На краю Дикого Поля. Часть 1

Сергей Юрьевич Ежов, 2020

Эпоха Ивана Великого ещё только-только начинается, впереди – взятие Казани, Астрахани, борьба за выход к Балтике… И в это время проваливается сознание нашего соотечественника,простого школьного учителя географии, весьма посредственно знающего курс истории, да и по остальным дисциплинам знающий что-то такое, что осталось от школьного курса почти шестидесятилетней давности. Да, наш герой служил в ГРУ, но служил он в мастерской по ремонту приборов артиллерийской разведки, и даже на зарядку выходил не каждый день. Содержит нецензурную брань.

Глава вторая,

которая начинается неожиданным разговором, а заканчивается

ещё более невероятной беседой.

Комната, в которую меня проводили, нельзя было назвать тюремной камерой, но тем не менее удрать из неё было решительно невозможно: дверь была составлена из толстенных дубовых плах, впрочем, засов был не снаружи, а внутри, а окна, целых три, были размером… чуть побольше листа А4, ну, то есть примерно двадцать пять на тридцать сантиметров, причём вставлены туда были массивные рамы с частым переплётом, в которые были вставлены пластины полупрозрачной слюды. А может и не слюды, а стекла крайне низкого качества. Но это неважные детали — позже присмотрюсь и узнаю. В чисто прибранной комнате стоял тяжелый запах болезни.

На кровати дремал крупный мужчина явно болезненного вида: лоб в испарине, на лице мучительная гримаса. При нашем появлении мужчина проснулся, и с явным узнаванием поглядел на меня.

— Слава богу, ты жив, барон Александер — ясно и четко произнес он — Здравствуйте, господа — обратился он к двум сопровождавшим меня чиновникам. Если мне не изменяет память, в эту эпоху их зовут дьяками.

— И тебе поздорову, Лотар — вежливо отозвался старший чиновник. — значит узнал ты этого человека? А то князь Сергей Юрьевич Мерзликин указал, что он даже имени своего не помнит, хотя ведёт себя разумно и ум показал недюжинный.

— Да, я узнал этого человека. Передо мной собственной персоной мой наниматель, барон Александер Ойген фон Белов. Документы его я предъявлял лично Рыльскому наместнику, князю Гундорову Давыду Васильевичу. Если угодно, можете осмотреть барона, у него есть несколько особых примет. Первая: на шее с правой стороны, под волосами имеется небольшой шрам от кинжала. Вторая примета: на правой руке, чуть выше кисти, неглубоко под кожей прощупывается обломок острия стрелы. Ещё нужны приметы?

–Думаю, что и этих довольно, если найдём — усмехнулся старший чиновник. Младший все это время делал пометки свинцовым карандашом на листе.

–Подними волосы, барон Александер — обратился ко мне старший чиновник. Я повиновался.

— Отметь, Осип, что шрам имеется там, где названо. Теперь, барон, закатай правый рукав.

Я опять повиновался, и с интересом ощупал запястье.

— Действительно есть — вырвалось у меня — прощупывается, а я и не знал.

— Дай-ка мне — старший чиновник тоже ощупал моё запястье и скомандовал второму — Осип, отметь, что и вторая примета совпала. Ну, мы пойдём с докладом, а тебе, Лотар, дай Бог здоровья. Обскажи уж беспамятному кто он и что.

И мы остались одни. Слуга мой лежал на постели и немного насмешливо глядел на меня. Это был высокий, наверное двухметрового роста мужчина лет пятидесяти, хотя наверное меньше, здесь рано стареют. Лицо вытянутое, бородка и усы на испанский манер, эспаньолка. Глаза ярко-зелёные, волосы стриженые довольно коротко, каштановые, с заметной сединой.

— Извини, молодой господин, что не встаю перед тобой. Но я и перед самим царем встать не смогу, гангрена в последней стадии — он снова помолчал, внимательно и насмешливо глядя на меня.

Я тоже молчал.

— Ну и кто ты, добрый незнакомец? — нарушив молчание задал неожиданный вопрос слуга… Слуга? Слуги так себя не ведут.

— Я? Ну, барон фон как там его… — промямлил я.

— Барон Александер Ойген фон Белов. Запомни это, мальчик. Твои документы я сохранил. Но меня интересует кто ты на самом деле.

— Поясните свою мысль, уважаемый…

— Лотар Штайн, собственной персоной. — чуть насмешливо поклонился собеседник — уточню свой вопрос: я отчётливо вижу, что в теле Александера, которого я знаю с трёх лет, находится сознание другого человека. И добавлю, что человек этот не из сего мира. А об амнезии будешь рассказывать наместнику, кстати учти, что он очень проницательный человек.

