Русалочка должна умереть

Соро Кет, 2021

В любой непонятной ситуации, прячь концы в воду. В Баварии нет воды? Неважно, главное, что там есть Ральф. Старый друг семьи, которому можно сплавить зарвавшуюся "лолиту". Теперь, много лет спустя, потерпев сокрушительное фиаско с Филиппом, Верена готова пересмотреть свои детские обиды. Но вот готов ли Ральф?..

ЧАСТЬ 1.

Тогда

Бой после боя

Ральф возвращался домой пешком.

Он проиграл по технике. Унижение текло по венам, густое и горькое. Казалось, прохожие усмехались, глядя ему в лицо. Даже луна, висевшая над землей, смеялась голосом Джесс:

— Лу-у-у-узер!

Джессика зябко поежилась, когда он вошел; резко обернулась и дернулась. Ральф сразу понял: она пила. Тетушки дома не было и можно было придраться, но что-то в нем воспротивилось. Он ей не муж, в конце концов. И не брат. Он просто лузер, который живет за их счет.

И Джесс права, когда его задирает.

— Где Ви?

— Она своей комнате, — пробулькала Джессика.

Пониже натянув рукава, она склонила голову над лежавшей на бедре книгой.

— Ви? — крикнул Ральф. — Пойдем прогуляемся, Цукерпу?

Он продолжал называть ее детским прозвищем, хотя Верене давно не пять. Хотя она уже выросла. Хотя у нее уже проклевывается грудь. Довольно рано, ей всего девять, но Джессика говорила, это у них в роду.

— Мои выросли в двенадцать, — сказала она, застукав его за статьей «Половое развитие девочек». — А в твоем возрасте, пора бы уже найти себе нормальную бабу!..

— Я стану священником, — буркнул он и… тут же вспомнил про Фредерика.

— Ха-ха, — раздельно сказала Джессика и скрестила руки на животе. — Прикалываешься, да?

Ральф покосился на ее грудь. Он постоянно туда косился: грудь у нее была ого-го. Косился и вспоминал Гамбург, где мял эти груди в обмен на кокс… Мысль, что такие сиськи скоро созреют у его Ви, была как удар под дых. Ральф не был ее отцом, но ощутил себя им, представив, как кто-то пускает слюни на его Куколку.

— Что ж, если так хочешь, то жди ее. Тебе повезло, — взгляд Джессики стал горьким и мрачным, — ты не ее отец. Ты сможешь спать с ней.

И Ральф содрогнулся от отвращения.

Ви он любил ребенком. В ее смешных туфельках, жвачном запахе духов из розового флакона… вот прикол-то был выяснить, что это Moschino Pink, за шестьдесят евро. Она уже сменила духи и не носила платьев, а Ральф скучал по тем, розовым. По теплой тяжести ее тела, когда Ви засыпала у него на руках. По той потешной серьезности, с которой она наносила свой блеск для губ.

Тетя жужжала ему на ухо, чтобы не увлекался. Твердила: «Она отвергнет тебя, едва подрастет и поймет, кто мы с тобой и кто они с Джесси». Ральф сам это знал и потому, ценил каждый миг.

— Верена! — позвал он вновь.

— Она заперлась, — пробулькала Джессика. — Оставь ее.

Ральф весь напрягся. Ощетинился, словно волк и Джессика снова натянула рукав пониже. Ральф бросил сумку. Тяжело шагая на пятку, приблизился, наклонился к ней и крепко ухватив за руку, быстро задрал рукав.

Джесс вскрикнула.

— Что это?! — спросил Ральф, недоуменно уставившись на круглый след, состоящий из красных черточек.

— Она меня укусила, — рявкнула Джессика. — Доволен?!

Желтый свет торшера на миг померк.

— Что ты с ней сделала?

— Ничего!

— Так не кусают за «ничего»!

Он с силой тряхнул ее за спутанные волосы. Книга упала на пол. Отбросив ее ногой, Ральф вихрем взлетел по лестнице. Забарабанил ладонью в дверь…

— Верена? Ви? Ты слышишь? Открой, Верена!..

Послышался шорох, потом шаги. Потом дверь открылась.

— Что она сделала?

— Ничего!

Ее силуэт лишь слабо угадывался в свете проникающей сквозь окно луны. Ральф молча протянул руку и включил лампу. Верена сжалась. То, как она стояла, вся ее поза… Ральф ощутил такую ярость на Джесс!

