Приключения Даши и янтарных человечков древлинов

Сергей Терещук, 2023

Фантастические приключения девочки, которая познакомилась с янтарными человечками древлинами.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ.

"Сюрпризы"

В тот день на берегу было тихо и пусто. Впрочем, Дашу это нисколько не удивляло. В это время года тут мало отдыхающих, а главное нет таких особенно шумных, которые своей бесцельной суетой нарушают красоту и спокойствие песчаного пляжа. От этого на душе было светло и радостно. И даже несмотря на густое серое небо, порывистый прохладный ветер и влажный желтый песок.

Да, был конец ноября. И в притаившемся у края Балтийского моря маленьком городке Янтарный наступил"мертвый сезон". Хотя Даша никак не могла понять, почему позднюю осень, зиму и начало весны приезжающие на отдых называют таким неприятным именем.

— Мертвый сезон… — шептала себе под нос, улыбаясь, девочка, — загадочный — это другое дело! Таинственный — звучит куда лучше! А то"мертвый"… сами вы… такие! — хмыкала Даша вслед редким, запоздавшим, слегка потерянным туристам и медленно шла вдоль тонкой пенной кромки, вглядываясь себе под ноги.

Туристы же в свою очередь смотрели на одинокую девочку и пожимали плечами, удивляясь ее необычному поведению.

— Странный ребенок! — говорили они и уносились дальше по своим туристическим делам и обзорным экскурсиям, ничего не замечая вокруг, упуская из виду все тонкости неповторимой Балтийской красоты. Своенравной и загадочной, нелюдимой и недружелюбной, такой же, какой выглядела Даша со стороны.

Да, одинокая нескладная худенькая девичья фигурка в развевающемся на ветру розовом пальтишке на фоне серого полотна, сотканного из моря и неба, действительно производила странное впечатление. Несмотря на свои годы, а исполнилось ей всего-то 10 лет, вопреки ожидаемых от ребенка взбалмошных поступков и неуправляемого поведения, Даша была спокойной, рассудительной и покладистой девочкой.

— С английским характером! — говорил папа.

— С ангельским! — поправляла мама.

И они начинали спорить: Английский! Ангельский! Ангельский! Английский…

— Оставьте ребенка в покое! — говорила бабушка и наливала всем чаю с абрикосовым вареньем.

Даша зачерпывала чайную ложку угощения, выловив половинку фрукта, и долго смотрела сквозь него на лампу, любуясь солнечными переливами.

— Как Большой янтарь! — словно завороженная, шептала Даша, подносила ложечку ко рту и слизывала тягучие сладкие капельки, чтобы они не упали на скатерть.

— Очень похоже! — улыбалась бабушка и гладила внучку по пшеничным волосам.

— Большой, как Солнце! Вот бы найти такой! — мечтательно произносила девочка.

— Всему свое время! — загадочно отвечала бабушка.

А Даша, не обращая внимания на интонацию, не в силах больше бороться с искушением, которое слюной заполнило весь рот, съедала абрикосовую половинку и запивала большим глотком крепкого чая.

Да! Больше, чем в бабушкино абрикосовое варенье, Даша была влюблена в янтарь. В любых его видах, формах, размерах и оттенках. Она грезила им наяву и во сне. Янтарь окружал ее, сколько она себя помнила. Сначала это были игрушки-погремушки, потом бусики-колечки-сережки, затем всевозможные поделки, которыми Даша сначала забавлялась, а потом научилась делать сама. Фигурки, украшения, мозаики, собранные из маленьких желтеньких зернышек размером не больше подсолнечного семечка. Недаром же девочка все детство до школы, а потом и каждые каникулы проводила у бабушки в городке Янтарный, название которого говорит само за себя. Тут Дашенька прониклась особым чувством к сияющим чудесным камешкам. А бабушка только подогревала детскую любовь рассказами об этих посланиях из глубины веков в виде застывшей смолы.

В каждый приезд Даша отправлялась на берег моря в надежде найти тот самый"Большой, как Солнце» янтарь и проводила там часы в поисках, глядя себе под ноги. Вот за этим занятием ее и наблюдали недоумевающие туристы, за занятием, которое требует особого внимания и сосредоточенности.

Но"Большой, как Солнце» янтарь все не находился, и Даша с чистой детской благодарностью и бескорыстным счастьем поднимала с влажного песка маленькие ярко-желтые капельки, похожие на осколочки солнца, облизанные морем, и складывала в красный бархатный мешочек, подаренный бабушкой. Это занятие ей доставляло особое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Собирать янтарные камушки, чтобы потом составлять из них мозаики.

Поэтому Даша очень любила эти утренние часы. Часы тишины после ночного шторма, когда весь берег усеян крохотными янтариками. Надо только не лениться и не отвлекаться на всякие глупости, вроде игрушек в мобильнике и публикаций дурацких фотографий в соцсетях. А в этом девочке помогали песни, которые ей пела перед сном бабушка Света.

Так Даша и ходила по берегу притихшего моря, тихо напевая и собирая янтарь.

Но вот песня замолкает, девочка затягивает бархатный мешочек и поворачивается к морю.

— Какое ты красивое! — говорит Даша, стоя у кромки. — Красивое, спокойное и послушное! Спасибо тебе!

Девочка прячет мешочек в карман и бежит домой. Сначала по песку, потом по пляжному променаду — деревянным мосткам, проложенным специально для прогулок, и, обгоняя легкий соленый бриз, пробегает сквозь парк им. Морица Беккера и мимо Казанской церкви. А там до дома бабушки рукой подать.

— Дашенька, ты вовремя! — радостно кричит бабушка, Светлана Михайловна, через открытое окно веранды. — Как раз к чаю.

Девочка заходит в дом. Запах свежезаваренного чая и абрикосового варенья сладко щекочут в носу. Даша весело чихает и направляется к умывальнику.

— Мы тебе звонили на обед! — шумно выдыхает папа, Валентин Александрович, (или просто Валентин), не отрываясь от ноутбука. — Ты чего трубку не берешь?

— А я телефон не взяла с собой! — Даша вытерла руки о махровое полотенце и подошла к столу.

На веранду с подносом выходит мама, Рита Николаевна (или просто Рита, а для родных Ритуся или Ритуля) и расставляет приборы.

— Доченька, мы же волнуемся… Надо же обедать…

— Нет, ты мне ответь, Дарья, почему ты не берешь с собой телефон? — продолжает возмущаться папа.

— Чтобы не мешал! — улыбается Даша и чмокает отца в щечку. — Я же говорила…

— Каждый раз одно и то же! — отец закрывает ноутбук и кладет его на подоконник. — Зачем тогда тебе смартфон?

Даша игриво пожимает плечами.

— Сама не знаю…

— Что вы пристали к ребенку? — из кухни появляется бабушка. — Не похоже, чтобы она с голоду помирала!

— Этого еще не хватало! — подхватывает мама. — Но обедать надо…

— Захочет — поест! Ты себя вспомни! — бабушка одаривает всех примирительной улыбкой. — Давайте не будем ссориться по пустякам.

— Зачем тогда мобильник? Каждый раз одно и то же… — бурчит отец, доставая телефон из кармана, и пододвигается к столу.

— Зато ты без своего жить не можешь… — еле слышно комментирует мама, разливая чай по фарфоровым чашкам.

Даша, смеясь одними глазами, переглядывается с бабушкой и присаживается рядом.

— Бабуль, представляешь, мы вот вчера с тобой спели колыбельную для моря и сегодня оно успокоились!

— Ну, а как же иначе! — бабушка открывает баночку варенья. — Море — оно все слышит…

— Ну, что вы в самом деле, Светлана Михайловна, — папа откладывает в сторону телефон, — как море…

Но он не успевает закончить. Дашина мама толкает его под столом и пронзает красноречивым взглядом.

