Фиолетовый рассвет. Эти моменты ещё не превратились в прошлое

Сия Рэйман

Городок Форест-Вейл не зря носит своё название, ведь он сплошь покрыт тёмным и таинственным лесом. Когда Дэвид был ещё мал, его лучший друг погиб при загадочных обстоятельствах. Спустя восемь лет убийства в Форест-Вейле стали частой новостью, и как с этим связана новая приезжая девчонка, которая уже успела покорить сердце шестнадцатилетнего Дэвида, только предстоит узнать.

Глава 8

В пятницу на этой же неделе я должен был играть в баскетбол вместе с Лией, но она заболела и не пришла в школу. Я думал о ней и постоянно косился на пустующее место в классе. Удивительно, как я привык к её постоянному присутствию в школе, и ведь стоило Лии не появляться пару дней, а я уже начинал сходить с ума.

Набравшись смелости, я захотел сам лично навестить и узнать, как она поживает. Заскочив к Фелпсу после уроков и купив зефир на карманные деньги, я направился к дому Бенсонов. С пустыми руками идти было неприлично. Уверен, моё внимание улучшит состояние здоровья, обычно дружеская поддержка вылечивает от всех болезней.

По пути к их дому, я постоянно прокручивал в голове всевозможные вариации развития событий, чётко продумывая план действий и пытался предугадать реакцию Лии на них. Шёл снег. Он придавал пейзажам Форест-Вейла какой-то особенный холод, от него мне становилось морозно. Только ощущения, испытываемые от мыслей о новенькой девочке, согревали меня, как чай согревает замёрзшего человека.

Непонятные чувства нахлынули сразу и словно кипятком обожгли внутренности, стоило мне постучаться в дверь. Та открылась с небольшим скрипом, и я увидел саму Лию Бенсон. Почувствовав её присутствие, я слегка отступил назад, а под ногами скрипнули доски крыльца. Лия была до ужаса бледной. Неопрятный вид особенно подчёркивали фиолетовые глаза, в которых виднелась усталость. Завернувшись в тёплый клетчатый плед, она прятала под ним белую ночную рубашку. Я понял это по выглянувшему краешку ткани.

— Баркер?! — она явно не ожидала увидеть меня прямо на пороге, если учитывать тот факт, что мне категорически было запрещено приближаться к дому.

— Приболела? — я радостно приподнял пакет с зефиром.

— Я не ем зефир — устало пробормотала Лия и поспешила закрыть дверь.

— Как чувствуешь себя? — сдаваться не хотелось.

Поймав дверь прямо перед носом, я силой открыл её вновь. Это выглядело, как домогательство, но я не мог остановиться.

— Прекрасно! — Лия фальшиво улыбнулась. Честно признаться, фальшивить у девочки получалось плохо.

Я посмотрел на неё, стараясь уловить каждое движение глаз, и сам того не заметил, как приблизился к ней на то расстояние, на котором ещё не был. В её глазах появилось что-то новое, ранее мной не замеченное. Стоило попасть в фиолетовый плен, я тут же позабыл о всех своих стратегических планах. Лия сжалась от растерянности, а я в это время уже успел переступить порог дома. Глаза девочки выглядели контрастнее, чем обычно, а фиолетовый цвет словно пульсировал, становясь ярче, а затем тускнел.

В памяти промелькнуло недавнее событие. Когда я сидел на скамейке у дома Бенсонов, я увидел два фиолетовых огонёчка, смотрящих на меня из тёмного окна второго этажа. В тот момент я счёл происходящее иллюзией мозга, но сейчас… эти глаза были настолько близки, и я понял: они действительно умели светиться.

«Так вот почему она всё время отводила взгляд!» — наконец-то дошло до меня. Я подходил к ней всё ближе и ближе, а она отступала всё дальше и дальше.

Вскоре дверь закрылась, и я оказался внутри старого дома — я понял это по звуку, который издала скрипучая дверь, когда защёлкивалась. Мой взгляд неосознанно опустился чуть ниже маленького носика. Лия хотела что-то сказать, и приоткрыв губы, подбирала нужные слова. Но нужных слов так и не было, потому что в данный момент мы в них не нуждались.

