На краю Дикого Поля. Часть 1

Сергей Юрьевич Ежов, 2020

Эпоха Ивана Великого ещё только-только начинается, впереди – взятие Казани, Астрахани, борьба за выход к Балтике… И в это время проваливается сознание нашего соотечественника,простого школьного учителя географии, весьма посредственно знающего курс истории, да и по остальным дисциплинам знающий что-то такое, что осталось от школьного курса почти шестидесятилетней давности. Да, наш герой служил в ГРУ, но служил он в мастерской по ремонту приборов артиллерийской разведки, и даже на зарядку выходил не каждый день. Содержит нецензурную брань.

Посвящаю моей дочери Ирине

Глава первая,

в которой меня забрасывает из майского дня 2018 года в майский же день, но неизвестно когда и невесть куда, да к тому же, в весьма стеснённые обстоятельства

Майские грозы в Черноземье совсем не редкость, но эта, веселящаяся за окном, чуточку необычна: не припомню, чтобы так грохотало во время уроков. Хорошо поливает, и гром грохочет славно. У меня «окно», то есть, свободное от урока время, и я стою у открытого окна кабинета географии, любуясь грозой. Школа у нас одноэтажная, очень уютная, из окна я вижу грядки пришкольного участка, за ними, у забора, ряд деревьев — яблони, сливы и ивы, а за забором выгон, за выгоном видны дома, а за домами, за полем, скрытые сейчас дождём (славно всё-таки поливает), асфальт, лесопосадка и железная дорога. А как чудесно дышится! Так и хочется выбежать под дождь, да и пошлёпать босыми ногами по лужам. Хочется, да нельзя. Такая эскапада обернётся приступами радикулита, люмбаго, а то и чем похуже: старый я уже, седьмой десяток разменял, так что самое большое что могу себе позволить, так это открыть окно и любоваться дождём. Это интересно. Вот по нижней кромке туч пробежала горизонтальная молния, тут же басовито громыхнуло, а на сетке забора, как бы в ответ, возникло свечение. Возникло, стало наливаться светом и мощью, да и оформилось в жёлто-оранжевый шар, величиной с кулак. Опа! Да это же шаровая молния! Первый раз в жизни наблюдаю это явление. Видно отлично. Дождь немного отодвинулся, льёт над выгоном, а у школы разве что отдельные капли шлёпают, но это ненадолго — вон, слева надвигается серая стена. Шаровая молния тем временем отлепилась от заборной сетки и поплыла к школе. Поперек ветра. Прямо ко мне. Неправильный какой-то шар. Страха нет, есть любопытство. Опасно, конечно. Говорят, что если шаровая молния как следует взорвётся, то может много бед натворить. Может и убить. Хотя мне-то чего бояться? Своё я отжил, однако если учителя географии и ОБЖ прямо в классе прихлопнет молния, то у школы и лично у директора будут неприятности, а это вовсе лишнее, не хочу его подводить, хороший он человек, и специалист прекрасный. Потянулся я закрыть окно, но не успел — неправильная молния вдруг ускорилась, да и влетела в класс, ловко обогнув оконную створку. Ага! Вот в чём неправильность шаровой молнии: это вовсе не шар, а эдакий неправильный многогранник, как будто цветной бриллиант, над которым потрудился косорукий ученик бездарного ювелира.

Словно услышав насмешливую мысль, шаровая молния развернулась, и двинулась на меня, вытягивая в мою сторону лучик. В точности как амёба вытягивает ложноножки. Тянулась-тянулась, да и дотянулась. Долбануло здорово, но вместо всяких искр увидел я падающее сквозь потолок, сквозь листья и виноград потолочных обоев, прямо на меня, огромную плоскость, вроде меча. Падала она падала, да и рассекла меня ровно на три части — один я плавно отступил от молнии с ложноножкой, причём меня он не видел. Другой я, с дырой в груди, а значит мертвее мёртвого, упал в обледенелый сугроб и растаял, а я, оглушенный и полуослепший, отступил назад да и упал во что-то неподатливое, лежащее среди высокой травы. От боли потерял сознание, но перед тем успел заметить, что и кабинет географии, и школа растаяли в воздухе. А вот куда упал, заметить не успел.

