Дом Безгласия

Джеймс Дэшнер, 2021

1989 год, небольшой городок в штате Южная Каролина. Вокруг на много миль тянутся плантации табака, хлопка и кукурузы, густые заросли смешанных лесов и топи бескрайних болот. И в этой глуши, где самыми крупными событиями считаются поиски заблудившейся в болоте коровы или замена рессоры трактора, подростки Дэвид и Андреа, гуляющие в лесу, вдруг натыкаются на местного жителя, который сидит на корточках перед безжизненным телом и отпиливает голову. Страх охватывает городок, полиция патрулирует улицы, но спустя несколько дней происходит еще более вопиющее преступление, на сей раз напрямую касающееся Дэвида. 2017 год. Дэвид привозит своих детей на семейную ферму к бабушке с дедушкой, из шумного города в благословенную глушь. И вдруг кровавый кошмар, казалось бы похороненный много лет назад, заходит на новый виток – и на сей раз мишенью маньяка выбран сын Дэвида. Некоторые тайны настолько страшны, что, даже будучи погребенными, не желают оставаться под землей…

Серия «Вселенная Стивена Кинга»

James Dashner

HOUSE OF TONGUES

Перевод с английского С. Селифоновой

Компьютерный дизайн В. Воронина

Печатается с разрешения автора и литературного агентства Corvisiero Literary Agency.

The moral rights of the author have been asserted.

© James Dashner, 2021

Школа перевода В. Баканова, 2022

© Издание на русском языке AST Publishers, 2023

* * *

«Проснувшись в сон, я мыслил в этом сне.

Учусь в пути, и цель понятна мне»^[1].

Теодор Рётке

«Уста праведника источают мудрость, а язык зловредный отсечется».

Притчи 10:31

Пролог

Я старый человек.

Во всяком случае, так утверждают мои дети. Если быть честным с самим собой, да и с вами — а я в душе поклялся быть честным, решив поведать свою историю, — они не только утверждают, но и искренне верят в это. Они действительно думают, что я стар. Что я нахожусь на расстоянии двойного чизбургера от инфаркта, который отправит меня, их родителя, в сырую могилу. Несмышленыши. Я не стар. Мне сорок четыре года. До сих пор поднимаются в воздух самолеты, которые старше меня. Дайте дотянуть хотя бы до пятидесяти, прежде чем звать коронера, заставив его покинуть насиженный диван в душном кабинете. Может быть, даже до семидесяти или восьмидесяти. А вот девяностолетним себя не представляю, и не настаивайте.

Но. Но!

Ощущаю ли я себя старым? Вопрос совершенно иной.

Да, ощущаю. Я так же стар, как орех пекан, уничтоженный ураганом «Хьюго», выдернутый из благословенной, покрытой зеленью почвы на дворе у родительского дома, — а ведь это событие я счел бы невозможным, если бы не видел своими глазами. С какой немыслимой тоской я глядел на перекрученные мотки корней, похожие на длинные белые пальцы в комьях грязи, вырванные из теплого дома, куда им уже не вернуться, поскольку всему дереву суждено пойти на дрова и больше не принести урожая. Я мог бы подробно остановиться на этом, и наверняка мое повествование было бы занимательным, однако пора перейти к своей истории.

Да, к моей истории. В наших лесах всегда найдется история, достойная того, чтобы ее рассказали.

Вам предстоит выслушать мою.

В ней не будет ни обмана, ни лжи. Так что позвольте сразу сказать: многие считают меня убийцей. Хуже того, монстром. Монстром столь отвратительным, каких до сих пор не видел мир. Звучит несколько мелодраматично, сознаюсь, однако я воспринимаю ситуацию именно так. Представьте, что о вас говорят нечто подобное. Как бы вы себя чувствовали?

И что мне остается, кроме того, чтобы поведать вам правду?

Предупреждаю честно, история мрачная. Вы можете в нее и вовсе не поверить — сердце будет твердить, что на свете не существует такого зла. Я не обвиню вас. Черт, да если бы я сам не пережил то, чем хочу поделиться, если бы я не видел это своими глазами, я и сам вряд ли поверил бы, как не поверил бы в погибший орешник с сохнущими корнями. Нет ни одного мгновения, когда я не желал бы, чтобы моя история оказалась выдумкой, мороком, который наслал на меня какой-то чародей и который день за днем и ночь за ночью оживает на задворках разума.

Увы, это правда, только правда и ничего кроме правды, как говорят адвокаты. Меня успокаивает то, что я начинаю рассказ с предельной откровенностью, сознаваясь перед вами в том, что меня более всего ранит — в том, что люди считают меня монстром. Единственное возражение: в глубине души (как выразился бы Диккенс) мне известно — на самом деле я не убийца и тем более не монстр.

Итак, позвольте начать. История состоит из двух частей, в равной мере значимых. Я был подростком, когда тот ужас начался; а когда он вернулся, сам стал родителем. Обещаю рассказать все без утайки.

И вы, неведомый читатель, выступите моим окончательным судьей.

Примечания

1

Перевод Юнны Мориц.