— А какую песню вы пели, доченька?

Папа снисходительно улыбается, разворачивается боком к столу, берет чашку с чаем и устремляет свой взгляд в окно.

— Колыбельную про море и про звезды, мам! Ту самую, что ты мне пела… — отвечает девочка и обнимает бабушку, — ту, что бабушка пела тебе, а бабушке пела ее мама… а ее маме — ее мама…

На колокольне Казанской церкви ударяет колокол. Теплый звон, чтобы не потревожить и не испугать природу, накрывает городок мягкими ладонями.

Еще удар… и еще… и еще…

Так вкусно пить чай с янтарным вареньем, в обнимку с бабушкой и укутавшись морским воздухом с вечерним звоном.

— Будем собираться… — перекрывает шестой удар папа, — завтра кому-то на работу, а кому-то в школу… Ты, кстати, уроки все сделала?

— Сделала, пап.

— И когда успела… — папа ставит чашку и встает, — ладно, дома разберемся. Жду вас в машине…

Папа направляется к двери, но тут внезапно вступает бабушка.

— Внучка, а знаешь, что…

Отец Даши останавливается от неожиданности, а бабушка стремительно выходит с веранды. Родители переглядываются. Папа скептически пожимает плечами. Мама укоризненно качает ему головой и тоже встает.

— Не сидится тебе…

Папа коротко смеется в ответ.

— Давай собираться, доча, — мама начинает складывать посуду на поднос, — а то и правда рано вставать.

Даша принимается помогать маме.

— А куда бабушка пошла?

Мама только пожимает плечами. Папа нетерпеливо приоткрывает дверь, но в этот момент на веранду возвращается бабушка.

— Вот! — говорит Светлана Михайловна и кладет на стол перед Дашей маленькую деревянную шкатулку. — Это тебе!

— Что это? — удивляется Даша

— Открой! — бабушка делает шаг назад.

Даша оглядывается на родителей и осторожно открывает крышечку.

Тут же ее лицо озаряется счастьем, и она замирает в трепетном изумлении. Все предметы, столы, стулья, шкафчики и даже люди приобретают янтарный оттенок. Веранда заполняется еле уловимым солнечным светом, струящимся из шкатулки.

— Янтарь! — вскрикивает Даша, не веря в реальность происходящего. — Мам, пап, смотрите, какой большой!

— Теперь он твой! — мягко произносит бабушка.

— Мой… — шепчет девочка и приседает на корточки. Ее лицо оказывается на уровне со шкатулкой. Даша глядит, не моргая и почти не дыша.

— Светлана Михайловны, зачем это? — качает головой отец.

— Мама, я же тебя просила… — слабо возмущается мама.

Но ни бабушка, ни Даша не слышат протестов родителей.

— Сияет, как Солнце! — восторженно шепчет Даша.

— Это его душа светится! — бабушка подходит к внучке. — Ведь в каждом янтаре живет душа. Береги его.

Даша, не отрываясь смотрит на янтарное солнце размером с детский кулачок и формой похожий на сердечко, и только произносит одними губами:

— Большой, как Солнце… Большой, как Солнце…Большой, как Солнце…

Даша не заметила, как вышел папа, Валентин Александрович. Как бабушка, Светлана Михайловна с мамой, Ритой Николаевной прибрали со стола. Как опустилось серо-розовое покрывало вечернего неба и на веранде зажегся свет. Как вдалеке несколько раз вспыхнули зарницы. Как докатились еле слышные раскаты грома. Как дождь покапал и перестал. Как семь раз ударил колокол. Даша ничего этого не заметила.

Она пришла в себя, только когда теплые руки бабушки нежно подняли ее, прижали и горячие губы, поцеловав в обе щеки, тихо прошептали:

— Береги свое сердечко, внученька!

Даша кивнула и поцеловала бабушку.

— Спасибо, бабуль! Ты такая…

Больше девочка не смогла ничего произнести из-за слез, которые перехватили детское горлышко. Даша шмыгнула носом, закрыла коробочку и прижала ее к груди.

— Иди! — сказала бабушка. — А то родители заждались уже.

Светлана Михайловна помогла Даше надеть пальто и пошла провожать до калитки.

— Чего это они мрачные такие? Не поделили чего? — приобнимая Дашу, почти шепотом спросила бабушка.

— Не знаю, бабуль. Может из — за погоды. — пошутила Даша.

— Не иначе! — так же шутливо отозвалась бабушка.

Светлана Михайловна остановилась с внучкой у багажника урчащего авто и ещё раз крепко обняла.

— Будет тяжко, возьмешь в ладошки янтарь свой, он тебя и согреет.

— Люблю тебя, бабулечка!

— Ты мое сердечко! Ну, иди, иди.

Бабушка нежно подтолкнула внучку к машине.

Даша, не выпуская шкатулку, открыла дверь, села на заднее кресло и пристегнулась. Папа с мамой о чем-то тихо спорили, машина тронулась, а девочка неотрывно смотрела на бабушку, которая пронзительно глядела вслед своей единственной внучке, пока не скрылась за поворотом.

Уже на подъезде к дому сон одолел Дашу, уставшую от дневных впечатлений и волнительного подарка. Девочка свернулась калачиком вокруг бабушкиной бесценной шкатулки и тихо засопела. Припарковавшись у дома, чтобы не скрипеть воротами гаража, и стараясь не шуметь, семья прошла в дом. Отец на руках отнес дочку в ее комнату, осторожно уложил на расстеленную женой детскую кровать и, поцеловав Дашу в лобик, отправился загонять автомобиль в стойло. Мама переодела девочку в пижаму, поцеловала в щеку, поправила одеяло и спустилась в кухню.

— Как ее вырубило! — муж уже успел вернуться из гаража и колдовал над заварным чайником.

— Конечно, столько впечатлений, — пожала плечами супруга, — она ведь совсем ребенок.

— Кусок смолы ещё этот… — отец наливал себе крепкого чая, — вот зачем твоя мама его всучила? И так полный дом…

— Ну, что ты ворчун какой… — проговорила супруга, глядя на содержимое холодильника и что — то напряженно обдумывая. — от маленького янтаря места не убудет.

— Ничего себе, маленький… — начал возмущаться отец, но тут же прекратил, потому что мама не слушала его. Она была погружена в свои тяжелые раздумья.

— Рита… — осторожно позвал папа.

Мама решительно выдохнула, закрыла дверцу и пошла из кухни.

— А как же твой вечерний кефир, Ритуся? — недоуменно спросил муж.

— У меня разгрузочный вечер! — раздался голос с лестницы.

— И давно? — опешив от неожиданности поинтересовался отец.

— С этой минуты… — донеслось сверху.

Отец услышал, как проскрипели половицы в спальне и вскоре дом погрузился в сон. Валентин ещё некоторое время послушал тишину, пытаясь осознать причину такой реакции супруги, потом мысленно махнул рукой ввиду тщетности усилий и пошел в сад совершать свое традиционное вечернее чаепитие.

Опустившись в шезлонг на веранде, мужчина втянул вечерний воздух, тягучий и сладкий от окружающих елей, и тут заметил на влажных от росы качелях в саду отсвет небольшого гаражного окошка.

— Свет что ли забыл выключить… — раздосадованно произнес мужчина и встал, чтобы исправить оплошность, но отблеск тут же пропал.

Мужчина прошёлся к краю веранды, чтобы убедиться в увиденном. Запыленное темное окно холодно отражало облако, подсвеченное круглой луной.

— Показалось, — произнес мужчина и поежился от сырости и подпорченного настроения.

