Лекарство от смерти

Сказочник, 2021

Сара – обычный подросток, жизнь которого напоминает во многом юные годы каждого человека, но так продолжается лишь до определенного момента. Не типичные проблемы, появляющиеся на ухабистой дороге жизни, заставляют девушку раз за разом проходить испытания на прочность. Многие из них кажутся чудовищными… Порой возникает чувство, что хуже уже просто некуда, и тогда судьба подставляет героине очередную подножку, ломая глупые надежды. Сможет ли она преодолеть все это, не потеряв себя? Или, быть может, желание "уйти" возьмет верх в этом неравном противостоянии… Содержит нецензурную брань.

Глава 7. Летающие железные птицы. Успеть во что бы то ни стало.

«Однажды в жизни каждого человека настает момент, способный полностью перевернуть привычное с ног на голову. Задача лишь в том, чтобы разглядеть его. Мы часто не замечаем за ширмой перемен возможности, которые так тщательно стараются попадаться нам на глаза».

Старая я.

Утро. На часах 6:00. Дверь в комнату открывается, и кто-то старательно начинает тормошить мое плечо.

— Поднимайся, соня, — я вижу перед собой образ Сэма и совершенно не понимаю, как он здесь оказался. Неужели родители впустили… Протираю глаза, чтобы хоть как-то прогнать сонливость и протягиваю к нему дрожащие руки. — Сара, вставай. — Теперь уже в голосе гораздо меньше ласки, а лицо говорящего и вовсе мутнеет, деформируется. Тело чувствует новый толчок. — Если мы опоздаем из-за тебя на самолет, то срок нашего пребывания в Дейтоне увеличится дополнительно на несколько дней, — вот я и окончательно теряю привычную утреннюю слабость. Туман рассеивается. Снова тру бессмысленно глаза в надежде прийти к пониманию. Сэм!? Нет, это не он. Овал лица продолжает изменяться с поразительной скоростью. И вскоре фантом пропадает, как и хорошее настроение.

Возле кровати стоит с суровым видом отец.

— И не вздумай снова заснуть, — напутствует он, видя остатки сна в моем лице. Дверь за ним захлопывается с жутким треском. Ушел.

Сидя на кровати, я вспоминала вчерашнее признание, а также свои мысли перед сном и постепенно склонялась к тому, что прощения нет. Меня не оставят дома. Каникулы пройдут «весело и беззаботно» у бабули. Нет, я очень люблю свою бабушку, но это не повод проводить с ней три долгих месяца. Я сойду с ума…

Одеваюсь и, нехотя, выхожу в коридор. По дому тянется запах жаренных яиц. Умывшись, спускаюсь вниз. Кстати, мой внешний вид после одного с натяжкой часа сна сейчас не сильно лучше, чем у обдолбанного наркомана. Но кого это когда беспокоило. Улыбку до ушей и вперед. На этот раз отец решил «порадовать» нас своим присутствием: сегодня он ест со всеми на кухне. Видимо, мама хорошенько с ним «поговорила» ночью, и теперь они снова общаются как ни в чем не бывало.

Аппетита, ровно как и настроения, не находилось совершенно. А в голове мелькала тараканом одна мысль: «Нужно попытаться в последний раз повлиять на выбор родителей»… Но как это сделать? Слишком велика вероятность того, что мама встанет на сторону отца… Я решила ждать подходящего момента.

***

Кухня. Отец с братом собирают вещи в своей комнате. Здесь только я и мама.

— Выслушай меня, пожалуйста.

От неожиданности она вздрагивает, но продолжает мыть посуду.

— Да, конечно. Что тебя интересует?

— Мам, я не хочу ехать в Дейтон. Ты и сама прекрасно понимаешь, что мне там нечего делать. Разреши остаться…

— Сара, не начинай. Ты наказана, и я это прекрасно дала понять в пятницу. У тебя был шанс извиниться, и тогда всего этого не было бы, но ты сама выбрала такой исход.

— Нно… я же извинилась вчера. Я все поняла, признала свою неправоту. Так в чем проблема?

— Нужно было сделать это сразу, а теперь иди, одевайся. На 8 часов у нас заказано такси до аэропорта, — с этими словами мама повышает напор воды, чтобы не слышать мои назойливые восклицания.

И вот я снова стою, как дура, посреди всей этой недосправедливости. Опять готова разреветься. Господи, ну и зачем я вчера распиналась перед ними… Все было понятно с самого начала. Мне не суждено поехать. Мои пальцы вновь сжимаются в кулаках.

