Ускорник (сказка). Часть 1

Сергей Смирнов

Советский подросток из захолустья призван на службу в ВС СССР на два года. Чтобы облегчить себе службу, он решает поступить в военное училище. План его прост и коварен: жизнь курсанта легче, чем солдатская служба. Кроме того, есть возможность учиться. Но Советская армия коварства не прощает. Боец направлен поступать в Военный Краснознамённый институт.Камбоджа, СССР, разведывательные операции, бои на фронтах холодной войны 80-х – читайте об этом и многом другом в этой сказке. Книга содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 3

УЧЕБНЫЙ ЦЕНТР ВКИМО

Андрей был рад, что ему всё-таки удалось назначить встречу с дедом в учебном центре в субботу. На радостях он решил перед сном заглянуть к своему новому знакомому Виктору Чернову и поделиться с ним радостью. Подойдя к расположению военных, Андрей понял, что там никто не спит. Из палаток слышалась гитарная музыка, армейский шансон. Воинская дисциплина и порядок в расположении военных коренным образом отличались от рот, в которых находились гражданские. Но это было вполне понятно и объяснимо. Гражданские имели уважение и беспрекословно слушались курсантов-командиров. Военным же курсант был не указ. Да и сами курсанты-старшины абитуриентских рот не сильно напрягали воинский контингент. Андрей заглянул в три палатки, ища Виктора. Витёк в конце концов нашёлся в курилке в компании двух моряков и одного погранца, завывавшего под гитару что-то про неверную девушку, чёрный сапог, караул и прозрачную росу⁴². Парни отошли подальше от курилки, чтобы поговорить наедине.

— Ну чё, удалось мазу за меня прокачать? — взял быка за рога Виктор Петрович.

Андрей сначала хотел привычно наврать деревенскому вояке — мол, всё в порядке, маза закачана, считай, ты уже курсант. Это было бы проще всего, и его новый друг наверняка сразу бы успокоился и отстал. Андрей понимал, что даже если завтра Чёрного отправят с вещами на КПП, то он даже не успеет найти его, чтобы расправиться. Тем не менее, не осознавая почему, Маркин решил сказать правду. Вечная игра со сверстниками и родителями, наполненная ложью, недомолвками и ухищрениями ему порядком опостылела. Андрей Михайлович решил попробовать жить по-новому. Начать изучение этого нового правдивого мира он решил именно с Чернова.

— Вить, пойми, не всё так просто. Дед приедет в субботу, тогда будет конкретный разговор. Сейчас пока никаких обещаний дать не могу.

— А я тебя, между прочим, на халяву в штаб звонить водил. Просто взял и сделал, ничего тебе не обещая. Да вообще, если бы не я, то ты сегодня все курилки бы в лагере вычистил. Неизвестно, что ещё с тобой Васька сделал бы за твою борзоту, — с нескрываемой злостью заметил Виктор Петрович.

— Извини, я не могу «просто», как ты, взять и сделать. Здесь Москва, свои правила, свои законы. «Просто» здесь не бывает. Это в твоей деревне всё за бутылку решить можно, с Васькой или с Петькой, а здесь — нельзя, другой уровень, другие отношения. Бутылка не работает.

Андрей тоже начал выходить из себя.

— Это я деревня? Ты вообще понял, что ты сказал и на кого прёшь, чмо гражданское? Мне терять нечего, всё равно выгоняют. И что меня теперь удержит, чтобы тебе морду не набить, чмо жирное?

Витёк попытался схватить Андрея за грудки, но тот сделал шаг назад, схватил Витька за обе руки и слегка потянул на себя. Витьку вдруг стало трудно дышать. Хорошо поставленный мае-гери⁴³ пришёлся как раз в солнечное сплетение Чернову. Два года занятий карате не прошли даром. Андрей Михайлович поднаторел в боевых искусствах, а школьные и дворовые потасовки с детьми лимитчиков закалили дух будущего борца за идеалы социализма во всём мире.

— Товарищ младший сержант, поприседайте, легче будет, — слышался голос Андрея. В глазах у Витька потемнело. — Дышите, дышите часто, но не глубоко. Правда, извините, товарищ младший сержант, я не хотел.

— Да пошёл ты, москвич хренов, чмо гражданское.

Злость Витька границ не имела. Вчерашний школьник с лёгкостью отделал почти черпака Советской армии и при этом то ли издевался, то ли действительно извинялся. Витёк присел пару раз. Дышать стало легче, но злость не уходила. Внутри всё клокотало от ярости. Хотелось стереть это мешковатое чмо в порошок. «Не надо, всему своё время, после драки кулаками не машут» — подсказал опять невесть откуда взявшийся внутренний голос. Витёк потихоньку начал отходить физически и морально.

— А чего ж ты, Васька, таким же макаром днём не осадил? — сам не понял с какой стати задал этот глупый вопрос Витёк.

— Так ведь день был, да ещё около учебного корпуса, народу полно. Зачем мне лишние проблемы. За драку сразу отчислят, никакой мазы не хватит, — с ехидной улыбкой заметил Андрей.

— А за то, что меня ударил, не отчислят?

— Товарищ младший сержант, а разве я вас хоть пальцем тронул?

Вопрос, от которого Витьку стало не по себе, повис в воздухе. «Учись, вот как надо!» — снова подсказал внутренний голос.

— Понятно, — промычал Витёк.

— Ну а что насчёт сегодняшнего звонка — толк будет или пора вещмешок собирать?

— Сделаю всё возможное, только уж и вы, пожалуйста, меня поймите: и в мыслях не хотел вас обидеть по поводу того, откуда вы. Здесь действительно свои правила и законы, в которых даже я не очень разбираюсь. Вам сейчас надо просто ждать и надеяться на лучшее.

— Ладно, проехали. А где ты так драться научился, если не секрет?

— Не секрет, конечно. Я два года карате занимаюсь, — как можно скромнее ответил Андрей.

— А по тебе не скажешь, что спортсмен, да ещё каратист. Меня научишь?

— Научу, если поступите.

— А чего ты меня всё на «вы» да «товарищ младший сержант» называешь? Меня Витёк зовут, давай уж по-простому, и разница в возрасте у нас всего один год.

— Хорошо, договорились. Ладно, я спать пошёл в расположение. Завтра нам видеться нет смысла, а в субботу после отбоя давай здесь же встретимся. Но будь в зоне досягаемости в течение дня на случай, если дед захочет с тобой встретиться.

Андрей попрощался и пошёл в свою палатку.

Витьку спать совсем не хотелось. Плестись обратно, слушать гитарное завывание погранца тоже не было никакого желания. Виктору Петровичу необходимо было побыть одному, понять, что же всё-таки можно предпринять, чтобы не возвращаться в часть. А если уж возвращаться, то как получить ещё один шанс прорваться в военный институт на следующий год. Это хорошо, что он встретился с Андреем, но плохо то, что полез с ним драться. Эх, не надо было его жирным чмо называть. Обиделся, наверное, мажор. И сейчас чего с него взять? Он если даже ничего не сделает, всегда может сказать: «Извини, ничего не получилось». Ещё обиднее сделалось младшему сержанту Чернову от мысли, что этот мешковатый москвич Андрюша с лёгкостью мог дать отпор настоящему младшему сержанту, прожжённому духу Советской армии. Конечно, в Спас-Клепиках про карате слышали, а вот видели его только в кино «Пираты XX века». Это вам не Москва, где всё есть, иди и занимайся. Негатив навалился на Витька со всех сторон. Казалось, лучше бы и не было этой поездки на абитуру, не было бы никакого закоса от армии. Сидел бы Витёк в части, исполнял обязанности духа и ждал черпачного перевода. Так нет, на тебе, посмотри, Виктор Петрович, какие перспективы бывают, только они не для тебя. Попробуй деликатесы, только не глотай, а пожуй, выплюнь и забудь. Услышь музыку для души, только не смей её напевать. Опять злость на самого себя и зависть к не таким, как он, выжимали слёзы из души младшего сержанта. Витёк не умел молиться, но очень хотел обратиться за помощью к кому-нибудь всесильному. Он был готов отдать даже сам не знал что за возможность быть услышанным. А там, где есть спрос, всегда найдётся предложение. Только не знал Витёк, что не надо просить того, что у тебя уже есть. Наверное, в том и состоит лукавый умысел: заставить человека просить и жертвовать ради того, что он и так имеет. У будущего начальника курса Лескова и в мыслях не было выгонять младшего сержанта Чернова. Витёк был практически уже курсантом.

Человек слаб, а потому его желания часто преобладают над его верой. Ведь действительно намного проще пожелать несбыточного или чего-нибудь необычного, чем просто поверить в то, что это может и должно произойти. Вера — это очень сложный феномен для многих. Как простой парень из Спас-Клепиков, воспитанный школой и родителями в духе атеизма и материализма, мог понять все нюансы, связанные с ней? Он не святой, а потому не будем судить его за вожделение, злость, зависть и отсутствие веры.

Витёк бродил по лагерю наедине со своими мыслями и сам не понял, как оказался опять около штаба. Было очень поздно, толпа желающих позвонить заметно поредела. На крыльце штаба с сигаретой сидел всё тот же сержант Казановский.

— Привет, Чёрный. Чего спать не идёшь? Или ещё какого гражданского на халяву позвонить привёл? — с ехидной подколки начал разговор помдеж. Казановский не был близким знакомым Витька, но был с ним в одной роте. Под конец экзаменов почти все военные стали друзьями. Осталось их не так уж и много.

— Не, халявы больше не будет. Думаю, может самому куда-нибудь позвонить.

Виктор Петрович не понял, зачем он это сказал. В Спас-Клепики он звонить на собирался. А куда ещё можно позвонить глубокой ночью? Но вопрос этот недолго оставался без ответа. В записной книжке быстро отыскались московские телефоны — сначала Женька, а потом Селицких. С Женьком была договорённость звонить после поступления, но на сегодняшний день это условие выполнено не было. С Селицкими всё проще — можно было им позвонить в любое время и попросить передать привет родителям, сообщив, что Витёк пока в учебном центре в Свердловском. Конечно, неудобно звонить посреди ночи, но военному это простительно, типа в другое время не смог, извините.

— Ну позвони куда-нибудь, только быстрее. Сейчас докурю и буду закрывать переговорный пункт. Спать пора.

Казановский опять ушёл в свою безмятежность и пофигизм — наверное, это состояние являлось его спасительной нирваной, в которую он, всё повидавший на своём военном веку дедушка Советской армии, мог спокойно погрузиться, чтобы не сойти с ума или не натворить чего-нибудь неуставного.

У Селицких долго никто не брал трубку. В конце концов младший сержант Чернов услышал сонное «алло». Витёк представился и попросил позвать дядю Юру.

— А папы нет, они с мамой в санаторий поехали. Если что-то срочное, скажи мне, они мне завтра звонить должны, я всё передам.

— А Саша спит? — вспомнил про своего нового московского друга Витёк.

— Нет его. Сашка с друзьями в Сочи поехал отдыхать.

Витёк понял, что разговаривает с Сашкиной сестрой, но никак не мог вспомнить её имя.