Привычная ежевечерняя идиллия рухнула под тяжестью предшествующих мелких неприятностей. Мужчина с досадой выплеснул остывший чай в траву и, недовольный, ушел в дом.

На следующее утро, когда Даша с мамой готовили завтрак, точнее, мама готовила, а Даша задумчиво размазывала капельку молока по столу, необычайно веселый возглас отца взбудоражил весь дом.

— Они нашлись! Нашлись! Мои запонки…

Счастливый отец вбежал на кухню.

— Представляешь, Ритусь! Запонки, которые после твоего дня рождения потерялись… Вот! Нашлись!

Отец протянул раскрытую ладонь. На ней поблескивали два золотых ромбика на тоненьких ножках.

— Это когда же они пропали? Три года… или четыре назад?

— В прошлом году это было… — мрачно ответила мама.

— Да? А мне казалось, что давно.

— У тебя плохая память на даты… — буркнула мама и поставила на стол тарелку с тостами.

— А ты чего такая… хмурая? — наконец папа обратил внимание на мамино настроение.

— Правду говорят, если где-то что-то прибудет, значит, где-то что-то убудет… — вздохнула мама и села к столу со своей утренней чашкой кофе.

— Убудет? — переспросил папа, тоскливо опуская руку. — Что-то пропало?

Мама молча сделала глоток и кивнула головой. И тут же включилась Даша.

— У тебе тоже, мам?

Родители одновременно посмотрели на дочь.

— У меня пропала оранжевая краска и конфеты… — призналась девочка.

— А у меня кулон, — сообщила мама и села к столу.

— Тоже обидно, — почувствовала Даша.

— Какой кулон? Тот, что я тебе подарил? — встревожился отец.

Мама вопросительно посмотрела на папу.

— Ну, тот… золотой… в виде загогулины с бриллиантовой дорожкой?

— Нет! — мама поставила перед папой тарелку с бутербродами. — Тот в тумбочке лежит… единорожика своего любимого найти не могу…

— Из бронзы который? — слегка усмехнувшись, уточнил папа.

— Из бронзы! — взвилась мама. — Из олова, из чугуна! Какая разница? Мне его мой папа подарил!

Мама вскочила и пошла из кухни.

— Ну, прости, дорогая! Не хотел тебя обидеть! — всполошился отец. — Забыл, как он тебе дорог…

Но мама уже не отвечала. Было слышно, как она надела туфли и вышла из дома. Хлопнула дверь. Папа посмотрел на дочь. Глаза ребенка укоризненно блестели. Отец дернул плечами и виновато поджал губы.

— Вот я болван, да? — покачал он головой. — Бесчувственный болван… что-то как-то всё не так со вчерашнего вечера.

Папа вопросительно взглянул на дочь.

— Тебе так не кажется?

Даша пронзительно молчала.

— Ты тоже это замечаешь, да? — папа понизил голос, как будто их разговор могли подслушивать. Девочка с тревогой взглянула на отца.

— Ты только не волнуйся, папочка! — Даша опустила свою горячую ладонь на руку отца, лежащую на столе. — Наша мама отходчивая! Попереживает, попереживает и перестанет. А кулон найдется обязательно!

–Ты мое успокоительное! — виновато кивнул отец и добавил, улыбнувшись: — Собирайся, а то если ты из-за меня ещё и в школу опоздаешь, не видать мне оправдания во веки веков и останусь я без сладкого… к чаю. Беги одеваться!

Даша соскочила на пол и помчалась к себе за школьной формой и портфелем.

К школе они подъехали чуть ли не со звонком. Даша, запыхавшись, последняя вбежала в класс.

— Извините, Наталья Григорьевна!

— Садись, Даша.

Наша Наталья Григорьевна — добрая учительница, но очень строгая и справедливая! — так про своего классного руководителя говорили дети.

Первым уроком была математика и нужно было начертить квадрат. Но так как утро у девочки не заладилось, фигура получилась корявой. Даша решила стереть ее, чтобы нарисовать заново. Она открыла пенал и была неприятно удивлена отсутствием резинки на своем месте. Девочка так громко вздохнула, что это не осталось незамеченным.

— Что-нибудь случилось, Летягина?

— У меня квадрат — урод! — сдерживая слезы, проговорила Даша. — А я резинку не могу найти!

— И только-то? — удивилась учительница.

— Нет… а ещё папа запонки нашел, а мама единорожика потеряла… — слезы подступили к самому горлу девочки, — …любимого.

И Даша расплакалась. По классу пронесся шорох насмешек и встречная волна сочувствия.

— Ты, Даша, сходи, выпей воды, умойся и возвращайся в класс!

Даша всхлипнула и направилась к выходу.

— С квадратом мы как-нибудь разберемся! Не переживай, — проговорила Наталья Григорьевна, когда девочка закрывала за собой дверь.

Даша, конечно, привела себя в порядок, умылась, поправила непослушную челку и набрала в одноразовый стаканчик воды из кулера. А ещё она поговорила с собой очень серьезно.

— Ты, Даша, соберись, пожалуйста! — говорила себе девочка, делая маленькие прохладные глоточки, — нашла из-за чего нюни распускать! Из-за какой-то резинки…

— И совсем не из-за резинки! Ты, Даша, совсем маленькая и глупая? Резинка тут вообще не при чем!

— А что причем?

— Ты разве не замечаешь, что с родителями происходит?

— Замечаю! Конечно, замечаю…каляки-маляки какие-то.

— И что? Так и будешь ничего не делать?

— Нет! То есть, да! Надо все эти каляки-маляки стереть и нарисовать все правильно… — твердо ответила сама себе Даша.

В этот момент в коридор выглянула учительница и прервала жаркую дискуссию Даши с самой собой.

— Летягина, ты как?

— Уже гораздо лучше, Наталья Григорьевна!

— Ну, так возвращайся в класс, мы новую тему начинаем.

Голова учительницы исчезла. Даша выбросила пустой стаканчик, поправила платье и пошла в класс.

Душевный разговор наедине немного привел Дашу в порядок, но настроение у девочки особо не улучшилось. Весь оставшийся день она была рассеянна, мысли путались и спотыкались друг об дружку. Дашу выбивало из состояния равновесия то, что она не понимала причин происходящего. Это ее злило, бесило, раздражало и вызывало самые горестные чувства. От отчаяния и обиды на происходящее, а также на саму себя и собственное бессилие у Даши опускались руки.

Да, девочка загорелась идеей всё исправить! Но с чего начать, за что хвататься и куда бежать? Все прямо-таки валилось из рук. Даже на любимом уроке рисования краски не ложились, кисть растопыривалась, бумага ерзала, а невольно упавшая слезинка и вовсе превратила радостное солнце в какую-то корявую задиристую желто-сине-грязную кляксу.

На перемене Даша отвела себя в укромный угол и сделала себе строгий внушительный выговор.

— Я понимаю твое состояние, но впереди еще два урока! Так что, милочка, соберись, доучись, а дома ты все придумаешь!

Решение было принято единогласно и бесповоротно.

Физкультура и дополнительная информатика прошли более-менее гладко.

Вернувшись домой, Даша быстро пообедала, сделала уроки и села у окна разрабатывать план по исправлению семейных каляк-маляк. Девочка так напряженно думала-решала, что не заметила, как уснула.

Мама вернулась чуть позже обычного. Еще подходя к дому, ее удивило что дом погружен во тьму и в окнах не горит свет. В темном коридоре женщину насторожило, что дочь не встречает ее, по обыкновению. С тревогой Рита Николаевна позвала дочку. Но ответа не последовало. Предчувствуя неладное, женщина побежала наверх, распахнула дверь в детскую и замерла на пороге.