***

Очнулся я в весьма неприятном состоянии: лежу на земле среди цветущих ирисов недалеко от речки, руки связаны за спиной, но это ещё полбеды — вижу, что ко мне идёт с ножом в руках запорожский казак. А может и не запорожский и не казак, эдакий крайне неряшливо бритый и чубатый жлоб. И ножик в его руках очень убедительный. Острый даже на вид. Да и рожа у этого бандита совсем не дружелюбная. Подельника бандита я тоже вижу — он засунул здоровенную сумку в яму под корни вербы, торчащей из обрыва, и навалился на куст, закрывая тайник.

— Кончай его, да поехали! — это он кричит казаку, что идёт ко мне.

Хотя, почему казак? Казаки, как нынче всем известно, зря никого не связывают, и, тем более, не режут, потому как они ужасно благородные борцы за веру, царя и отечество, а плохие — это татары, мусульмане.

— ОПА! — пронзает мысль — А с какого перепугу я понимаю татарский язык?

— А с такого — трезво и ехидно отвечаю сам себе — потому что попаданцам так положено. Мы, попаданцы, знаем все на свете языки, во все времена. Хотя по совести, тут я не должен понимать даже русских. Вон, у татарина фитильное ружьё, а это даже не восемнадцатый век, а малость пораньше.

А татарин, между тем всё приближается, уже совсем рядом.

Ну что мне остаётся делать, со связанными-то руками? Дождался, когда татарин подойдёт, да и вмазал ему промеж ног сапогом. Кстати, отличный сапог — зелёный, из незнакомой кожи, с тиснением, а носок сапога окован узорчатой серебряной пластиной. Второй ногой ударить не смог потому что шпора в земле увязла, за корни зацепилась. А чего хотел дурной татарин? Что я буду лежать и ждать когда меня зарежут? Нет, лучше уж я сам на его могилке спляшу.

Татарин отлетел в сторону, но быстро встал, и враскорячку бросился опять на меня. Ножик он так и не выпустил из рук, и за мошонку (после такого-то удара!) не ухватился. Броситься-то он бросился, но не добежал: откуда-то прилетела стрела и воткнулась ему в живот. Второй татарин вскочил на лошадь и поскакал в сторону, но тоже недалеко успел: две стрелы, одна в шею навылет, а другая в спину, сбросили его на землю. Татарская лошадь тут же остановилась и принялась щипать траву, совершенно не обращая внимания на остывающего хозяина.

Из-за молодого ольшаника показались трое моих спасителей. Это были бородатые мужики в довольно выцветших зелёных кафтанах, суконных шапках того же цвета, на ногах — тяжелые крепкие сапоги. У переднего в руках короткое копьё с широким лезвием, на боку висит сабля. Двое других с луками в руках. Тетивы не натянуты, но стрелы наложены, в зубах держат ещё по стреле. Внимательные глаза сканируют окружающее. На меня они глянули только вскользь: оценили, что не враг, что не ранен, что срочная помощь не требуется, и продолжили движение. Я слегка обиделся: а почему мужики не бросаются меня спасать, но подумав понял: татар двое, а лошадь только одна. Значит, где-то рядом должен быть ещё один или несколько бандитов с остальными лошадьми. Даже я знаю, что по степи на одной лошади не ездят, нужны заводные, а на боевых конях, так вообще кроме как в бой да на смотр, да покрасоваться и не ездят. По возможности, конечно. Пешком-то по степи передвигаются, разве что, в отхожее место, потому что только оно в степи близко, а остальное, даже близкие соседи, далеко.

Мужики не зря сторожились. Из-за поворота оврага выскочили двое верховых, на ходу целящиеся из ружей. Я четко видел, как как татары, почти синхронно навели свои ружья и плавно потянули спусковые крючки. Но… выстрелы грянули с задержкой, и в это время наши лучники (для меня они уже стали своими. Давно. Несколько секунд назад) прянули в стороны, и послали свои стрелы, да не по одной. Правый татарин уже валился со стрелой в глазу, а левый с двумя, по штуке в каждом плече. Наши резво рванули вперед, мимоходом ткнув ещё живого татарина копьём в горло, и скрылись за поворотом оврага. Вернулись быстро, минут через пять, довольные, с десятком лошадей, привязанных уздечками к длинной верёвке.