— А чего ты ни с родителями, ни с Сашкой никуда не поехала? Скучно, поди, одной дома?

Виктор Петрович не мог понять, почему ему вдруг захотелось продолжить разговор с юной леди. При первом знакомстве её образ никак не отложился в его памяти. Помнилась лишь какая-то мальчишеская стрижка, спортивная фигурка в домашнем растянутом спортивном костюме, явно доставшемся от старшего брата, и правильное, несколько детское личико, возможно, ещё не знавшее косметики.

— Я в школе, на отработке⁴⁴ — скучать некогда. Стены белим, потом окна и полы от побелки отмываем.

— Да, жизнь у тебя не сахар. Но не переживай, зато тебе в армию идти не придётся после десятого класса.

Сам не понял с какой стати Виктор Петрович по-отечески решил успокоить младшего товарища противоположного пола.

— А тебе — рожать после свадьбы или даже вообще без свадьбы, — без тени смущения или обиды парировала отроковица на другом конце провода.

Младший сержант Чернов поперхнулся и покраснел от смущения. На такие темы ему доводилось говорить только с сослуживцами в казарме после отбоя.

— Да уж, это точно, — с задумчивостью в голосе медленно произнёс Витёк.

— Судя по тому, как ты нерешительно это сказал, уверенности в этом у тебя нет, — хихикнул голос на другом конце провода.

— Нет, нет, уверен — сто процентов, — затараторил младший сержант, а сам краснел всё больше и больше, оглядываясь на дверь в дежурку. Очень не хотелось, чтобы Казановский или ещё кто-нибудь застал его в таком смущённом виде. На другом конце провода уже раздавался звонкий девичий смех.

— А ты чего звонишь-то, чего случилось?

— Нет, всё в порядке. Просто хотел через дядю Юру привет домой передать, но раз его нет, тогда не надо. Кстати, а когда он из санатория вернётся?

— Наверное, недели через две. А ты уже поступил? Можно поздравить? — Невинный вопрос словно ножом резанул по больному месту.

— Экзамены вроде сдал, но решение будет принято в понедельник на мандатной комиссии. Не знаю, что и как они там решат. Мне уже всё равно.

Чернов пытался казаться бывалым пофигистом. Но это у него не очень получалось. Его выдавала неуверенность в голосе. Светка уловила нотки неопределённости в голосе Виктора Петровича и решила его подбодрить:

— Раз все экзамены сдал — значит, примут.

— Посмотрим.

Разговор на этом месте остановился. Ребятам хотелось продолжить общение, но ни он, ни она не знали, что сказать. Наверное, такое молчание лучше всего может доказать, что люди друг другу небезразличны. Сказать нечего, а закончить разговор не хочется ни ему, ни ей. Когда мы становимся старше, мы приобретаем навыки общения с противоположным полом и прекрасно научены, чем и как можно заполнить такие паузы. Но в юношеском возрасте всё развивается само собой. Простое молчание и нахождение рядом или даже на другом конце телефонного провода доставляет внезапное удовольствие. Это просто приятно и не требует объяснений.

— Хочешь, я приеду к тебе в воскресенье? В городе всё равно делать нечего, жарко. — Светка первая прервала затянувшуюся паузу, хотя, возможно, сама не поняла, зачем она это сделала.

— Приезжай.

На самом деле, Витьку не очень хотелось, чтобы его видели с девчонкой сослуживцы. Начнутся разговоры, пересуды. В голове сидел деревенский стереотип: «Тили-тили-тесто, жених и невеста». Но отказать он тоже не мог или, лучше сказать, пока ещё не научился делать это деликатно, не вызывая чувства обиды у противоположного пола.

После недолгого инструктажа по поводу того, как добраться до Чкаловской из учебного центра, собеседники распрощались и положили трубки.

КАК ПРАВИЛЬНО ВЫБРАТЬ СТРАНУ ИЗУЧАЕМОГО ЯЗЫКА ДЛЯ ВНУКА

По Щёлковскому шоссе на большой скорости в направлении посёлка Свердловский, презирая все правила дорожного движения, неслась чёрная «Волга» ГАЗ-24. Внутри транспортного средства находились два человека. На водительском месте сидел прапорщик, а на заднем сиденье комфортно расположился седой человек в белой льняной рубашке навыпуск и антисоветских джинсах Wrangler. Генерал-полковник Сёмин любил быструю езду и добротные, но не претенциозные шмотки, которые у него была возможность получать через спецраспределитель. Помимо этого источника, благодарные протеже генерала, направленные работать за рубеж по линии ГРУ, с удовольствием привозили своему патрону заграничные диковинки, приезжая в отпуск или возвращаясь насовсем.

Сегодня, в свой выходной, Сёмин ехал навестить внука Андрея в учебном центре ВКИМО. Предстоял серьёзный разговор по поводу не очень далёкого, но тем не менее очень значимого будущего продолжателя рода. Генералу предстояло отговорить Андрея Михайловича от идеи учиться на ускоренном курсе. Как профессиональный военный, дед хорошо подготовился к решающему бою и был настроен на победу. Однако, следуя всем догмам военной науки, надо было проработать альтернативные варианты и пути отхода на запасные позиции.

Дед выполнил домашнее задание. Он узнал в ГУКе⁴⁵ детали о языковых группах, набираемых в этом году по программе ускоренного изучения, а также проработал информацию о рисках, связанных с работой молодых переводчиков в странах, на которые были сориентированы эти группы. На этот год планировался набор двух групп с дари, одной — с пушту, двух — с португальским и одной — с кхмерским⁴⁶ языком.

В машине генерал доделывал домашку. Он дополнительно штудировал справку по Кампучии, которую взял в отделе аналитических материалов ГРУ.

ОБЩИЕ ДАННЫЕ. Официальное название страны на день подготовки документа: Народная Республика Кампучия (НРК). Занимаемая территория: 181 035 кв. км. По суше граничит: Вьетнам, Лаос, Таиланд. Государственное устройство: республика. Глава государства: председатель Народно-революционного комитета (Хенг Самрин, поддерживает политику СССР и ЦК КПСС), название должности изменено 27.06.81 на председатель Государственного совета. Глава правительства: председатель Совета министров (Пен Сован, допускал некорректные высказывания в отношении Коммунистической партии Вьетнама и внешней политики СССР).

НАСЕЛЕНИЕ. На начало 1981 года по приблизительным подсчётам составляет 6,7 миллионов человек. Основная этническая группа — кхмеры, составляют примерно 90% населения. Порядка 6% приходится на тямов, 3% приходится на этнических вьетнамцев и китайцев. Также в отдалённых районах на северо-востоке страны в провинциях Кратье, Стынгтраенг, Мондолькири и Ратанакири можно встретить дикие племена, называемые лыу (горец), состоящие из народностей (куй, монг, стиен, брао, тампуан, пиар, йарай), общая численность малых народностей не превышает 1% населения.

РЕЛИГИЯ. Основной религией в стране является буддизм тхеравады. Тем не менее в Ангкорский период, с XI по XIII века, в стране проповедовался буддизм махаяны. Ещё до буддизма махаяны в государстве, расположенном на территории современной Камбоджи, процветал сначала брахманизм, который был впоследствии смещён индуизмом. В настоящее время порядка 93% населения исповедуют буддизм тхеравады. Порядка 5—7% исповедуют ислам (в основном тямы). Также существуют незначительные малые группы населения, поклоняющиеся языческим богам. Во время французского протектората, с 1863-го по 1954-й, в Камбодже, как и во всём Индокитае, активно насаждалось католичество. На сегодняшний день католицизм практически не проявляется. Религиозные памятники и духовенство во время правления Пол Пота были жертвами его жестоких репрессий. На сегодняшний день религия отделена от государства, тем не менее многие политические, военные и государственные деятели покровительствуют буддийским священнослужителям и храмам.

ЯЗЫКИ. Официальным государственным языком является кхмерский язык, на нём разговаривает большинство населения страны. Французским языком владеет достаточное количество населения, получившее образование в дополпотовской Камбодже. Городское население зачастую владеет вьетнамским и китайским языками. На тайском языке могут общаться жители территорий, примыкающих к границе с Таиландом на северо-западе и западе страны.

КЛИМАТ. Страна полностью находится в зоне тропического климата. Среднегодовая температура варьируется от +27 °С до +40 °С. Существуют два сезона, сухой и дождливый. Дождливый сезон начинается в апреле-мае и продолжается до октября-ноября. Самые дождливые месяцы — июль, август, сентябрь. Самые жаркие месяцы — февраль, март, апрель, начало мая. В декабре-январе — нейтральная погода, дождей нет, температура понижается, возможно падение столбика термометра до +20 °С.

ИСТОРИЯ. Первые упоминания о цивилизации на территории современной Кампучии можно найти в китайских и индийских летописях, относящихся к первому тысячелетию нашей эры. Кхмерская цивилизация возникла на стыке двух культур, индийской и китайской, о происхождении кхмерской нации существует множество легенд. Одна из них гласит: давным-давно монах Каундинья отправился искать истину. Но стихия была к нему неблагосклонна. Его корабль разбился во время шторма, а все члены команды погибли. Лишь один Каундинья добрался до берега, где он увидел самую прекрасную девушку на свете. Этой девушкой была принцесса Нага — дочь царя и повелителя всех змей. Каундинья попросил руки Наги у царя змей. И после того как он выдержал все испытания, царь змеиного мира выдал свою дочь за Каундинью. От этой четы, согласно легенде, и пошли кхмеры, населяющие сегодняшнюю Кампучию.

Историки утверждают, что причиной зарождения государственности в Индокитае были климатические условия, муссоны и пассаты. Эти ветры позволяли торговым судам передвигаться из Китая в Индию по рекам и по морю, а при смене ветра — в обратную сторону. Как правило, одного сезона, особенно для движения вверх по течению рек, не хватало для доставки товаров к месту назначения. В связи с этим корабли, поднимавшиеся по Меконгу вверх, заходили на стоянку в озеро Тонлесап, где и дожидались изменения ветра. На берегах озера Тонлесап постепенно образовались сначала поселения, а позднее — государственные центры.

Первым государством на территории современной НРК была Фунань. Исторические документы, в которых упомянуто это государство, относятся к I веку нашей эры. На территории современной НРК ещё сохранились исторические памятники этого периода: это Ангкор Борей и Пном Да в провинции Такео.

Позже к югу от озера Тонлесап зарождается государство, известное как Ченла, или Ченла Воды. В начале VII века нашей эры королю Ишанаварману I удалось объединить два государства через слияние королевских династий, после чего столица объединённого государства была перенесена в Самбор-Прей-Кук (местность в провинции Кампонгтхом). Создание большого объединённого государства стало предпосылкой и источником возникновения великой Ангкорской империи.

В 802 году вместе с восхождением на трон Джаявармана II Ангкорская империя начинает доминировать во всей Юго-Восточной Азии. Почти шесть веков ангкорские короли (Джаяварман II, Индраварман I, Сурьяварман II и король-герой Джаяварман VII) укрепляли могущество своей империи. В те времена не было Таиланда, Лаоса и Вьетнама, была лишь одна Ангкорская империя со столицей Ангкор-Ват.