Даша, свернувшись на широком подоконнике, спала в серебряном свете луны, прижимая кулачок правой руки к груди, а левую ладонь положив под голову.

Мама на цыпочках подошла к дочери и осторожно взяла на руки.

— Ух, какая же ты у нас уже большая… — шепотом проговорила она.

Девочка забормотала во сне и разжала левую ладонь. На ковер упал подаренный бабушкой янтарный камень.

Большой, как Солнце.

Мама переодела Дашу, уложила в кровать на правый бочок, укрыла покрывалом с изображением Чебурашки и Крокодила Гены и присела рядом на пол.

Мама положила рядом с подушкой согнутую в локте руку и опустила на нее голову напротив лица мирно спящего ребенка.

— Бедненькая… так устала… — еле слышно произнесла она, рассматривая личико дочери, словно хотела насладиться каждой родной клеточкой.

Внизу хлопнула дверь.

— Народ, вы где? — донесся приглушенный голос мужа. — Я наш любимый торт принес! Ау!

Чтобы не разбудить Дашу и предупредить супруга, женщина встала и направилась к выходу. Но по дороге она вспомнила про янтарь. Большой, как Солнце. Осмотревшись, она нашла его на ковре рядом с подоконником. Он, словно, светится изнутри. Конечно, это был оптический обман, конечно, взрослому человеку не подобает верить во всякие там чудеса и, конечно же, никакой души у янтаря нет. Но отчего-то на глазах Риты навернулись слезы и запершило в горле. Она подошла к янтарю и взяла его в руки. Теплый и гладкий, он так приятно улегся в ладони, что по телу побежали искорки счастья.

Детского счастья.

— Вы тут? — шептал муж, поднимаясь по лестнице. — В прятки вздумали играть? А вот я кого-то сейчас найду…

Рита быстро протерла глаза тыльной стороной ладони, осторожно спрятала Большое Солнце под подушку дочери и в два легких прыжка по ворсистому ковру оказалась у раскрытой двери, чтобы опередить мужа.

— Тише! Даша спит…

— Как спит? — голова супруга просунулась в комнату. — Чего так рано?

— Устала… наверно…

— А как же торт? — обиженно произнес мужчина. — Я хотел в качестве примирения… Думал, мы все вместе…

— Я съем Дашину порцию! — мирно произнесла женщина. — Ты же не против?

— Нисколько, милая моя! Ты прости меня за утро…

Мужчина и женщина стояли на пороге детской комнаты и, неотрывно смотря на дочь, разговаривали друг с другом.

— А что было утром? — кокетливо толкнув мужа плечом, Рита пошла вниз.

— Это что еще за повороты? — хохотнул супруг и двинулся следом.

Даша причмокнула во сне, просунула руку под подушку, не просыпаясь нащупала янтарь и зажала его в ладони.

И сны девочки окрасились яркими красками. Лазурно-прозрачное море, покачивая янтарный кораблик на мягких волнах, уносило его к радужной арке, за которой виднелся сказочный мир. За штурвалом в матроске стояла маленькая девочка, очень похожая на Дашу. По воде кораблик сопровождали стаи розовых дельфинов, а по звездному сиреневому небу летели салатовые единорожики с золотыми запонками на копытцах.

Проснувшись на следующее утро, Даша не вскочила сразу и не побежала умываться. Помня о вчерашнем дне, она открыла глаза и предусмотрительно осмотрела комнату. Не обнаружив ничего необычного, девочка прислушалась к звукам в доме, к разговорам родителей, но ничего странного не услышала. Потом Даша осторожно встала и обошла комнату, проверяя, все ли вещи на месте. Ничего подозрительного в обстановке не наблюдалось, и девочка даже немного расстроилась.

— Все было, как обычно, — проговорила Даша и пошла в ванную.

Весь оставшийся день прошел, как говорит папа, «без иксесов» — так, кажется, и показался очень скучным. Под серым небом по влажному асфальту Даша скучно пришла домой, обычно пообедала, без приключений сделала уроки, привычно дождалась родителей, традиционно рассказала о прожитом дне.

— Все, как обычно…

Прочла с мамой очередную главу про муми-троллей, в которой тоже ничего особого не произошло, и совершенно спокойно уснула.

Так же прошел и следующий день. И, как говорили взрослые, все стало «нормальным», а еще они добавляли «все в порядке».

Нет, конечно, все было не совсем гладко. Ну, там, носок пропадет, или губная помада, или ложки с вилками меняются местами, или вещи падают с вешалок. Но в этом не было ничего необычного. Такое происходило всегда. Может, не так часто, но происходило же.

— Просто, — как говорил папа, — мы стали заострять на этом внимание. Так что все нормально!

На испарившийся носовой платок никто уже и внимания не обращал. И на возглас Даши:

— Мама, платок пропал… опять!

Мама обыденно отвечала:

— Это бог стиральной машинки его забрал! — протягивала другой платочек и, чтобы хоть как-то поддержать дочь в ее желании усмотреть нечто необычное, добавляла: — Или барабашка расшалился.

— Ааа, — безнадежно произносила Даша, махнув рукой, — барабашка…

И, взяв платок, скучно отправлялась в школу.

Прошло пару недель. И вот уже обычным утром обычная Даша обычно вышла на кухню… И застала маму, порхающую, как мотылек, который раскладывал по праздничным тарелкам для гостей свой фирменный завтрак — вкуснейшую яичницу с беконом и дольками вяленых томатов, хрустящим луком и посыпанную стружками моцареллы. Завидев дочь, мама оставила порцию напротив места главы семьи и кинулась кружить Дашу в воздушном вальсе.

— Мам, что с тобой? — только и успела сказать Даша.

В этот момент вошел отец.

— Дорогой! — мама бросилась обнимать мужа. — Это ты?

— Что я? — оторопел мужчина.

— Это ты их нашел? — мама Даши сияла, как фарфоровая сахарница из свадебного сервиза.

— Что я нашел? — неловко улыбаясь, бормотал отец.

— Ну, признайся! — настаивала мама. — Это ты! Решил меня порадовать?

— Ничего не понимаю… — недоумевал мужчина, — я как раз сам сегодня не могу найти свой «паркер»… Никто его не брал?

Даша опрометью бросилась к себе.

— Доча, ты куда? — кричали вслед родители, но девочка неслась вверх, перескакивая ступеньки.

Жаркое солнце уже заполнило Дашину комнату наполовину и танцевало утренний вальс с пылинками.

Первое, что бросилось в глаза — почти пустая баночка желтой краски рядом с настольной лампой. Девочка сжала кулачки от предвкушения и подскочила к тумбочке, открыла верхний ящик стола, и у нее перехватило дыхание. В коробке не хватало белой, красной и оранжевой краски. Детское сердечко подпрыгнуло и пустилось вскачь. Даша приподняла тетрадь, под которой она прятала марципановые шоколадки, и, ойкнув, прикрыла рот рукой. В тайнике было пусто! Совершенно! Но Даша отчетливо помнила, что еще вчера вечером там оставалось три… Целых ТРИ конфеты.

Вы думаете, что Даша огорчилась? Нисколько!

— Мама, папа! — радостно вскрикнула она и побежала вниз.

— Пап, мам! — бежала она по лестнице.

— Мамочка, папочка! — влетела она в кухню. — У меня тоже пропало! — задыхаясь от радости, прокричала она.

— Что пропало? — разом всполошились родители.

— Краски и… — Даша сделала паузу, конфет ей прятать не разрешали, но сейчас было не до «конспираций» — как говорил папа, и девочка выпалила, — и три марципановые конфеты…

— И только-то! — усмехнулся папа. — Сама, наверно, съела и забыла…

— Да? А краски я тоже сама выбросила? — возмутилась девочка.