— Она избила тебя? — спросил он, понимая, что сделает то же самое, даже если сядет в тюрьму.

— Нет. Я просто устала.

— Дай я взгляну…

Она рванулась, Ральф удержал ее.

— Цуки, дай мне взглянуть…

Ви разрыдалась, прижавшись к его плечу; наклонив голову, Ральф осторожно задрал розовый халат. Ее бедра уже начинали формироваться, детский жирок исчез и вид багровых полос, вызвал прилив… да и ярости, но не только ярости.

Он никогда ее прежде не раздевал. Сейчас, когда она почти взрослая, уж точно не собирался. Но стоило только увидеть следы ремня, у Ральфа помутился рассудок. Он осторожно приспустил шелковые трусики. Ничего недозволенного, лишь бок, но… от увиденного его качнуло. Ровные багровые полосы на белой жемчужной коже. И безупречная линия ягодиц.

Если тебе так хочется, жди ее…

Ральф, как безумный оттолкнул девочку. Не зная, куда деваться от своей мерзости, скатился кубарем вниз.

Ухватив Джессику за волосы, он поволок ее через коридор, в подвал. Распахнул двери. В лицо дохнуло сыростью и тюремными казематами. И Ральф, сквозь ярость почувствовал, что член и не думает опадать. Толкнув Джесс внутрь, он выдернул ремень и захлопнул двери. Джессика молча, неподвижно ждала.

Она была в его власти и понимала это и, труся, Ральф с силой нанес удар. Джесс сильно дрогнула, громко выдохнула, но не проронила ни звука. И продолжала молчать, извиваясь, пока он лупил ее по чем зря.

Член стоял с такой силой, что еще миг и он разорвал бы джинсы.

— Еще раз тронешь ее, убью, — прошептал Ральф хрипло.

Джессика что-то пробормотала в ответ. Ее маленькая рука легла на его ширинку. Ральф попытался по инерции, оттолкнуть ее. Это было неправильно. Это было совсем не то, чего он хотел. Но… у него стоял, а Джесс была женщиной. Одной из самых красивых, что ему приходилось знать.

— Вот ты — мужчина, — разобрал Ральф. — Настоящий мужчина, не то, что Фил.

Джессика расстегнула его ширинку. Вырвавшись на свободу, член Ральфа тут же угодил в ее влажный горячий рот. Слова стали не нужны.

Лучше Филиппа!

Джесс буквально насаживала рот на его пульсирующий член. Ральф застонал, не в силах противиться подступающему оргазму. Ослабил хватку на ее волосах, но Джесс сама схватила его за руку и сжала крепче, чтоб не отпускал. Ральф стиснул пальцы и сильно, грубо подал вперед бедра, чтоб еще глубже войти в ее мягкий рот. Он ожидал, что она подавится, задохнется, но Джесс лишь сделала встречное движение головой и… его член угодил прямо в ее горло.

Ральф громко кончил и, наконец, оттолкнул ее.

Какое-то время они молчали; Ральф медленно приходил в себя. Ничего подобного он еще не испытывал. Отец Филиппа водил их обоих в пуф и ему там нравилось, но такого удовольствия Ральф не помнил.

— Фред так… с тобой? — он понятия не имел, что сказать ей. — Тебе это нравится?..

Забылась Виви, забылась церковь, забылось все. Джессика — недоступная и прекрасная, сидела у его ног.

— Нет, — она даже рассмеялась. — Но мне это нравится… Иди сюда.

— Что?

Джессика стянула пуловер и придвинулась вновь, расстегивая на ходу блузку. Ее соски были бледными и розовыми. Грудь упругой и полной. Она легла ему в руку, чиркнув по ладони острием соска.

— То!.. Хочешь меня? По-настоящему? Хочешь?..

Как бы мог он не захотеть? Пальцы сжались, плоть Джесс проступила сквозь них, как тесто. Она застонала, откинув голову и его тело, молодое и сильное, мгновенно вспыхнуло вновь. Стянув с нее джинсы, Ральф развернул Джессику, велев ей опуститься на четвереньки.

А потом… потом чуть слышно скрипнула дверь и тонкая девичья фигурка, загородила собою свет.

Сейчас.

Тонкая девичья фигурка загородила собою свет.

