Не думал, не гадал матерый московский аудитор, что на шестом десятке лет помрет и угодит в СССР, аж в 1971 год. Прощай, раскрученный бизнес и уютная Mazda CX-5 с трехмесячным пробегом. Зато … здравствуй, молодость! Вот за молодость-то все это не жалко и отдать!
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Ревизор: возвращение в СССР предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 4.
Четверг, 11.02.71 г. Святославская городская больница.
Сказать, что я удивился, увидев бабушку, ничего не сказать. Комиссар в юбке. Только красной косынки не хватает и нагана.
— Пойдём. Покурим, — вместо приветствия сказала она и направилась в коридор.
Я тут же поднялся и вышел вслед за ней.
— Я что, курю? — удивлённо спросил я, но ответа не удостоился.
Мы молча вышли в холл. Народ в холле не обращал на нас внимания. Бабушка подошла к окну, я тоже. Милицейского Бобика перед крыльцом больницы уже не было, значит, Ефремов уехал.
— Рассказывай, — приказала мне бабушка тоном, не терпящим возражений.
— Что? — не понял я и тут же получил увесистый подзатыльник.
— Да что ж такое! — не выдержал я. — Что у вас за методы воспитания такие, мадам?
И тут же получил ещё один подзатыльник. Это беспредел. Я отошёл от этой ненормальной на безопасное расстояние.
— Мне, на минуточку, уже 16, — сказал я наставительным тоном. — Я уже сознательная личность, меня нельзя так унижать. А то на всю жизнь запомню и стакана воды вам в старости не подам.
— Ты доживи, сначала, до моей старости, — сказала как плюнула она.
Вот, стерва. Ни жалости, ни сомнений. Она внимательно наблюдала за мной.
А я за ней. Ну, что, будем в молчанку играть? Думаешь, что меня прогнёшь? Я спокойно и уверенно смотрел ей в глаза.
— Да. Милиционер прав, — первой сдалась она. — Сдвиг по фазе у тебя серьёзный.
В её взгляде я заметил испуг. О, бабуля, так всё-таки ничто человеческое Вам не чуждо. Она, видимо, тоже заметила что-то в моём взгляде и поспешно отвернулась к окну. Надо срочно исправлять ситуацию. Проблемы с близкими родственниками мне не нужны, от слова совсем.
— Бабуль. Да, ничего страшного. Просто, я не помню ничего, — решил я взять инициативу в свои руки. Но при слове «бабуль» её заметно передернуло.
— Я что, никогда не называл вас «бабуля»? — удивился я. — А как называл?
Она мельком взглянула на меня ошарашенно, но ничего не ответила. Я понял, что все сказанное звучит действительно довольно дико.
— Хорошо, — решил я зайти с другой стороны. — Как Вас зовут?
— Эльвира Эдуардовна, — медленно проговорила она, коротко взглянув на меня и опять отвернулась к окну.
— Если я буду к вам по имени отчеству обращаться, нормально будет?
В ответ тишина.
— Молчание знак согласия, — подвёл итог я. — Ну что, Эльвира Эдуардовна, может, поговорим? Вы же хотели от меня что-то услышать?
— Я хотела узнать, — повернулась она ко мне, — как ты в реке вчера оказался?
— Я тоже хотел бы это знать, — серьёзно ответил я.
— Милиция считает, что ты сам прыгнул, — заявила она, с вызовом глядя мне в глаза.
— Всё выглядит именно так. Но мне нечего вам сказать: я ничего не помню.
— Как ты мог?! — сорвалась она на крик. Всё-таки, женщина есть женщина.
— Тише, тише, — подошёл я к ней, заметив подступившие слезы, — Я не знаю, что меня заставило вчера так поступить, но я узнаю. И я больше никогда так не поступлю. Обещаю, — Я тряхнул её за плечи. — Всё позади, — постарался я успокоить её. Она взяла себя в руки и, отвернувшись к окну, вытерла глаза носовым платком. Потом повернулась ко мне, демонстрируя готовность продолжать разговор. Какой характер у женщины. Скала.
— Что дома? В семье происходит что-то неприемлемое для детской психики? — спросил я.
Она растерялась, удивлённо глядя на меня, но быстро собралась:
— Ничего необычного. Все как всегда.
