Сбиватели

Сергей Харлов, 2020

В голове десятилетнего Брета Салливана живет тепло. Светлое. Это сияние помогает ему выбраться из ночного леса, справиться с ранней смертью матери, стать писателем. В голове его друга Гарольда Маринвилла тоже живёт тепло. Тёмное. Оно помогает маленькому Маринвиллу задушить белку, сбить насмерть оленёнка, срезать палец с ноги человека. Их пути расходятся всё дальше и дальше… Но спустя годы повзрослевший Брет звонит Гарольду и предлагает совместную поездку на озеро Плейсид. Как в детстве. Что если этот звонок спровоцирован теплом Брета? Что если это только начало противостояния двух инородных сущностей, сокрытых в человеческих телах?

4

Шоссе I-93N

— Можешь не злиться, — говорит Пол. — Этот парень нашинковал бы твои причиндалы в капусту. Ты стал бы одним из них.

— Как Кен^[12], — согласно кивает Брет. — Без пипетки.

Сидящий на заднем сиденье Гарольд никого не слышит.

— Придурок, — бормочет он, уставившись в пустоту. — Чёртов дикий придурок.

Прошёл час, как тёмно-красный «Шевроле Субурбан» отъехал от «Оленьих рогов». Немного для тихой ночной езды и в самый раз, чтобы взвинтить нервы бесконечным монологом с заднего сиденья.

После очередного яркого высказывания Гарольда в адрес официанта «Шевроле» резко останавливается.

— Пора меня сменить, — говорит Салливан.

— Хорошо. — Пол отстёгивает ремень безопасности. — Я сяду за руль. — И, проследив за озлобленным взглядом Брета в сторону Гарольда, повторяет с нажимом: — Я сяду.

— Не твоя очередь.

— Он не в себе. — Пол наклоняется к Брету: — За руль ему нельзя.

Брет сверлит взглядом макушку Маринвилла, но тот не шевелится, бубнит себе под нос. Салливан сдаётся и тянет ручной тормоз.

Хлопнули двери. Пол с Бретом поменялись местами.

— Вы спите, а я, как устану, разбужу кого-нибудь из вас. — Поймав взгляд Брета, Пол добавляет: — Тебя, Гарольд. Так что заткнись и спи.

Салливан откидывается на подголовник.

Поначалу сон не приходит, его рушит ворчанье с заднего сиденья, но мягкий свет фар, выхватывающий из темноты дорогу, вводит в гипнотическое состояние. Брет засыпает.

* * *

Двери хлопнули.

Салливан встрепенулся. Пол с Гарольдом поменялись местами, значит, прошло не меньше часа. На улице всё так же темно, и к рассвету дело не близится. «Субурбан» трогается. За рулём Гарольд продолжает свою бесконечную мантру.

«Большой Город — зло…» — последняя мысль, посетившая Брета перед тем, как он вновь засыпает.

Большой…

Город…

* * *

…УДАР.

Визг тормозов. Тяжёлый джип качнуло, повело юзом и чуть не снесло с дороги. Брета швыряет на приборную панель. Машина останавливается.

На улице темно. Салливан потерял счёт времени.

С заднего сиденья раздаётся дрожащий голос Пола:

— Какого…

— Что случилось? — Брет хватает Маринвилла за руку, которая сжимает рычаг переключения скоростей.

— Там… — Пол испуганно указывает на возвышение посреди дороги.

Тёмный неясный силуэт.

Фары не могут дать нужной чёткости, чтобы понять, что это такое. Ночь пожирает лучи света чернильным туманом.

Гарольд сидит молча, не шевелится. Он в трансе, как при прослушивании «Столкновения» с Норой Эмес. Проходит ещё несколько долгих секунд, прежде чем Маринвилл поворачивается к Брету. Под слабым отблеском фар виднеется его искорёженное тенями лицо, на губах ухмылка — или тени лепят ухмылку.

— Оленьи рога мертвы.

— Что?.. — Брету либо послышалось, либо сон ещё не отпустил его в реальность. — Что ты несёшь? — Он наклоняется к Гарольду.

— Оленёнок, — повторяет Маринвилл. — Я сбил оленёнка.

Салливан смотрит на освещённое полотно асфальта. Теперь бесформенный холмик, возвышающийся над дорогой, обретает безобидные черты.