Я немного ссутулился и опустил шею, чтобы быть на ровне с восхитительным лицом. Не совсем понимая для чего я это делаю, я продолжал надвигаться на неё. Лишь худенькая спинка коснулась стены, Лия остановилась в волнительном ощущении неизвестности. Мои губы были настолько близки к желанному, что я чувствовал горячее дыхание. Ещё чуть-чуть и я смогу вкусить пылающее чувство полностью, но между нами возникла огромная преграда неуверенности. Она испуганно дрожала. Я же испуганно застыл на месте, изучая узоры милых губ. Просто немного податься вперёд и дело сделано — говорил внутренний голос. Но я мог всё испортить! Я боялся потерять Лию из-за одного своего глупого поступка. Тем более, такого внезапного и неосознанного. Быть может, мной руководил «зажатый растяпа», а не «крутой парень». Если так, то я не должен терять возможность.

Лия выскользнула из поля зрения после того, как ощутила лёгкое прикосновение наших губ.

— Оставь меня в покое… — прошептала девочка чуть слышно. Затем она быстро скрылась где-то вдали дома. Лия напоминала мне призрака, который мог исчезать так же мгновенно, как и появлялся.

Я остался один в просторной гостиной. Посмотрев себе под ноги, я заметил красивый узорчатый ковёр. Помимо него, в комнате было много антикварных вещей, в сумме создававших некую загадочность.

Тишину разрушал лишь треск огня в камине. Уют дома казался впечатляющим, и минуты, проведённые здесь, моментально расслабляли тело, погружая его в сон. Посреди комнаты стоял маленький столик, окружённый двумя старыми диванами. Смотря на них, можно было предположить, что когда их выпускали с фабрики, они имели яркий голубой оттенок. На столике стояли гортензии и лежала раскрытая книга. Я не решился взять её в руки, ибо мне не следовало нарушать чей-то домашний порядок.

Вспомнив про пакет с зефиром, я аккуратно положил его на столик рядом с книгой. Глаза устремились в сторону девочки, и я задался вопросом: «Что я вообще забыл в этом доме?». Видимо действие чрезвычайно бурных гормонов утихло, а голова только сейчас начала работать правильно. Осознание произошедшего последовало следом. Меня током ударило, когда я ощутил призрачное прикосновение на губах, оставшееся лёгким напоминанием о моей неугомонной дурости. Зачем же я пришёл навестить человека, который постоянно от меня отдаляется и всем видом показывает своё безразличие? После неудачной попытки я дал заднюю, совсем как «зажатый растяпа». Быть может, я такой и есть на самом деле, но зачем-то пытаюсь казаться другим человеком.

Я видел бабушку Лии в магазинчике Фелпса, так что в доме кроме нас никого не было. Передо мной стоял выбор: подойти к Лии, или уйти отсюда и не возвращаться никогда больше. Лия стояла возле окна на кухне, полностью замерев на месте. Плед сполз с неё ещё возле стены и Лия осталась в одной ночной рубашке. Худенькие ножки стали отчётливо видны, а маленькие сияющие пяточки придавали образу беззащитность.

Быть может, я зря оказывал ей столько внимания. Лии оно совершенно безразлично, она холодная — и я это чувствую. Но этот холод имел необычайное свойство согревать, когда вокруг столько боли и ненависти, которая так и хотела сломить меня. Я ещё раз взглянул на застывший силуэт Лии Бенсон, а затем протянул руку к двери.

Выходя из дома, я ни на секунду не сводил с неё глаз. Уходить не хотелось, но доставлять неудобства своим присутствием не хотелось сильней. Я был уже за порогом и в последний момент заметил, как Лия обернулась в мою сторону. В потёмках комнаты черты её лица разобрать было сложно, но я отчётливо различил, что её глаза… они блеснули фиолетовым. Не имея понятия с чем это связано, я захотел вернуться. Вернуться и наконец-то разобраться во всём происходящем, но не смог.

Я испугался идти назад.

Вечером, в половине шестого, я вернулся домой. В голове пару часов крутились одни и те же мысли. «Каким местом я думал, когда захотел поцеловать её?» — чувство вины за содеянное душило меня. Думаю, я простил бы себя, если бы просто наведался с зефиром, но попытка утихомирить пылающее чувство с помощью поцелуя с ней — это непростительно. Я напугал Лию, и честно говоря, впервые почувствовал себя таким ужасным негодяем. Хоть сам поцелуй и не случился, я успел уловить мимолётный трепет души. О совете Маргарет Джозеф я и вовсе забыл, стоило увидеть её фиолетовые глаза. Они прекрасны. Они, как утренний рассвет после затянувшейся серости, убивающей медленно и без сожалений.