Но любые великие империи и цивилизации имеют своё начало и свой конец. Ангкорская империя тоже не была исключением. После того как монгольские войска разбили племена, населявшие Юго-Западный Китай, начинается экспансия разбитых племён в Юго-Восточную Азию с севера. С запада начинается наступление бирманских и тайских племён, а с востока начинается давление тямских и вьетнамских народностей. В результате всего этого от Ангкорской империи к середине XIX века остаётся лишь территория с границами современной НРК. Столица переносится в Удонг, а затем — в Пномпень, идут нескончаемые войны с соседними государствами.

Для того чтобы вообще не потерять свою территорию и государственность, кхмерские короли в 1863 году принимают протекторат Парижа. Начинается эпоха французского протектората. Французский протекторат как форма управления заморскими территориями был менее жестоким, чем английский колониальный режим. В 1953 году Франция добровольно отказывается от протектората Камбоджи и предоставляет стране полную независимость. Принц Сианук для всего народа создал иллюзию, что именно он путём переговоров и убеждений принёс независимость своей стране. Он становится национальным героем.

На самом деле к 1954 году Франция выкачала все основные ресурсы из страны, включая исторические ценности. Многие скульптуры из кхмерских дворцов и пагод украшают сегодня музеи Парижа. После Второй мировой войны доходы от заморских территорий Франции стали ничтожными в основном из-за появления технологий производства искусственного каучука. Натуральный каучук, производимый в Индокитае, был основным источником дохода Франции долгое время. Аппарат управления в Камбодже, Лаосе и Вьетнаме требовал государственных дотаций на своё содержание. Это было неприемлемо в послевоенный период. Экономический фактор явился решающим в принятии решения о предоставлении независимости странам Индокитая.

Получив независимость, принц Сианук отказывается от престола и начинает активно участвовать в политической жизни страны. Будучи монархом, он не имел права этого делать, согласно Конституции. Он основывает партию ФУНСИНПЕК. В период с 1955 по 1970 годы принц несколько раз становится премьер-министром и многократно по различным причинам отказывается от этой должности. Сианук, сделав свою страну членом «содружества неприсоединившихся государств», умело добивался помощи и поддержки как капиталистических, так и социалистических государств.

В 1972 году во время поездки Сианука в Китай в стране происходит переворот. К власти приходит проамериканский режим генерала Лон Нола.

Лон Нол полностью предоставляет территорию страны в пользование американской военщине. ВВС США, используя кампучийские аэродромы, активно бомбят провинции Раттанакири, Мондолькири, Свайриенг, через которые с севера на юг Вьетнама поступает оружие, боеприпасы и продовольствие. Сианук создаёт своё правительство в изгнании и начинает поддерживать ультралевое коммунистическое движение Пол Пота (настоящее имя Пол Пота — Салот Сар). Необходимо заметить, что именно Сианук впервые назвал сторонников Пол Пота красными кхмерами⁴⁷.

В 1975 году США уходят из Индокитая, сворачивают финансирование и военную помощь режиму Лон Нола. Без американской поддержки вооружённые силы марионеточного правительства страны не в состоянии вести боевые действия против хорошо вооружённых и обученных китайскими военными советниками красных кхмеров. Правительство Китая выделяет Пол Поту на военные нужды 260 миллионов долларов.

17 Апреля 1975 года, после занятия Пномпеня войсками красных кхмеров, начинается новая эра в истории страны. В концентрационных лагерях погибает порядка трёх миллионов человек. Страной управляет «Ангка»⁴⁸, население городов, интеллигенция, служители культа, чуждые революции антагонистические классы и социальные прослойки уничтожаются физически.

В 1978 году Вьетнам приходит на помощь братскому многострадальному народу Кампучии. Из несогласных, убежавших от зверств Пол Пота на территорию Вьетнама кхмеров формируется Фронт национального освобождения Кампучии (Ронасе самаки санкрух тиет Кампутия). 7 января 1979 года вьетнамские мотострелковые танковые части вместе с пехотными подразделениями Ронасе самаки санкрух тиет Кампутия занимают Пномпень.

Необходимо заметить, после смерти Мао Цзэдуна в 1976 году между правительством Демократической Кампучии и новым китайским руководством возникают политические разногласия. Руководство Демократической Кампучии немедленно высылает всех китайских советников и специалистов. Прекращается финансовая и техническая помощь режиму Пол Пота со стороны Китая. В соответствии с некоторыми разведсведениями, разногласия между «Ангкой» и КПК возникли по вопросу переселения некоторой части китайского населения на территорию Кампучии и последующего создания на территории последней сателлитного государства, имеющего ограниченную местную автономию и руководимого из Пекина.

ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА В СТРАНЕ (на день подготовки документа). Правительство Народной Республики Кампучия (НРК) под руководством Народно-революционной партии Кампучии (НРПК), возглавляемой её первым секретарём товарищем Пен Сованом, твёрдо стоит на пути борьбы с империализмом, колониализмом и пережитками последствий кровавого режима Пол Пота и последовательно укрепляет социализм на многострадальной земле великого Ангкора. НРПК поддерживает и постоянно укрепляет дружественные связи с компартиями других социалистических государств. На сегодняшний день НРПК насчитывает порядка 600 членов. Партия имеет представительства в Пномпене и Кампонгсаоме⁴⁹.

КПСС постоянно оказывает братскую помощь и поддержку революционному народу Кампучии. При поддержке СССР и Вьетнама в стране строятся школы, больницы, создаются объекты инфраструктуры. Установлено морское и воздушное сообщение с НРК. ВС СССР активно участвуют в военном строительстве вооружённых сил независимой Кампучии.

На сегодняшний день в стране открыты представительства главного военного советника СССР и ВНР, работает советский военный госпиталь в Баттамбанге. Но несмотря на все усилия дружественных государств, НРПК, правительства НРК, Фронта национального спасения Кампучии и контингента вьетнамских войск, находящегося на территории Кампучии, невозможно полностью контролировать все регионы кампучийской территории. Полпотовские прихвостни всё ещё активно запугивают население в провинциях.

Согласно последним разведданным, на вооружение красных кхмеров поступают техника и вооружение из капиталистических государств. В провинциях Сиемреап, Баттамбанг, Кампот, Кох Конг у подразделений красных кхмеров, взятых в плен в результате боевых действий, были найдены следующие образцы американского, британского и немецкого оружия: винтовки М-16, М-18, HK G3, ручной гранатомёт М-79, пулемёты М-60, М-30, ПЗРК Stinger, ПТУР Panzerfaust. Согласно показаниям допрошенных вьетнамскими воинами-интернационалистами красных кхмеров, подготовка и снабжение полпотовской армии осуществляются через британские и американские NGO, официально работающие на территории Таиланда. Из кхмеров, попавших в лагеря беженцев на территории Королевства Таиланд, сотрудниками NGO формируются новые подразделения. Эти подразделения носят форму красных кхмеров, но выполняют указания сотрудников разведслужб, работающих под прикрытием NGO. Подготовкой таких групп в Таиланде занимаются британские инструкторы из MI6 и ЦРУ, представляющиеся в лагерях беженцев работниками независимых гуманитарных и благотворительных организаций.

Монархически настроенные кхмеры, находящиеся за границей, во Франции и США, отправляют через лагеря беженцев средства на поддержку ВС Демократической Кампучии, возглавляемых Сон Сеном. Монархисты поддерживают борьбу красных кхмеров против вьетнамцев, считая последних оккупантами.

Несмотря на все сложности и проблемы, народ Кампучии трудится не покладая рук во имя созидания, мира и социализма, во имя счастливого будущего своей страны.

Помимо аналитической справки про Кампучию, генерал успел ознакомиться с такими же справками по Афганистану, Анголе и Мозамбику. Он также поговорил с офицерами, побывавшими в указанных странах. Из чего сделал вывод, что из всех языковых групп ускоренного курса, набираемого в этом году, самой безопасной будет кхмерская группа. По сведениям, полученным генерал-полковником Сёминым, во всех указанных странах, за исключением НРК, для переводчиков основной прерогативой была работа в своих или подсоветных⁵⁰ подразделениях, ведущих боевые действия. В Кампучии задача переводчиков сводилась к обеспечению работы аппарата ГВС⁵¹, осуществлению перевода по различным направлениям военно-технического сотрудничества. Работа в учебных центрах по подготовке национальных кадров на территории СССР и других дружественных государств также требовала участия военных переводчиков, выпускников ускоренного курса.

В связи с тем, что страна устойчиво развивает социалистическое общество, перспективы военного и политического сотрудничества с Кампучией огромны. Так что во всех службах и структурах СССР всегда будет потребность в специалистах со знанием кхмерского языка. Так думал генерал-полковник Сёмин в начале восьмидесятых, забывая лишь о том, что всё относительно в этом мире. Сегодняшнее дружественное государство может легко стать врагом завтра. А обиднее всего то, что оно вообще может стать отрезанным ломтём, забывшим о бывших друзьях и соратниках.

Молодой офицер ГРУ, который в 1979 году попал в Кампучию вместе с пехотным подразделением Фронта национального спасения Кампучии, в личной беседе поведал генералу следующее:

— Нашим советникам вьетнамцы практически не дают работать в войсках на периферии. Существует проблема разделения полномочий между вьетнамскими и советскими военными советниками, выполняющими свой интернациональный долг на территории Кампучии. По сути, в Кампучии после 1979 года правят вьетнамцы. Это вызывает недовольство со стороны кхмеров. Исторически в Камбодже синонимом слова «вьетнамец» является слово «захватчик»⁵². Советских военных специалистов допускают только до объектов в Пномпене и Кампонгсаоме. Мы обеспечиваем строительство складов в Пномпене (объект «Доп пи самнанг»⁵³), строительство базы ГСМ в Почентонге⁵⁴, обустраиваем стрельбище рядом с деревушкой Тхмат Пун в провинции Кампонгспы. Планируется поставка в НРК комплекса ПВО «Печора» С-125, в связи с чем ведутся подготовительные работы по установке стационарного радара в местечке Тан Красан⁵⁵. Наши военные советники, по сути, не владеют стратегической, тактической и оперативной обстановкой на линии фронта. Вьетнамцы всячески затрудняют передвижение советских военных специалистов по стране. Кхмеров, окончивших военные учебные заведения и курсы в СССР, по устному приказу вьетнамских советников отправляют продолжать службу в далёкие провинции, куда закрыт доступ для наших советников. Функции наших военных переводчиков в стране ограничиваются переводом текстов по различным тематикам в здании аппарата ГВС, дежурствами по аппарату, краткосрочными (в течение светового дня) выездами в Генеральный штаб и на объекты недалеко от Пномпеня.

Услышав всё это от своего подчинённого, генерал пообещал разобраться с ситуацией в стране, а для себя сделал вывод, что наименьшим риском для внука, попади тот на ускор, будет кхмерский язык. Непыльная работа в аппарате ГВС в Кампучии, а возможно, в учебном центре — самое безопасное военное ремесло для отрока. Вариант отхода на запасные позиции был полностью продуман и готов к применению.