Следующие часы сбора пролетели для меня на одном дыхании. Я старалась не думать о том, что теряю. Просто выбросив из головы последние дни, я мирно собирала вещи, которые к концу сборки, уж так получилось, стали наполовину влажными. На телефон регулярно поступали последние сообщения от одноклассников. Сэм проснулся и пожелал мне дорого утра, а также удачного перелета. Спросил, все ли у меня хорошо. Что было дальше, помнится смутно, наверное, потому, что то, что происходило, не имело для меня решительно никакого смысла.

— Вот мы и сели наконец-то, — заявляет с улыбкой на лице отец, залезая последним в автомобиль.

Родители улыбаются и целуют друг друга. Джейк в это время играет в телефон.

Я сижу с самого края и смотрю в окно. С каждой минутой чувствую все сильнее, что оставляю нечто очень важное, отчего становится колко на душе. Хочется крикнуть водителю, чтобы он зажал педаль тормоза, но… Вы все сами прекрасно понимаете…

***

— Ну, вот. Всего сорок минут езды, и мы в аэропорте. Не прелесть ли? — выливает отец на всех долю жгучего позитива.

Я же все время поездки надеялась, что мы угодим в пробку и пропустим свой рейс, однако… чуда не произошло.

Широкая площадь перед зданием аэропорта кишела людьми. Все спешили по своим делам. Громкие колонки информировали на сотни метров вокруг людей о предстоящих рейсах. Наше семейство с сумками, уворачиваясь от столкновений, дрейфовало, подобно бревну в океане, в сторону входа. Погода сегодня была мучительно душной, заставляя все живое истекать потом. Настроение продолжало скатываться вниз, хотя, казалось бы — куда уж ниже.

Вот мы и очутились внутри.

Здание представляло из себя большое, белокаменное строение, покрытое сплошь и рядом плиткой всевозможных дизайнов, однако подчинённых строгому чёрно-белому правилу. Напротив входа располагались кассы, судорожно отбивающиеся от аравы людей, но так как наши билеты куплены давно, пройдя турникеты на входе, мы минуем этот хаос и отправляемся в зал ожидания.

Родители активно обсуждают планы на предстоящие «каникулы», я же держусь в стороне и на все поступающие вопросы даю крайне исчерпывающие ответы.

— Самолет до Дейтона на 10 часов ноль-ноль минут отправится с 4 полосы, — объявляет монотонный голос диктора. Далее это предложение транслируется еще на нескольких языках. Французский я узнала сразу, а вот остальные мне были не знакомы.

Здесь довольно уютно. Прохладный ветерок создает небольшой сквозняк. Помещение обустроено по последнему слову моды: кожаные предметы интерьера, чистейший лакированный пол, различные виды электроники, призванной дарить самый немыслимый комфорт, а посреди всей роскоши располагается шведский стол, забитый всякой вкуснятиной. Играет приятная, еле уловимая, успокаивающая музыка, и свет хрустальной люстры с потолка ненавязчиво дополняет картину. Я даже ненадолго отвлекаюсь от своих угнетающих мыслей, подходя к большому панорамному окну, выходящему на взлетную площадку, и стараюсь угадать, какой из самолетов унесет нас к бабушке. Моему примеру следует и Джейк, предварительно захватив со стола пару конфет.

— Как ты думаешь, что подарит мне бабушка при встрече? — начинает он разговор.

— Не знаю…

— Я думаю, большую машинку на пульте или PSP. Мы все-таки давно не виделись.

— А жирно не будет? — отвечаю я, не скрывая своего удивления и некоторой злости. Не могу терпеть такое потребительское отношение. Он ждет встречи с бабушкой только из-за подарка.

Лицо брата приобретает выражение полнейшего непонимания.

— Нет конечно. Я же хорошо закончил год, бабуля знает об этом.

Тяжело вздыхаю и кладу ладонь себе на лицо. Это будет долгий перелет… Я вставляю наушники, чтобы не слышать детский максимализм моего братца. Еще какое-то время он стоит около меня, пытаясь обратить на себя внимание, но после уходит.

Телефон, не переставая, дрожит, разрываемый вибрацией от приходящих уведомлений. Сорок новых сообщений! Из них 35 — из беседы. Народ, пожалуй, даже слишком активно и злостно фотографирует свое турне. Они запечатляют буквально каждый момент, словно для издёвки надо мной, мол:"Смотри, Баркс, чего тебе не видать…"Кто-то уже даже успел напиться… Видя, как они веселятся, становится невольно завидно. Знаю, что уже миллион раз это говорила, но почему кто-то проведет время в шикарном доме в компании самых смешных людей школы, а кто-то уедет, как последний неудачник, с родителями…

Плюхаюсь на диван и закрываю глаза. Музыка успокаивает. Только она. Играет одна из моих самых любимых песен от Imagine Dragons — Ready aim fire. Чувствую на себе прохладу кондиционера и покрываюсь мурашками. Думаю, каждому знакомо это состояние: вставляешь наушники с любимой музыкой и кажется, что ты становишься способной на великие перемены. В голове сразу уверенная в себе «Я», умеющая постоять за себя, не теряющая самообладания даже под прицелом целого мира… да уж… несбыточные мечты…

Желанная прохлада со временем становится причиной дрожи, и я торопливо тянусь к пульту, дабы чуть-чуть повысить температуру воздуха. Случайное движение собственной руки в этот момент становится причиной выпадения наушников.