Пока они там воевали, я кое-как встал.

Один из мужиков, по виду главный, на ходу вынимая нож, пошел ко мне, а остальные принялись раздевать трупы татар, складывая в кучки оружие, одежду, а отдельно — кошели, разной степени наполненности. Главный же мужик… Стоп! Я не должен называть этих воинов мужиками даже мысленно и про себя. Если ненароком ляпну такое слово, то в лучшем случае получу словесную отповедь, а в худшем — клинок в брюхо, так как нельзя в эту эпоху называть воина крестьянином, смердом. Сословное общество, у него свои законы.

Главный из воинов подошел ко мне. Несколько секунд мы молча рассматривали друг друга, и увиденное мне понравилось. Передо мной стоял статный, крепкий мужчина выше среднего роста. На вид лет сорока, русоволосый, голубоглазый, с мужественным, обветренным лицом, украшенным аккуратно постриженными усами и бородкой. Хорошее лицо. Мужественное. Я повернулся к нему спиной и протянул связанные руки. Кожи коснулось лезвие ножа, одно движение, и обрезки веревки упали на землю.

— Кто таков, добрый человек? — голос у воина тоже хороший: сильный, твердый, приятный. Командный голос.

— Извини, доблестный воин, но этого я тебе сказать не могу — вижу, как брови воина хмурятся — потому что сам не знаю. Я только что пришел в себя, и даже имени своего не помню.

— Хм… Ладно, разберемся позднее. Видимо у тебя от удара память отшибло, эвона какой кровоподтёк на голове. Впрочем, и так видно по одежде и речи, что непростой ты человек. Поедешь с нами.

— Как будет угодно, я и сам хотел просить о том же. От всей души прошу принять мою благодарность за спасение от разбойников. И хотя я не помню своего имени, прошу тебя, доблестный воин, назвать своё, чтобы я мог знать, за кого вознести молитвы.

— Я всего лишь выполнил свой долг — учтиво отвечает воин. Моя речь ему явно пришлась по душе. — Имя моё князь Сергей Юрьевич Мерзликин.

— А в какой местности мы находимся?

— На границе Северской земли Русского царства и Дикого Поля. Речка, у которой мы стоим, именуется Ольшанкой.

Меня просто ошпарило этими словами. Ещё бы! Я попал в точности в то место, где я и был, только куда-то в прошлое… наверное. Местность вокруг была совершенно непохожа на современную мне: во-первых, Ольшанка оказалась полноводной рекой. Небольшой, конечно, но ведь и стоим мы недалеко от истока. Во-вторых справа и слева, ближе к реке, росли дубовые рощи. Собственно, и место где мы стояли, тоже было прикрыто со всех сторон кустарником. Ну и главное: села Ольшанка тут просто не существовало. Метрах в двухстах, там, где стояла (или будет стоять?) школа, была поросшая густой травой возвышенность, и стоял там, хмуро на нас поглядывая, здоровенный бык. Не знаю, зубр это или тур, но рога у него были не меньше чем по полметра.

— Ольшанка значит… А скажи князь Сергей Юрьевич, Ольшанка впадает в Псел, а он, в свою очередь, в Днепр?

— Истинно так. Значит, что-то ты помнишь?

— Вспоминаются обрывки, а целой картины нет. Скажи, князь Сергей Юрьевич, а кто сейчас царствует на Руси?

— Царь и великий князь Иоанн Васильевич, из рода Рюриковичей.

— А давно царствует царь и великий князь Иоанн Васильевич, и какой сейчас год?

— Год сейчас семь тысяч пятьдесят шестой, а царь и великий князь Иоанн Васильевич венчался на царство о прошлый год

— Семь тысяч пятьдесят шестой год?

— Верно ты привык к латинскому летоисчислению?

— Да, князь, привык.

— По латинскому счёту сейчас тысяча пятьсот сорок восьмой год.

— Благодарю за рассказ, князь Сергей Юрьевич.

— Не стоит, право. А сейчас мы поедем.

— Прости великодушно, князь, но позволь мне умыться. Надо привести себя в порядок.

— Изволь, добрый человек, река рядом.

