Цена согласия

Слава Доронина, 2022

– Какой срок? – Глотая слезы, я киваю на живот сестры. – Неважно. Слушай, Маш… – Голос Зойки становится деловитым, – бабушка ведь нам двоим деньги на квартиру оставляла, так? Я верну со временем твою часть на карту. С каждой секундой гул в ушах нарастает лишь сильнее. – То есть, пока я оплачивала ипотеку и твою учебу, ты залетела от моего Дениса, а сейчас намекаешь, чтобы я освободила жилплощадь? С совестью у тебя как, Зой? – Я слышала, что тебе предложили место в Москве. Какой-то богатый и крутой бизнесмен возглавляет компанию. Поезжай, Маш. Может, там свое счастье встретишь. Ты же не хочешь, чтобы мой ребенок рос безотцовщиной? В книге присутствует нецензурная брань!

8 глава

— Машенька, милая, я вернулся, — разносится мужественный бас Гончарова по номеру. — Где ты, солнышко?

Вернулся он, кто бы сомневался. Сердце нервно сжимается при мысли, что не один пришел, а с каким-то мужиком, как и обещал. И никакое я не солнышко. Еще буквально вчера меня обзывали дурой. К чему сейчас этот фарс?

Первым в комнате появляется Гончаров. Взгляд у него такой, будто он опять прибухнул, а в руках — две бутылки шампанского и меховые наручники розового цвета. Мог бы и не забирать у меня виски: я не прочь получить новую дозу пофигизма и безразличия. Которого почти не осталось.

Симпатичный молодой человек останавливается в дверном проеме, и мы с ним пересекаемся взглядами. Незнакомец, заметив мою оборонительную стойку и лампу в дрожащих руках, переводит озадаченно вытянутое лицо на Гончарова.

— Я предупреждал, Мирон, что у моей девочки психологическая травма после предыдущего места работы, — как ни в чем не бывало пожимает плечом Гончаров, с усмешкой наблюдая за моими попытками защитить свою честь. — Босс ее грязно домогался, и теперь Машенька настороженно относится ко всем незнакомым людям. Отчасти этого козла я даже понимаю: вон какая чистая и непорочная красавица у него перед носом кружила. Как тут было удержаться. — Костя бросает наручники на кровать и ставит бутылки на пол, игриво мне подмигивая. — Но теперь эта тварь надолго сядет. И надеюсь, больше не выйдет, да? — адресует он последний вопрос своему гостю.

Тот утвердительно кивает в ответ.

Не знаю, как я еще не спикировала на пол, но мысли уже с трудом ворочаются в голове. Не понимаю, что происходит.

Гость Гончарова тоже замечает, что мне нехорошо.

— Костя, кажется, твоей супруге плохо, она в обморок не упадет? Погоди, а вы случаем… не в положении?

Кому-кому? Супруге? В положении?

Гончаров уверенной походкой проходит через всю комнату и забирает лампу из моих рук. Вид у него уже не такой одухотворенный. И улыбка похожа на волчий оскал.

— Не вздумай, милая, это же еще одна уголовная статья. Если мне навредишь, кто тебя потом от проблем отмажет? Мирон — женатый человек, буйные девушки его не привлекают, — доносится до меня зловещий шепот, такой тихий, чтобы кроме нас двоих никто этих слов не услышал.

— Нет, мы не в положении, Мирон. У Маши умерла бабушка, сестра козни с квартирой строит. После череды не самых приятных событий у нее эмоциональный стресс.

Костя ставит лампу на место и, отодрав меня от стены, обнимает за талию и ведет к креслу.

— Психолог говорит, что нам необходимо смещать акценты на путешествия и интимные отношения, — кивает он на меховые наручники, которые лежат на кровати. — Вот мы и работаем над этим.

В такой ситуации размышлять получается плохо. Пусть алкоголь из меня и выветрился, но, похоже, еще не весь. Мыслительные процессы притормаживают.