РАЗГОВОР ПО-РОДСТВЕННОМУ

Дед решил не расхолаживать внука помпезным въездом на территорию учебного центра. Машина была припаркована у КПП, а генерал, как обычный родитель, зашёл к дежурному и, не представившись, в порядке живой родительской очереди попросил вызвать Андрея Маркина из «западной» роты гражданских абитуриентов. Разговор состоялся на трибунах стадиона, где, впрочем, было немало и других родителей со своими чадами. Чада поглощали содержимое сумок, а родители задавали очень глупые вопросы относительно уклада жизни в лагере. Вообще, если убрать с футбольного поля разноформенных военнослужащих срочной службы, ожесточённо, иногда с крепким армейским словцом гоняющих мяч на футбольном поле, всё увиденное человеком со стороны могло бы сойти за обычный родительский день в обычном пионерском лагере.

Подкормившись немного содержимым сумки вместе с внуком, дед, как и полагалось родителю, начал задавать глупые вопросы.

— Как вас тут кормят, сносно хоть? — Генерал издалека начал подбираться к теме разговора.

— Конечно сносно. Всем ребятам родители продукты регулярно привозят.

— Я имею в виду вашу столовую. Как там еда?

— Не знаю, я там не питаюсь.

— Безобразие. А кто у вас командир роты? Почему он вас в столовую не водит? Я в понедельник разберусь с этим делом, всех в Забайкалье отправим служить. Докатились военные интеллигенты, с питанием личного состава вопрос решить не могут.

Дед начал выходить из себя, не понимая сарказма молодёжной коммуникативной системы. Андрея это забавляло, но он точно знал, что для достижения желаемого результата деда нельзя злить.

— Дедуль, в столовую мы, конечно, ходим строем и с песней, а вот питаемся после отбоя в палатках тем, что родители привозят, — решил исправить положение Андрей.

— Жаль, внучок, что я не ваш начальник лагеря, вы бы у меня не только в столовую с песней ходили, но и кушать бы армейскую пайку научились командно-строевым методом. И с родительскими пирожками бы враз покончил.

— Да, жаль, что не ты у нас начальник лагеря, дедуль, — хитро улыбаясь, заметил Андрей. Дед понял смысл улыбки внука и уже в более-менее добром расположении духа продолжил разговор:

— Ну так как у нас обстоят дела с выбором языка?

— Очень нужен ваш совет, товарищ генерал-полковник. Хочу быть правильным военным, боевым офицером, как ты, дед. Не хочу стать чиновником в Министерстве обороны, кабинетным воякой. Но не знаю, как получить боевой опыт и навыки, ведь мы сейчас ни с кем не воюем и вряд ли когда будем.

Андрей несколько дней продумывал, как добиться желаемого результата от деда. Идти в лобовую атаку было бесполезно — силы были неравны. Пришлось продумать вариант «Тщеславие», который предполагал мотивировать желание старика продолжать боевую офицерскую династию.

— Андрюш, война — это не шутки, там люди гибнут, а что ещё хуже — калеками возвращаются. Как мужик я тебя понимаю, но как военный хочу, чтобы ты сначала выучился, а потом уж как получится.

Деду очень импонировало желание внука стать боевым офицером. Борьбу вели между собой два чувства в душе генерала: чувство ответственности за судьбы членов семьи и тщеславие, подстрекаемое желанием внука быть похожим на деда не только по форме, но и по содержанию. В кабинетах, да и просто в войсках, настоящим бойцом не станешь, для этого специальные обстоятельства нужны. А где ещё, если не на поле брани, найти такие обстоятельства?

В 1941-м будущий генерал убежал на фронт из кавалерийской школы, за что чуть не попал в дисбат. Но после первых боёв он хорошо понял, что такое война. Он точно определил, какие знания ему нужны, чтобы выжить, как надо побеждать и что всё это ему действительно нравится, несмотря на кровь, смерть и страх. Прошедших испытания бойней можно условно поделить на три категории. Первые — это те, кто, увидев все её ужасы, решил больше никогда в жизни не очутиться на поле брани ещё раз. Этих людей нельзя назвать трусами, они не бегут от врага и не прячутся за спины товарищей, но они не способны адекватно и моментально реагировать на быстро меняющиеся обстоятельства боя, а это опасно и для них самих, и для их товарищей. Вторые — наоборот, после первых разрывов и свиста пуль получают заряд адреналина. Это люди войны. Им нужен риск, опасность, они зачастую не чувствуют боли от ранений и травм, пока не закончится бой. После первых боёв или боевых столкновений они становятся наркоманами. Их наркотик — это адреналин войны. Им нужна победа любой ценой, жизнь человека в расчёт не принимается. Они очень резки и моментально соображают на войне, но отсутствие рамок саморегуляции отнимает у них возможность калькулировать боевые риски, что, как правило, приводит к необоснованным потерям. После войны, если такие люди не получают нужную дозу своего адреналина, они могут спиться, попасть в психбольницу или очутиться в тюрьме. Третьи — наиболее устойчивая категория военных. В буддийской терминологии таких военных называют «воинами срединного пути». Третья категория сочетает в себе качества как первой, так и второй группы. Это, как правило, трудяги войны, которым нравится их работа. Они реально оценивают ситуацию и могут принимать очень нестандартные решения. Война для них — не возможность самореализации, а трудная, но очень интересная и захватывающая работа. Они могут испытывать чувство страха, как и первая категория, но страх не отнимает у них способность просчитывать ситуацию и моментально реагировать на меняющиеся обстоятельства боя. Им также не чужд азарт сражения, но они не испытывают кайфа от прилива адреналина. Адреналин для них — средство оптимизации реакций организма, но не наркотик, туманящий здравый рассудок. После войны люди этой категории становятся хорошими армейскими командирами или гражданскими начальниками. Эти люди всегда заботятся о подчинённых, хотя иногда эта забота проявляется в форме дополнительных учений и тренировок, очень похожих на реальные боевые сценарии. Эти люди умеют также быть подчинёнными. Из третьей категории после войны получаются наилучшие учителя и воспитатели для молодого поколения.

До Второй мировой войны Сёмин вообще не хотел быть военным, он попал в кавалерийскую школу по комсомольской путёвке из краснодарского села, где жили его мать и отец. Он любил лошадей и думал учиться на ветеринара или коневода, но росчерком пера секретарь комсомольской организации колхоза «Карл Маркс — наш кормчий», или сокращённо КАМНАК, определил судьбу будущего генерала. Сбежав из кавалерийской школы в июне 1941 года, Сёмин попал в разведроту, где служили ребята с Кубани, которые называли себя казаками, хотя в сталинском советском союзе это очень не приветствовалось. Рядовой Сёмин отлично управлялся с лошадьми, очень скоро перенял у казаков искусство джигитовки. Он научился неплохо стрелять и драться на кулаках. Будущему генералу повезло: у него в наставниках были профессиональные потомственные вояки.

В очередном рейде по тылам противника красноармеец Сёмин был легко ранен и попал в госпиталь. Пробыв в госпитале неделю, он выписался с намерением вернуться в свою роту. Но судьба распорядилась иначе: будущий генерал решением командования дивизии был направлен на учёбу в разведшколу.

Генерал-разведчик хорошо знал, что такое война и какова его цена на ней. Ему подумалось сейчас о том, что не попади он в 41-м году в ту кавалерийскую разведроту всего на несколько месяцев, неизвестно, каким бойцом он был бы сегодня. Те несколько месяцев боевой обкатки, крови и отступлений навсегда сформировали его бойцовские качества. Впоследствии, конечно, к ним приложились и знания, полученные в разведшколе и двух военных академиях. Но все эти знания не сделали бы из него настоящего бойца и военного трудягу, не попади он в своё время в ту кавалерийскую разведроту.

Когда он вспомнил всё это, тщеславие и мысли о военной династии захватили разум генерала, но это вовсе не означало, что он был готов отправить внука в пекло холодной войны.

— Андрюш, скажу тебе честно: я не хочу отдавать тебя на ускор. И мне, и твоей матери, и бабке будет спокойнее, если ты будешь учиться на западном факультете или, на крайний случай, на восточном. Я, если буду ещё жив к твоему выпуску, гарантирую тебе возможность служить в любом месте, которое ты сам выберешь. Готов отправить тебя хоть в Афганистан, хоть в Африку, хоть в Америку, хоть в Антарктиду. Но как мужик и боевой офицер я тебя понимаю. Так что не жди от меня совета. Как скажешь, так и будет. Но имей в виду, что я всё равно оставляю за собой право влиять на твою судьбу. Видишь, я с тобой до конца откровенен. Так что слово за вами, товарищ внук.

Дед постарался улыбнуться, но улыбка получилась грустной из-за слёз, появившихся во много повидавших глазах генерала. Андрюшке на секунду стало жалко деда. Но выбор был сделан, казалось, что обратного пути уже нет. А внутренний голос говорил: «Ты добился своего, но за это придётся заплатить».

— Я хочу учиться на ускоре, хочу поехать в Мозамбик. Пожалуйста, помоги мне попасть в группу с португальским.

Андрей Михайлович смотрел деду прямо в глаза, давая понять, что его решение окончательное и давно обдуманное. Дед понял, что внук настроен решительно и битвы не избежать. Но война — это его конёк, и здесь он был готов дать фору внуку.

— Португальский — это неплохо. Для меня это просто, но для тебя это не перспективно. В африканскую мясорубку я тебя всё равно не отправлю, так что вся романтика для тебя после года ускора закончится либо в туркменской пустыне, в учебном центре, либо в бюро переводов на курсах «Выстрел» в подмосковном Солнечногорске.

— Дед, ну ты же сказал, что как я скажу, так и будет.

По всему было видно, что внук не ожидал такого манёвра. Инициатива в бою переходила на сторону профессионала.

— Так точно, но ещё я сказал, что оставляю за собой право влиять на твою судьбу. Ты видишь, я предельно честен с тобой. Я мог бы легко отправить тебя учить португальский, а через год упрятать на два года в учебный центр поближе к матери и бабке, не сказав сегодня ни слова о своём намерении. Но теперь ты знаешь всё о моих планах.

В боевых действиях произошёл коренной перелом. Операция «Тщеславие» имела успех, но сражение, которое начал внук, было проиграно. Деду оставалось только направить отступление вражеских войск по заранее приготовленным для них путям отхода.

— Ну и что мне теперь делать? Может, вообще забрать документы? — Внук решил предпринять последнюю атаку.

— Тебе решать. Хочешь забрать — забирай. Бабка будет рада тебя в МГИМО отправить. Думаю, даже вступительные экзамены пересдавать не придётся.

Дед успешно имитировал полное безразличие к словам внука. Сейчас нужно было сделать так, чтобы внук сам принял решение, подготовленное дедом.

— Какие у меня ещё есть варианты, чтобы через год попасть туда, где идёт война?

— Андрюш, извини, но про войну у нас с тобой вообще никаких договорённостей не было. Мы сегодня ведём разговор про то, будешь ты учиться на ускоре или на обычном курсе. Если тебе интересно, то скажу, что в этом году на ускор будут набирать группы с португальским, дари, пушту и кхмерским.

