Собрание сочинений. Том первый. Рассказы и повести

Сергий Чернец

Собрание сочинений рядового писателя включает в себя рассказы и повести, написанные на протяжении нескольких лет. В своих рассказах писатель описывает жизненные ситуации, которые мы не замечаем, а если видим, то проходим мимо. Его герои отчасти списаны с его жизни. Жизнь страшно интересная, именно страшная иногда, но интересная. Некоторые рассказы представлены в номинации на премию «Писатель года» 2014, 2015 и 2016 годов.

Образование. Дидактика

«Образование человека, существо самое непостоянное и самое сложное из всех, есть искусство из искусств». — Григорий Назианзин.

Дидактика — так называется наука обучения. Это искусство учить и учиться.

Чтобы человек стал человеком, он должен получить образование. Истинным человеком можно стать, только научившись действовать, как человек, т. е. получив наставления о том, что делает нас Человеком. Мы видим, что по рождению человека, рождается способность его, так сказать инстинктивно. Но человека нужно бывает учить всему — и сидеть, и стоять, и ходить, и двигать руками для работы, (ложку держать, например).

Так как даже до грехопадения человек должен был упражняться, то тем более это нужно теперь — после испорченности. Правда, у первозданных людей не было недостатка ни в способности ходить, ни в даре слова, ни в способности рассуждать. Однако из беседы Евы со змием очевидно, что им не хватало знания вещей, которое приобретается из опыта. Если бы у нее был больший опыт, она так просто не вступила бы в разговор, так как знала бы, что это животное речью не обладает и, следовательно, здесь кроется обман.

Теперь же, в состоянии испорченности, тем более необходимо нам учиться, чтобы приобретать знания. И мы, действительно, добиваемся этого с большим трудом, чем должно было быть в состоянии совершенства: все вещи для нас стали затемнены, и языки смешаны. Ученому, в интересах науки, чтобы использовать различные источники на живых и мертвых языках, вместо одного языка, нужно изучать их уже несколько. И ничто на свете нам не врождено.

И всё верно сказано в сочинениях Платона («О законах»): «Человек есть существо самое кроткое и самое божественное, если он будет укрощен настоящим воспитанием; если же его не воспитывать или давать ему ложное воспитание, то он будет самым диким животным из всех, кого производит земля».

И вот тут весь вопрос и кроется: в подходе к воспитанию, в правильности воспитания. К этому вопросу относится старая история приведенная одним из классиков, которую мы расскажем, как поучение современным учителям:

«Учитель»

Как-то собираясь в школу, где он преподавал, сухой и озлобленный Петр Сидорович заметил, что переплет его книги «Синтаксис», стоящий на нижней полке в шкафу изъеден мышами.

Худощавый и сморщенный и уже поседевший, проживал он в старом доме с престарелой матерью, бывшей учительницей, по стопам которой он и пошел, весь отдав свою молодость учебе, так что и времени не оставалось найти себе подругу, да и друзей особо не имел. От этого одинокого своего существования и приобрел Петр Сидорович раздражительность своего характера и прочие пессимистические черты.

— Послушай, мама, — сказал он, входя на кухню, где мать возилась с посудой. Жили они бедно, и горячей воды не было проведено, а поставить котлы, как у соседей отец не успел, рано ушел из жизни, оставив только старинный титан на дровах, который тоже, вскоре, пришел в негодность. И мать грела воду в кастрюлях и для мытья посуды и для умывания лица и рук по утрам.

— Откуда у нас мыши завелись? Что это такое, вчера в тапочках нагадили, сегодня Синтаксис погрызли. Так-то и одежду начнут есть! —

— А что же мне делать? Не я же их завела! — ответила мать.

— Надо же что-нибудь делать! Кошку бы ты завела, что ли…. —

— Кошка вон есть; да, пока, куда она годится? У соседей взяла котеночка! — кивнула она в угол, где около веника, свернувшись калачиком, дремал худой, как щепка, серый котенок.

— Почему же он не годится? — спросил Петр Сидорович.

— Молодой ещё и глупый. Ему, наверное, ещё и двух месяцев нет.—

— Гм… так его приучать надо! Чем так лежать, он лучше бы приучался! —

Проговорив это, Петр Сидорович озабоченно вздохнул и вышел из кухни. Котенок приподнял голову, лениво поглядел ему вслед и опять закрыл глаза.