— Отлично, Гарольд, — выдыхает с заднего сиденья Пол. Раздражённо, но облегчённо: — Вяленой оленины нам не хватало.

Гарольд молча открывает дверь, выходит из машины и направляется к туше животного, останавливается перед ней и опускается на колени.

— А что если, — шепчет Пол, — он не разглядел и оленёнок окажется кабаном? Или хуже — медведем, например. Маленький, но медведь.

— Ещё не совсем мёртвый медведь, — заканчивает его мысль Брет.

Оба выскакивают из машины и бегут к Гарольду, останавливаются.

Оленёнок. Мёртвый.

Не больше полутора метра в длину. Передние ноги сломаны, шерсть на шее влажная — из раны медленно течёт кровь. Сердце закончило свою работу.

— Гарольд, ты как? — Брет кладёт руку ему на плечо. — Всё в порядке?

Он не ощущает под рукой ни дрожи, ни пота, ни страха — ничего, кроме материи от Bill Blass и тишины.

— Гарольд?

Стоя на коленях, тот молча гладит мёртвое животное. Это трудно объяснить, но в движениях Маринвилла чувствуется благодарность и уважение.

— А что ему станется? — возмущённо спрашивает Пол, подтверждая осязание Брета. — Сшиб зверя, чуть не улетел в кювет, помял бампер твоего джипа, а теперь наслаждается плодами охоты. Буффало Билл^[13] ждёт оваций. Не будем томить: круто, мужик! — Пол звучно хлопает три раза в ладоши и разочарованно добавляет: — Вообще не круто.

Звук эхом отражается от глухих стен леса.

Брет убирает руку с плеча Гарольда и настороженно вглядывается во тьму. Эхо напоминает о чёрной, непроницаемой массе деревьев, скрывающей в своём чреве зверей.

Салливан делает шаг назад.

Зверей, как этот оленёнок, или более крупных. Таких, которые способны заставить выпрыгнуть загнанную жертву на дорогу, под колёса машины, а затем притаиться и выжидать. Изучать конкурента, отобравшего пищу. Чтобы оценить его силы.

Салливан делает ещё три шага назад и чувствует, как в спину упирается что-то острое. Резко оборачивается. Ветки. Страх лижет спину, и пот из горячего в секунду становится холодным. В нескольких сантиметрах от его лица — лес. Густой, молчаливый, чёрный.

Брет быстрым шагом направляется к «Шевроле».

— Уходим, — бросает он изучающим тело оленёнка Полу и Гарольду.

— Эй! — кричит Пол уже взявшемуся за дверную ручку Брету. — Может, уберём тушу с дороги? Оттащим хотя бы к обочине?

— Проклятье. — Брет медлит. Он пытается справиться с охватившей его паникой. Справляться есть с чем, год назад он видел, как задранного медведем человека грузили по частям в мешок. Страх придаёт воспоминаниям красок.

— Что? — кричит Пол. — Ты что-то сказал?

— Я говорю, верно. — Брет говорит громче: — Надо оттащить. Иначе кто-нибудь влетит на скорости. — Он подходит к туше оленёнка. — Я возьмусь за передние ноги, а ты, Пол…

— Я сам, — вызывается Гарольд.

Брет вытирает тыльной стороной ладони пот со лба и удивлённо смотрит на Гарольда:

— Что значит — ты сам?

— Я сбил — я оттащу.

— Уверен?

— Он не тяжёлый, справлюсь.

— Это не похоже на Гарольда Маринвилла, — щурится Пол. — Совесть, что ты сделала с нашим омерзительным другом?

Гарольд угрожающе смотрит на Пола.

Этого хватает. Кауфман направляется к машине:

— Пойдём, Брет, оставим охотника наедине с добычей, пока тот не передумал.

* * *

Брет садится за руль. Пол — на сиденье справа. Они смотрят в сторону леса. Гарольд с мертвым оленёнком уже растворились во тьме.

Через минуту молчания Брет говорит:

— Нужно было остаться.

— Брось. Что с ним случится? Присел по-большому. Я бы сам на его месте не сдержался — парень съел все наши запасы.

— Ладно.

— Я слишком хорошо его знаю. Чем дольше он там высидит, тем меньше достанется нам. Мистер Маринвилл — ходячая сырная бомба, настоящая фабрика по производству воздушного…

— Ладно.