Я спустился к Ольшанке и разделся по пояс. Место для осмотра оказалось удачным: спокойную воду затеняли прибрежные кусты, а в лицо мне светило яркое солнце. Из воды на меня глянул молодой человек лет двадцати с небольшим. Волосы темные, лицо круглое, украшенное усами и трехдневной щетиной, лоб высокий, выдающаяся челюсть, брови густые, нос толстый, но не картошка, губы средние, плотно сжатые. Глаза, похоже, серые. Впечатление человека умного, волевого. Эка я моментально составил словесный портрет! Видимо сказался опыт почерпнутый из чтения детективов.

Умылся оттирая руки и лицо прибрежным песком. Один из воинов подал мне рушник, которым я, с благодарностью, и воспользовался. Снова натянул на себя нижнее белье, рубаху и кафтан, поражаясь какое оно всё пропотевшее и вонючее.

Ну что, товарищи, старшина Мазулин к походу и бою готов.

Воины подвели нам татарских коней. Князю, конечно, самого лучшего, впрочем и мне достался ненамного хуже. Дрянные, вообще-то коняшки, низкорослые, пузатые. Хотя и молодые, но спины уже прогнутые, или это порода такая? У нас, в колхозе, там, где остались, лошади куда как получше, хотя те тягловые, а эти боевые. Хотя, чего я придираюсь — между ними века селекции.

Двинулись на север. На лошади я ездить умею, всё-таки вырос в колхозе, хотя всяким хитростям вроде джигитовки или выездки не обучался. Но «собакой на заборе», тоже не оказался, во всяком случае, князь и его воины надо мной не смеялись. Проехали несколько километров, и к нам присоединились ещё десяток воинов, а к вечеру, уже у речка Ржава, ещё полсотни. Я рассматривал воинов, удивляясь разнообразию их вооружения. Как мне кажется, одинаковых шлемов не было ни у кого. Сабли, тоже самые разные. Доспехи, в основном кольчуги и пластинчатые. У некоторых — тягиляи, причём, не только у бедных. У князя Сергея Юрьевича тоже тягиляй, но дорогой, шелковый, обшитый красивыми шнурами.

У Ржавы переночевали, и тут меня постигло первое в этом мире разочарование. Я много читал у того же Алексея Константиновича Толстого, в «Князе Серебряном», что средневековая еда очень вкусная. Ответственно заявляю: полная чушь. Кашевары приготовили кулеш, а это оказалась редкостная дрянь, никакого отношения к кулешу моего времени не имеющая. Во-первых, крупа оказалась очень хреново помолотым овсом, пополам со столь же погано помолотой пшеницей. Что овёс, что пшеница изначально были скверно очищены, и на крупе не только оставались плёнки, так ещё и ости попадались в кулеше. Зато в кулеше было много солёного сала. Некоторые люди любят сало, но я к таковым не отношусь, может потому что в прошлом теле у меня с детства была не очень здоровая печень. Впрочем, нет худа без добра: благодаря этому недугу я не спился в перестройку, как многие из моих друзей и родных. Одно утешило: я был так голоден, что вся порция проскочила незаметно, и добавка вовсе не помешала бы. Но так как добавки никто не предложил (воины князя самостоятельно подходили к котлу), то я не стал ни просить, ни сам подходить, ибо начальному человеку это невместно.

После ужина я, предупредив князя, спустился к Ржаве и сняв с себя всё до единой тряпочки, отстирал одежду. Щёлок и рушник, на этот раз без вышивки, но чистый и свежий, без просьб и лишних слов, мне принёс воин, молчаливо наблюдавший за мной со стороны. Так же молча он принёс мне чистое нижнее бельё с завязками, и шерстяное одеяло, в которое я тут же с благодарностью и укутался.

***

Господи боже ж ты мой! До чего мне здесь хорошо!!! Весь день я скакал на коне, а состояние организма просто идеальное! Ничего не болит, нигде не мозжит, никуда не отдаёт… Не скрипят суставы, не ноет хребет, и даже зубы в моём рту в полном комплекте. Молодость есть молодость, но её ценность понимаешь только потеряв годы и здоровье. Клянусь, если меня не отправят обратно, буду ухаживать за этим телом со всем возможным тщанием. С этим я и уснул.