— В школе? Не было ли конфликтов с кем-то? Не вызывали вас в школу недавно?
— Ничего такого, — в замешательстве ответила она.
— А учусь я как?
— Хорошо.
— Ну. И какие ещё есть мысли? Может, любовь несчастная?
— Не знаю, — буркнула она и присела на подоконник.
— Что делать будем? — примирительно спросил я, присаживаясь на подоконник рядом с ней.
— Не знаю.
— У меня есть несколько вопросов. Можно?
— Спрашивай.
— Матушку я видел сегодня. А мой отец?
— Нет у тебя отца.
— Без отцов дети не родятся. Кто он?
— Козёл.
— Правда? Неожиданно. А поподробнее?
— Шут бродячий.
— Как это?
— Геолог.
— О, как интересно! — воскликнул я. Но не успел представить себя в этой профессии, как получил удар локтем в ребро.
— Бабуля! Хорош! — простонал я, хватаясь за бок.
— Извини. На автомате.
— Что родители, в разводе?
— Да.
— Давно?
— Давно. Ты маленький был.
— Я с отцом знаюсь?
— Нет.
— Когда в последний раз виделись?
— Лет пять назад, может больше.
— Жаль. Мальчишкам отец нужен, — проговорил я и заранее встал, уверенный, что мне сейчас опять прилетит локтем в ребро. Но бабушка только посмотрела на меня выразительно сжав зубы, изображая ярость. Я улыбнулся ей в ответ. Сразу видно: она баба умная, сама понимает, что я прав. Я присел обратно на подоконник.
— Получается, со стороны отца проблем у меня быть не могло.
— Не могло, — подтвердила Эльвира.
— Иван, мой сосед по палате, сказал, что у меня сестра есть.
— Есть. Инна. Она на первом курсе меда в Минске училась, познакомилась с выпускником военного училища и вышла замуж. Он получил лейтенанта и был направлен служить в Пермь. Инна туда в мед перевелась, сейчас уже на четвёртом курсе.
— А Пермь отсюда далеко?
— Далеко.
— А мы, кстати, где?
— Брянская область. К Инке не наездишься. Она дочку прошлым летом родила. Правда, малышке там климат не подходит: за 8 месяцев уже 3 раза пневмонией переболела. Мать ездила к ним летом, после родов помочь. Я в сентябре с малышкой сидела: у Инки учеба в меде началась. Но вся наша помощь — мёртвому припарка. Малышка постоянно болеет, в ясли не ходит. Инка зимнюю сессию еле сдала. Одни тройки, стипендии лишили. Живут на одно жалованье мужа-старлея.
— Это, конечно, всё очень печально. Но, как думаешь, — я решил перейти на ты, — я же не мог из-за этого с моста прыгнуть?
— Нет, конечно, — согласилась бабушка.
— Какие у меня, вообще, отношения с сестрой?
— Никаких. Ваши интересы никогда не пересекались и не пересекаются.
— Хорошо. А что матушка, выходила замуж после моего отца?
— Нет.
— А у нас с Инкой один отец?
— Да.
— Выходит, со стороны семьи неприятности прилететь не могли, — констатировал я. — Остаётся профессиональная деятельность. Я ещё не работаю. Инка далёко. А вы с матушкой чем по жизни занимаетесь?
— Я и бухгалтер, и контролёр, и инженер. Сейчас на пенсии. На полставки подрабатываю на родном Механическом заводе. Полька экономист там же.
— Какая Полька?
— Мать твоя.
— А, понял. Полька это Полина?
— Аполлинария.
— Какое красивое имя, — удивился я. — Кстати, а как моего отца звали? Какое у меня отчество?
— Тарасович.
— Павел Тарасович Ивлев. А что, хорошо звучит.
— Дорасти ещё до Павла Тарасовича, — опять съязвила бабуля.
— Дорасту, куда я денусь!
Где-то в глубинах больничных коридоров послышалось: «Обед!». Я встал. Бабушка тоже. Она мне понравилась. Я взял её за руку и искренне произнёс:
— Бабуля Эльвира Эдуардовна. Очень, очень рад с Вами познакомиться.