— Быть может, забыла… — начала мама, но Даша ее тут же перебила.

— Где я их могла забыть, мам? Это мои домашние краски! Бабушкин подарок.

Отец озадаченно почесал затылок.

— Меня это начинает напрягать… я не верю, что кто-то может лазить в наш дом и вот так по мелочи шалить.

— Ничего себе по мелочи! — вспыхнула Даша. — Конфеты и краски… Это мелочи?

— Да, — поддержала мама дочку, еле заметно подыгрывая дочери.

— Мама, перестань насмехаться!

— Да… — включился отец, — дело, действительно, серьезное… может, это…

— Инопланетяне! — воодушевленно перебила его Даша. — У нас в классе говорят, что такое бывает. Это точно инопланетяне! Как это здорово!

— Я хотел сказать, мыши, — закончил отец.

— Валентин, ну что ты такое говоришь! — возмутилась мама.

— Ну, а что? Чем мы хуже других, что у нас мыши не могут завестись?

— Ой, пап, ну что за глупости? — всплеснула ладошками Даша. — Скажешь тоже. Мыши! Я говорю вам, это инопланетяне! У нас поселились инопланетяне!

— Хорошо! — согласился папа. — Тогда скажи, зачем твоим инопланетянам мой золотой «паркер»? Автографы раздавать?

Даша пожала плечами.

— Если они меня слышат, пусть вернут сейчас же… ну, или чуть позже, пока я не вижу, — смягчился отец.

— Я думаю, они тебя слышат! — радостно заявила Даша.

— Так, — заговорила мама, — с «паркером» и красками понятно! А кто тогда подкинул мне мою серьгу? Если не ты! — мама обратилась к мужу. — И не ты? — мама посмотрела пытливо на дочь. — Тогда кто?

— Какую серьгу? — уточнил отец.

Мама, сощурившись, подозрительно просканировала своих родных и заключила:

— Я ничего не понимаю… Если это никто из вас, тогда кто же?

— Ты поделишься с нами своим секретом, дорогая?

Мама нахмурила брови и задумчиво произнесла:

— Просто я сегодня нашла свою любимейшую серьгу, которую мне подарили на нашу свадьбу родители. Помнишь?

— Да… — неопределенно протянул супруг и опустился на стул. — Серьгу… А какую?

— Я же говорю, которую мне на свадьбу подарили родители! Ну, такую…

И мама нарисовала в воздухе рукой замысловатую загогулину.

— Ах, эту… — неопределенно произнес папа и присел к столу. — Понятно… прости, что не могу разделить твою радость… очень ручку жалко. Значит, никто ее не видел?

— Да нет же! — возмутилась девочка. — Говорят же тебе — это инопланетяне. И шоколадки мои марципановые они тоже слопали… Не мог же кто-то из вас прокрасться ко мне в комнату ночью и стянуть их, — рассуждала Даша, — хотя…

— Это точно не мы! — хором ответили родители.

— Значит, точно! Ураааа! У нас завелись инопланетяне! — Даша подпрыгнула от радости. — Всем сегодня в школе расскажу… папа, поехали уже.

— А как же завтрак? — спросила мама.

— Ну, какой завтрак, когда такие дела творятся! Я одеваться!

Даша уже было собралась бежать, но дорогу преградила строгая — престрогая мать.

— Без завтрака не отпущу! — взгляд был решительным и не предполагал отказа. — Зря я что ли с утра тут скакала со сковородками? Садись давай!

— Ну, мам! — сделала жалкую попытку дочь.

— Ничего! Подождут твои инопланетяне! Отец вот уплетает за обе щеки…

— Угу… — поддержал мужчина.

— И ты садись!

Даша сдалась и присела к столу.

С завтраком девочка разделалась быстро как никогда, так же быстро переоделась и, не дав отцу допить утренний кофе, утащила его в машину, несмотря на сопротивления с его стороны.

У школы Даша была за тридцать пять минут до начала занятий. Даже для нее как для примерной ученицы это был перебор. Охранник, удивленно качая головой, специально открыл дверь для девочки.

— Чего так рано? Нет еще никого.

— Дела! — серьезно ответила Даша и пошла к вешалки переодевать сменную обувь.

Весь следующий день Даша была в центре внимания. Даже сопливые первоклашки прибегали посмотреть на «инопланетянку из 4 «Б», не говоря о штатных журналистах школьной стенгазеты.

А задавака Виолетта со своими вечными тремя поддакивающими подружками Ксюшей, Варюшей и Юлианной позеленела от зависти и едва ли не съела свои два огромных банта.

Последним уроком по расписанию было обожаемое Дашей рисование. Учительница объявила свободную тему, а через пять минут в класс вошла секретарша Антонина и сообщила, что Наталью Григорьевну зовет директор.

— Дети, пожалуйста, ведите себя тихо! Я скоро! — сказала учительница и вышла из класса.

Первое время в классе было тихо. Но потом из разных концов комнаты начал доноситься шепот, который постепенно перерос в постоянный гул, потом появились смельчаки, которые, с оглядкой на дверь, начали перебегать с места на место, потом в классе стали разговаривать в голос, а дальше больше. Рыжеволов Максим подбежал к двери, приоткрыл ее, выглянул в коридор, а потом сел за учительский стол и начал паясничать, изображая Наталью Григорьевну, чем заслужил одобрение половины класса, продемонстрировав такую небывалую смелость. Его поведение стало примером для некоторых не особо сознательных учеников, и вот уже у школьной доски кривлялось шесть отъявленных «смельчаком», толкая и пиная друг друга в борьбе за место учителя и звание лучшего «кривляки».

Остальные ученики хлопали, комментировали и поддерживали своих фаворитов. Класс разделился на несколько лагерей, между которыми тоже завязалась борьба с перебранками и выкриками, с поддержкой артиллерией в виде трубочек-плевательниц и скомканных тетрадных листов. Начался невообразимый шум, в котором хозяйничали в основном мальчишки.

Между тем образовалась и группа девочек в количестве семи человек во главе с задавакой Виолеттой и ее верными Ксюшей, Варюшей и Юлианной, которые уединились в углу классной комнаты и обсуждали что-то свое, сугубо личное девическое с применением мобильных телефонов.

Даша же, сидя на предпоследней парте, одна из немногих, занималась своим любимым занятием. Она рисовала. Вдохновенно и не обращая внимания на шутки и насмешки в свой адрес.

— Идет! — внезапно пронеслось над классом, и все моментально, как маленькие букашки-таракашки, разбежались по своим местам, оставив на поле брани сломанные карандаши, скомканные листки и разобранные шариковые ручки, превращенные в трубочки-плевательницы.

Наталья Григорьевна вошла в класс и сразу же все поняла. Она обвела учеников грустным взглядом и с сожалением произнесла:

— А я думала, вы у меня взрослые…

В этот момент раздался звонок к концу урока. И если обычно класс взрывался радостными возгласами, то теперь все молчали от стыда и, пряча глаза, собирали портфели.

— Работы сдаем… если они есть… — добавила учительница.

Даша, оставив альбом открытым, начала укладывать кисти и краски, и тут за ее спиной раздался пронзительный смех Виолетты и ее писклявый голос:

— Вы посмотрите…

Весь класс обернулся. Даша вздрогнула и оглянулась. Виолетта стояла за ней и показывала на Дашин рисунок.

— Эта наивная Летягина и тут со своими выдуманными инопланетянами! Можно подумать, ей кто-то верит. Намалевала и радуется… — усмехнулась Виолетта, поправляя бант, — они тут у нее из кастрюли вылезли… с борщом, наверно.

Весь класс покатился со смеху.

— Это не кастрюля, — сдерживая слезы, пыталась перекричать общий гомон Даша, — это летающая тарелка.