— В Афган, я так понимаю, ты меня тоже не отпустишь, — абсолютно отрешённо рассуждал вслух Андрей. — Ну а в эту, как её там, страну с кхмерским языком — Кхмерляндию у меня хоть есть шанс попасть?

— В Народную Республику Кампучию? Не знаю. Там тоже сейчас неспокойно. Гражданская война идёт. — Дед опять изображал безразличие. Внутри него всё ликовало, операция удалась, оставалось лишь закрепить успех. — Но можно подумать что-нибудь насчёт аппарата ГВС в Кампучии. Или в учебный центр.

— Нет уж, если учебный центр, то лучше буду учить португальский. Ты мне слово дай, что я попаду в страну через год.

У Андрея не было обиды на деда. Сейчас он просто пытался азартно торговаться, как делал это в десятом классе для получения родительского согласия на поступление в военный институт.

— Андрюш, тебе надо было в торгаши идти, а не в военные. Ишь чего захотел — запиши его на ускор, да ещё отправь в страну изучаемого языка. Ладно, считай, что договорились — будет тебе заграница. Но только опять я оставляю за собой право поменять сегодняшнее решение и опять-таки влиять на твою судьбу и карьеру. Откуда я могу знать, что через год случится, тем более где-то в Юго-Восточной Азии.

Представители двух совершенно разных, но однозначно совковых поколений остались удовлетворёнными беседой. Некоторое время они просидели на трибуне, болтая ни о чём. Дед достал из кармана любимые внуком «Мальборо» и сам угостился сигареткой, подарив всю пачку внуку. Андрей предложил открыть шампанское, найденное на дне сумки, но дед устыдил его, сказав, что уж больно много посторонних глаз на этой трибуне.

Отнеся сумку с гостинцами в палаточный городок, внук вернулся к деду на трибуну со стопкой книжек, которые предполагалось отвезти домой за ненадобностью. Экзамены закончились, учить больше нечего, в понедельник мандатная комиссия. Говорить тоже больше было не о чем, дед направился к КПП, внук вызвался проводить его.

— Дедуль, а как насчёт моего друга младшего сержанта Чернова?

Момент, как показалось внуку, был подобран правильно, дед был в наилучшем расположении духа, его операция удалась.

— А что насчёт твоего друга?

Дед сделал вид, что удивился вопросу.

— Ну я тебе тогда по телефону рассказывал. Он все экзамены сдал, троек нет, а полковник Лесков на собеседовании сказал, что ему такие не нужны.

— Ну если твой друг не нужен Лескову, то, наверное, его уже взял какой-нибудь другой начальник курса. Сам подумай: младший сержант, армеец, сдаёт все экзамены, физо, проходит профессиональное тестирование и сидит, ждёт мандатной комиссии, ничего не делая. Если бы он действительно был здесь никому не нужен, его давно бы отправили обратно в часть. Так что не переживай, думаю, что с твоим другом всё в порядке.

— Дедуль, а может, всё-таки подстрахуешь, наведёшь справки? Я обещал парню, что помогу.

— Ты обещал, ты и помогай, я здесь ни при чём. А слово надо держать.

Генерал-полковник наслаждался своим всесилием и хотел немного подразнить подростка. Хотя перегибать палку нельзя, он ведь всё-таки единственный внук, да ещё хочет пойти по его стопам.

— Ладно, сделаем так: сейчас я этим делом заниматься не буду, и так много кому помог в этом году с поступлением в разные училища, не считая тебя. После мандатной комиссии, если твоего младшего сержанта действительно вытурят, звони моему помощнику полковнику Вязову. Он решит вопрос.

— Спасибо, дедуль. А что мне Витьке сказать?

— Скажи, чтобы не беспокоился, а после мандатки пусть сразу тебе доложит, как всё прошло. Ладно, давай, пока. Теперь уже в Москве встретимся.

— Есть, товарищ генерал-полковник!

Дед взглянул в юные, но уже не наивные глаза внука и понял, что это яблоко действительно упало очень близко от яблони. Деду очень не хотелось, чтобы оно случайно укатилось от дерева на недосягаемое расстояние, и ради этого он был готов на многое.

ЛЕТО, ДЕВУШКА, САМОВОЛКА

Проводив деда, Андрей бегом побежал к палатке, где его ждали домашняя пайка и записная книжка с телефонами знакомых девчонок. Сейчас предстояло разобрать с приятелями сумку, легко перекусив её содержимым. Изучить записную книжку на предмет определения подходящих кандидатур женского пола, чтобы вызвать их завтра в учебный центр для приятного времяпрепровождения.

Потом надо найти Чёрного, объяснить ему ситуацию и ещё раз с его помощью решить вопрос с ночным походом в штаб для телефонных переговоров с заранее отобранными претендентками на воскресное рандеву. Андрей Михайлович не стеснялся своего корыстолюбия, он привык во всём находить для себя выгоду.

Чёрный, как и предполагалось, сидел в палатке и обречённо ждал известий. Андрей опять не стал выдумывать и врать новому знакомому. Он в точности передал слова деда младшему сержанту. Настроение Витька после всего услышанного не улучшилось. Андрей старался изо всех сил успокоить товарища, но Витёк лишь становился более мрачным и безмолвным. У генеральского внука уже начали опускаться руки. От безысходности он задал ключевой вопрос, волновавший его лично:

— Поможешь сегодня позвонить ночью?

— А чё, опять с магарычом напряг? — злобно процедил сквозь зубы младший сержант.

— Да нет, если хочешь, пойдём сейчас вместе похаваем. И на вечер для помдежа тоже останется.

После этих слов злость на себя и зависть к московским небожителям захлестнула Виктора Петровича с новой силой. Ну почему одним всё, а другим даже одно место в элитном военном учебном заведении за счастье получить? Сам не зная почему, но вместо того, чтобы развернуться и уйти, как диктовали ему в данный момент все его чувства, Витёк, изобразив обречённый вид, согласился помочь со звонком. Андрей, удовлетворённый результатами переговоров, вернулся в свою роту. А Витёк опять поплёлся бродить по лагерю. Кто-то ужасно умный, сидящий то ли в душе, то ли в голове младшего сержанта, говорил ему: «Ты сделал первый шаг, злость и зависть должны быть профессиональными, а не любительскими — тогда они тебе помогут. Учись не отвечать на удары сразу, жди удобного момента».

Как любой совковый парень, Виктор Петрович никогда не читал Библию и не знал о том, что злость и зависть являются смертными грехами. После того как он краем глаза увидел, какая может быть жизнь за пределами Спас-Клепиков и той всеми забытой части где-то в бескрайних степях Украины, его природный пофигизм начал оставлять его.

Взяв бутылку «Пепси-колы» из сумки, доставленной всесильным дедом, в назначенный час Витёк с Андреем подошли к штабу. В субботний вечер звонить пришло почти пол-лагеря, но за бутылку «Пепси» и благодаря знакомствам Витька Андрей Михайлович попал в специальную быстро идущую очередь. После обзвона заранее отобранных перспективных кандидатур Андрея постигло жестокое разочарование: все они либо уехали из города, либо, сославшись на различные причины, отказались приехать завтра. Разочарование генеральского внука пределов не имело. Сексуально безбрежные воскресные горизонты были сужены, а лучше сказать, полностью исчезли.

— Короче, полный облом, — сказал Андрей, выходя из дверей штаба.

— Чего так? — пытаясь изобразить сострадание на лице, задал вопрос Чёрный. Внутри младшего сержанта всё ликовало: всё-таки не всё коту масленица, и у мажорных детишек бывают трудности в жизни.

— Да все тёлки обломались приехать, так что пошли с горя моё шампанское выпьем.

— А может, шампанское на завтра оставим? Ко мне Светка приедет, с ней на троих и выпьем.

— Не понял, какая Светка? Подруга из твоей де… э-э-э…

Андрей совершенно не помнил название населённого пункта, в котором родился и жил до призыва в вооружённые силы Виктор Петрович, но ему очень не хотелось повторения драки из-за какого-то населённого пункта, которого даже нет на карте мира. Витёк уловил смятение мажора и решил немного подыграть:

— Ну да, из моей деревни, доярка такая, знаешь, грудастая, с бидоном молока приедет, с творогом, с маслом коровьим, вот под то молоко с творогом твоё шампанское и оприходуем.

— Шампанское под молоко — зашибись. Сам бы точно не стал пить, но ради тебя готов попробовать. А если честно, что за фемина к тебе едет?

Витёк абсолютно честно, без всякой задней мысли рассказал новому другу про семью Селицких и про то, как в ту ночь после их драки пошёл в штаб звонить дяде Юре, но получилось поговорить только со Светкой.

— А подруга у неё есть? — задал нестареющий мужской вопрос Андрей.

— Не знаю.

— Позвони, попроси, чтобы подругу с собой взяла.

Подобная просьба вызвала у Витька приступ смущения. Он промычал что-то невнятное, но Андрей Михайлович не сдавался:

— Ну хочешь, я сам ей позвоню и раскручу на подругу?

После долгих препираний и споров Андрей всё-таки получил от полностью сконфуженного младшего сержанта заветный номер телефона и скрылся в штабе. Дозвонившись до Светки, генеральский внук правдиво представился другом Чернова, сказал, что Витёк хотел позвонить сам, но не смог, так как якобы стоит в наряде. И звонит Андрей лишь потому, что младший сержант уполномочил его передать, что приезжать в лагерь лучше после двенадцати дня и, чтобы его вызвать, надо обратиться к дежурному по КПП. Андрей Михайлович легко отпустил несколько комплиментов по поводу приятного голоса собеседницы, добавив, что если бы не дружба с товарищем младшим сержантом, которого он уважает не только за погоны с лычками, но и за душевную чуткость и отзывчивость, то он обязательно хотел бы поближе познакомиться с обладательницей сего голоса. Ну а раз это невозможно, то, возможно, у Светы есть подруга с не менее приятным голосом, которая может завтра составить ей компанию в дороге, а также подарить Андрею несколько часов приятного общения на лоне природы. Светка, как порядочная десятиклассница, не давая никаких надежд на положительный результат, тем не менее обещала посодействовать.