Ральф еле успел подтянуть штаны и сунуть под подушку салфетки, как сине-белая молния брызнула на кровать. Стоявшая на пороге «вспыхнула» и опять погасла.

Как привидение, — мрачно подумал он.

Штрассенбергские бабы всегда, как призраки. Белые и прозрачные. Тщедушные, — как говорит граф. Одна только Ви хоть и белая, все у нее как надо. И волосы, и ноги, и грудь. Неудивительно, что Филипп не устоял. Он сам как раз собирался о ней подумать.

— Я, что, нарушила покой вечерних молитв?

— Какого черта ты здесь забыла?!

— Я так надеялась, ты расскажешь, — сказала Ви и трогательно, как в детстве, прошепелявила. — Какова сефта я вдесь забыва, Вальф?

— С чего бы начать? — он сел и принялся загибать пальцы. — Ты избила мать — и она в больнице. Ты спала с отчимом — его могли посадить в тюрьму. Твой дядя, который уже поседел от счастья считаться твоим отцом, позвонил мне. И попросил об услуге.

— И ты немедля бросился помогать.

— Я твой опекун.

— Ну, вот. Теперь ты знаешь, зачем я здесь. Двигайся.

Кровать тихо скрипнула. Приятный запах наполнил ноздри, и Ральф втянул его в себя, словно жеребец. Как здорово было ощущать чистый запах молодой женщины… Брезгливое отвращение к Стелле достигло пика. Как он докатился до этой пьющей свиньи?

— Ты слышал что-нибудь о моем отце? — спросила Верена, забираясь под одеяло.

Ральф не ответил.

Ему было стыдно вспоминать Фреда. Отец фон Штрассенберг столько для него сделал. Практически, от дерьма отмыл, а Ральф… Ральф начал спать с его девушкой! А позже — и передергивать на его любимую дочь. Благо, та всех своих подписчиков обеспечила материалом.

За окном постукивал мягкий дождь. Далекий гром напоминал собачье рычание. Ральф вспомнил, как они встретились. Темной ночью, в лесу. Как он нашел ее… В ночной сорочке до пят и розовых потешных сапожках.

Ты видей моего Папоську?

Та встреча изменила всю его жизнь.

Тогда, в шестнадцать, Ральф продавал наркотики. Его красивое лицо украшало папки полицейских досье. Не за наркотики, правда, — за драки, — но украшало. Сейчас, в двадцать восемь, он продавал недвижимость. Его фотографии недавно напечатали в «Форбс».

И только Ви, по-прежнему искала своего папочку!

— Забудь уже! — буркнул Ральф, ревниво. — Для мужчины дети лишь тогда дети, пока он любит их мать.

— Вот оно как… А ты любишь Джессику?

Ральф не ответил.

— Если да, плачь: ты потерял ребенка.

— Ты напилась? — буркнул он. — Какого ребенка?!

— Ты, что, не знал, что она беременна?

— Нет! Я больше года ее не видел… — голос сорвался: дошло. — Стоп! Погоди! От кого беременна?

— Х-ха! — с ненавистью шепнула Верена. — Так и знала, что это он!.. Больше некому… А я-то была уверена, что ребенок твой!

Ральф ничего не понял, но уточнять не стал. Ему нужна была разрядка, немедленно! А на кровати сидела Ви и явно не собиралась с нее сниматься.

— Почему ты не в своей комнате?

— Моя кровать меня убивает, — сказала Верена томно. — Пока ты не купишь новую, я буду спать с тобой.

— С ума сошла?!

— Раньше ты позволял мне.

— Раньше ты была маленькой!

— О-о! То есть, если со мной спит Фил, я — маленькая. Но если я хочу спать с тобой, я сразу, резко, большая?

Не отыскав ответа, Ральф молча выдохнул и откинул для нее одеяло. Верена легла; чуть-чуть поворочалась, прижалась к нему и спросила:

— Чем займемся?

— Я дал обет, не иметь детей! — сказал Ральф сквозь зубы.

— А, да, прости! Ты-то принял сан…

Она закинула руку за спину.

Ральф замер; все его тело напряглось от макушки до кончиков пальцев. Он ждал касания ее пальцев там, но… Верена аккуратно высвободила косу и положила на подушку перед собой.

— Спокойной ночи, пресвятой отче! Благочестивых снов…