— И правда неважно выглядишь. — Гончаров поправляет халат на моей груди и целует в макушку. — Ну ничего, сейчас гостя проводим и применим по назначению эту вещицу, поднимем твой боевой дух, — говорит он опять тихо, чтобы только я услышала. — Садись, — кивает на кресло.

— Ну раз всё в порядке, то давайте ускоримся. У меня через два часа самолет. Лыков заверит остальную часть документов с Багдасаровыми. Там всё в силе? Или тоже будут какие-то изменения?

— Там всё, как и договаривались, — отвечает Гончаров. — По бумагам проведешь двойные суммы, а по факту отдашь те, что я указал. Бонус за то, что сюда приехал и помог мне с Куваевым вопрос решить, Рафаэль оставит для тебя в ячейке.

Мирон молча открывает папку, перебирает бумаги, а потом кладет несколько листов на стол с серьезным выражением лица.

— Подписывайте, Мария Анатольевна.

— Что это?

Поднимаю голову к лицу Гончарова и только сейчас замечаю, что Костя выглядит уставшим и глаза у него не пьяные, а безразличные. Я бы даже сказала безжизненные.

— Почитай, Машенька, — ласково произносит он, но, как по мне, сильно переигрывает с заботой.

Что за спектакль он устроил? Пусть еще на колени упадет и в любви начнет признаваться для достоверности.

— Кость, а твоя благоверная в курсе, что ты наблюдаешься…

— Конечно, в курсе, — перебивает Гончаров своего гостя. — Но Маша все равно ответила взаимностью, даже узнав о моем страшном диагнозе.

Диагноз? То-то я заметила, что у Гончарова не всё в порядке с головой. Иметь с ней проблемы действительно страшно.

Беру в руки документы и пробегаюсь глазами по ровным строчкам. С первого раза уложить их содержание в голове не получается. Язык официальный и сухой, сразу видно, что поработал профессионал. Не понимаю, что за ересь мне подсунули и зачем Гончарову брачный контракт? Еще и завещание от моего лица составил.

Я пораженно выдыхаю, качая головой, и наконец пазл складывается.

— Подписывай, все грамотно составлено. Без каких-либо подводных камней. Дела я привык вести по закону и партнеров не подставляю. В том числе и по браку, — обращается ко мне Гончаров, и взгляд у него сейчас такой, что мурашки бегут по коже. — Ну и инициативы от тебя ноль. Кто-то должен сделать шаг навстречу.

Партнер по браку? Судя по меховым наручникам на кровати, это и есть его шаг навстречу? И третий в нашей постели? Ну-ну. Помечтайте, Константин Сергеевич.

Снова опускаю глаза и читаю документы. По третьему кругу. Сфера влияния Гончарова поражает масштабами. Зато теперь я знаю, для чего Костя разыграл этот дешевый спектакль перед московским гостем, которого привел в номер.

— Зачем же так торопиться? Мне ведь не нужны от тебя деньги, любимый. — Прожигаю Гончарова долгим взглядом.

Его губы трогает едва заметная усмешка. Но мне почему-то не до смеха. Грудь опаляет новый приступ учащенного сердцебиения.

— Это формальность. На наши чувства друг к другу это ничуть не повлияет.

Между нами повисает давящая тишина. Я пытаюсь анализировать последующий ход событий, но в голове каша.

Ставя свою подпись на бумагах, ловлю себя на мысли, что заключила сделку с дьяволом. Ну и заодно подмахнула себе смертный приговор, то есть брачный. Надеюсь, это и впрямь временно и Гончаров таким образом хочет по-быстрому провернуть какие-то свои дела, а потом отпустит меня. Даже не знаю, что лучше: тюрьма или общество этого придурка, который теперь официально вправе потребовать от меня исполнения супружеского долга. Хотя завуалированно пообещал, что принуждать к сексу не станет и на наших чувствах друг к другу это не отразится.

— Всё… — Отдаю документы гостю Гончарова.

Мирон еще раз пробегается по ним глазами.

— Замечательно, — удовлетворенно кивает. — Не верится, что ты теперь женатый человек, Константин Сергеевич. И когда всё успеваешь?