Десятиместные лагерные палатки, как и многие другие незаметные, но жизненно важные атрибуты Вооружённых сил Советского Союза отслужили свой век и ушли в забытьё. Мы все хорошо знаем автомат Калашникова, пистолеты Стечкина и Макарова, многие даже знают об авианесущих крейсерах, танках Т-56, Т-80 и других видах оружия, боевой техники и вооружения, созданных и изготовленных на секретных заводах Советского Союза. Но мало кто может что-то вспомнить о происхождении, принятии на вооружение, а также тактико-технических характеристиках брезентовой лагерной палатки на десять человек. Между тем в этих палатках проводили месяцы, а может быть, и годы полевых выходов, учений и боевых стрельб огромное количество солдат, курсантов и офицеров, которым довелось служить с конца сороковых по середину девяностых. Тот, кто хоть раз спал в этих палатках на земле или на настиле вместе с десятью-пятнадцатью такими же, как он сам, мучениками — никогда не забудет смрада и вони, которые могут испускать мужские тела в закрытом пространстве. Летом в таких палатках всегда было нестерпимо жарко, заснуть было невозможно из-за комаров и другой лесной, таёжной или степной нечисти. Осенью и зимой согреться и забыться тяжёлым сном можно было, только прижавшись друг к другу и наполнив воздух миазмами человеческого организма. Эти палатки постоянно протекали во время дождя, ветер продувал их насквозь. Неизвестно, почему и как это творение вредительской инженерной мысли было принято на вооружение и кто тот злой гений, который заставил мучиться поколения и поколения советских военнослужащих. Наши солдаты пережили многое, пережили и те палатки. Наверное, в том и состоит величие русского солдата, что он может преодолеть не только трудности, которые ему создают враги на поле брани, но и те тяготы и невзгоды, которые создаются для него соотечественниками. Есть и ещё одно предположение, согласно которому эту палатку создали специально для укрепления стойкости боевого духа советских военнослужащих. Если это так — то цель достигнута на сто процентов. Тот, кто прошёл школу выживания в этой палатке, никогда не испугается ни жары африканских пустынь, ни антарктических морозов, ни кислородного голодания в горах Тибета, ни тропических лесов Юго-Восточной Азии с их дождями, ползучими гадами и насекомыми. Почему наши учёные мужи, создавая лучшее в мире оружие, никогда не задумывались о том, в каком состоянии должен быть солдат, чтобы успешно и с наибольшей продуктивностью использовать вверенный ему АК, СВД, РПГ, ПТУР или боевую машину? Как солдат, измученный ночью, проведённой в том злосчастном брезентовом балагане, наутро пойдёт в атаку со всеми вышеупомянутыми шедеврами военно-инженерной мысли? Нет, он, конечно, пойдёт в атаку и наверняка победит противника, но для чего нужны эти муки, если можно просто взять на вооружение нормальную лагерную палатку? Наверное, мы ещё долго будем использовать принципы советских командиров времён Второй мировой войны: жалеть и беречь надо технику и вооружение. Солдата не жалей — бабы ещё нарожают.

Вот в эти самые палатки, каждый в свою, и поплелись спать приятели после многообещающих телефонных переговоров.

Лагерный сбор встретил воскресное утро, как положено по уставу, командой «подъём». Потом было умывание, уборка территории, завтрак, ну и как полагается — свободное время. Увольнений, к сожалению, в учебном центре не было. Дождавшись полудня, Виктор Петрович и Андрей Михайлович двинули на КПП. Там уже было полно абитуриентов и их родителей. Немного подождав, они встретили там приехавших юных дам и, по заранее обдуманному плану, пригласили их пройти на тактический городок, который находился за спортивной площадкой.

Светлана сумела уговорить подругу Лену составить ей компанию в путешествии. Как выяснилось во время дружеской беседы, Лена училась со Светой в одном классе. Но по всему было видно, что подруга к своим годам весьма поднаторела в делах сердечных. По сравнению со Светкой она вела себя раскрепощённо, чувствовалось, что мужская компания ей привычна. Кроме того, девчонки притащили с собой съестные припасы. Зная наверняка, что до ужина, а возможно и до вечерней поверки, ребят не хватятся, компания расположилась в высокой траве между тактическим городком и забором учебного центра. После распития шампанского Андрей с Леной решили прогуляться вдоль забора. Виктор Петрович остался наедине со Светланой. Разговор не клеился.

— Как добрались? — прервал молчание младший сержант.

— Нормально, не считая того, что встали в воскресенье ни свет ни заря и попёрлись с сумками на край света. Сорок минут электрички в стоячем положении тоже радости не добавили.

— Могли бы не ехать, раз так всё трудно.

— Да нет, Вить, всё нормально, я сама на приключения напросилась. В городе правда скучно и делать нечего. Жаль, что у вас тут никакого водоёма нет, а то я купальник взяла — думала, раз у вас природа, то и искупаться есть где.

Витёк, никогда до этого не бывавший за территорией учебного центра, стал спешно вспоминать рассказы сослуживцев о водоёмах за забором лагеря. Ему вспомнился эпизод с отчислением группы гражданских абитуриентов, ушедших в самоход и добравшихся до территории Звёздного Городка⁵⁶, находившегося неподалёку от учебного центра. Всё бы ничего, но эти парни зашли в местное кафе и потребовали пива в утренний час. Вызванная директором кафе, ошалевшим от подобной наглости непонятно откуда взявшихся подростков, охрана, состоявшая из сотрудников КГБ, загримированных под обычных милиционеров, препроводила любителей советского прохладительного алкогольного напитка к начальнику лагерного сбора ВКИМО. Решение было принято практически моментально. Несмотря на уговоры высокопоставленных родителей и отличные оценки, полученные на экзаменах, ребят следующим утром прилюдно, перед всеми построенными на плацу ротами абитуриентов заставили взять вещи и покинуть территорию лагеря.

Виктор Петрович также вспомнил рассказы своих друзей по роте о том, что там, за забором, со стороны палаточного городка, есть пруд, на котором отдыхает свердловская молодёжь. Рассказы эти не добавляли энтузиазма относительно посещения местного водоёма, так как всегда заканчивались выражениями типа: «Они совсем оборзели, за это и получили». Хотя, как правило, рассказывающие и сами были не в лучшем физическом состоянии, о чём свидетельствовали синяки и ссадины на различных участках их тел. В принципе, потасовка с местными не пугала Витька, жизнь в Спас-Клепиках изобиловала различными эксцессами, заканчивавшимися мордобоем. Беспокоила младшего сержанта возможность, во-первых, нарваться на патруль, который после случая в Звёздном Городке регулярно выходил на охоту за самоходчиками, и, во-вторых, получить различного вида гематомы и ссадины на лице после разборок с местными. Подобные боевые трофеи никоим образом не способствовали бы укреплению его репутации и не добавили бы преференций завтра на мандатной комиссии. Но ударить в грязь лицом перед молодой особой противоположного пола Витёк не мог. Да и чего теперь терять, если всё равно не судьба?

— Искупаться есть где, только как быть с Андрюхой и Леной?

— За них не беспокойся, у Ленки всегда всё в порядке. Мы с ней договорились: если разминёмся по каким-то причинам, то встречаемся на вашем КПП в 18:00.

Светлана хитро улыбалась.

— Ну тогда можно идти, только вот ещё одна проблема.

— Вить, не волнуйся, я Сашкины плавки взяла. На, иди в кусты, переоденься.

Виктор Петрович был восхищён и поражён предусмотрительностью этого создания. В отличие от всех знакомых девчонок, Светка не жеманничала, не рисовалась, не пыталась казаться старше и опытнее своих лет. Она вела себя естественно, словно знала младшего сержанта много лет.

— Ты и плавки взяла? — оторопело выдавил из себя Витёк.

— Я и плавки взяла, и поесть привезла, а сейчас я купаться хочу, пошли быстрее, — передразнила его Светка и пояснила: — Андрей, когда вчера звонил, сказал, что позагорать хочет, попросил плавки привезти. Но, видимо, сегодня ему не до загара.

Светлана опять хитровато улыбнулась. Витёк быстро сбегал в кусты и переоделся. Мысль о том, что плавки достались ему, а не московскому пижону, согрела душу. Надевать форму на плавки он не стал. В жаркий день за забором, в плавках и с девушкой он вполне мог сойти за местного дачника, благо волосы уже достаточно отрасли. Предстояло только решить вопрос с ботинками. К счастью, они вместе с рубашкой, брюками и остатками еды уместились в огромную Светкину спортивную сумку с эмблемой спортивного общества «Динамо». Свету немного насторожило нежелательное соседство вонючей военной формы и еды. Виктор Петрович сумел убедить свою спутницу, что в случае, если амбре от формы, ботинок и носков распространится на съестные припасы, он самолично обязуется всё съесть. Это предложение выглядело, в понимании периферийного пацана, достаточно галантным, несмотря на то что в подобном случае девушка останется голодной. «Есть или не есть» — в деревне, и уж тем более в армии — дело добровольное.

Дорога на пруд была недолгой. Там они сразу пошли к мостику, рядом с которым на траве лежало несколько загорающих. Витёк, рассмотрев их лица, с удовлетворением отметил, что все они были с абитуры и пришли на лежбище со своими подругами. Если начнётся потасовка с местными, то Витёк уже не один. Пока Чёрный разглядывал отдыхающих и искал место, где пристроиться на траве, Светка скинула с себя сарафан, разбежалась на мостике и порхнула в водоём. Проплыв под водой почти весь пруд, она вынырнула и профессиональным кролем поплыла обратно к мостику, на который выпрыгнула из воды, как дельфин на бортик бассейна.

— Ты где так плавать научилась? — оторопев, спросил Витёк, подавая своей даме полотенце.

Света улыбнулся в ответ.

— Где-где, какая разница где, научилась, и всё тут.

— Ну а всё-таки, отец научил?

— Не, отцу на плавание наплевать, его любимый спорт — это смотреть хоккей по телевизору. А вот мама нас с Сашкой в бассейн отвела, ещё когда мне восемь лет было. Сашка два года позанимался и в футболисты подался, а я вот до сих пор водоплавающая.

Виктор Петрович был слегка удивлён.

— И что, ты так до сих пор просто плаваешь?

— И плаваю тоже. Вообще-то, в последний год я синхронным плаванием увлеклась, а до этого плавала, в воду прыгала, даже в водное поло играла. Вообще, я воду очень люблю.

— У тебя, поди, и разряд какой-нибудь есть? — осторожно поинтересовался Виктор.

— Я КМС⁵⁷ по прыжкам в воду, — спокойно ответила Светлана.

Витёк пригляделся к фигуре юной купальщицы и с удовлетворением заметил, что в ней и правда нет ничего лишнего. При первой встрече Светкина фигура показалась ему угловатой, детской и какой-то мальчишеской. Но сейчас он смотрел на неё совершенно другими глазами. Это была юная комсомолка, спортсменка и просто красавица. В общем, мечта любого парня эпохи развитого социализма. Чёрный не знал, как продолжить беседу, поэтому он молча поставил сумку на траву и стал выкладывать оставшуюся деликатесную пайку с запахом носков на газету. Светлана Юрьевна, в свою очередь, приняв горизонтальное положение на расстеленном полотенце, подставила своё юное тело мягким лучам подмосковного летнего солнца.

Как ни странно, северные девушки мечтают быть чёрными, а девушки в Китае, ЮВА и Африке мечтают побелеть, для чего постоянно пользуются всевозможными отбеливающими кремами. Нашим красавицам невдомёк, что загар делает их тело менее привлекательным для азиатских и африканских мужчин. И наоборот, азиатско-африканские леди никогда не позволяют себе распластаться на пляже, подставив своё и без того тёмное тело под палящие лучи тропического или субтропического солнца. Вид белокожей дамы, загорающей под солнцем, вызывает у темнокожей красавицы улыбку, а иногда и откровенные насмешки.