Она смотрела на меня как на полоумного, но руку не забрала и даже немного улыбнулась. Надо все же продумать мне общение с близкими, а то совсем уж на сумасшедшего похож сейчас. Очень трудно оказалось вживаться в роль подростка. Взрослому мужику пацана изображать — задачка не из простых. Прожитые годы из головы не выкинешь. Но постараться надо, а то спалюсь.
Мы попрощались. Я попросил бабулю, если будет возможность, приходить еще. И пошаркал на полной скорости в сторону Хирургии к себе в палату. Навстречу мне буфетчица-хохотушка катила пустую тележку за очередной партией мисок с едой.
Эльвира Эдуардовна шла по коридору больницы и не могла прийти в себя. Мысли путались, заставляя ее то и дело замедлять шаг и в очередной раз прокручивать в голове разговор с внуком.
Павел был совершенно не похож на себя. Разговаривал очень странно.
Эльвира привыкла постоянно заботиться о нем, поскольку паренек рос хоть и смышленым, но совершенно бестолковым в бытовом плане. Внук был довольно общителен, друзья у него были, но очень уж незрелым и импульсивным был пока. Да еще и в Дианку эту влюбился, будь она неладна.
Узнав о случившемся, женщина была готова увидеть сломленного, ищущего защиты и утешения подростка.
Но сегодня перед Эльвирой стоял совершенно другой человек. Враз повзрослевший, рассудительный, владеющий эмоциями. Ни тени произошедшего, ни слова жалоб. А от его обращения на «вы» и по имени отчеству вообще мороз пробирал по коже. А все эти рассуждения о возможных причинах прыжка с моста и расспросы о семье?!
Как же так могло произойти? Неужели человек в одночасье может так измениться внутренне?
Что же с ним такое произошло? — в очередной раз подумала Эльвира и, покачав головой, задумчиво вышла из больницы.
Я сел на свою постель.
На соседней койке Иван приподнялся на локте и спросил меня:
— Ну, как тебе бабушка? — поинтересовался он, многозначительно растягивая последнее слово.
— О, мировая тётка, — воскликнул я, не в силах сдержать своего восторга.
— Правда? — переспросил Иван с сомнением.
В этот момент к деду Митричу пришла его бабулька. Приятная такая маленькая бабулька, божий одуванчик, в платочке. Принесла деду домашней еды в кастрюльке и домашней выпечки. В палате так запахло пирогами с капустой, что я чуть слюной не захлебнулся.
Хорошо, что буфетчица очень скоро раздала нам по миске серого супа, гречки с биточками и по стакану компота. На обед полагалось два кусочка хлеба.
Я порылся в авоське, которую принесла мне бабушка, нашёл ложку, батон, коробку сладкой соломки к чаю и стеклянную бутылку кефира. В кастрюльке была гречневая каша, сваренная с салом и луком.
Я съел все, кроме супа, такое ощущение, что кроме рыбьих костей и кусочков картошки в нём больше ничего не было. Сразу видно, что сегодня четверг, рыбный день.
У меня осталась половина батона, коробка соломки и бутылка кефира. Оставил их на полдник.
Я лег, взял в руки коробку соломки, покрутил, понюхал. Нахлынули воспоминания детства. Маленьким я очень любил её.
Вернулось чувство умиротворения из далекого прошлого, когда всё было хорошо и надёжно, когда коробка соломки могла сделать тебя счастливым. Не было ещё в моей жизни потерь и горьких разочарований. Жизнь впереди виделась долгой и счастливой.
Я не заметил, как уснул. А снился мне советский Крым. Тёплый, солнечный, зелёный, мирный, неторопливый и добродушный. Ласковое теплое море и радостные лица счастливых советских отдыхающих.
Проснулся я от громкого смеха над ухом. Вероничка пришла к Ивану как обещала. Я встал и пошёл пройтись по коридору. Когда я вернулся, девушки уже не было. На лице Ивана блуждала улыбка глубоко влюблённого человека. Взгляд устремлён был куда-то сквозь стены. Наверное, в светлое будущее. Я знал, каким будет для милиции и всей страны это будущее. Но до него ещё 20 лет. Пусть помечтает.
Я лёг, размышляя о прошлом, о будущем и о текущей ситуации. Надо уже определяться, как жить дальше и что делать. Привычка планировать и контролировать происходящее постепенно возвращала себе утраченные позиции. Хотелось действовать, идти к какой-то цели. Но для начала надо из больницы выбраться. Задерживаться здесь совершенно не хотелось.
