Русалочка должна умереть

Соро Кет, 2021

В любой непонятной ситуации, прячь концы в воду. В Баварии нет воды? Неважно, главное, что там есть Ральф. Старый друг семьи, которому можно сплавить зарвавшуюся "лолиту". Теперь, много лет спустя, потерпев сокрушительное фиаско с Филиппом, Верена готова пересмотреть свои детские обиды. Но вот готов ли Ральф?..

Миг, который ты проклянешь

День был густой и тягучий, как дурной сон.

После ужина, к которому никто почти не притронулся, тетя сразу ушла к себе. Она пыталась нас примирить, как и обещала, но Ральф сразу после мессы дорвался до крови Христовой. А после ухода этой непонятной тетехи — Стеллы, перешел на вискарь.

Я убрала со стола, расставила по местам посуду и вышла из кухни, не зная, что предпринять. Без телефона жизнь сразу остановилась. Я очень мучилась, гадая, что происходит в Инете.

Ральф был в гостиной. Сидел перед теликом, закинув ноги в кожаных с мехом шлепанцах на журнальный стол и придирался к Алексе. Робот объяснял, что не запрограммирован на его тупые запросы, и Ральф придумывал новые. Еще более тупые.

— Алекса, ты можешь перднуть?..

За окном сгущались серые сумерки. На столе стремительно пустела бутылка виски.

— Ты не подскажешь, что я опять не так сделала? — спросила я, решив, что хуже уже не будет.

— Пошла вон! — процедил пресвятой отец.

— Это твоя любовница? — не подчинилась я. — Ты к ней вчера уезжал?

— Пошла вон отсюда!

— Да с удовольствием! Отвезешь меня на вокзал?

Он убрал пульт ото рта и окинул меня нехорошим взглядом.

— Я тебя скорее прикончу и закопаю на заднем дворе…

В его глазах плескалось безумие, напополам с алкоголем. Такие, глаза я видела только у одного человека. У Джессики.

— Да, я тоже люблю тебя.

— Пошла вон… — без прежнего напора повторил Ральф, потом наклонился и плеснул себе еще «Гленморанджи».

— Можно и мне немного? — спросила я, кивнув на виски.

— С чего вдруг?

— Просто…

Ральф бросил пульт. Оттопырив языком верхнюю губу, осмотрел меня, как уличную шлюшку.

— Просто?

— Мне тебе денег дать, или что?

Откинув голову, Ральф погремел куском льда в бокале и посмотрел на меня сквозь залапанное стекло.

— Денег у меня теперь кучи… Сделай мне минет! Как на том видео, за которое тебя вышибли из твоего интерната. Где ты огурец глотала, объясняя на ходу технологию. Познавательно… Я три раза смотрел. Сможешь повторить с моим членом?

Я улыбнулась:

— А может, сразу в подвал? Ты просто меня отлупишь, не объясняя и мы потрахаемся, и сразу же вся злость у тебя пройдет.

Ральф выглядел изумленным, но только миг.

Потом пожал плечами, посмотрел в упор и кивнул.

— Окей… Принесешь мне ремень из комнаты?

Тут я взбесилась. Кем этот выродок себя возомнил?!

— Я расскажу все папе, — сказала я. — Я расскажу, что ты делал с Джессикой. И расскажу, что пытаешься со мной сделать…

Я не договорила. Ральф широко осклабился и протянул мне свой телефон.

— Ни слова больше, Куколка. Давай, позвони ему. Я просто останусь здесь и сам все услышу!

Я замолчала.

Он рассмеялся. Крепкие белые зубы, казалось, стали еще крупнее и больше. Удлинились, как у Серого Волка, который прикидывался Бабушкой. И глядя в его глаза, я поежилась. В своей непонятной ярости Ральф был красив и страшен одновременно. Маркусу стоило написать Аида с него, а не с моего папы.

— Твое счастье, Солнышко, — продолжал то ли Ральф, то ли Серый Волк, — что я не хочу тебя. Ни просто так, ни в подвале. Заступиться за тебя некому. Я — это все, что тебе осталось…

Ральф рассмеялся, наслаждаясь собой, подлил в стакан еще виски. Я впилась взглядом в жидкий янтарь, капельку упавшую на столешницу, которую Ральф тут же вытер пальцем.

— Так что не зли меня, — он отсалютовал мне бокалом и пригубил. — Последний раз говорю тебе по-хорошему: уходи, Ви!

Я закусила губу, дрожа от обиды.

Еще никто, никогда со мной так не говорил. В особенности сам Ральф! Я ненавидела его еще больше, чем в тот проклятый вечер, когда меня излупила Джесс. Когда он трахал ее в подвале, пока я плакала наверху.

Хотелось кричать, швырять в него подушки и вазочки, разбить об его башку эту чертову бутылку. Но если бы я осмелилась ударить его, Ральф увернулся бы и дал сдачи. Я сама видела, что Фил сделал с Джессикой. Ральф был куда злее и безудержнее Филиппа.

А я — еще слабее и беззащитнее Джесс.

Вчера Ральф сказал мне правду: для мужчины дети лишь тогда его дети, пока он любит их мать. Мой папочка был мне давно не папочка. Он бросил меня и все те слова, что он говорил — давно уже унес ветер.

Унес и развеял как пепел Греты над серой морской волной.

И все-таки, Ральф кое-что забыл. Он был моим отцом в большей степени, чем тот другой, в Риме. Ведь это Ральф меня вырастил. Ведь это Ральф меня воспитал.

— Запомни этот миг, Ральф. Хорошо запомни, — сказала я про себя. — Очень скоро ты его проклянешь!