"Боже, ну, как всегда. Мое второе имя — неувязок."

В такие минуты приходят мысли о том, что, когда бог создавал меня, он случайно приписал частицу «не» к пункту «везение» в моих личных качествах. Ну да ладно… Я, кстати, не верующая: просто, если создатель действительно существовал таким, каким описывает его Библия, то созданный им мир — ничто иное, как самый настоящий ящик Пандоры, о существовании которого он благополучно позабыл.

И уже собираясь вставить выпавший наушник обратно, я задумчиво приостановилась. Обернувшись назад, я заметила родителей, обсуждающих что-то весьма и весьма бурно. Напрягла весь свой слух, стараясь уловить нить их разговора, который так неуклюже получил мое внимание. Я не фанатка подслушивать, но мне почему-то казалось — женская чуйка подсказывала — , что речь идет обо мне.

— Ричард, ты не думаешь, что мы все это делаем зря?

Отец усмехается.

— Поверь, она извинилась только ради поездки. Думала, что немного походит ангелом, и мы ее отпустим.

— Она извинилась, да, поздно, но все же. Мне кажется, мы перегибаем.

— Гвен, перестань. Дала слово, что не отпустишь — держи его до конца. Сара должна понять, что в наших словах не пустые угрозы. Это пойдет ей на пользу.

Мне с трудом удается слышать их слова, так как между нами почтительное расстояние. Но то, что до меня доходит, заставляет кровь во мне кипеть.

— Вспомни наш разговор. Ты сама говорила, что хочешь максимально отстранить Сару от ее придурковатого парня, от подруг, которые однозначно плохо на нее влияют. Неужели это пустые слова, и ты уже передумала бороться за дочь?

Я замерла, вслушиваясь в то, что она ответит отцу. Сердце внутри бешено забилось.

Мама молчала задумчивым видом. Мне кажется, прошла целая вечность, прежде чем ее рот дрогнул, а губы и язык произнесли первое слово. В ее глазах читалось сомнение, но она дала ответ. — Ты прав… нашей дочке нужна родительская помощь. Сэм ей не пара. И если они не будут видеться месяц или больше, он, возможно, найдет Саре замену. Да, так и будет. У них не любовь, а обычное, возрастное влечение. Сэм гораздо старше ее и наверняка просто пользуется ее наивностью…

— Отлично, рад, что ты мы сошлись во мнении. Это правильный выбор. — с этими словами отец одобрительно кладет руку на мамино плечо, а после обнимает ее.

От услышанной наглости меня начинает трясти. Медленно отстраняюсь от спинки дивана и отворачиваюсь. Я еще не решила, как нужно отреагировать на произошедший пи…ц, но сердце противно скулит от боли. Мое состояние можно описать одним словом — шок. Никогда в жизни не подумала бы, что услышу подобное от родителей. Господи, за что мне это? Почему в каких-то семьях родители радуются выбору своих детей, поддерживают их, а мои пытаются сделать все, лишь бы уничтожить последнее упоминание о МОЕМ ЛИЧНОМ выборе. Я даже парня и подруг не могу найти без участия моей чертовой семейки. Эта их забота…. лучше бы они были одними из тех опекунов, которым срать на своих детей, давали бы просто деньги и раз в месяц да спрашивали, как у ребенка обстоят дела. Мне большего от них не нужно!

Меня моментально бросает в жар даже с учетом того, что я нахожусь под кондиционером. По щекам катятся слезы, которые я то и дело смахиваю рукавом кофты. Крепко сжав пальцы в кулаках, я оставляю на своей коже болезненные рубцы ногтями. В голове проносится лишь одна мысль: «Это было последней каплей моего терпения к ним». Где-то глубоко внутри меня назревает неприятное чувство предательства. Такое бывает, когда люди, которым ты доверяешь, на которых надеешься, за твоей спиной строят против тебя планы, при этом зная, что эти планы сделают твою жизнь конченным дерьмом. Самое ужасное во всем случившимся то, что такими подонками оказались мои родители…

В голове снова неразбериха. Сотни мыслей атакуют меня, но все они сводятся к одному простому выводу: так больше жить нельзя. Нужно что-то менять. Теперь я сделаю все, лишь бы только это было против их воли. Решили взять мою жизнь под свой личный контроль… посмотрим, как у вас это получится. На моем лице появляется легкая самодовольная улыбка.

