Единственная для цербера

Софи Вебер, 2022

– Не меня ждала, полагаю, – горько сказал он. – Друга моего. Брата. – Нет, – мотнула головой, но тут же замолкла, осознав, что он все знает. – Что же ты за баба такая, Аня? – склонил голову, будто изучая меня. – И хочу тебя, не могу, и убить бы тебя, – прижал меня к стене и накрыл ладонью мою шею. – Удавить, как змею неверную. За то, что сбежать посмела. Что ребенка моего забрала. Да не могу. Смотрю на тебя и не могу. Поцеловал. Властно. Жестко. Впился в мой рот поцелуем, не давая возможности ни оттолкнуть его, ни пошевелиться.

Глава 9

«Со мной все будет в порядке».

Перечитала еще раз и еще, прежде чем взять записку и сжечь ее над свечой. Я вцепилась в это сообщение, вцепилась в то, что он жив и с ним все в порядке, а Тимур… я до сих пор не верила, что он смог поступить так жестоко.

Сложила конверт и записку пополам, поднесла их к свече и сожгла. Еще не хватало, чтобы Тимур увидел и засомневался. Если есть хотя бы малейший шанс, что Зеки жив, никто не должен знать об этом.

— Что же творит наш папочка, Давид? — встав над кроваткой, тихо шепнула малышу.

— Аня, — вздрогнула, услышав громкий стук в дверь. Сердце пустилась галопом, а руки задрожали в страхе. — Открой, Аня.

На трясущихся ногах стала приближаться к двери, коснулась ручки и вдохнула полной грудью, прежде чем повернуть ключ и предстать перед ним. Я боялась. Ужасно боялась. А как можно было не бояться зверя? Того, кто не раздумывая убил близкого себе человека просто потому, что тот проявил человечность.

Я поверить не могла, что Тимур это сделал. Смотрела в его до боли знакомое лицо и не верила.

— Аня, — выдохнул он.

— Не нужно, — замотала головой.

Не хотела слушать его оправдания, потому что знала — он сделал.

— Собирайся, Аня, — не попросил — приказал.

Я и не думала отказываться. Только сейчас поняла, с кем связалась, от кого родила ребенка. От Цербера. От зверя, не знающего пощады. Мне было страшно, но перечить ему после того, что он сделал, я бы не стала.

Достала чемоданы и стала сбрасывать в них вещи. Сын будто чувствовал, спал и не просыпался. Одела Давида в теплый комбинезон, укутала его в одеяло и вышла на улицу. От автомобиля остались только обломки. Я даже боялась смотреть в ту сторону. Боялась увидеть там то, что повергнет меня в ужас. Поэтому я и не смотрела, опустила голову и пошла к машине, куда меня усадили плебеи Тимура.

Малыш завозился, и я крепче прижала его к себе, поцеловав в маленький лобик. Дверь в машину открылась, и рядом сел Тимур. Я отвернулась к окну и вздрогнула, когда он прикоснулся ко мне. Внезапно стало так противно, будто меня испачкали, изваляли в грязи, в болоте.

— Я не делал этого, Аня.

Я лишь усмехнулась и отвернулась от мужчины, не желая даже слушать то, что он говорит. Не верила, конечно. Он хотел это сделать, хотел проучить.

— Ты должна поверить мне, — дернул за руку, приближая меня к себе, и я не выдержала. Не смогла смолчать.

— А если я не поверю? — саркастически улыбнулась. — Что будет тогда? Взорвешь меня так же, как и Зеки? Ударишь, покалечишь? Что ты сделаешь, Тимур? Мне плевать, слышишь?! Плевать на твои слова и оправдания. У меня своя правда.

— Тогда почему ты едешь ко мне? — зло поинтересовался у меня, чем вызвал практически истерический приступ смеха.