— Тогда, — произносит Гончаров ледяным тоном и присаживается на край кровати. Берет наручники и крутит их в руках. — Новость особо не афишируй. Ты в курсе, что я не люблю шумиху вокруг своего имени и стараюсь сдерживать потоки информации. Если в массы это вдруг просочится и кто-то узнает о моей новоиспеченной молодой супруге, да еще с таким приданым… Сам понимаешь, чем чреваты подобные вещи. Так что держи язык за зубами.

— Все останется между нами, — заверяет Мирон. — Еще раз поздравляю. И вас, Мария.

Он собирает бумаги со стола, оставляя для меня дубликат брачного договора, и поднимается на ноги.

— Без меня праздник не начинай. — Гончаров кивает на бутылки, быстро подмигивает и идет провожать своего гостя.

Кости нет от силы минут пятнадцать, за которые я не могу пошевелить ни одной конечностью, а просто смотрю невидящим взглядом на бумаги. В голове уложить не получается, что моя жизнь рушится на глазах, а я толком ничего не могу с этим сделать.

Услышав, как хлопает входная дверь, снова перевожу взгляд на лампу на прикроватной тумбочке. А может, правда ударить Гончарова со всей силы по голове, чтобы у него мозги встали на место? Разве можно так с людьми поступать, как он это делает?

— Что все это значит? — Стараюсь говорить, чтобы голос не выдавал того, как сильно я волнуюсь. — Грозишь мне уголовными статьями, а сам?..

— Ты же прочла документы. Все нотариально заверено. С точки зрения закона, я чист. Ты теперь тоже. Можешь расслабиться и получать от жизни удовольствие. Благо средства тебе это позволяют. Как и отписать сестре свои ипотечные проблемы.

— И при каких же обстоятельствах я успела стать твоей женой? До вчерашнего дня я даже не знала о твоем существовании.

Гончаров не спеша проходит через весь номер и останавливается у кровати.

— Я часто мотался в ваш город в последнее время. В одну из поездок ты ответила мне взаимностью и мы сходили в загс. Ты же читала документы? Или на радостях, что теперь не нищая оборванка, не стала вдаваться в подробности? — Он нахально усмехается.

— На радостях? — переспрашиваю я, пытаясь сохранять спокойствие, но с каждой минутой это получается все хуже и хуже.

А когда Гончаров берет с кровати наручники и неторопливо подходит ко мне, нависая тенью, в животе образуется неприятный ком. Присев на корточки, Костя заключает мои запястья в розовые кандалы и довольно улыбается. Пока я безуспешно борюсь с собой, пытаясь подавить внутри зарождающуюся панику и протест.

— Сейчас у нас по плану супружеский долг, милая. С какой позы начнем? Давай сзади? Тебе же не особо приятно на меня смотреть?

— Ты…

— Поаккуратнее с выражениями, — обрывает меня Гончаров и выпрямляется. Дергает к себе и прижимает к своему твердому телу. — Если доконаешь меня, то с тобой может произойти несчастный случай и мне придется искать экземпляр посговорчивее.

Сейчас в его голосе сквозит превосходство. Упивается тем, что сильнее и поставил меня в безвыходное положение?

Я щурю глаза и копирую оттенки металла в его тоне:

— Тебе прекрасно известно, почему я подписала этот бред, — киваю на стопку документов. — И про секс там не было написано ни слова. Тем более про твои извращенные предпочтения.

— Не было, — соглашается Гончаров. — И не будет такого в официальных документах, потому что я не привык выставлять свою личную жизнь напоказ. Но тебе, так и быть, покажу сейчас парочку своих предпочтений.

— С чего ты взял, что я стану выполнять твои странные прихоти? — Дергаюсь в сильных руках и хочу отойти, но Гончаров не позволяет мне этого сделать.

— Уже одну выполнила, подписав стопку бумажек. А я почти тебя взял. — Костя давит взглядом сверху и, закинув мои руки в меховых наручниках себе за голову, ведет нас к кровати и сваливает на нее.