Попробуйте

Подчинить

Меня

Теперь!

***

— Сара, давай просыпайся, у нас уже идет посадка на самолет, — произносит отец, вытаскивая наушники из моих ушей.

Я открываю глаза и лишь фальшиво улыбаюсь ему в лицо. — Да, папуль, идем, — мой тон сбивает его с толку, обескураживая.

— Ну и перемены! Гвен, наша дочь меняется в образах похлеще любого актера.

— Ничего необычного, просто я подумала, что мне будет полезно побыть со своей семье в этой интереснейшей поездке. Это же так здорово… Только сейчас поняла, что в учебное время мне именно этого и не хватало, а с Сэмом и Никой потом погуляю — под конец летних каникул.

Лицо отца показывает те эмоции, которые я и стремилась в нем разжечь, а именно: удивление, гордость за себя и лик. Он поверил, что смог сломить меня, смог внушить свое мнение, которое они с мамой так давно пытаются посеять в моей голове.

Вот мы все вместе идем в сторону прохождения предполетного досмотра. Несколько раз свернув не там, мы все-таки доходим до нужного пункта по обозначениям, которыми было бы разумнее воспользоваться еще в самом начале, но отец решил, что помнит все прекрасно с прошлого раза… Мы даем на проверку сумки, а также проходим через специальные металлические рамки. На выходе у нас запрашивают паспорта. Пройдя стандартную процедуру проверки вещей и документов, мы двигаемся дальше в сторону своего гейта. На выходе нас ждет уже отправляющийся автобус, а перед ним длинная очередь. В этот момент я понимаю, что мы сядем только со второй, а то и третьей волной. Вместив в себе допустимое количество людей, автобус везет их в сторону трапа, и так повторяет до тех пор, пока он не переправит всех к самолету. Многим семьям приходится делиться, так как не получается всем влезть в заполненный салон, поэтому кто-то из семьи едет отдельно следующим завозом. И тут меня как током ударило: вот он мой шанс — шанс все изменить. Призрачный возможность бежать! Когда родители очухаются и поймут, что меня рядом нет, будет уже слишком поздно что-либо менять, самолет взлетит без меня. Нужно только поехать на следующим автобусе…

Пока я старательно обдумывала план побега, подъехал очередной автобус и распахнул двери. Народ постепенно начал заполнять посадочные места. Я оглядываюсь и понимаю, что это предпоследний автобус, который заберет практически всех, оставив всего каких-то 10 человек на последний заход, а значит, другого шанса уже не представится. Нужно что-то сделать сейчас, в противном случае мне суждено улететь в Дейтон.

Сердце едва не выпрыгивает из груди от волнения. Приходится молиться, чтобы все сработало, чтобы они не догадались…

В следующий момент я тяну маму за рукав куртки, она оборачивается. — Мне нужно срочно в туалет! Понимаю, что все это сильно не вовремя, но я больше не могу сдерживаться…

— Сара… — Мама закатывает глаза, — ну почему ты не сходила раньше…

— Не хотела…

— И что ты предлагаешь? Куда ты сейчас пойдешь? Мы уже садимся на автобус.

— Сбегаю в здание аэропорта и приеду со следующей волной, — уверенно произношу я.

— Исключено! Мы не отпустим тебя одну! А вдруг с тобой что-нибудь случится… Потерпишь до самолета, — с этими словами мама отворачивается, стараясь сделать лицо как можно серьезнее.

Очередь неумолимо рассасывается, и мы приближаемся ко входу. Всего каких-то 5-6 человек отделяют нас от посадки.

— Если ты не хочешь, чтобы твоя дочь помочилась прямо на сиденье автобуса, опозорив всех вас и, возможно, сорвав нашей семье перелет, то, пожалуйста, поменяй свое решение.

Лицо матери хоть и источало спокойствие, но по всему было видно, что ей крайне сложно его сохранять. Я смогла разжечь в ней сомнение. Спустя мгновение она тяжело вздыхает, доставая из сумочки мой посадочный билет.

— Только быстро… И смотри, не опоздай.

Мама отдает мне билет, и я только собираюсь идти, светясь в лучах предвкушения, как меня останавливает голос отца, который все это заметил.

— Куда это она собралась, Гвен?

— Приспичило в туалет…

— Отлично. А более удачного места и времени для этого не нашлось? Сара, ты вообще чем думала, когда находилась в зале ожидания? — отец начинает повышать голос.

Я тяжело вздыхаю и с трудом сдерживаю себя, чтобы не послать его куда подальше.

— Неужели непонятно, что, если я не сходила, значит, была какая-то причина? — отвечаю я в слегка резкой манере отцу.