— Тарелка с макаронами! — добавила Виолетта, отчего ребята грохнули смехом с новой силой и стали подбираться к Даше, заполонив проходы между партами.

Учительница пыталась успокоить класс и с трудом протискивалась к очагу конфликта.

— Тише, дети! Тише! — говорила она. — Дайте пройти!

У Даши задрожали губы и глаза наполнились слезами. Она уже не могла ничего сказать. Она боялась, что вместо слов при всех разрыдается. А этого нельзя было допустить. Она бы себе этого не простила.

— Наталья Григорьевна, вы объясните ей, — продолжала Копытина Виолетта, — что этих инопланетян не существует. Вот глупенькая!

— Дашка-инопланетяшка! — забравшись на стул, выкрикнул Рыжеволов.

Новая волна смеха накрыла класс и разнесла обидное прозвище.

— Дашка-инопланетяшка! Дашка-инопланетяшка! Дашка-инопланетяшка! — расходилось волнами, отражалось от стен и звенело в Дашиной голове. — Дашка-инопланетяшка! Дашка-инопланетяшка!

Девочка без сил опустилась на стул и зажала уши руками. Слезы брызнули из глаз. Виолетта схватила рисунок и, размахивая им, как дирижерским флажком, скандировала: Дашка-инопланетяшка!

— Дашка-инопланетяшка! — повторял класс.

— Дети! Дети! Успокойтесь! Тише! Как вы можете! — Наталья Григорьевна наконец добралась до Дашиной парты. — Виолетта, отдай мне, пожалуйста, рисунок.

Дети вокруг умолкли в напряженном ожидании. Копытина Виолетта фыркнула и протянула листок. Учительница взяла его и, поправив очки, приблизила к глазам.

На фоне слегка задымленного голубой краской неба с редкими звездами в левой части картины расположился двухэтажный дом на зеленой лужайке с качелями и цветником. В правой части картины над землей завис предмет фиолетового цвета в виде цилиндра со светящимися круглыми окошками и небольшими треугольными крылышками. От летательного аппарата к земле по диагонали тянулся желтый световой луч, по которому спускались серебряные человечки с круглыми головами, напоминающими шлемы космонавтов. Между лучом и домом на траве стояла девочка в розовом платье, которая протягивала навстречу человечкам маленькое светящееся солнце.

Учительница откашлялась, собираясь с мыслями, и оглядела застывших ребят поверх очков. Потом она положила листок перед Дашей, которая все еще сидела, спрятав голову в руках, и обратилась к ней.

— Я так понимаю, что девочка — это ты?

Даша всхлипнула и кивнула.

— Понятно! — с выдохом произнесла учительница. — Очень необычно выполнено небо… как настоящее.

Учительница снова задумалась, разглядывая рисунок.

— А что в руках у тебя?

Кто-то хихикнул.

— У девочки… — тут же поправилась учительница.

— Янтарь… — тихо произнесла Даша, — мне его бабушка подарила…

— Понятно… — снова произнесла учительница.

Класс звенел от напряжения. Все ждали развязки. А она целиком зависела от Натальи Григорьевны, которая все еще тянула с вердиктом.

— А это, значит, инопланетяне?

— В гости прилетели, — пошутил шепотом Рыжеволов, но никто не засмеялся.

Даша подняла на учительницу заплаканные глаза.

— Инопланетяне… — всхлипнула девочка.

— Инопланетян не бывает! — упрямо произнесла Виолетта. — Вы сами говорили, Наталья Григорьевна… а еще вы учите нас говорить правду.

— Говорить правду и рисовать — разные вещи, Копытина! — не выдержала учительница, немного повысив голос. — У нас урок рисования, урок творчества, а это значит — полет фантазии! К сожалению, не всем это дано. И не важно, существуют инопланетяне или нет, главное, что рисунок хороший!

По классу пошел легкий шелест одобрения, а Виолетта с презрением сощурила глаза и шумно задышала, так что ее ноздри заходили ходуном. Но тут, неожиданно для всех, Даша встала и выпрямилась.

— Они существуют! — заявила она во весь голос. — Они существуют! — и добавила, чеканя каждое слово: — Они живут у нас дома!

Весь класс снова обвалился хохотом.

— Вот видите! — радостно вскрикнула Виолетта, словно получила подтверждение своим словам о ненормальности Даши. — Она безнадежна! Не от мира сего. Бедняжка… — с деланной жалость добавила она.

— Но, Даша, ты же не думаешь… — только и успела неуверенно произнести учительница, как Даша прервала ее.

— И вы тоже! — она схватила рисунок, портфель и, расталкивая одноклассников, рванула к выходу. — Отстаньте от меня! — крикнула Даша и выбежала.

Она неслась по улицам родного города, обгоняя несущиеся по небу облака, так что капли дождя не поспевали за ней. Прохожие под зонтами шарахались в стороны и тревожно оглядывались на девочку, за которой оставался шлейф из всего трех слов:

— Я им докажу! Я им докажу… я им докажу…

Что именно и кому собирается доказывать «бегущее неразумное дитя», дядям и тетям было невдомек и, пожав плечами, они разворачивались и продолжали идти по своим взрослым, очень важным делам. Взрослые только ежились под зонтами от непонимания и сырости, тут же позабыв о странной девочке, то ли из-за невнимательности, то ли из-за отсутствия любопытства.

А Даша ворвалась в дом, взлетела по лестнице, подбежала к своему тайнику, о котором знали все в доме, и инопланетяне, конечно, тоже, достала бабушкину шкатулку, открыла ее, извлекла Большое янтарное Солнце и крепко прижала его к сердцу. Сердце неистово стучалось и рвалось наружу, но девочка попросила его успокоиться.

— Милое сердечко, пожалуйста, не надо так стучаться! Мне немножко больно!

И детское сердце послушалось и чуть-чуть успокоилось. А вместе с ним успокоилась и Даша.

Она с благодарностью разжала ладошки и с любовью взглянула на янтарь.

— Спасибо тебе, бабушка! Спасибо тебе, янтарь Большой, как Солнце!

Да, в Даше не было ни капли злости, ни зернышка обиды, ни тени разочарования. Ей только было странно и непонятно. А еще удивительно — почему над ней смеялись?

— Я знаю, что вы есть! — как заклинание произнесла Даша и спрятала свой янтарь обратно в тайник.

Потом девочка пообедала тарелкой супа, потом сделала все-превсе уроки, а после этого она пошла осматривать дом в поисках гостей из других миров. Или хотя бы следов их присутствия.

Даша тщательно осмотрела свою комнату, мельком заглянула в спальню родителей, где, собственно, не было ничего интересного, и на месте инопланетян она бы ни за что туда не зашла, хотя там тоже пропадали и появлялись вещи, и потом спустилась вниз.

Гостиная, гостевая и кухня тоже не представляли ничего интересного, и тогда Даша отправилась в гараж. Который, кстати, являл собой целый бесконечный таинственный непознанный мир и был и складом, и чуланом, и погребом, и вообще всем тем, где хранились ненужные, «отложенные до лучших времен», старые и прочие загадочные вещи, «дорогие как память», «с которыми жаль расставаться» или «жаль выбрасывать».

— Уж тут я вас точно найду! — говорила сама себе девочка, стоя на пороге неизвестной вселенной.

Место, занятое обычно машиной, было пустым и скучным, поэтому Даша со смешанным чувством страха и интереса отправилась в глубины неизведанного.

В тот момент, когда она проходила ближние галактики маминых солений, варений и прочих неизвестных консервов в стеклянных банках всевозможных форм и объемов, прозвучал сигнал семейного автомобиля и ворота начали скатываться под потолок.

