а просто знакомый?

— Да нет, это совершенно исключено, — отрезала Анастасия, — иначе бы я знала.

— А вы что, действительно всех друзей своего Павла знаете?

— Да, всех, — с гордостью произнесла девушка, — у нас нет секретов друг от друга.

— Хорошо… допустим.

Следователь оторвался от протокола и посмотрел на нее.

— А у вас есть какие-нибудь предположения, где могут сейчас находиться Павел и Вадим? Хотя бы гипотетически, куда они вдвоем могли поехать?

— Вы что, издеваетесь? — не выдержала девушка, — да никуда они не могли собраться! Пропали они, понимаете, пропали… и мы ничего не знаем.

Как она ни крепилась, слезы вновь полились из глаз. Скомканный носовой платок был снова извлечен из сумочки и применен по назначению.

— Хорошо, у меня к вам пока все, — подытожил свидетельский допрос капитан, — вот, возьмите протокол и внимательно прочитайте, пожалуйста.

Он развернул исписанные бумажки и протянул ей. Все еще придерживая платок у лица, она взяла протокол и начала читать.

— Да, все правильно, — произнесла девушка после беглого осмотра двух страниц, исписанных мелким неровным почерком.

— Вам все понятно?

— Да, конечно.

— Тогда возьмите ручку, — капитан протянул ей авторучку, — и пишите…

— Что писать?

— Пишите: с моих слов записано верно, замечаний и дополнений нет — и подпись… и дату не забудьте поставить.

— А какое сегодня число? — спросила девушка, продолжая писать.

— Первое октября, — подсказал следователь.

* * *

После того, как ушла Анастасия Геннадьевна, несостоявшаяся невеста пропавшего два месяца тому назад Павла Соколова, проходившая по делу о его исчезновении как свидетельница, капитан вышел из кабинета. Он закрыл дверь на ключ, дернул, удостоверившись, что замок сработал, и двинулся по длинному коридору третьего этажа к лестнице. Проходя мимо кабинета начальника, он словно что-то почувствовал и замедлил шаг. Дверь и в самом деле открылась.

— А, Иванов. Ну, как там у нас с выборгским исчезновением? — спросил подполковник, заметив капитана.

— Работаем, Николай Николаевич, — ответил следователь.

— Тут, Иванов, работай не работай, а погонами чую, что «глухарь». — начальник закрыл дверь и повернул ключ в замке.

— Так точно, — устало ответствовал капитан, — свидетель у нас только один. Баба Глаша. Она видела, как они в башню заходили.

— А оттуда?

— Так в том-то и дело, что они вперед ее туда прорвались. Вот она и принялась их сторожить, когда они оттуда слезут. А они так и не вышли.

— Вот я и говорю — «глухарь»!

— Ну не на вертолете же они с башни улетели? Бабка могла и не заметить, как они спустились. Такого ж не бывает, чтоб люди в дверь вошли, но не вы-шли.

Подполковник, закрыв дверь, спросил:

— Тебя подкинуть до метро?

— Спасибо.

— Ну пойдем. А сколько их там, говоришь, было?

— Баба Глаша утверждает, что трое.

— А кто, выяснил?

— Двое наших — питерских, а третий не установлен.

Они подошли к лестнице, начали спускаться.

— Слушай, капитан, ты особенно-то не бери в голову, — вдруг изрек подполковник, — у нас и не такие люди пропадали… Это ведь не убийство — сто процентов.

— Да уж, точно не убийство, — согласился капитан, — иначе были б хоть какие-нибудь следы.

— Вот.

— Так что же это тогда? Мистика какая-то.

Начальник резко остановился.

— И я про то же думаю — мистика, — он натянуто улыбнулся. — Глядишь, пройдет время, и сами объ-явятся.

— А если нет?

— Ну, на нет и суда нет…