Но Светка была обычным московским подростком и хотела быть, как все девчонки, просто красивой. Она лежала на спине с закрытыми глазами и пыталась понять, зачем всё-таки она приехала за тридевять земель, нагруженная продуктами, к абсолютно незнакомому парню. На самом деле, у неё была неплохая альтернатива — поехать с девчонками на реку в Серебряный Бор. Там наверняка к ним привязались бы какие-нибудь парни, беседа пошла бы на уровне «кто умнее, кто круче, кто кого знает». Результатом этой беседы был бы вечерний поход в кино с обжиманиями и поцелуями. Короче, всё по известной программе. Светка не была ханжой в плане интимных отношений, но ей очень не нравились словесные соревнования и взаимные подколки с противоположным полом её возраста. Она часто бывала в компаниях вместе со своим братом и поэтому хорошо понимала разницу между парнями её возраста и ребятами постарше. Ребята из Сашкиной компании, в отличие от её сверстников, не пытались выглядеть старше и умнее, они разговаривали между собой о своём и зачастую не замечали Светку. С ними было интересно. Проблема заключалась в том, что ребят постарше она не интересовала как девушка, они принимали её лишь как сеструху своего кореша, которую лучше везде брать с собой, чтобы она не оставалась без присмотра.

Приехав к Чёрному, она поняла, что между ним и парнями из компании брата есть существенная разница. Она часто замечала, что Виктор как бы ощупывает её тело своим мужским взглядом и одновременно стесняется её. Светка чувствовала, что Витёк как-то зажат. Возможно, он ещё и стеснялся своей провинциальности. С другой стороны, это давало Светке шанс чувствовать себя увереннее в его обществе. Юной комсомолке нравился простой периферийный парень, который не пытается блистать остроумием, не стесняется задавать глупые вопросы и класть давно не стиранную форму в её спортивную сумку. С ним было спокойно и комфортно. Юная леди решила, что всё-таки поездка была не напрасной и, возможно, она даст ещё один шанс новому знакомому встретиться с ней. Единственное, о чём не подозревала юная чаровница — так это о том, что мужчине любого возраста ни в коем случае нельзя давать понять, что женщина может быть круче и успешнее его. Не надо было Светлане Юрьевне рассказывать Витьку о своих спортивных достижениях.

В СССР ИНОСТРАННЫЙ ЯЗЫК ВЫБИРАЕТ ВОЕННОСЛУЖАЩЕГО, А НЕ НАОБОРОТ!

В понедельник утром в учебном центре ВКИМО начала работу мандатная комиссия. Ей предстояло определить дальнейшую судьбу абитуриентов, успешно сдавших вступительные экзамены, распределить их по факультетам, группам и языкам. Тем, кто не выдержал вступительных испытаний, но не получил двоек, предстояло также предстать перед комиссией для получения официального уведомления об отказе в приёме на курс обучения. Мандатная комиссия расположилась в здании лагерной столовой. Возглавлял её, как и полагалось, начальник военного института генерал-полковник Танкиев Михаил Тимофеевич. Курсанты — старшины рот привели свои подразделения к столовой в назначенное время. В помещение абитуриенты заходили по одному и представали пред ясны очи судьбоносных мужей — членов мандатной комиссии. После того как комиссия определяла, будет ли данный индивид учиться во ВКИМО и какой язык ему достанется, индивид покидал здание столовой и самостоятельно возвращался в палаточный городок. Там новоиспечённых курсантов уже ожидали начальники курсов. Тем, кто не смог пройти вступительные испытания, предлагалось пройти в штаб лагеря для получения документов.

Полковник Лесков пребывал в отличном настроении. На целых две недели ему удалось вырваться из пыльной и душной летней Москвы. Он сидел за деревянным столом на свежем воздухе возле бывшей каптёрки бывшей «западной» роты гражданской молодёжи и вместе с прапорщиком Макаровым ожидал прибытия только что набранных курсантов — слушателей ускоренного курса.

В отличие от западного и восточного факультетов, курсантам-ускорникам после поступления отводилось лишь две недели на лагеря, после чего их в спешном порядке отправляли на Волочаевскую, 3/4 для интенсивных занятий языком. Всего за один год из бывших школьников, кадетов и солдат строчной службы предстояло сделать полевых переводчиков, готовых к выполнению служебных обязанностей за рубежами нашей Родины на фронтах холодной войны.

За те две недели, отведённые на лагерный сбор ускоренного курса, необходимо было обучить гражданскую молодёжь строевым приёмам для принятия присяги. Кроме того, всем ускорникам надо было пройти краткий курс тактики, БТВ, инженерной и огневой подготовки. Работы предстояло много, но Лесков любил свою работу и всегда был рад знакомству с новым личным составом. Он сидел за столом, рассматривая уже готовый список своего курса. Последние изменения в этом списке были сделаны начальником западного факультета сегодня утром. В кхмерскую группу одиннадцатым слушателем был дописан курсант Маркин. На справедливый вопрос начальника курса: «А зачем мне ещё Маркин?» — начальник факультета ответил:

— Не забывайтесь, товарищ полковник. Маркин — такой же курсант из числа гражданской молодёжи, как и все остальные на вашем курсе. Вам всё ясно?

— Так точно, товарищ генерал-майор.

Юрий Владимирович прекрасно знал, кто такой Маркин. Он лишь хотел уточнить, что это именно тот самый внук великого Сёмина. Генерал подтвердил его опасения.

— Товарищ старший прапорщик, как у нас дела с обмундированием и всем остальным довольствием?

— Всё в порядке, товарищ полковник, сейчас с первыми курсантами пойдём на склад и всё получим.

— Саш, а ты уверен, что мы успеем получить всё по размерам и так далее?

— Юрий Владимирович, я, конечно, уверен, но аттестатов по размерам у меня нет, так что сами понимаете, что единственная гарантия — это моё личное знакомство с начальником склада.

— Понял, давай так: ты сейчас дуй на склад к своему знакомому и раскладывай там всё что нужно по размерам. Всех вновь прибывших буду записывать, распределять по палаткам и отправлять к тебе. А ты уж там рули, всё получай как положено. Хотя нет, я себе одного писаря оставлю и сержанта какого-нибудь, а то не дело целому полковнику молодёжью рулить. Да, сразу приглядывай себе каптёра.

— Есть приглядывать каптёра! А можно двух каптёров, чтобы они, если что, потом в увольнение в разные дни ходили?

Александр Иванович Макаров был и мудрым прапором, и службу свою он знал от и до. Никто толком не помнил, как, когда и откуда он попал служить в военный институт и сколько ему лет. Но он был единственным старшим прапорщиком оного заведения, который носил десантные парашютики в петлицах и фуражку с голубым околышем. Всем остальным прапорщикам и офицерам предписывалось носить общевойсковую форму, вне зависимости от того, из каких родов войск и видов вооружённых сил они попали в Лефортово. Александр Иванович любил и был не дурак выпить, но всегда знал меру и никогда не залетал. Его курсы были всегда одеты по размеру, и несмотря на тотальный дефицит эпохи развитого социализма, портянки курсанты получали каждую неделю не стиранные, а новые. Курсанты тоже платили своему старшине взаимностью и всегда везли ему из заграничных командировок сувениры и подарки. В общем, Макарыч был строгим, но справедливым, на хорошем счету у командования и отцом родным для курсантов. Он был обычным профессиональным военным, если только такой термин был применим в отношении советского прапорщика начала восьмидесятых.

— Макарыч, всё, давай, я тебя понял.

Александр Иванович хитро улыбнулся и направился к складу. Сильно поредевший после вступительных экзаменов строй военнослужащих стоял перед столовой. Очкастый сержант — учащийся третьего курса восточного факультета — монотонно зачитывал очерёдность прохождения мандатной комиссии. Строй внимал каждому слову, а точнее, каждой названной фамилии. После Чакина и Черепанова Виктор Петрович услышал свою фамилию. Это означало, что его допустили до мандатной комиссии, тревоги и волнения начали отступать. А может, тот полковник специально сделал так, чтобы Витьку целый генерал-полковник, начальник мандатной комиссии объявил о том, что младший сержант Чернов не принят во ВКИМО? Может, рано радоваться?

Первые кандидаты в курсанты уже зашли в здание столовой, строй разбрёлся сам по себе. Витёк присоединился к группе солдат и сержантов, окруживших сержанта, который зачитывал список.

— Товарищ сержант, а вы, случайно, не знаете, на какие языки нас тут расписали? — прозвучал вопрос от какого-то танкиста из толпы, окружившей сержанта.

— Во-первых, у нас в институте по званию к сержантам только абитуриенты и первокурсники обращаются. Меня, кстати, Костей зовут. Во-вторых, ты сначала сигареткой, что ли, угости, а уж потом вопросы задавай.

Из толпы к сержанту потянулись руки с пачками «Явы» и «Космоса». Кто-то даже раскупорил пачку «Мальборо» специально по этому случаю.

— Благодарю за угощение, — взяв сигарету, промолвил очкастый сержант и продолжил: — В-третьих, как я могу знать все ваши языки? Списки я не составлял, но вчера в штабе довелось просмотреть документы, подготовленные для мандатной комиссии. Как твоя фамилия, танкист?

— Явон.

— Точно не помню, но вроде тебя к нам на «восток» определили.

— А моя фамилия не попадалась? Зацепин я.

— Сказал же, всех не помню, но Зацепин не на «востоке», это точно. Может, на ускоре.

С этого момента спокойные посиделки закончились. К сержанту подвалили почти все из «восточной» роты с одним и тем же вопросом.

— Кость, а есть кто вообще ни в какие списки не попал? — дождался своей очереди и задал вопрос Чёрный.

— В нашей роте вроде нет, на «западе» видел кого-то. Но им, по идее, должны юридический или спецуру⁵⁸ предложить.

Витька ещё более успокоил столь неподготовленный, но уверенный ответ сержанта Костика. На самом деле, это была практически правда. Несмотря на большой начальный конкурс, после окончания вступительных испытаний конкурс на одно место был минимальный. Выжили только сильнейшие. В СССР кадры решали всё, и потому сильнейшими ребятами с хорошими, пусть и не идеальными результатами нельзя было пренебречь.

— А куда Чернова записали, не помнишь? — задал последний вопрос Витёк.

— Чёрный, не волнуйся, тебя промазали дальше некуда, завтра уже в командировку за границу отправляют, — прикололся погранец, друг Витька по палатке.

Все засмеялись. Костик пожал плечами и ответил:

— Не помню, но лысый майор с кафедры первого английского про тебя у нас, у курсантов, интересовался. Спрашивал, типа вдумчивый ли ты, серьёзный.

— Чёрный у нас точно вдумчивый. Как задумается ночью в палатке — так такие трели его задница издаёт, что кто хочешь проснётся, — завистливо пробурчал моряк, который тоже жил с Виктором Петровичем в одной палатке.

— У меня хоть трели, а твои торпедные газовые атаки всех достали. Их хоть и не слышно, зато от вони хоть на улице спи, — легко парировал Витёк укол моремана.

— Точно, Вась. Не дай бог нам с тобой и дальше в одной палатке спать придётся. Серьёзно, будешь спать на улице, или в ОЗК⁵⁹ завернём, чтобы наружу ничего не выходило, — навалился на Ваську-моряка погранец.