Поутру двинулись на запад, забирая чуть к северу. Ехали не торопясь, не пренебрегая разведкой. Передовой и боковые дозоры постоянно появлялись в виду и подавали сигналы. Вообще-то я служил в Армии, и кое-что в передвижении войск соображаю, хотя та армия и это войско различаются довольно сильно, хотя и не принципиально. Как были так и остались главными личная выучка, моральное состояние, но важнее всего — ум и воля командира. У нашего командира с этими качествами всё было в порядке.

***

Видимо я считаюсь ценной фигурой: князь держит меня недалеко от себя и довольно часто удостаивает беседой. Я стараюсь узнать у него подробности местной жизни, при этом не затрагивая военных вопросов и актуальной местной политики, чтобы не показаться шпионом. Но ключевые имена и события звучат, а я мотаю их на ус. Со своей стороны я рассказываю князю об Индии, Африке, Китае, о Южной и Северной Америке.

— Есть в Америке, земле, которую вы называете ещё Западной Индией, или Вест-Индией, растения, которые пригодились бы и твоей Родине, да и в твоей личной вотчине принесут немалый доход, князь. Это картофель, именуемый некоторыми людьми потато, кукуруза, именуемая ещё маисом и томат, который франки ещё именуют падм д амур или помидор.

–Чем хороши эти растения?

— Картофель есть корнеплод, который размножается в основном клубнями. Каждая посаженая картофелина даёт от пяти до двадцати клубней величиной с полкулака, а то и с кулак, пригодных для употребления в пищу. Картофель можно варить, жарить, тушить, запекать как самостоятельно, так и вместе с мясом, другими овощами, а в случае заболевания цингой, протертый в кашицу сырой картофель очень быстро исцеляет несчастных.

— Цинга это что за болезнь?

— Её ещё называют скорбут. Ещё одно целительное свойство картофеля — лечение загноившихся небольших ран, например воспалений после заноз. Ну а главное достоинство этого овоща — его плодовитость. Урожай он даёт сам-десять, и это в самом неурожайном году. А в этих краях он будет ещё плодовитее. Ну и наконец картофель можно использовать для корма скоту. Свиньи, к примеру, на нем хорошо и быстро жиреют. Кукуруза также являет собой ценнейшую культуру. Каждое растение даёт два-три початка, содержащих в себе до сотни зерен, а каждое зерно весом равно пяти-семи зернам пшеницы или ржи. Хлеб из кукурузы не очень вкусен, зато питателен. Из кукурузы можно делать крупы. Ещё важно то, что из кукурузы можно давить масло, мало чем уступающее оливковому, равноценное конопляному и льняному, при этом оно много дешевле оливкового, да, пожалуй и льняного масла. Подсолнечник немного похож на известную тебе ромашку, только лепестки жёлтые, а на плодовом диске находятся крупные семена, размером с пшеничное зерно, помешенное в твердую оболочку. Из семян давят масло, а жмых используют на корм скоту. Ну и каленые семена подсолнечника можно грызть как орешки.

— Да, видимо это действительно полезные растения. Надо обдумать твои слова.

— Если ты, князь, найдёшь выход на испанских или португальских купцов, торгующих с Вест-Индией, то у них можно заказать семена этих растений. Но картофель лучше купить и в виде клубней, и в виде семян, поскольку из семян он вырастает мелкий, а крупным он станет после вторичного посева. Это как с луком: мы сеем семена, получаем севок, и уже из севка получаем лук.

— Испанские или португальские купцы? Да, это возможно. Через крымских купцов я закажу эти растения. Но ты не рассказал ещё об одном.

— Да, я упустил помидоры. Это довольно крупная ягода, плоды её бывают разных размеров и зависят от сорта. К примеру у сорта черри плоды размером с мелкую сливу, а самые крупные дают плоды размером с два кулака. Помидоры обладают приятным кисло-сладким вкусом, и их едят в сыром виде, в виде салатов, давят из них сок, помидоры можно уваривать в густую пасту и заготавливать на зиму. Очень вкусно, если добавлять помидоры в щи или борщ… Но должен предупредить, что помидор почему-то считается ядовитым растением, и чтобы доказать тебе обратное, готов буду съесть сколько угодно спелых помидоров. Ну и ещё предупрежу: я не знаю, как эти плоды называют испанцы. На всякий случай я бы попросил, чтобы твой человек скупал все доступные семена из Вест-Индии, а я, если Бог даст, постараюсь возместить твои расходы на них.