В этот раз я решил услышать просьбу девочки. «Оставь меня в покое» — хорошо, так и будет. Я всеми способами стану пытаться быть холодным, как она. Перестану смотреть на неё весь урок, забывая о лекциях по скучным предметам. Перестану придумывать способы и строить планы по захвату её внимания, чтобы не доставлять неудобств. Я в курсе, что у меня ничего не получится, но Лия не должна знать об этом.

Однако, сегодня у меня получилось взглянуть ей в глаза так долго и глубоко, увидеть в них что-то такое, чего я не смогу объясню даже себе самому. Я не спал всю ночь. Контраст глаз и этот цвет попросту не позволял спокойно лечь и забыться. Меня затягивало всё сильнее. Я словно попался в острый капкан, сдавливающий мышцы с огромной силой, и не мог выбраться, потому что не хотел этого делать. Я сам в него залез, и всё происходящее — моя вина.

Солнечные лучики ласкали дверь, когда она открылась. В комнату вошла мама и застала меня уставившемся в потолок.

— Уже не спишь? Хорошо! — улыбчиво произнесла Сандра, остановившись у моей кровати.

— Отец приехал? — я посмотрел на неё уставшими от мечтаний глазами.

— Минут двадцать сидит в гостиной и ждёт, пока ты соизволишь явиться — тон речи передавал нотки возмущения, будто мама корила меня за нерасторопность. Я же совсем забыл поставить будильник на нужное время, и заставил Сандру терпеть неприятное общество бывшего мужа.

— Скоро приду — зевнул я.

Мама не хотела выходить, но как только я начал снимать спальные штаны, смущённо бросив на неё взгляд, она поспешила удалиться, плотно закрыв дверь.

Быстро накинув на себя белую футболку и синий бомбер с красными рукавами, я отыскал в шкафу чёрные джинсы и тоже надел их. Оценив привычный образ, словно видел его впервые, я довольно причесался и вышел из комнаты.

Сандра и Нельсон вели осторожную беседу в гостиной. После всего случившегося, разговаривать друг с другом было действительно непосильной задачей. Создавалось впечатление, будто два иностранца через силу пытаются найти общий язык, но попытки тщетны. Я замедлился на лестнице, начав прислушиваться к тому, о чём они говорили.

— Дэвид не станет жить с тобой — коротко выразилась Сандра. — Сам подумай, здесь вся его жизнь: друзья, дом, школа и… его любовь.

— У нашего сына появилась любовь? — восхищённо забормотал отец.

По маминому лицу я понял, что Нельсон глядел на неё теми же влюблёнными глазами. Она отвернулась взять первую попавшуюся вещь в руки, чтобы не сохранять зрительного контакта.

— Не могу понять, любовь ли это, или простое юношеское влечение к обладательницам приятной вещицы под юбкой — Сандра опять взглянула на отца. Первое, что бросилось мне в глаза — абсолютный холод её взгляда. Искры больше не блестели, и даже если бы произошедшее оказалось неправдой, она всё равно не посмотрела бы на него, как прежде. — Но Дэви стал совершенно другим в последнее время.

— Он напоминает меня, когда я только встретил тебя… — проронил отец с некой грустью, но как мужчина, я сразу различил хитрость в его словах.

Терпение матери закончилось. Она изо всех сил старалась не выцарапать ему глаза и в попытке сменить тему, заметила меня остановившегося на лестнице. Отец прочитал изменения мимики и обернулся.

— Здравствуй, сынок — Нельсон был рад видеть меня, не смотря на то, чем закончилась наша последняя встреча.

— Привет — не показывая эмоций, проговорил я.

Задерживаться смысла не было. Мы сразу направились к выходу, и мельком поглядев на маму, я увидел странно довольное выражение лица. Видимо, выпроваживание бывшего супруга доставляло ей удовольствие.

Удобно усаживаясь на переднем сиденье, я захлопнул дверь серебристой «Тойоты Фораннер». Отец покупал её за несколько лет до моего рождения у своего лучшего друга. По его рассказам, Рейнард поскорее хотел избавиться от старушки, и купить пикап, с которым теперь никогда не расстаётся — в буквальном смысле. Кто же знал, что машина окажется с сюрпризом.