Тему про ночные газовые атаки стали развивать далее. Все ржали, и уже никто не помнил, с чего начался разговор про непристойности. Виктор Петрович хоть и смеялся вместе со всеми, но уже не участвовал в разговоре. Чувство неуверенности и обречённости не позволяло чувствовать себя спокойно. А между тем из столовой вышел первый отстрелявшийся.

— Следующий! — на выдохе, с чувством облегчения сказал действительный курсант первого курса.

— Ну как? — спросил кто-то из толпы.

— Порядок. Буду на «востоке» учиться. Китайский! — с гордостью и детской улыбкой на лице заявил первый отстрелявшийся.

— «Восток» у нас идёт к полковнику Орлюку. Всё, вперёд в расположение, — без эмоций, посмотрев на свои записи, сказал очкастый сержант и повернулся к собравшимися.

— Повезло чуваку, в Китай поедет, — в очередной раз раздался чей-то голос из толпы.

— Это уж точно, повезло как утопленнику, — саркастически заметил сержант Костик.

— А что, разве плохо в Китай поехать?

— В Китай поехать совсем не плохо, просто замечательно. Только кто его туда пустит? У нас на сегодняшний день никаких экономических, а уж тем более военных связей с Пекином нет. С политическими отношениями тоже не всё гладко, хоть они себя коммунистами считают. Между нашими странами вообще всё не так просто. Туда только посольские ездят⁶⁰.

— Ну вот он в посольство работать и поедет.

— Ага, точно, там ведь своих переводчиков китайского не хватает. Зачем тогда МГИМО⁶¹ и ИСАА⁶² каждый год китайские группы выпускают? Им-то где работать, если военные переводяги все места займут? Не, мужики, не завидуйте тому парню. Китайский вообще безмазовый. В этом году с нашего факультета выпустилось почти сорок человек. Ни один в Китай не уехал.

Костик посмотрел на внимавшую толпу с чувством всезнающего лефортовского профи, который был в состоянии рассуждать о зарубежных военных, государственных и экономических связях Советского Союза, как ведущий программы «Международная панорама». Хотя очки и мешковатая форма ведущего «Международной панорамы» несколько смазывали впечатление от его презентации, толпа слушала внимательно.

— А куда же их распределили, если в Китай никто не поехал? — задал вопрос Васька-моряк.

— Куда-куда… Всё как обычно. Сержантов, отличников и стукачей КГБ и ГРУ поделили. Многие на бортперевод⁶³ со вторым английским попали. Ну а всех остальных, а их большинство — в ОСНАЗ, на границу, в укрепрайоны, в Монголию, ЗабВО⁶⁴ и ДальВО⁶⁵. Так что сами судите, насколько повезло парню.

— Ну в органы и в разведку кто попал — наверняка не в накладе, — продолжал дискуссию мореман Василий.

— В общем, да, но там без мазы тоже не очень. Можно сесть в каком-нибудь закрытом бюро переводов и просидеть до пенсии, переводя всякую периодику. Впрочем, по сравнению с укрепрайонами на китайской границе бюро переводов или аналитический отдел — это просто сказочные места. Но большинство людей к нам учиться идут не для того, чтобы потом книжными червями в закрытых учреждениях гнить. Хотя на вкус и цвет товарищей нет.

— А на бортпереводе как вообще? — задал вопрос веснушчатый старшина-дембель в мазутной форме⁶⁶.

— Бортперевод — тема новая. В прошлом году четвёртый курс «востока» со вторым английским отправили. Ребята говорят, что дело интересное и вроде как даже денежное, только не всё так просто.

— А в чём, собственно, проблемы?

— Ну основная проблема в том, что в тех странах, куда они летают, наши самолёты и вертолёты не все любят, а потому, бывает, и стреляют по ним, и сбивают. Один наш курсант недавно из Эфиопии в цинке приехал. Да и работа не такая уж лёгкая — папуасы не все нормальный английский понимают, и наши не очень в папуасский английский врубаются. Так что кто-нибудь кого-нибудь не поймёт — вот борт и разобьётся. Некоторые в дальнюю авиацию попадают. А там вообще люди без посадок по несколько суток в воздухе на боевом дежурстве — ни поспать, ни поесть. Платят там рублями. Правда, не обижают. Ракетоносцы за границей не садятся, потому валюту экипажу на руки не дают. Ладно, мужики, не заморачивайтесь, вы сейчас на мандатку идёте, а не на выпуск. Вам вообще должно быть без разницы, какой язык дадут, сегодня главное — поступить. Язык карьере не помеха — запомните это золотое правило военного переводчика.

Витёк вместе со всеми внимательно слушал рассказ Костика. Впрочем, таких рассказов, правдивых и не очень, он наслушался достаточно за время нахождения в учебном центре. В принципе, очкастому сержанту можно было верить. Он здесь учился и жил. Что-то незримое, практически незаметное, отделяло Костика от миллионов ребят его возраста, никогда не бывавших в стенах этого заведения. Витёк слушал курсантские байки от Костика, и им вновь овладела тревога. А зачем ему всё это нужно? Изначально хотелось лишь закосить от армии на год. Но теперь — вот он, финиш. Победа, возможно, ждёт его за дверью столовой. Виктора Петровича уже не страшила перспектива с позором вернуться в часть и быть переведённым в черпаки ещё раз двенадцатью ударами пряжкой ремня по заднице. Витёк боялся, что эта мандатная комиссия назначит его человеком второго сорта, не заслуживающим шанса встать на одну ступень с Маркиным и другими такими же, как он.

А между тем очередь продвигалась достаточно быстро. Вот уже Лёха Черепанов направился поближе к двери столовой. Витёк обречённо последовал за ним. Он плохо понимал, что происходит вокруг — оцепенение сковало его разум и замедлило реакцию, руки немного тряслись. Что делать, если откажут? Просить, угрожать или просто молча уйти с видом «не очень-то и хотелось»? В мозгах у младшего сержанта была полная каша. Случись ему заговорить — речь была бы крайне несвязная, голос наверняка выдал бы его волнение.

Говорят, что разведчики прекрасно умеют владеть собой в различных ситуациях. На самом деле это не так. Просто по роду занятий и в силу особенностей службы им часто приходится волноваться. А от этого увеличивается количество различных ферментов в крови, поднимается давление, учащается пульс и так далее. Всё это выступает наружу и создаёт внешние признаки нервозности, такие как дрожь в конечностях, сбивчивая речь, потливость. Как скрыть от заокеанского врага-капиталиста, а чаще всего — от своего начальника, все эти внешние признаки волнения?

Организм любого человека, и разведчика в том числе — это саморегулирующаяся система, и помимо безусловных рефлексов, в стрессовых ситуациях он создаёт систему защиты посредством приобретённых условных рефлексов, купирующих не только внешние проявления, но и внутренние причины стрессового состояния.

У среднестатистического человека эти механизмы не развиты, так как он относительно редко имеет шанс переживать и преодолевать стресс и сильное волнение. Чем больше стрессовых ситуаций человек испытал в жизни, тем совершеннее его механизм защиты и самоконтроля и тем ярче выражен условный рефлекс блокировки. Принцип простой: чтобы бегать — надо бегать, чтобы чувствовать себя спокойно при стрессе — нужно пережить как можно больше стрессовых ситуаций. Но такие эксперименты над организмом небезопасны. Никто на сегодняшний день не ведёт статистику, сколько профессиональных разведчиков умерло от инфарктов, сколько — от инсультов, сколько попало на принудительное лечение в неврологические диспансеры, а сколько просто спилось.

Когда Лёха Черепанов зашёл в столовую, Витьку вспомнилось, как он стоял перед дедами в каптёрке в трусах и сапогах. Тогда у него внутри всё дрожало. Он не знал, в каком состоянии выйдет из той каптёрки. А что здесь? Несколько старых военных будут задавать ему умные вопросы? Но они даже фанеру ему не пробьют, если что не понравится. Им его ударить устав и звёзды на погонах не позволят. Максимальное зло, на которое они способны — это отправить Витька обратно в часть. Ну и что? Ведь Виктор Петрович замечательно провёл почти три месяца вне части. Он побывал дома, в Москве, вкусно ел, сладко спал и даже купался в пруду с девушкой. Ни один из этих стариков не сможет отобрать у него, как сержант Теракопов, три рубля, зашитые в трусы. Да и вообще чушь всё это. Тоже мне придумали — мандатная комиссия в столовой… Интересно, а как тогда называется полуночное сборище дедов в каптёрке, решающих судьбу духа? Последняя мысль развеселила младшего сержанта. На лице засияла улыбка. Сам того не подозревая, Витёк впервые искусственно активировал условный рефлекс защиты от стресса. Волнение ушло, настроение улучшилось, мышцы расслабились.

— Следующий! — с нескрываемой радостью на лице крикнул Череп, выходя из двери столовой.

Витёк спокойно открыл дверь, строевым шагом подошёл к столам, накрытым зелёным сукном, остановился от них за два шага, приложил правую руку к виску на уровне фуражки и чётким уставным голосом доложил начальнику комиссии:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

42

Имеется в виду песня «Сбивая чёрным сапогом с травы прозрачную росу».

43

Японское название прямого удара ногой.

44

В старших классах советской школы детей, как правило, отправляли на месяц работать в трудовые лагеря, находившиеся в колхозах или совхозах. Если у школы не было своего трудового лагеря, то детей заставляли выполнять различные работы, не требующие специальных навыков, в здании и на территории школы.

45

Главное управление кадров ВС СССР.

46

С языками дари и пушту выпускники уезжали в Афганистан, с португальским — в Анголу, Мозамбик и некоторые другие африканские страны, с кхмерским — в Кампучию.

47

На кхмерском это звучит как «кхмае крахом».

48

Дословный перевод с кхмерского — «организация».

49

На сегодняшний день официальное название города — Сиануквиль.

50

Подразделения национальных вооружённых сил, в которых в полевых условиях работали наши советники.

51

Главный военный советник.

52

На кхмерском языке — «аюн».

53

Дословно с кхмерского — «Двенадцать построек».

54

Название деревни, в которой сейчас находится международный аэропорт Пномпеня.

55

Недалеко от аэропорта Почентонг. Этот радар имел двойное назначение: обеспечение полётов над территорией Кампучии и обнаружение летящих объектов, вторгнувшихся в воздушное пространство страны незаконно.

56

Имеется в виду подмосковный центр подготовки космонавтов.

57

Кандидат в мастера спорта.

58

Факультет спецпропаганды.

59

Общевойсковой защитный комплект.

60

Таково было действительное состояние отношений с КНР в начале восьмидесятых годов двадцатого века.

61

Московский государственный институт международных отношений.

62

Институт стран Азии и Африки.

63

В каждом экипаже военно-транспортной и дальней авиации, вылетающем за рубеж, предполагалось наличие переводчика для осуществления переговоров между бортом и наземными службами за пределами СССР.

64

Забайкальский военный округ.

65

Дальневосточный военный округ.

66

Имеется в виду форма с чёрными петлицами и погонами.