Опа! Вот так и палятся разведчики. Оказывается я здесь не единственный попаданец!

— А… — умно сказал я, и собравшись с мыслями продолжил — Действительно, я попал в это тело случайно.

И рассказал историю своего появления здесь.

— Жаль Александера — помолчав сказал Лотар — я был его учителем. Впрочем, ты в этом не виноват. А кем ты был у себя, и в каком ты был возрасте?

— Работал учителем географии в школе, а лет мне было почти семьдесят.

— Почтенный возраст. Ну да тебе и вовсе жаловаться не на что.

— Это правда. Получить шанс на новую жизнь, да ещё в интересную эпоху… Это здорово. Но я вот о чём хотел спросить: что мне делать? Посоветуй, всё-таки ты местный житель.

— Начну с конца. Я не местный житель, как ты выразился, а тоже пришелец из другого мира. Только я не вселялся в чужое тело, а попал собственной персоной. Но об этом позже. Что до твоих действий… А поступай-ка ты на службу русскому царю. Ты же русский?

— Да.

— Ну вот и продолжишь службу своему народу, пусть и в другой эпохе и в другом мире…

— Да, это интересно. Я, пожалуй, могу помочь в развитии страны.

— В прогрессоры метишь, Александер?

— У вас тоже есть этот термин?

— Есть. Это из фантастической повести «Анатомия божества» нашего писателя Гора Проаспэт.

— Хм… Вот как. А у нас другие авторы и названия. Но Лотар, а как же моя служба литовскому великому князю?

— Не беспокойся, Александер. Служить ты поступал непосредственно послу, собирающемуся в Бухару, а он, как мне кажется, не собирался тобой дорожить. Ты помнишь, что ты должен был выполнить?

— Нет.

— А я помню. Ты должен был передать ногайскому мурзе некую сумку. Довольно увесистую. И опечатанную личной печатью посла.

— И что?

— А то, что в сумке, а я туда потихоньку заглянул, было почти десять килограммов золотых монет. И кажется я понял, почему твоё сознание так легко попало в тело Александера.

— И почему же?

— Посол, отправляя тебя угощал тебя вином. Помнишь?

— Откуда?

— Ах да, я всё время увлекаюсь. Короче: отравил он тебя. Ядом длительного действия.

— Зачем?

— Ну как зачем? Если история всплывёт, а это явно недружественное действие литовского официального лица против Крымского ханства, то посол не при чём. Получается, что ты украл деньги и дезертировал. Ну а меня, полагаю, должны были убить ногайцы.

— Какие тут разворачиваются интриги, а? Чистый Версаль и тайны Мадридского двора.

— Так что ты свободен от любых обязательств, и когда будешь говорить с наместником, смело излагай эту версию. Я всё подтвержу, потому что это правда.

— А спросит, почему я не умер?

— Да чёрт его знает, почему. Память-то ты действительно потерял. Может это одно из действий яда?

В дверь постучавшись сунулся парнишка лет пятнадцати:

— Барон Александер, тебя призывает к себе князь Сергей Юрьевич Мерзликин.

— Ну ступай, Александер — тепло сказал Лотар — Заходи потом, ещё побеседуем.

Уже за дверями я попросил служку:

— В комнате тяжелый запах, от него и здоровому человеку становится дурно, а больному делает много хуже. Проветривайте комнату, уважаемый.

Князь Сергей Юрьевич вызвал меня сообщить, что завтра он убывает по делам службы на несколько дней. Мы вместе поужинали и я ушел к себе.

***

Через день, ближе к обеду.

— Значит ты желаешь поступить на службу Русскому государю?

Сидящий передо мной мужчина очень молод для своего чина, ему явно меньше сорока, а должность, по нашим меркам, генеральская: он наместник Рыльского воеводства, на его плечах огромная ответственность и немалая власть, а в подчинении серьёзные военные силы. Выглядит он как былинный богатырь: высокий, широкоплечий, волосы тёмно-русые, волнистые. Ухоженная бородка обрамляет овальное лицо, над красивыми губами щегольские усы, похожие на чапаевские. Умное лицо, внушающее доверие. Серые глаза внимательны, понятно, что любую кривду он почувствует мгновенно. Воевода обязан быть отличным психологом.

— Какие умения ты можешь предложить моему государю?