Даша как ни в чем не, бывало, прикрыв ладонью глаза от света фар, вышла вперед и остановилась на фоне шкафа с инструментами.

— Ты чего тут? — удивленно спросил отец.

— Решила старый свой мольберт найти! — ничуть не смутившись, сообщила Даша.

— Зачем он тебе? — спросила мама, выходя из пассажирской двери. — Он же сломан.

— То-то и оно! — серьезно ответила дочь. — А я решила его починить!

— Ну, что ж! — улыбнулся папа. — Это дело!

Он подошел к дочери, чмокнул ее в щеку, щелкнул указательным пальцем по носу «Дзынь» и пошел в дом.

— Не думаю, что ты сможешь найти хоть что-то в этом… — мама задумалась над названием, но, не найдя ничего подходящего, разочарованно махнула рукой и тронулась вслед за мужем, — не задерживайся тут!

— Хорошо, мамочка! — весело ответила Даша, дождалась, когда за родителями закрылась дверь, и обернулась в глубины затерянной вселенной.

Оттуда пахло теплом, темнотой и пылью. А еще любопытством и жаждой знакомства с инопланетянами.

— Я иду к вам! — произнесла девочка и отправилась на поиски.

Пройдя опять мимо уже знакомых полок с соленьями и вареньями, Даша оказалась среди старых покрышек и прочих неизвестных металлических и пластиковых частей от автомобиля. Тут даже была крышка багажника от автомобиля «мицубиси-кольт». Старая и помятая, замененная после аварии. Это была как раз та вещь, «которая дорога как память». Ведь автомобиль был продан еще до рождения Даши. А по воспоминаниям родителей именно благодаря ему они и познакомились (папа чуть не сбил маму), и первый раз — «фу» — поцеловались. Даша видела это автомобиль только на фотографиях. И сейчас с трудом узнала в полумраке, после того как наткнулась на ржавую и помятую памятную железяку. И тут же, на следующем шаге, к своему величайшему разочарованию, она поняла, что вышла на поиски абсолютно не подготовленная. У нее с собой не было фонаря.

— Какая же ты глупышка, Даша, — начала отчитывать себя Даша. — Вот точно про тебя сегодня сказала Виолеттка — «безнадежная»! Я очень расстроена и очень на тебя зла! Хотя, нет! «Зла» — это слишком! Ограничимся тем, что я сердита! И еще разочарована…

Тут же за стеной громко заговорил телевизор, и родители начали спорить о чем-то взрослом. Даша, рискуя сбить коленки о еще что-то «дорогое как память», вышла наощупь по стеночке к двери, пробралась незаметно по веранде и на цыпочках, чтобы не обращать на себя внимание, проскользнула в свою комнату на втором этаже. Девочка осторожно прикрыла за собой дверь, обернулась и…

Тут Даше показалось, что земля сначала перестала кружиться, а потом резко рванула в сторону, потому что ее колени подкосились и она схватилась за стену, чтобы не упасть.

На письменном столе стояла маленькая девочка. Размером с ладонь. Она, ничего не подозревая, рассматривала себя в крохотное зеркальце из Дашиного кукольного набора.

— Ты кто? — еле двигая губами, проговорила Даша.

— Ой… — вскрикнула девочка, отбросила зеркальце и спряталась за баночку с краской.

Со своего места Даша видела только край платья. Но она продолжала стоять без движения, едва дыша и стараясь не моргать. Она боялась, что, если шелохнется, глубоко вздохнет или закроет глаза, видение исчезнет. А между тем краешек платья все еще торчал и мелко подрагивал.

— Это не может быть обманом зрения и игрой света, — очень тихо подумала про себя Даша.

От напряжения у нее заслезились глаза, и изображение начало расплываться. Стараясь не шуметь, Даша быстро сжала веки, потерла их ладонями и резко открыла. К ее бесконечной радости краешек платья не исчез. Но время шло, сдерживать дыхание становилось все сложнее, а руки и ноги начали неметь из-за напряжения и неудобной позы. Тогда Даша пошла на отчаянный шаг — она решилась заговорить.

— Здравствуйте, — шепотом произнесла она и позволила себе вдохнуть чуть глубже.

Уголок платья немного дернулся и снова застыл. Больше ничего не произошло. Тогда Даша набралась смелости и, крадучись, сделала два шага.

— Ой… — вскрикнуло существо за банкой, — я все вижу!

Даша моментально застыла и, чтобы понять, как же ее очень осторожное движение оказалось обнаруженным, начала только одними глазами слева направо осматривать комнату. Письменный стол находился в дальнем углу и длинной своей стороной примыкал к стене с рисунками, за самой баночкой с краской, которая стояла ближе к торцу — стеллаж с книгами. Далее — занавешенное окно. Еще правее — стена с полками, уставленными игрушками, потом тумбочка с ночником, Дашина кровать и стена с картой звездного неба.

— И все… — подумала Даша, — ничего такого, в чем бы я могла отражаться. Неужели они видят через предметы… или у них такой острый слух? Ну, конечно! Они же…

В этот момент из-за баночки раздался шорох, и Даша резко перевела взгляд. Край платья исчез, но зато над крышкой показалась рыжая макушка. А вот в металлическом основании настольной лампы мелькнула тень.

— Так вот как они меня видят! — обрадовалась своей смекалке Даша, что придало ей смелости.

— Не бойся… пожалуйста, — заговорила девочка, — я не причиню вам зла.

— Хм! — тут же с вызовом прозвучало в ответ. — Это еще надо посмотреть, кто кому чего не причинит.

Над баночкой показалось смуглое веснушчатое лицо с упрямо сдвинутыми бровями и воинственно поджатыми губами. Даша опять зажмурила веки, потерла их ладонями и резко открыла. Два пытливых глаза, размером с бусинки, неотрывно буравили Дашу.

— Ты чего? — усмехнулось маленькой существо. — Думаешь, я исчезну? А вот и нетушки! Обойдешься. Я вот она!

И из-за банки выскочила босая девчушка в синем ситцевом платье в желтый горошек и несколько раз провернулась вокруг своей оси.

— Видала?

— Ты настоящая? — заходясь от восторга проговорила Даша. — Я не сплю!

— Не спишь! Я самая что ни на есть настоящая! Настоящней не бывает!

Даша хохотнула, а малышка засмеялась и крутанулась в обратную сторону, так что стала похожа на звенящий колокольчик.

— И много вас? — поинтересовалась Даша.

— Ну, не так, чтобы очень… но нам хватает! — малышка перестала кружиться и принялась обмахиваться подолом платья. — Ух, уморилася…

— А где остальные сейчас?

— Кто где! — поняв, что ей ничего не угрожает, малышка совсем осмелела и, запрыгнув, уселась на крышку банки. — Одни там, — она неопределенно махнула левой ногой, — другие там, — взлетела правая нога, — а остальные там, там, и там, и там, и там, — она задорно замахала руками, как маленькими пропеллерами.

— Так много? — вспыхнула Даша.

— Шутю я! — успокоилась девочка и аккуратно расправила подол платьица. — Хотя как начнем спорить да кричать или конфеты делить, как будто много выходит.

Сказав про конфеты, малышка поняла, что проговорилась. Она закрыла рот ладонью и с прищуром взглянула на Дашу правым глазом, ожидая реакции. Даша постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее и поспешила сменить тему.

— А как тебя зовут?

Девочка продолжала молчать, наверно, в ожидании какого-нибудь подвоха. Тогда Даша решила представиться первой.

— Меня зовут…

— Ой, знаю! — не выдержала малышка. — Даша!

— Даша… — повторила девочка, — а тебя как?

— Ой! — возмутилась малышка. — Тия я! Тия! Разве не видно?