К Ивану пришли коллеги. Прямо в форме, в сапогах. Они, скорее всего, сейчас на службе. Мимо проезжали, решили зайти. Парни молодые, веселые. Один сел на стул, поставив его между нашими койками. Второй остался стоять, опершись о спинку койки. Тот, что сидел на стуле, мельком оглянулся на меня с интересом. Я кивнул головой здороваясь.
Мне было скучно. Нисколько не стесняясь, я повернулся в сторону этой компании и приготовился слушать.
— Ну, братцы. Что в мире делается? — спросил обрадованный Иван и сел в койке. — А то здесь газеты только в сортире.
— Лунное затмение сегодня, — сказал сидевший на стуле. — По радио слышал. А вчера в Лос-Анджелесе землетрясение было.
У него справа висела штатная кобура из коричневой толстой кожи. Такие же носили офицеры, когда я служил. Я вспомнил, что где-то читал, будто в советское время милиции не разрешали повседневное ношение табельного оружия. Только исключительно на опасные задания.
Я сел в койке и нагнулся, чтобы заглянуть в кобуру рядом сидящего милиционера. Тут же мне прилетел подзатыльник от его сослуживца, стоящего рядом. Я понял это, подняв голову и наткнувшись на его недовольный взгляд.
— Что потерял там? — спросил он. Иван и его сидящий сослуживец повернулись ко мне.
— Я где-то слышал, что вы пирожки в кобуре носите вместо пистолета, — сказал я, потирая затылок.
— Где слышал? — спросил стоящий милиционер.
— Да не помню, — отмахнулся я.
— Ты ж ничего не помнишь, — усмехнулся Иван.
— Я так и сказал: не помню, — кивнул я.
— А про пирожки в кобуре помнишь? — подозрительно глядя на меня уточнил Иван.
— Это тот дуралей, что в реку свалился? — спросил сидящий сослуживец.
— Тот самый, — подтвердил Иван.
— Ну что, дуралей, показать тебе пирожок? — спросил милиционер, вставая с табурета. Он открыл свою кобуру, потянул за ремешок и извлек пистолет Макарова. Увидев мои загоревшиеся глаза, он, усмехнувшись, вытянул из пистолета магазин и протянул ПМ мне.
Я двумя руками благоговейно взял оружие. Как же я мечтал иметь свой пистолет. Но простым гражданам России боевые пистолеты иметь не разрешается. Только газовые и сигнальные.
— Хочу такой, — пробормотал я.
Парни рассмеялись
— Дай сюда, — забрал у меня пистолет молодой мент. — Придёшь к нам служить и получишь.
— Пусть школу сначала закончит, — сказал Иван. — Он же не помнит ничего.
Да уж. Об экзаменах я старался пока не думать.
К Митричу пришла жена. Опять с авоськой. Довольный дед уселся на кровати и приготовился трапезничать.
По палате разлился аромат жареной картошечки.
Милиционеры сразу засобирались. Иван встал их проводить. Я увязался за ними, чтобы слюной не захлебнуться.
Мы стояли у окна в холле, милиционеры курили, рассказывали последние сплетни про сослуживцев, которых я не знал. Я слушал вполуха и смотрел в окно, думая о своём.
За окном сгущались сумерки. К больнице подошёл парнишка в толстых чёрных пластмассовых очках, в черной ушанке, в коричневом пальто и в укороченных валенках. Он увидел меня и помахал рукой. Одноклассник что ли мой? Не милиционерам же он махал.
Парнишка вошёл в больницу и, скромно улыбаясь, прямиком направился ко мне.
— Привет, Паш, — сказал он, протягивая ладонь для рукопожатия и косясь на милиционеров. Я пожал ему руку и жестом предложил перейти к другому окну.
— Короче так. Я ударился вчера башкой. Потерял память, — начал я, — ничего пока не помню. Тебя тоже. Ты кто?
Он растерянно смотрел на меня несколько мгновений, потом рассмеялся:
— Я понял. Ты шутишь.
— Да какие уж тут шутки. Мать родную сегодня не узнал.
— Не может быть!
— Может. Как тебя звать?
— Славка.
— Мы в школе вместе учимся?
— Ну, да. С первого класса.
— Дружим?