Отвечаю предельно честно:

— Хороших воинов у русского царя довольно, но я, если и был воином, не помню этого искусства. Но другие умения, которым меня учили, остались, и могут пригодиться.

— Что это за умения?

— География.

— География… Землеописание… Что сие значит?

— Значит, что я научен рисовать и читать земные чертежи, или карты.

— Карты чертить и меня учили — усмехается наместник, но в глазах его я вижу интерес.

— Карты, которые сейчас чертят, скорее похожи на рисунки, а меня учили составлять карты, по которым можно точно ориентироваться. Если ты, наместник, прикажешь выдать мне лист бумаги размером аршин в ширину и два аршина в длину, да ещё десяток малых листов на черновики, то я начерчу тебе карту Старого Света.

— Столь великий лист мне скоро не достать.

— Не беда, листы можно склеить вместе до нужного размера.

— Быть посему. Начертание карты станет твоим испытанием для поступления на государеву службу. Теперь о карте: тотчас тебе доставят в твою светлицу всё что потребно. Назови что ещё нужно.

— Нужны карандаши и чертёжные принадлежности. И нужны тушь, перья и кисть для туши, желательно китайские.

— Что-то ещё?

— Я бы попросил, чтобы был поставлен караул, дабы посторонние не лезли. Ни к чему соседним державам знать твои служебные секреты, наместник.

— Это можно. Но — хитро прищурился наместник — запретный плод сладок. Начнут любопытствовать, а что там мы прячем?

— Камни прячут среди камней, наместник. Просто обмолвись, что опасаешься моего побега, вот и объяснение постановки караула.

— Хитро. Так и сделаем. Ступай к себе, барон, всё что нужно тебе доставят.

***

Сижу и смотрю на чертежные принадлежности. Мдя… В готовальне имеется очень грубый и тяжелый циркуль, линейка с делениями непонятной цены, примитивный транспортир, серебряный и свинцовый карандаши, и это здорово. Зато грифельных карандашей ещё в природе не существует. Имеется банка туши, кисть для туши, но не китайская, а какая-то самоделка. А сверх того — связка гусиных перьев и отлично наточенный ножик. Лекал нет, о рейсшине можно только мечтать, под чертёжную доску придётся приспосабливать что-то похожее.

Да. Ясно, что прогрессорство нужно начинать с комплектования готовальни хорошего качества инструментами и прочими милыми сердцу чертежника и картографа вещами. Может быть все они уже изобретены, но в виде набора, в пределах видимости не наличествует. Кстати, это может стать довольно дорогим экспортным товаром, нужно только научиться качественно делать наборы чертёжных инструментов в расчёте на разные денежные возможности покупателей.

В сущности, для проверочной работы могу нарисовать карту без координатной сетки, а потом, изготовив нужные инструменты, начертить более качественную.

По моей просьбе принесли снятую откуда-то дверь и наклонно установили её на подставку у стены. Получилось некое подобие чертёжной доски. Рейсшину изготовлять было некогда, и закрепив гвоздиками бумагу, я начал рисовать карту. Сначала я набросал очертания Евразии и Африки, а затем начал наносить детали. Сначала крупные: Средиземное, Чёрное, Азовское, Каспийское и Аральское моря, горные цепи, крупнейшие реки и озера. На этом этапе меня посетил младший из чиновников, оказавшийся подьячим, Осип.

— Князь Давыд Васильевич Гундоров прислал узнать, как у тебя, барон Александер, движутся дела, и не терпишь ли ты в чём нужды.

— Вот полюбуйся Осип, это начало работы. Далее я нанесу детали, которые помню.

Парень внимательно осмотрел карту.

— На каком языке ты, барон Александер, делаешь надписи? Буквы вроде словенские, но начертание необычное, многих букв не хватает, однако всё понятно.

— Это, Осип, один из подвидов словенского письма, меня ему учили.

— А покажи, барон, где находится город наш, Рыльск?

— Примерно здесь. — я нанес точку на карте — Видишь, вот течет Днепр, в него впадает Сейм, а течет он вот отсюда — карандашом я провел линию — и в его среднем течении находится Рыльск. А вот и реку Рыло обозначу.

— Спаси Бог, барон Александер — поклонился Осип — сподобило меня как в воздусях над родной землей воспарить и сверху глянуть. Пойду доложу князю Давыду о твоем радении.

***

Вечером я опять был у Лотара, беседовали о моих планах по внедрению в здешнее общество конечно же, о прогрессорстве.