— И в чем же заключалась твоя? — уже не зная, к чему придраться, накидывается снова он.

— В том, что я, блин, НЕ ХОТЕЛА! Этого мало? — я произношу это так громко, что практически все окружающие переключают свое внимание на нас.

Отец умолкает, видимо, поняв, что сейчас ему нечего добавить и отворачивается.

Я поступаю аналогично, круто разворачиваюсь и иду к выходу быстрым шагом. Неужели у меня получилось?! Родители провожают меня взглядом, пока не теряют внутри здания. Зайдя внутрь, я облокачиваюсь на стену и съезжаю по ней вниз, пытаясь перевести дыхание, согнувшись, как калека. Сердце внутри меня уже не просто бьется, оно гремит так, что кажется, его эхо слышно всем посетителям аэропорта. Закладывает уши. Давно я так не нервничала… Ну а теперь дело за малым: дождаться взлета самолета и со спокойной душой ехать…стоп… куда ехать? Мои ключи остались дома… Пошарив с квадратными глазами по карманам, я ловлю себя на мысли, что действительно их забыла. Господи, какая же я дура, ну, почему умные мысли приходят так поздно? Начинаю копошиться в портфеле в надежде найти хотя бы деньги на проезд и, о чудо, нахожу какие-то жалкие гроши. На них, конечно, не проживешь и недели, но вот доехать до моих уже вовсю пьющих одноклассников точно получится. Я улыбаюсь и крепко сжимаю купюры.

В эти минуты мне не хотелось думать о том, что меня ждет за побег, сколько всего придется выслушать, и как еще родители урежут мою жизнь. Я считала, что поступила абсолютно правильно, когда приняла решение бежать. Это будет звучать, как обычный подростковый бунтарский крик свободы, но я заслужила каникулы, и никто не вправе их у меня отобрать. Больше нет терпения следовать всем наставлениям своих родителей. Пора хоть немного пожить для себя…

***

Через стеклянный просвет двери я наблюдаю за последним отходящим автобусом. Телефон поддается звучному сигналу. Это звонит мама… Я теряюсь, не знаю, что ответить. Единственный адекватный вариант, пришедший на ум — игнорировать. Убрав телефон в карман, я смотрю вслед отходящему автобусу. Вот он проехал уже половину, еще чуть-чуть и последние пассажиры займут свои места в огромной железной птице. Я вижу, как люди поднимаются по трапу и исчезают внутри самолета. Мои коленки дрожат, как пшеница на ветру, а внутри все скручивает от страха, как после сильнейшего отравления, но я ничуть не жалею о содеянном. На данный момент это самый безбашенный поступок в моей жизни; чувствую себя бандитом на деле, будто совершаю что-то вне закона… Признаться, это даже немножко заводит.

Раздается очередной звонок, но мне снова ничего не приходит в голову. Я выключаю телефон с единственной мыслью: будь, что будет. Дверь самолета закрывается, трап откатывают назад, и вот настал долгожданный момент: самолет наконец-то тронулся. Холодные капли пота скатываются по моему лицу, у меня п..получилось? Я сама не верю происходящему. Развив нужную скорость, огромный боинг отрывается от взлетной полосы и постепенно набирает высоту. Еще долго я смотрю вслед улетающему силуэту самолета, пока тот не становится размером с самую маленькую песчинку и не теряется среди пушистых облаков.

Иду в сторону выхода из здания аэропорта и просто улыбаюсь, как дурочка. Все мне кажется таким приятным, интересным и необычным. Я чувствую за собой крылья свободы — впервые за всю мою рабскую жизнь меня никто и ничто не сковывает. От прилива эндорфинов и адреналинового всплеска хочется кричать и танцевать, чем я и начинаю заниматься по пути на автобусную остановку. Ноги сами дрыгаются в такт любой мелодии, которую я слышу или просто напеваю сама себе. Внезапное чувство спокойствия и простого детского счастья охватывают меня. Каждый из нас хоть раз испытывал что-то подобное: для студента это удачное написание экзамена, узнав положительный результат которого, хочется всех расцеловать, хочется кричать о своей маленькой победе; или же поступление в учебное заведение, о котором ты так давно мечтал. Для безработного человека — долгожданная работа, для карьериста — повышение. У каждого из нас есть такие моменты, когда ты просто счастлив. Когда проблемы отступают, и хотя бы на короткий промежуток времени все то, что тебя раньше беспокоило, теряется в размерах… Надеюсь, вы меня поймете, потому что сейчас именно такой момент для меня. Маленькая победа, радость и светлые мысли…

Дойдя до автобусной остановки, я вновь включаю телефон, чтобы узнать адрес загородного дома, а также скоординировать свои дальнейшие действия. Оказывается, автобусы в ту сторону ходят очень редко. Следующий рейс в 6 часов, а идти он будет до точки чуть ли не три. Мда уж… Эта ситуация, а также несколько пропущенных вызовов от родителей возвращают меня в реальность.