— Не очень! — Даша не смогла сдержать улыбку.

— Да? — вдруг очень сильно расстроилась девочка на столе. — А я думала, это заметно.

— А почему ты так думала?

— Потому, что меня все так зовут… но я никому не говорила.

— Ну, наверно, потому что ты выросла среди… — Даша запнулась, не зная, как назвать тех, среди кого выросла Тия.

Но Тия и не собиралась дослушивать.

— И ничего я не выросла! — запротестовала она. — Я всегда такая была.

— Это как? — удивилась Даша.

— Как-как! А вот так! — Тия встала на банку в полный рост и скрестила руки на груди.

— Это очень странно… — задумалась Даша, а потом решила спросить напрямую. — Но вы же не инопланетяне?

Вопрос для Тии прозвучал настолько неожиданно, что она едва не свалилась с банки.

— Чего? — Тия опять воинственно насупила брови.

— Ну, инопланетяне… — робко повторила Даша.

— Мы ничего ни у кого не тянем! — выпалила девочка. — А если и берем чего, то всегда возвращаем, а иногда и пропажи находим…

— Я хотела сказать — пришельцы! — продолжала, извиняясь, Даша.

— Какие такие пришельцы? — возмущению Тии не было предела. — С чего это? Мы тутошние! Самые что ни на есть!

Она спрыгнула на стол, показывая всем своим обиженным видом, что собирается уходить, и начала оглядываться по сторонам, явно стараясь что — то найти. Даша не знала, что сказать. Как исправить ситуацию. Ей очень не хотелось, чтобы Тия уходила.

— Я не хотела тебя обидеть, Тия!

— Не хотела, а получилось! — малышка наконец высмотрела за кругом света настольной лампы то, что искала, и потопала туда своими босыми ногами. — Пришельцы мы, видите ли… надо же такое ляпнуть…

Она дошла до искомого предмета и подняла его. Это было то самое зеркальце, в которое она смотрелась и которое отбросила в сторону от испуга. Даша растерянно наблюдала за происходящим и не могла найти слов. Она чувствовала, что нечто волшебное и необычное ускользает от нее, а она не может это остановить. И от этого терялась еще больше.

— Это я возьму! — заявила малышка, а Даша только часто заморгала.

Тия дыхнула на зеркальце, протерла рукавом и посмотрела на себя.

— Эх, хороша!

В голосе гостьи звучала высочайшая степень удовлетворения увиденным, а ее оценка самой себя не предполагала споров, возражений, а также критики в свой адрес. Даша даже позавидовала этой маленькой девчушке. Ей бы хоть чуточку такой самоуверенности. Ну, хоть на один ноготок. Обычно в подобных ситуациях Даша разговаривала сама с собой, ругала, отчитывала, бралась за ум и принимала решение. Но сейчас на все это не было времени. Пока она думала, как бы ей научиться у этой бойкой малышки стать хоть немного увереннее, та уже топала босыми ножками к краю стола, помахивая детским зеркальцем и тихонько насвистывая. Даша не могла упустить новую знакомую. Она бы себе этого никогда не простила. Мало того, что она упускала возможность попросить совета, как стать такой смелой, так она к тому же ничего не узнала о Тии. Не расспросила толком и была совсем не гостеприимна. А еще обидела малышку и вообще поступила как невоспитанная невнимательная девочка.

Даша в отчаянии окликнула маленькое создание:

— Тия… подожди.

Тия, не поворачиваясь, взмахнула зеркальцем и крикнула в ответ:

— Не волнуйся! Наслажуся своей красотой и верну…

Даша тут же радостно спохватилась.

— Вернешь?

— Ага!

— Значит, ты вернешься?

— Ух! — вспылила Тия и развернулась. — Вернуся, вернуся! — и чуть смягчившись добавила: — Куда же я денусь… ты только не забывай конфетки прятать… а то давно не было.

— Не забуду! — Даша от переполняющих ее чувств едва не расплакалась. — Значит, ты не обиделась?

— Чего? — Тия аж подпрыгнула на месте. — Не поняла я! Чего я?

— Ну, обиделась… — Даша ощутила себя в тупике, — как бы это объяснить…

— Зачем говорить слова, которые ты объяснить не можешь? — Тия лукаво подмигнула и поправила челку.

— Я могу… — запротестовала Даша, — обида это такое… это когда ты…

Даша чувствовала, как мысли и слова ускользают от нее. Она наморщила лоб и засопела от напряжения. И готова была даже расплакаться, но ей на помощь пришла босая девчушка.

–Уй, вот ещё… что такое обида, я знаю! Мне объяснять не надо! Я про другое спрашивала: что это за зверь такой — обида? И почему мне надо было обидеться?

Даша часто заморгала. Вопросы, которые сейчас задала Тия, были какие-то очень взрослые и Даша не знала, как ответить. Тия опять дыхнула на зеркало, протёрла рукавом и посмотрела на себя.

— Знаешь, как говорит моя бабушка? — любуясь собой заговорила Тия. — "Из обиды не сварить еды!"А знаешь, что говорит мой папа?"Я слишком дорожу своим временем, чтобы обижаться!"И часики свои при этом подкручивает. А дед частушку поет.

Тия принялась петь и пританцовывать, размахивая зеркальцем.

— Я обиду и беду засушу, как лебеду. Разотру их в порошок, пересыплю все в горшок, вылью радуги ведро, чтобы выросло добро.

Малышка крутанулась ещё разок и, притопнув пяткой, остановилась. Вид у нее был очень озорной и беззаботный.

— От нас обиды отскакивают! Ясно тебе? Некогда нам! Понятно тебе?

Тия щёлкнула пальцем свободной руки, и Даше показалось, что комната заполнилась янтарным свечением. Как тогда у бабушки, когда она подарила внучке янтарь Большой, как Солнце.

— Ясно! — расплылась в улыбке Даша. — Понятно!

— Ну, то-то же! А я пойду, а то чегой-то задержалася…

— Ты прости, что назвала вас инопланетянами! — произнесла Даша, прежде чем Тия собралась уходить, и добавила: — Вы такие… хорошие!

Малышка аж растаяла от удовольствия.

— Да чего уж… — Тия подмигнула. — Мы лучше всяких импапантентян! — и мнгновенно исчезла в темноте.

Растворилась как будто и не было. Как короткий сон среди знойного лета на берегу моря.

Даша долго смотрела как в забытьи туда, где раньше была гостья, пока снизу не позвали к ужину.

— Иду! — очнувшись, радостно ответила Даша и прежде, чем спуститься, решила серьезно поговорить с собой.

— Тебе же это не приснилось? — Даша больно ущипнула себя и вскрикнула. — Ой, не приснилось!

— Значит, все это было правдой! Но ты же не собираешься сейчас все рассказать родителям?

— Это надо хорошенько обдумать!

— А что тут думать? Это же не какие-то там инопланетяне-пришельцы!

— Да! Это гораздо лучше!

— И никто не поверит, пока сам их не увидит! Скажи мне об этих человечках еще сегодня утром, я бы никогда не поверила, если бы не увидела! Так что давай будем благоразумными и оставим до лучших времен. Дождемся подходящего случая.

— Ты права, Даша! Родителей надо беречь! Давай приведем себя в порядок и пойдем на ужин как ни в чем не бывало.

— И никому ни слова!

— Конечно!

Даша подошла к зеркалу у двери так же, как Тия, дыхнула на него и протерла рукавом образовавшийся туман. Ей открылось светящееся от счастья лицо. Оно подмигнуло и пожелало приятного аппетита.

Даша побежала на кухню, и голос ее становился тише и тише с каждой ступенькой.

— Я обиду-лебеду перемолю в муку… ой, как же там было… надо будет уточнить…