— Александер, как учитель географии ты помнишь о крупнейших месторождениях мира, а в особенности России. Но нужно знать конкретные места. Тебе они известны?

— Немного, но помню. Я же веду ещё и курс географии родного края, и у меня перед глазами постоянно мелькала карта Курской области с обозначениями полезных ископаемых. На некоторых выходах пород я бывал, благо это недалеко. В частности, я водил своих школьников смотреть на обнажения в оврагах, с выходами бурого угля и магнетитовых кварцитов, так что шанс очень велик. Мне знакомый геолог говорил, что эта железная руда имеет естественные примеси никеля, а вредных примесей почти не имеет.

— Бурый уголь? Мне припоминается антрацит, кокс…

— Здешний бурый уголь довольно плохой. Очень зольный, загрязнён серой. Но и его можно коксовать, попутно получая много серной кислоты. Да и доступные запасы невелики, но мне лет на пять — десять хватит.

— Здесь я тебе не помощник. Единственно в чём помогу: вот составил тебе список месторождений меди, свинца и олова, какие вспомнил. Было дело, я посвятил этой теме главу в диссертации. Принеси ко мне карту России, перенесём сведения на неё. Только не забывай, что такие тайны крайне вредны для здоровья.

— Об этом я помню. Кажется я потихоньку начинаю становиться параноиком, всё кажется, что за мной следят.

— Наличие паранойи не отрицает факта слежки, Александер. Обязательно сообщи о слежке наместнику.

— Может стоит самому разобраться?

— Не валяй дурака, мой мальчик. В этом краю сплелись интересы Руси, Литвы, Польши и Крымского ханства. Тут многие куплены и одновременно наушничают двум, а то и четырём хозяевам. Бойся отравления и никогда не выходи из дома без кольчуги. Пойми, что против тренированного убийцы у тебя нет шансов.

— Ты прав, Лотар.

— Ещё бы неправ! Уже моё состояние должно тебе прибавить заёмного опыта. Видишь, что со мною сталось?

— Печальное зрелище.

— К тому же глупое. Ужасно глупое. Умереть от гангрены потому что потратил запас антибиотиков на лечение лошади, а эту проклятую конягу всё равно загрызли волки…

— Как же получилось, что у тебя началась гангрена? Не верю, что ты не знаешь о асептике и антисептике.

— Знать-то знаю, а что в том толку? Меня ранило и контузило, и трёх дней, что я провел без сознания хватило для начала сепсиса.

— Ампутация?

— Невозможно. Поражено бедро и дело зашло слишком далеко.

— Страшно это.

— Страшно? Нет. Смерти я не боюсь, разве что боль крайне неприятна, а она всё возрастает. Мне конечно дают опиум, но его уже явно недостаточно.

— Опиум? Здесь есть опиум?

— Почему нет? Там, к югу, Крымское ханство, оно вассал Турции, а там, в Османской империи, производят многое, в том числе и опиум.

— Если хочешь, я могу приготовить для тебя морфий. Но это довольно опасно.

— Пустяки. Я просто не успею стать наркоманом, а умереть достойно, не воя от боли, дорогого стоит. Любопытно, а откуда тебе известен процесс получения морфия?

— Не только морфия, но и героина. Будешь смеяться, но меня этому учили.

— Неужели?

— Представь себе. На курсах повышения квалификации учителей предмета основы безопасности жизнедеятельности нам читали лекции о вреде наркотиков, и лектор, от большого ума рассказал нам как получают опиум и как из него делают морфий и героин.

— Безумие какое-то.

— Это ещё не всё. Когда новость о чудо-лекции достигла ушей милиции, то нас собрали, и взяли обещание забыть эти сведения.

— Забыть Герострата! — засмеялся Лотар.

— Верно. Только поэтому я и запомнил.

***

Сутки я потратил на сбор сырья, реактивов и собственно изготовление героина, благо у здешнего аптекаря оказался прекрасный склад. С банкой желтовато-коричневого порошка я явился к Лотару.

— Готов препарат. Должен предупредить, что реактивы не имеют должной очистки, поэтому за безопасность не ручаюсь. Впрочем, испытал на собаке двойную дозу, с ней ничего дурного не случилось.

— Ну что же, после испытаний на псовых, перейдём к опытам на приматах. Шприц тут изобрести не догадались, придётся применять как-то иначе. Что посоветуешь?

— Слышал, что можно вдыхать носом через трубочку

— Ну, попробуем.

Через минуту после применения Лотару значительно полегчало. Щёки слегка порозовели, мутная пелена боли ушла из глаз.