Но Пол входит в раж:

— Я тебе вот что скажу: машинный салон — не место для таких антисоциальных личностей. Помню нашу с ним поездку в Сент-Луис, к концу поездки я благоухал, как гигантский вьё булонь^[14]. И это был не поверхностный запашок — Гарольд пропитал меня насквозь. Я стал вьё булонем. Чёртово стрельбище. Пускать воздух из попы — это сомнительное умение, но Маринвилл возвёл его в ранг искусства. До сих пор не могу понять — как человек вообще способен на такое? Это законно? А ещё я не могу понять, что так долго можно делать в ночном лесу. — Пауза. — Господи, его что, сожрали?

Со стороны леса раздается шуршание, хруст веток, и в свет фар выходит Гарольд.

Он весь в крови.

* * *

— Трогаем. — Маринвилл плюхается на заднее сиденье. — А мне надо переодеться.

Брет включает передачу. «Шевроле» набирает скорость.

— Всё нормально?

— Если ты про кровь, — раздается с заднего сиденья, — то это кровь оленёнка.

— Никакая это не кровь. — Пол подмигивает Брету и перечисляет: — Бурый Тони, Жидкий Джимми, Прыскучая Жозель. Называй, как хочешь, но будь наш Гарольд легче на пару десятков кило — взлетел бы на этом каштановом гейзере, как межконтинентальная баллистическая ракета. Напор был что надо, Гарольд? Не отвечай. Вижу. Я лично знавал одного парня, который подобным образом перемещался в пространстве. Джоули из собственного дерьма — экономичная штука, знаете ли. Мой взгляд в недалёкое будущее такой: люди забудут про автомобили.

Брет говорит:

— Я имел в виду в целом.

— Нормально ли всё в целом? Дай-ка подумать. — Гарольд тоже перечисляет: — Я сбил зверя, помял бампер твоего джипа, мой дизайнерский костюм за десять тысяч баксов выглядит как фартук мясника, официант чуть не зарезал меня за то, что я возжелал глотнуть холодного пива…

— Всё нормально, — нетерпеливо перебивает Пол. — Я что хочу сказать? Аэрогидрокосмические системы развиваются с самого 1984 года не в том направлении…

–…чёртов дикий придурок, — заканчивает Гарольд.

Следующие полчаса проходят в научно-фекальных лекциях Пола Кауфмана и теориях возмездия Гарольда Маринвилла. Последующие полчаса — под мерное сопение Пола и Гарольда.

В 6:05 раздаётся трескучий, протяжный, жалобный, душераздирающий звук с заднего сиденья.

Салливан тянет носом.

— Точь-в-точь. — Он искренне удивлён. Прежде чем открыть окно, Брет даже делает контрольный вдох и утвердительно кивает: — Вьё булонь.

* * *

Начинает светать, когда час Брета за рулём подходит к концу. Он расталкивает Пола и меняется с ним местами. Брет откидывается на подголовник, но не засыпает, ему мешают воспоминания.

«Оленьи рога».

Официант.

Оленёнок весь в крови.

Ухмыляющийся Гарольд.

Сон отступает. Уходит как волна, обнажая самые ранние воспоминания вместо береговой линии.

Детство.

Старый олень.

Картофельное поле.

Угодье Дружбы.

Прилив. И сон накрывает Брета с головой. Брет засыпает, но остаётся среди воспоминаний.

Ему десять лет.

Он в ста метрах от Угодья Дружбы. На отцовской ферме.

* * *

Сны, которые переносят тебя в детство, идеальны. Лактация. Безмятежность. Эйфория. Защищённость. Если только эти сны не переносят тебя в самые страшные моменты детства. Безысходность. Каталепсия. Паника. Мышечная атония. Головной мозг пытается бороться, но выбраться из анабиозного капкана ему уже не под силу. Слишком подавлен. Спящему человеку остаётся лишь наблюдать ужас — ещё и ещё раз. Брет наблюдает.

Примечания

12

Кен — игрушка от американской компании Mattel, бойфренд куклы Барби. Появился в 1961 году (Барби — в 1959-м).

13

Буффало Билл — американский охотник. Известен убийством нескольких тысяч бизонов в период их массового истребления в США.

14

Вьё булонь — французский мягкий сыр, который приобрёл известность как самый вонючий сыр в мире.