Нашему автомобилю совсем не мешал возраст, чтобы ездить так, будто его только что выпустили с завода. Нельсон хорошо следил за ним, иначе как объяснить факт, что после развода он не смог расстаться с серебристым попутчиком — просто не хотел, чтобы я угробил «тойоту». Мы тронулись с места, я помахал маме рукой.

Кажется, я вновь ощущал счастье. Это было слегка странно, ведь недавно я ненавидел отца больше жизни, а сейчас сидел рядом с ним и был рад его присутствию. Наверное, слова матери направили меня в правильное русло. Я расслабился, дышать становилось легче. Совсем, как раньше, когда мне едва стукнуло десять и мы отправлялись на заднем сиденье вместе с дедушкой покорять тёмный и неизведанный мир Форест-Вейлского леса.

Выезжая из Форест-Вейла, я смотрел в окно, улавливая мелькающие мысли в своей голове. Они мелькали так же быстро, как и пейзажи нашего штата. Мелькали деревья, другие машины, дорожные знаки и изредка появлялись лесные обитатели, выбежавшие на дорогу от любопытства. Приходилось сбавлять скорость и пропускать пушистых жителей. Я давно не выезжал из города, и уже начал забывать пейзажи, которые раньше видел так часто. На моём лице сверкнула счастливая улыбка, когда отец включил музыку. Заиграла песня, которую мы уже два года пели во всё горло, отправляясь в очередное семейное путешествие. Я не сдержался и опять запел эти хорошо известные слова «Awful Thins».

Сначала я пел тихо, почти шепча, а потом услышал, как Нельсон тоже подпевает и запел ещё громче. Мне было весело, несмотря на то, что сама песня весёлой не являлась. Только темп и исполнение делали её оживлённой, подобной моему настроению в данный момент. «Сожги меня, пока от меня не останется ничего, кроме воспоминаний» — пропел я, пока отец стучал пальцами по рулю, отбивая такт.

Нельсон смешно посмотрел в мою сторону, продолжив текст: «Я понимаю, девочка, я не тот самый». Потом Нельсон запел припев тем самым голосом, которому я так поражался. Он улавливал каждую ноту исполнителя и заботливо глядел на меня, успевая следить за дорогой. Его отцовский взгляд согревал. Мне становилось комфортнее находиться на сиденье «тойоты», будто бы из памяти стёрлись последние неприятные события.

Под конец песни, мы буквально орали её на всю машину, и я даже несколько раз прокашлялся, когда мой язык случайно заплёлся. Нельсон посмеялся и легко вздохнул, еле слышно цокнув языком.

— Куда мы едем? — спросил я, опустив стекло, чтобы вдохнуть свежий аромат. Удивительно, но воздух пах иначе, нежели в самом городке.

— На другую сторону леса — ответил отец, обгоняя автомобиль впереди нас.

Когда мы шли на обгон, я заметил, что в машине сидела семья Синглтонов. Наверное, поехали проведать родственников — предположил я, помахав Маркусу рукой. Затем наш автомобиль перестроился на нужную полосу. На телефон пришло уведомление с сообщением от друга. Он интересовался, куда мы решили поехать, и я с живо описал ему предстоящую охоту. Отправив улыбчивый смайлик, Маркус поделился своими делами. Оказалось, я был прав — они действительно ехали к родственникам.

Переписка закончилась фразой: «Рад, что ты помирился с отцом». Такое чувство, будто о нашей ссоре знал весь город, а не только мой друг.

— Поездка займёт около часа — произнёс Нельсон Баркер, внимательно наблюдая за дорогой. — Поспи, а то всю добычу в твои мешки под глазами сложим.

Я улыбнулся на его упрёки и тихо вздохнул. Мы преодолели территорию леса и проехав пару километров, свернули направо. Дорога была асфальтирована. Странно, куда она могла вести? Я попробовал закрыть глаза и уснуть, но любопытство съедало меня. Вскоре я опять увидел знакомые деревья, чьи стволы имели оранжево-коричневый оттенок, а остренькие иголки напоминали о кисловатом привкусе во рту, когда в детстве я на спор съел пару маленьких веточек хвои.