— Давай-ка, Александер, я расскажу тебе о том откуда я сюда попал, а главное, почему и ты тут оказался.

— Очень интересно, слушаю.

— У вас в ходу гипотеза, утверждающая что наша вселенная на самом деле является всего лишь частью мультивселенной, кластером в домене, подобно тому как клетка является частью органа, а из органов уже и складывается организм?

— Да. Я читал о чем-то таком в журнале «Наука и жизнь» в восьмидесятые годы.

— Значит научная мысль в наших мирах идёт сходными путями, и тебе будет легко меня понять.

— Слушаю тебя, продолжай.

— А в курсе ли ты, что время является такой же физической величиной как масса, объём, температура и прочее?

— Я не физик, но краем уха что-то слышал о таких вещах. Но насколько я знаю, ничего определённого пока так и не открыли.

— У нас тоже. До недавнего времени. Но лет двадцать назад, мой друг выдвинул очень основательную гипотезу, и на её основе создал сначала математический аппарат, а потом и кое-какие приборы. Но начну с основ. Итак, наша вселенная представляет собой домен в мультивселенной, но это только видимая часть. Невидимая представляет собой куда как более занятную систему. Подобно тому как в нашей звёздной системе все объекты вращаются вокруг Солнца, наша реальность вращается вокруг единого центра — времени. И как в Солнечной системе существует огромное количество объектов, так и вокруг времени вращается бесчисленное количество реальностей. Откуда они берутся? — спросите вы. Они продукт первобытного хаоса, как всё остальное. Но непосредственной причиной возникновения каждой новой реальности является деятельность времени как центрального тела нашей вселенной. Собственно время мы воспринимаем как солнечный свет, то есть, как нечто, приходящее откуда-то и уходящее в бесконечность. Но время и его поток, как и солнечный свет, является неоднородным. Суди сам: когда на Солнце вспышка, интенсивность излучения возрастает когда мы находимся ближе к Солнцу, то получаем большее количество энергии… Тут уместна аналогия с кометами: пока они находятся в облаке Оорта, то их не видно, но до тех пор, пока комета не начнёт приближаться к Солнцу. Под воздействием тепла и иных видов излучений, комета сначала становится видимой, а затем, когда мощность излучений усиливается, начинается интенсивное испарение вещества, и мы уже видим комету во всём её великолепии — яркую звезду с хвостом. Реальность, подобно комете, приближаясь к центру времени, назовём его Хронос, подвергается всё усиливающемуся временному потоку. Попутно замечу, что поток времени, воспринимаемый нами единым, состоит из множества составляющих, как и солнечный свет кроме инфракрасного несёт ещё рентгеновское излучение, оптический диапазон… Так вот, под воздействием усиливающегося временного потока все процессы в реальности ускоряются: физические, химические, исторические, общественные… Да какие угодно. И тут мы приходим к ещё одной аналогии: собственно, подобно кометному хвосту, за нашей реальностью тянется шлейф отражений данной реальности, оторванных от материнской, флуктуациями временного потока. Одновременно, новоявленные реальности отбрасываются на иные траектории движения вокруг Хроноса, и у них, при сходных условиях, могут появиться собственные отражения. Кстати, отражения не обязательно меньше материнской реальности. Вполне возможен вариант, когда отражение будет крупнее, и даже массивнее оригинала.

— Как парадоксальная лягушка и её головастик?

— Совершенно верно. Но я продолжу. Отраженные реальности, как я уже упомянул, движутся по собственным траекториям, и вполне могут устремиться не к Хроносу, а от него.

— Как это?

— Вернёмся к примеру с кометой. Все небесные тела в звёздной системе движутся по своим орбитам вокруг центрального светила. Для нас в этом примере важно, что комета двигаясь к звезде, испытывает всё возрастающее притяжение и всё усиливающийся световой поток. Приблизившуюся комету «гравитационной пращой» отбрасывает от звезды, и она удаляется постепенно теряя свечение, и прибирая свой хвост. Но это небесная механика. В хрономеханике имеется ряд парадоксов, один из которых выглядит так: при отрыве отраженной реальности, она получает некое ускорение неясной природы, и как бы сминает пространство, ну… как иголка проходит сквозь сложенную вдвое ткань, и оказывается на совершенно ином участке траектории, далеко впереди и в стороне от материнской реальности. Очень далеко: на противоположном участке орбиты. То есть, в то время когда материнская реальность только приближается к Хроносу, его отражение уже удаляется. Но! Подозреваю что большая часть отраженных реальностей врезается в Хронос и поглощается им.