Для того, чтобы попасть на нужную мне остановку, с которой отходит автобус до озера, необходимо сделать 3 пересадки.

Сев в подходящий автобус, я начинаю прочесывать сообщения в беседе. К слову, здесь их стало мало. Несколько фотографий дома, его внутренностей, а также самого озера. Закончились сообщения и от Сэма. Я начинаю набирать его, но после нескольких гудков сбрасываю. Хотела обрадовать его, сказать, что приеду, но у меня есть план получше… Пусть, мой приезд будет для всех сюрпризом…

Озеро Мендосино, возле которого и располагается наш домик — одно из чистейших озер всего штата, оно является искусственно созданным объектом. Его образование произошло благодаря строительству плотины на реке Рашен-Ривер. Кроме того, оно пользуется спросом среди туристов, а также любителей кемпинга и активного отдыха. К сожалению, это все, что выдал мне онлайн путеводитель по поводу данного места. Но стоит только один раз взглянуть на его фотографии, как популярность озера тут же становится очевидной. Кристально чистая вода, через которую даже самые мрачные глубины, как на ладони. Это сокровище для аквалангистов всего мира. Плюсом ко всему — незабываемые виды местности, окружающей озеро: девственная природа, первозданные скалистые берега, чудесные рассветы и закаты создают невероятную атмосферу воссоединения человека и природы. Это поистине райское место.

***

Изучив подробно все пересадки, я выключаю телефон, чтобы сэкономить заряд. Что-то внутри меня подсказывает, что он мне еще сегодня понадобится. Прильнув к окну, стеклянными глазами пробегаю по появляющимся строениям. Белокаменные музеи, высотки, жилые дома, фонтаны, клумбы и парки мелькают передо мной. В автобусе очень сильно укачивает, и мне с трудом удается сохранять свои глаза в открытом состоянии.

На очередной остановке в автобус заходит парень, внешность которого тут же приковывает к себе внимание: клетчатая рубашка, бриджи, нелепо-белый цвет кожи, диковатые глаза, зеленые, токсичного окраса волосы и легкая щетина. Он выглядит, как ребенок, которому далеко за 20. Парень тоже сразу обращает на меня внимание и, несмотря на то, что автобус наполовину пуст, садится именно со мной. В таких ситуациях мне часто становится некомфортно, я стараюсь отвернуться от человека, чтобы минимизировать возможность контакта с ним. Не люблю общаться с незнакомцами. Окленд — один из тех городов, где с преступностью не все так хорошо, как хотелось бы. По новостям частенько передают о случаях похищения, убийства и предупреждают, что нужно держаться подальше от сомнительных личностей. Я стараюсь не обращать на него внимания и уже жалею о том, что сижу без наушников. Мое тело не перестает посещать ощущение того, что парень смотрит на меня.

— Девушка, — обращается ко мне он. В его голосе нет ничего противного, напротив, он кажется даже мелодичным. Это несколько успокаивает меня.

Стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, мне приходится повернуться.

— Это случайно не ваши деньги, — указывает он на зеленоватую, слегка помятую купюру, валяющуюся возле моих ног.

Запускаю руку в карман и на долю секунды мне кажется, что это какой-то розыгрыш, а может, тупой подкат… Но, пересчитав заново все свои «сбережения», я понимаю, что не хватает как раз 5 долларов, которые лежат, видимо, затоптанные мною же, на полу. Лицо медленно краснеет. Я нагибаюсь и поднимаю деньги.

— Спасибо, это действительно мое.

Наши глаза встречаются на короткий промежуток, и, чтобы хоть как-то разбавить ситуацию, я делаю вид, будто пришла смс на телефон.

— Вам бы повнимательнее быть — не каждый пройдет мимо таких миллионов…

Я вновь поднимаю свои глаза на парня, а тот улыбается. Его лицо кажется мне очень молодым, но вместе с тем с наложенным отпечатком прожитых лет, приобретенного опыта; в нем есть что-то притягательное. Наверное, похож на какого-то актера, только не помню уже откуда.

— Согласны? — снова произносит он.

Я ловлю себя на мысли, что немножко залипла. Становится снова стыдно.

— Ддда… да, со мной такое частенько бывает.

–..такое?

— Да, растерянность.

Парень какое-то время молчит, а после произносит: — Знаешь, — переходит он на «ты», — многие ученые считают, что существует прямая зависимость между определенной долей растерянности и гениальностью.

— Значит, я исключение, — отвечаю я, смеясь и немного смущаясь.