Окунемся в мир котенка.

«Котенок не спал, он дремал и думал. О чем же может думать и что может представлять себе малыш от животного мира? — Не знакомый с действительной жизнью, не имея запаса впечатлений, он мог мыслить только инстинктивно и рисовать себе жизнь по тем представлениям, которые получил в наследство вместе с плотью и кровью от прародителей — саблезубых тигров (по теории эволюции Дарвина). Его кошачье воображение рисовало нечто вроде Каракумской пустыни, по которой носились тени очень похожие на Хозяйку, на ноги ушедшего Петра Сидоровича, на печку и на веник. Среди этих теней, вдруг, являлось блюдечко с молоком; у блюдечка вырастали лапки, и оно начинало двигаться, пытаясь убежать. Котенок делал прыжок (от чего подергивал лапками в полудреме) и, от кровожадного сладострастия, вонзал в блюдечко когти…. Когда блюдечко исчезало в тумане сна, появлялся кусочек мяса, специально оброненный для него Хозяйкой вчера, во время готовки; этот кусочек с писком бежал куда-то в сторону, но котенок делал прыжок и вонзал когти…. Всё, что ни мерещилось молодому мечтателю, имело своим завершением прыжки, когти и зубы…».

Чужая душа — потёмки, а кошачья и подавно, но, что описанные картины близки к истине видно из следующего факта: открыв глаза после дремотных грез, котенок поднялся и сел, подозрительно глядя на болтающийся конец фартука, одетого Хозяйкой поверх платья. Его глазки сверкнули, он взъерошил шерсть и, сделав прыжок, вонзил когти в край халата. Очевидно, что он родился хищником-мышеловом, вполне достойным своих кровожадных предков (по Дарвину). Судьба его предназначала быть грозой подвалов-кладовых и если бы не воспитание (о чем пойдет речь впереди), то котенок вырос бы в грозного кота.

Воспитание.

Воспитанием котенка решил заняться Петр Сидорович. Это он решил, наказывая в школе двух учеников, поймав их за шкирку, курящих сигареты за деревьями и кустами в школьном палисаднике. С самого утра с двумя школьниками младших классов в руках (держа и волоча их за шивороты) он ввалился в учительскую.

— Вот! Полюбуйтесь, курили прямо перед школой! Хорошо, что я иду с той стороны и мне виден палисадник сквозь просветы ограды. А с центрального входа их было бы не заметить… — в гневной радости торжествовал Петр Сидорович, представляя свою находку — двух учеников «повесивших носы».

Все учителя стали бранить учеников. Кто-то сходил за завучем. Завуч увела учеников в свой кабинет для дальнейшей «экзекуции» — беседы воспитательного характера….

Возвращаясь из школы, Петр Сидорович зашел в хозяйственный магазин и купил мышеловку-клетку. За ужином он нацепил на крючок кусочек котлеты и поставил западню под диван у шкафа с книгами, где под самой нижней полкой, на полу, сваливались газеты и обрывки ученических тетрадей, употреблявшиеся матерью на хозяйственные нужды.

Ровно в 8 часов вечера, когда наш учитель сидел за столом и проверял ученические тетради, под диваном, вдруг, раздалось «хлоп!», и так громко, что Петр Сидорович вздрогнул и выронил ручку. Немедленно он подошел к дивану и достал мышеловку. Маленькая чистенькая мышь, величиной с мизинец, обнюхивала проволоку и дрожала от страха.

— Ага-а! — пробормотал Петр Сидорович и так злорадно поглядел на мышь, как будто собирался поставить ей двойку, даже единицу, таким уничтожающим взглядом он в школе смотрел на учеников плохо знающих.

— Поймалась по-о-длая! Вот, я тебе покажу, как грызть Синтаксис! —

Наглядевшись на свою жертву, Петр Сидорович поставил мышеловку на пол и крикнул:

— Мама! Мышь поймалась! Неси-ка сюда котенка, учить будем, воспитывать! —

— Сича-ас! — отозвалась Хозяйка и через минуту вошла, держа в руках потомка тигров.

— Вот, и отлично! — забормотал Петр Сидорович, потирая руки. — Мы его будем приучать… Ставь его напротив мышеловки… Вот так… Дай ему понюхать и поглядеть, пусть посмотрит… Вот так… —

Котенок удивленно поглядел на людей, на стул и на диван, с недоумением понюхал мышеловку. Потом, испугавшись, может яркого света или от чрезмерного внимания, направленного на него, рванулся и в ужасе побежал к дверям кухни, к своему знакомому обжитому месту.