— А у меня есть выбор? Ты же искал меня. Почему? Явно не для того, чтобы я продолжила жить в спокойствии. Тебе ведь нужно было доказать свое превосходство, показать, что я твоя женщина. Так вот она я, рядом. Твоя, — выплюнула как ругательство. — Радуйся.

— Мне совсем невесело, Аня. Я действительно искал тебя, но лишь затем, чтобы сказать, что был неправ, что я ни за что не отправил бы тебя на аборт.

— Давай прекратим этот разговор, — попросила, понимая, что у меня внутри все клокочет от ярости.

Хотелось закричать от несправедливости и сказать, чтобы замолчал. Чтобы прекратил говорить, потому что каждое его слово — ложь. Я не верила, что такое возможно, что Тимур чувствует хотя бы что-то, потому что он только что доказал обратное.

— Я могу остаться в этом доме? — спросила, хотя и так прекрасно знала ответ.

— Нет.

Улыбнулась и отвернулась к окну.

— Ты родила от меня ребенка. Ты должна стать моей женой. Давид должен носить мою фамилию.

— Он тебе ничего не должен, Тимур, — выплеснула свою ярость на него. — Ничего не должен. Ты не хотел его. Или думаешь, что одни слова перекроют другие?

— Что мне сделать, чтобы ты поверила? — не выдержал, повысил на меня голос.

— Ничего, Тимур. Не нужно ничего делать. Все, как ты скажешь, будет. Все так, как ты говоришь.

Я больше не желала спорить с ним, не хотела слушать то, что он скажет. Не верила ни единому слову. Не после того, что он сделал, не после того, как все его слова оказались пустышкой. Я понимала, что моя любовь медленно перерастает в ненависть, в ярость, которая разрасталась все больше и больше.

Тимур привез нас в свой дом и приказал разместить нас. Какая-то пожилая женщина попыталась забрать у меня ребенка, но я отвернулась и сказала, что сама. Отказалась от еды и покормила Давида. Верила, что Зеки жив. Это было единственное, чего я хотела, а Давид был тем, ради чего моя жизнь продолжалась. Если бы не сын, я, наверное, не выжила бы. Не смогла бы быть в этом доме, знать, что здесь жил Зеки, что здесь он верой и правдой служил своему палачу.

Услышала стук в дверь и вздрогнула. На пороге показалась все та же женщина.

— Анна, Тимур Эмирович зовет вас на ужин.

— Передайте ему, что я не голодна.

— Простите, но…

— Я сказала, что никуда не пойду, — рыкнула на женщину и с удовлетворением улыбнулась, когда она скрылась за дверью.

Обрадовалась я рано, потому что уже через несколько минут дверь отворилась и с грохотом ударилась о стену. На пороге стоял Тимур: руки в карманах брюк, взгляд злой.

— Ты унижаешь меня перед моими людьми, — услышала упрек и приподняла брови, удивившись.

— Уволь их, в чем проблема. Или не приглашай меня на ужин, обед и завтрак, потому что я не сяду с тобой за один стол.

Я чувствовала себя расслабленно, хотя и противоречить ему было нелегко. Удивилась, когда Тимур подошел к кровати и, схватив меня за руку, потянул на себя, вынуждая встать на ноги.

— Ты сядешь, Аня. Сядешь и впредь прекратишь мне перечить. Ты моя будущая жена, мать моего ребенка. Ты должна уважать меня и мои решения, нравятся они тебе или нет. Я не позволю тебе огрызаться и ни во что не ставить мое слово.

Стало страшно. Я сомневалась, что он что-то со мной сделает, но липкий холод все же пополз по спине, но я не хотела мириться. Он и так отобрал у меня свободу, теперь хотел отобрать и собственное мнение. Что дальше? Я буду не принадлежать себе?

— Я не хочу ужинать.

— Значит, просто спустишься и посидишь со мной.

— А что если нет? — подняла голову и встретилась с его ледяным взглядом.

— Если нет, я потащу тебя вниз силой.

Его стальной тон ни на минуту не позволил усомниться в том, что так и будет.