— Перестань, все же написано в твоих глазах…

— И что же ты там увидел? — спрашиваю я, тоже переходя на"ты"и уже предвкушая, что застану его врасплох своим вопросом.

Парень полностью поворачивается телом ко мне, подвигается ближе так, что мне даже становится некомфортно, и снова пристально смотрит. Под его взором я теряю способность двигаться. — У тебя сильный характер, даже не пытайся меня разубедить в этом, ты хорошо владеешь языком и, вероятно, любишь читать. Кроме этого, я считаю, что ты принципиально моногамна, что значит, что имейся у вас молодой человек, я, скорее всего, зря сейчас теряю время, но продолжим, — во время его анализа у меня невольно приоткрывается рот, а в голове тут же всплывает книга Конана Дойла… — скорее всего, ты до сих пор мечешься между выбором, который сделает тебя счастливой, и тем, что одобрят родители. А за ложной робостью скрывается неутомимая жажда влиять на что-либо, жажда быть королем, ну, или, по меньшей мере, ферзем, этой шахматной партии.

Мой спутник умолкает, давая мне время, чтобы все осмыслить.

— Ну, как, что думаешь?

— Весьма занимательно. Не сказать, что ты попал во все, но… у тебя хорошо получается. Как же ты все это узнал?

— Я просто видел твою страничку в инстаграме…

— Аа… — мое удивление тут же остывает, а нотка восхищения сходит с лица.

— Да шучу я, — снова улыбаясь, произносит парень. — Отец научил меня парочке трюков, он хорошо разбирался в психологии, любил рыться в проблемах людей, искать их корень. Пытался помочь окружающим…

— Я, кстати, Адам, а как тебя зовут?

— Сара…

— Приятно познакомиться. Куда едешь?

— Долгая история…

— Такая красивая и совершенно одна?

Адам вводит меня в замешательство, хотя, кажется, с момента этого знакомства я из него не вылезала.

— Нет, не одна. Меня ждет молодой человек.

— Оу… ну… ладно. Этого следовало ожидать… — по всему было видно, что Адам надеялся не услышать этих слов. На долю секунды его привычная улыбка сошла с лица, и он стал выглядеть слегка подавленно; уверена, что мне это не показалось, хотя с той же скоростью, с которой появилась эта неловкость, она и пропала.

Все следующее время мы провели, общаясь на различные темы. Я рассказала ему о доме, о своем побеге и «чудесных» отношениях с родителями. Его общество поразительно располагало к общению. В этом он походил на Анну. Адам лишь задавал вопросы и слушал, внимательно, не перебивая… Кое-где он вставлял свои слова, удивляясь моему безрассудству, хотя, как мне казалось, в его жизни были моменты гораздо безумнее. Адам не старался меня переубедить, не давал своих советов, напротив, он понял мою точку зрения, и сказал, что, скорее всего, сам поступил бы точно так же. Так мы проговорили с ним где-то час, и я чуть не пропустила свою остановку.

— Мне пора выходить, выпустишь? — смеясь, спрашиваю его я.

— Только если обменяемся телефонами… У меня предчувствие, что ты попадешь без меня в какую-нибудь историю.

Я вздыхаю и нехотя соглашаюсь. — Ладно, давай, но учти, что у меня уже есть…

— Сара, я ни на что не претендую, даю слово… — обрывает меня Адам.

— Хорошо.

Напоследок я решаю спросить, уже стоя около открывающихся дверей, куда же едет он сам.

— Просто катаюсь, — отвечает Адам, по-доброму улыбаясь в своей фирменной манере.

Следующие пересадки прошли без особых происшествий. Народ, такое ощущение, массово уезжал из города. С каждой новой остановкой в автобусе становилось все теснее. На последней пересадке мне вообще пришлось уступить место старушке, которая в течение пяти минут стояла надо мной и всем своим видом показывала, что хочет сесть. В этом нет ничего такого, вот только… в автобусе были пустые места! Но ей все равно хотелось сесть именно на мое.

***

Выйдя из очередного автобуса, я вдыхаю полной грудью. Наконец-то свежий воздух. Прохладный ветерок ласкает мою кожу. Веселые, громкие компании подростков, смех детей, тихое шипение проезжих машин и колыхание листвы на редких деревцах создают успокаивающую атмосферу. Солнце постепенно двигается в сторону заката, уходит жар и зной. На улице воцаряется прохлада и свежесть.

По пути до остановки заскакиваю в магазин, чтобы купить с собой в дорогу немного еды и что-нибудь попить. Не ела ничего с самого утра и, будь у меня больше денег, непременно спустила б их на сочные и сытные говяжьи бургеры, но, увы… Это обычный продуктовый, в котором частенько можно напороться на просроченные товары, зато все дешево и позволительно… Купив пару булочек с джемом и бутылку воды, я возобновляю свой путь.