— Дружим.
— Школу прогуливаем?
— Ты что?! Мы же поступать готовимся.
— Да? Куда?
— В Ленинград, в мореходку, — медленно проговорил Славка. — Или ты уже не хочешь?
— Я не помню, что я хочу. А в последнее время я в школу ходил? Занятия не пропускал?
— Нет, не пропускал.
— А мы там со всеми нормально? Ни с кем не в контрах?
— Мы всегда в контрах.
— Не понял. С кем?
— С Тимуром и его командой.
— Это кто такие?
— Тимур Полянский и его команда.
— Одноклассники?
— Ну, не совсем. Полянский второгодник, а друзья его уже давно школу закончили: после восьмого класса ушли.
— Достают нас?
— Бывает. То с ног собьют, в грязи изваляют, то портфель на козырёк остановки забросят. Ты что, правда ничего не помнишь?
— Правда.
— И что гитару мне свою подарил тоже не помнишь?
— Нет, не помню.
— Я пошутил. Не подарил. Я посмотреть хотел, как ты отреагируешь. Ты же на нее надышаться не можешь.
— Я что, на гитаре играю? — обрадовался я.
— Нет, ещё не играешь. Тебе же батя её только месяц назад подарил.
— Стоп. С этого места поподробнее. Ты хочешь сказать, что я тайком от Поли и Эльвиры встречаюсь с отцом. Так?
— От кого тайком?
— От матери с бабушкой.
— А. Да, встречаешься.
— Давно?
— Года два.
— А почему тайком?
— Ну, ты что, бабку свою не знаешь?
— Познакомился сегодня, нормальная вроде тётка.
— Нормальная? Ты в своём уме? — спросил меня Славка, округляя глаза.
— Ты забыл? Я не помню ничего.
— Ой. Прости. Она же Шапокляк.
— В смысле?
— Мы с тобой её так зовём за вредность.
— Понял. Поверь, она не со зла.
— Ужин! — раздался из коридора голос буфетчицы. У меня уже рефлекс выработался на него, как у собаки Павлова.
— Спасибо тебе, Славка, что зашёл, — я протянул ему руку. — Поверь, я очень дорожу нашей дружбой. Друзья детства — это на всю жизнь.
— Эк тебя угораздило, — сочувственно пробормотал Славка, пожал мне руку и пошёл к выходу. Взгляд его, обращенный на меня, чем-то неуловимо напоминал бабушкин. Похоже, он тоже под впечатлением и считает, что у меня чердак потек. Ну да ладно, что ж делать. Привыкнет постепенно. А мне информация как воздух сейчас нужна. Кого мне еще расспрашивать, как не друга.
— Приходи ещё, — попросил я.
— Хорошо, — отозвался Славка, выходя из больницы.
Николаева и товарищей в холле уже не было. Я пошаркал в палату.
Сегодня был очень насыщенный день в плане информации. Но источник бед Пашки Ивлева так и не проявился. Судя по тому, что рассказал Славка, Тимур и его команда доставляли, конечно, пацанам неприятности, но на повод для суицида никак не тянули.
Новая версия, показавшаяся мне перспективной, называлась «Батя».
Я дошаркал до палаты. Ужин уже стоял на тумбочке. Иван допивал чай. Сытый домашней едой Митрич к больничной еде даже не притронулся.
Так, что тут у нас на ужин? Чай, коржик и пюрешечка с подливкой. А мясо где? Нету мяса? Наверное, здесь так положено. Хлеб? Вот, аж два куска.
Я поел быстро, но без удовольствия. В коржике, на мой вкус, было слишком много соды. Пюрешку картофельную трудно испортить, но подливка местному повару явно сегодня не удалась.
— Вань, а ты знаешь что-нибудь про моего отца? — сел я на своей койке лицом к соседу.
— Слышал что-то, — ответил милиционер лениво.
— Что?
— Зачем тебе?
— Версию проверяю.
— Какую? — сразу сел в кровати Иван.
Я наклонил к нему голову поближе и спросил:
— А ты знал, что я два года тайком от своих с отцом встречаюсь?
За спиной что-то упало. Мы резко обернулись.
В дверях палаты стояла моя мать. У ее ног лежала авоська, по всей видимости, с моим ужином.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Ревизор: возвращение в СССР предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других