От осознания, что я уехал из города, где была вся моя жизнь, мне становилось немного грустно. Меня грела мысль: я уезжаю не навсегда и ближе к вечеру буду дома. Становилось немного легче. Чем дальше серебристая «Тойота Фораннер» увозила меня от Форест-Вейла, тем больше я понимал, насколько мне важна Лия и воспоминания, связанные с ней. Откровенно говоря, Лия успела стать неотъемлемой частью моей юношеской жизни, и я был рад, что встретил её. Мне грели душу образы с того самого дня, когда я впервые увидел новенькую скромницу. Как она испуганно зажималась возле окна, как с нескрываемым интересом смотрела на меня в спортзале, залитым солнечным светом. Всё это позволяло ощутить несказанные чувства, и сердце готовилось вот-вот воскликнуть: «Чёрт, как же я счастлив!». Только порывы эйфории напрочь обрывало новое правило — я обязан держаться от неё подальше. Я ругал себя, хоть сам не мог понять, какая неведомая сила управляла мной вчера, и почему Лия не сбежала сразу, когда я начал к ней приближаться.

Сон так и не соизволил явиться. Меня увлекало занятие воспроизводить в памяти отголоски всплывающих моментов. Кажется, именно сюда мы ездили, когда мне было тринадцать. Отец свернул на накатанную временем дорогу и вскоре вблизи показались деревья. Сначала редко, потом их стало значительно больше, и мы въехали в самую гущу леса.

Нельсон остановил автомобиль, немного отъехав от грязно-бежевых линий, стремительно уходящих вдаль. Я вышел из машины и хруст высохших веточек под ногами вернул меня в реальность. Похоже, сладкие мысли о фиолетовых глазках придётся отложить. Подняв голову, я стал рассматривать высокие и величественные деревья. Птицы летели прямо над нами и их далёкие очертания завораживали мой взгляд. Он следовал за их безупречными движениями.

Нельсон в это время доставал ружья из багажника, проверял их на работоспособность, что-то складывал в свою боковую сумку и изредка наблюдал за мной. Я прошёлся вдоль дороги, изучая местность. Убедившись в безопасности, я вернулся назад и застал отца закрывающим машину.

— Ну что, готов? — Нельсон подал ружьё.

— Да… — я пробубнил себе под нос, ощущая в руках старенькое ружьё, которым ещё мой дед по маминой линии учил стрелять отца. После свадьбы родителей, дедушка сразу нашёл общий язык с избранником Сандры за счёт времени, проведённом на охоте. Помню, дедушка даже сказал мне: «Ничего так хорошо не показывает характер человека, как ружьё в руках» — а затем он потрепал мои волосы и улыбнулся. Оглядывая лес, я мимолётно ощутил его присутствие и вздохнул.

С тех пор, Нельсон Баркер так и не стал искусным охотником, а скорее стал любителем, которому нравилось выезжать раз в год пострелять для забавы. Мне же подобная участь предстала только сегодня. Я никогда не стрелял из ружья самостоятельно, хоть каждый раз ездил с ними, начиная лет с семи. Сандра вместе с бабушкой строго запретили отцу и дедушке давать мне оружие, зная о моей невнимательности. «Не дай бог кого-нибудь из вас пристрелит!» — ужаснулась бабушка. А сейчас, странное ощущение посетило меня, будто я стал повзрослевшим для этого дела.

Лианы, обвитые вокруг толстых стволов и громоздких веток, немного покачивались от прохладных потоков ветра. Высокие папоротники порой были настолько непроходимыми, что я пару раз чуть не распрощался с ружьём, случайно выронив его по пути. Отец стал сомневаться на мой счёт, но я твёрдо заявил: «Больше такого не повторится».

Мы блуждали второй час, ориентируясь по навигатору в телефоне. На удивление, нам встречалась только тишина и больше ничего. Казалось, лес опустел, и в нём нет ни единой живой души, кроме наших. Птицы… и те улетели, будто бы в лесу не безопасно.

Наконец, вышедши на местность, где папоротник рос не густо, я обрадовался. В Форест-Вейлских краях папоротников почти не было и лесные прогулки не доставляли таких хлопот. Я остановился, прислушиваясь к шороху неподалёку от нас. Отец шёл впереди на расстоянии нескольких метров. Вероятно, его внимание тоже что-то привлекло. Интересный звук зашуршал где-то в кустах справа, заставив мой взгляд подчиниться и наблюдать. Массивное животное двигалось неподалёку, тяжело дышало. Я напрягся, а руки машинально сжали ружьё, потянувшись к прицелу.

Конец ознакомительного фрагмента.