— Хронос пожирает собственных детей. Ты полагаешь что эллины именно это имели в виду?

— Не знаю. Ты же понимаешь, что древние мифы, пройдя через века и тысячи рук, приобретают самые неожиданные смыслы, зачастую утрачивая первоначальный.

— Да, действительно. Только если можно, уточни, что происходит с реальностями, поглощёнными Хроносом.

— Думаю, что они становятся строительным материалом для вновь возникающих реальностей.

— Ага. Получается, что количество реальностей во вселенной всё-таки постоянно. Но прошу, продолжай.

— Хм… А вот тут мы подходим к практике: у нас возникла идея проникнуть в прошлое и изменить в нём кое-что. И вот я отправился в прошлое. Я и сейчас считаю, что являюсь лучшим кандидатом. Я историк, специализирующийся именно на этом периоде, мастер исторического фехтования, обладаю незаурядным даром убеждения, владею гипнозом… — Лотар горько скривился.

— Не огорчайся. — поспешил я его утешить — Просто расскажи, что случилось не так?

— Да всё не так! Очень скоро выяснилось, что местные практически не подвержены гипнозу. Ну, разве что отдельные особи, да и то в специальных условиях, с применением особо мощных методик, и желательно, с применением специальных препаратов.

— Опиаты…

— И они тоже.

— У нас тоже применяются препараты, подавляющие волю.

— Как и везде. Далее. Моё фехтовальное искусство оказалось не слишком полезным. Догадываешься почему?

— М-м-м… Ты владеешь спортивной разновидностью?

— Истинно так. А мои знания истории вообще оказались абсолютно бесполезными!

— Как же так?

— А вот скажи, Александер, насколько этот мир соответствует истории твоего мира?

— Ну-у… На мой взгляд, правда я не историк, всё в пределах того, что я проходил в школе. На престол взошел юный Иван IV, его мать, Елена Глинская, была отравлена. При дворе орудует клика во главе с Шуйскими.

— Вот! — Лотар воздел палец вверх — А в моей реальности сейчас всё ещё царствует Василий III, Елена Глинская заточена в монастырь за попытку переворота, Иван Овчина-Телепнёв-Оболенский казнён, а о Шуйских мне практически ничего не известно.

— Как же так? Это могучий, разветвлённый боярский род!

— Это у вас он известен. А у нас он захирел ещё в начале прошлого века.

— А кто у вас приближен к трону?

— Князья Тверские. Слышал о таких?

— Слышал. Но у нас, если я правильно помню, их род пресёкся.

— Вот! Теперь ты понимаешь, что я оказался в том мире не имея никаких преимуществ? А теперь выясняется, что и без возможности вернуться к себе. А главное знание полученное мной в этой экспедиции такое: в своём временном потоке вернуться в прошлое уже невозможно. Можно попасть только в отражённую реальность, но её изучение имеет самоценный характер, к истории твоей реальности не имеющее никакого отношения.

— Погоди, получается, что я могу вернуться в свой мир?

— Тут всё сложно. Во-первых, когда миры движутся в разных направлениях относительно основного хронопотока и всегда есть вероятность вернувшись в свой мир попасть в относительно близкое или далёкое будущее. Скажем, тебе хотелось бы вернувшись не обнаружить даже могил близких тебе людей, потому что даже память о твоём поколении стёрта с лица Земли?

— Ужас какой! Такой мир для меня ничем не лучше этого. Тут тоже всё чужое.

— Вот!

— А во–вторых?

— Что во-вторых?

— Ты сказал во-первых, значит есть ещё соображения?

— Конечно! Следующий аргумент, это несовершенство техники. Зонд, настроенный на этот мир и на меня, оказался в твоём мире и среагировал на тебя. Причём среагировал он очень странно, я о подобных эффектах даже и не подозревал.

— Что ты имеешь в виду?

— Зонд должен перебрасывать физические тела, а тут он сотворил нечто невероятное, не укладывающееся в голову.

— Что именно?

— Начнём с того, что ты вообще не должен был видеть зонд. Для посторонних он неощутим. Далее: тебя он принял за меня и транспортировал, хотя и не туда, и одновременно он тебя же принял за врага, покушавшегося на тебя же, да и перебросил тело в другой мир. И последнее. Зонд не предназначен для переброски сознания. Он вообще не умеет этого делать!

— Но я с тобой и в этом теле.

— Именно это и сводит меня с ума.