На остановке уже скопилось приличное количество людей, видимо, я далеко не одна еду в том направлении. Хочется верить, что не придется стоять следующие несколько часов…

Пока автобуса нет, я залезаю в телефон: не знаю, зачем мне это, просто как-то машинально получилось. Мои однокласснички уже никакие, после литров алкоголя они дружно идут купаться, попутно неся всякий бред и выкладывая это в истории. В такие минуты хочется забыть последние пять минут своей жизни.

Класс… я только что видела Донну — девчонку, которая всю жизнь училась на"отлично"и подавала, в целом, положительный пример — голой, танцующей на берегу Мендосино. Ее обнаженную грудь уже заценило больше 500 человек… Чувствует мое сердце, это только начало. Ком встает в горле, когда я думаю о том, что Сэм сейчас все это видит. Я снова начинаю ревновать и совершенно не могу с этим справиться. Руки так и чешутся набрать его номер, чтобы спросить, как он там, скучает ли, ну и прочее женское, но я чудом себя сдерживаю.

Удивительно, что за последние часы от родителей ни одного звонка…

***

Погода начинает портиться. Ветер поднимает мусор с земли, собирая его в небольшие завихрения. Холодает. Я оглядываюсь на окружающих и только сейчас замечаю, что все они прихватили теплые вещи, одна я не удосужилась посмотреть погоду на сегодня. Шум листвы, первые капли дождя, постепенно затягивающееся внезапно ворвавшимися тучами небо — все это лишь первые предпосылки надвигающейся стихии. Ноги противно пронизывает холодным воздухом, а по спине и рукам пробегает едкая дрожь. Обхватываю себя коченеющими конечностями, чтобы хоть как-то согреться. Постепенно капли становятся все больше, тяжелее. Они все чаще падают и соприкасаются с моей ничем не закрытой кожей. Я снимаю портфель со спины и закрываю им голову, используя в качестве зонтика, но особого эффекта это не проносит. Автобус должен прибыть с минуты на минуту, но пока его нет, дождь достигает своего пика. Подхваченные резким порывом ветра, его капли задувает со всех сторон. Блузка и шорты тут же мокнут, а в кроссовках начинает предательски сыреть. Меня знобит и трясет.

Но вот я слышу характерные звуки… Гул приближающегося автобуса доносится издалека и с каждой секундой становится все отчетливее. Я устремляю свой взгляд в сторону дороги. Вдалеке, из-за поворота, появляется свет фар, автобус медленно приближается к остановке, разбивая своими колесами уже успевшие образоваться на дороге лужи грязи. Еще пара минут и вот он останавливается возле нас. У меня не было ни малейшего желания оценивать качество нашего транспорта и следовать устоявшимся порядкам, а потому я, растолкав окружающих, пулей влетаю в автобус самой первой. Я не обращала внимания на дружные возгласы людей, на их угрозы и оскорбления, в этот момент мне было далеко плевать на их возмущение. Понимаю, что поступила нагло, но стоять дальше под дождем у меня уже не было сил. Отдав все свои оставшиеся деньги водителю, я прохожу вглубь салона и сажусь. Дождь продолжает идти все с той же интенсивностью, затишья не предвещается. Капли с силой разбиваются о стекла и крышу.

Меня снова передергивает, но на этот раз оттого, что я наконец-то согреваюсь. Тело приятно обдает теплым воздухом, озноб вскоре отступит.

Народ постепенно заполняет салон, и мы наконец-то трогаемся. Достаю телефон, чтобы проверить сообщения. Здесь пара пропущенных от неизвестного мне ранее номера; решаю не перезванивать. В беседе пока ничего интересного.

Живот противно тянет от голода, я залезаю в портфель и достаю булки. На сегодня это весь мой паек. Они не отличаются каким-то изысканным вкусом и даже близко не стоят с теми, что печет моя бабушка, но в том голодном состоянии, в котором я нахожусь, булки кажутся венцом творения человеческой мысли. Запив водой свой «ужин», я чувствую приятное спокойствие в животе. Голод временно отступает.

Прильнув в окну, я включаю музыку в наушниках и какое-то время слежу за меняющимся пейзажем. Город остаётся далеко позади, и его место занимает пустошь, которая позже перерастает в лес. Наш автобус несется по узенькой дороге с удивительным проворством, лишь изредка появляются встречные машины, на которых мы теряем скорость. Еще какое-то время я наблюдаю за мрачными видами из окна, но вскоре усталость берет свое. Мое сытое тело требует сна, глаза, несмотря на все мои усилия, закрываются, и я засыпаю под барабанящий звук не стихающего дождя.