— Стой! — крикнул Петр Сидорович, успев схватить его за хвост. — Стой ты, дурак! Мышь испугался! Смотри: это мышь! Смотри же! Ну? Смотри, тебе говорят! —

Петр Сидорович взял котенка за шею и потыкал его мордой в мышеловку.

— Ну-ка, возьми его, мама, и держи…. Держи напротив дверцы…. Как я выпущу мышь, ты его сразу выпускай…. Поняла! Сразу отпускай! Ну?

Наш учитель придал своему лицу серьезно-таинственное выражение, как в школе перед началом объяснения урока, и приподнял дверцу мышеловки…. Мышь нерешительно вышла, понюхала воздух перед собой и стрелой полетела под диван…, а выпущенный из рук котенок, задрав вверх хвост, побежал под стол, в другую сторону от дивана и мыши.

— Ушла! Ушла! — закричал Петр Сидорович, делая озлобленное разочарованием лицо. — Где он, мерзавец? Под стол спрятался?! Иди-ка сюда… —

Наш учитель вытащил котенка из-под стола и потряс его в воздухе…

— Паршивец этакий… — забормотал он, трепля его за ухо — Вот тебе! Вот тебе! Не зевай в другой раз, паршивец! — и он натыкал котенка мордой в открытую мышеловку…

Этим всё ещё не закончилось. На другой день Хозяйка опять услышала голос:

— Мама! Мышь поймалась! Неси-ка сюда котенка!.. —

Котёнок после вчерашнего оскорбления забился под печку и не выходил оттуда всю ночь. Когда хозяйка вытащила его и, принеся за шиворот в комнату, поставила перед мышеловкой, — он задрожал всем телом и жалобно замяукал.

— Ну, ну, — дадим ему сначала освоиться! — командовал Петр Сидорович. — Пусть смотрит и нюхает… — Смотри и приучайся! Стой, чтоб ты сдох! — крикнул он. Заметив, как котенок попятился от мышеловки.

— Накажу чёрта!.. Держи-ка его! Вот так!.. Ну, теперь ставь его напротив дверцы…

Наш учитель медленно приподнял дверцу мышеловки… Мышь юркнула под самым носом котёнка, даже ударилась о руку Хозяйки и побежала под шкаф, под кучу бумаг и оттуда опять исчезла под диваном. Котёнок же, почувствовав себя на свободе, сделал отчаянный прыжок через мышеловку и забился в углу под столом.

— Другую мышь упустил! — заорал Петр Сидорович — Какая же это кошка?! Это дрянь, а не кошка! Пороть! Около мышеловки пороть! — и вновь натыкал котёнка мордой в мышеловку…

Когда была поймана третья мышь, котенок при виде мышеловки и её обитателя затрясся всем телом и поцарапал руки Хозяйке… После четвертой отпущенной мыши наш учитель разочаровался, вышел из себя, швырнул ногой котёнка к входным дверям дома и сказал:

— Убери, мама, Эту гадость! Выброси его куда-нибудь на помойку! Ну, ни к черту не годится!.. —

Эпилог

Прошел год. Тот тощий и хилый котёнок, выброшенный на улицу, откормился на помойках и превратился в солидного и рассудительного кота. Однажды, пробираясь задворками, он шел на любовное свидание. Будучи уже близко от цели, в листве парка он услышал шорох, а вслед за этим увидел мышь, которая перебегала по своим делам из новостроек, через парк к частному сектору, к дому, где и жил наш учитель Петр Сидорович. Наш герой — кот, бывший котёнок, ощетинился, согнул дугой спину, зашипел и, задрожав всем телом малодушно пустился в бегство.

Вывод.

Увы! Не всякое воспитание достигает благих целей. Так и современные программы обучения в школах, меняющиеся год от года, вполне соответствуют методике прописанного классиком случая.

Как поступают с нашими детьми: так же «тычут мордой в мышеловку». Заставляют учить даты по истории, вызывая этим только отвращение. «Эти проклятые даты учить заставляла историчка!» — так может выразится современный школьник. Именно — проклятые — вот слово, характеризующее навязываемые знания. А потому молодежь все путает и ничего не знает конкретно.

Конец.