На самом деле деньги у меня есть: я ведь не сказал князю о кожаной сумке, которую спрятал воровской черкас в выбоину под кустом. Деньги не деньги, но что-то очень ценное в той сумке есть, было видно что сумка тяжеленькая.

Так мы и двигались, по команде меняя заводных лошадей, по команде же, оправлялись, отдыхали и выдвигались в путь. Без суеты менялись дозорные, поступали доклады о всех замеченных встречных. Говорю же, князь оказался опытным и очень дельным командиром.

Лесостепь ложилась под копыта наших коней, и была совсем не похожа на оставленную мной. Разнообразие трав поражало воображение, а количество живности было просто запредельным. В траве шныряли грызуны, кое-где мелькали лисы, иногда встречались стада косуль, сайгаков, оленей, кабанов. Видели косяк диких лошадей. Буквально из-под копыт взлетали куропатки, удирали или улетали дрофы и стрепеты. Впрочем, понятно почему сейчас всего много: потому что мало людей. За неделю, что мы двигались к Рыльску, нам не встретилось ни одного поселения, только две группы всадников у горизонта, которых князь уверенно идентифицировал как воровских черкасов. Кстати, разбойники, которые собирались меня убить, тоже оказались воровскими черкасами, это по терминологии этого времени, а по привычной мне — казаками. Князь, надо сказать, считал казаков сволочью без чести и совести, готовых служить тому, кто платит, при этом готовых в любой момент предать нанимателя и ударить ему в спину. По этой причине и русские, и литовцы, и поляки, и турки, и крымские татары по возможности использовали казаков, но не доверяли им ни на грош. Знаю я эти рассуждения, они и через тысячу лет не изменятся: на моё поместье напали — воры и грабители. Я ограбил соседей — благородный дворянин совершил доблестный набег. Я убежал в Литву — я вправе сменить властелина на более благосклонного. Мой слуга удрал — подлец, негодяй, предатель.

Средневековье! И нравы тут средневековые.

И по прошествии почти недели мы достигли Рыльска. Оказалось, что древний Рыльск нисколько не похож на современный мне. Городок населением, на мой взгляд, никак не больше трех-пяти тысяч, если не меньше, был обнесен деревянной стеной с деревянными же башнями. Караульная служба показала себя во всей красе: ещё мы на показались ввиду города, а с башни на пригорке кто-то уже дал сигнал дымом. У предмостного укрепления нас встретил десяток воинов снаряженных и вооруженных по-боевому. На башне стояли лучники, а из амбразуры выглядывал ствол пушки калибром сантиметров десять.

— Как исполнил службу князь Сергей Юрьевич? — после приветствия, с лёгким поклоном поинтересовался десятник.

— Слава Богу, всё благополучно. Воровских черкас побили, да и было их мало: десяток сначала, да четверо потом, когда мы отбили этого человека. Да по дороге обратно разорили несколько ухоронок.

Десятник мельком, без особого интереса глянул на меня и сообщил князю:

— Боярский сын Андрей Иванович с сотней уже вернулись. Я уже послал человека предупредить его о твоём благополучном возвращении, как он о том и просил.

— Наместник в городе? Надо бы доложить о прибытии.

— А князя Давыда Васильевича как раз и нету, уехал осматривать мосты. Обещался вернуться к завтрашнему вечеру, ну а там как Бог даст.

— Ну и ладно если всё благополучно. Поедем, надо отдохнуть и помыться с похода. Этот человек поживёт на моём подворье.

Разместили меня в довольно просторной светелке на втором этаже княжьего дома. Слуги помогли расположиться и пригласили в баню. Натоплено было, конечно не очень, но я и не люблю раскаленную баню, да и сама возможность хорошо отмыться после недельного похода порадовала. После бани я переоделся в чистое бельё и устроился у себя в светлице со здоровенной кружкой ржаного кваса, но долго мне блаженствовать не дали: явился слуга и объявил, что у боярского сына Андрея Ивановича Ахматова живёт мой спутник, и надо бы сходить переведаться. Кафтан мой к тому времени был уже почищен, и облачившись я, в сопровождении слуги, пошел по улице на другое подворье.