Ускорник (сказка). Часть 1

Сергей Смирнов

Советский подросток из захолустья призван на службу в ВС СССР на два года. Чтобы облегчить себе службу, он решает поступить в военное училище. План его прост и коварен: жизнь курсанта легче, чем солдатская служба. Кроме того, есть возможность учиться. Но Советская армия коварства не прощает. Боец направлен поступать в Военный Краснознамённый институт.Камбоджа, СССР, разведывательные операции, бои на фронтах холодной войны 80-х – читайте об этом и многом другом в этой сказке. Книга содержит нецензурную брань.

ПРОЛОГ

Сказка ложь, да в ней намёк!

Добрым молодцам урок.

А. С. Пушкин

Пацаны смотрели на огромного медведя, поднимавшегося в небо на воздушных шариках. Трибуны рыдали. Из всех громкоговорителей стадиона «Лужники», главной спортивной арены Советского Союза, неслось:

На трибунах становится тише,

Тает быстрое время чудес.

До свиданья, наш ласковый Миша,

Возвращайся в свой сказочный лес.

— Нос, закрой варежку и утрись, создаётся впечатление, что ты тоже Винни-Пуха оплакивать собираешься.

— Дурак ты, Лиман. Когда ещё Олимпиада в Москве будет… Хочется ведь всё запомнить, рассмотреть. Марик, скажи.

— В натуре, достал ты своими прибаутками, Лиман. Дай позырить спокойно, не напрягай, а.

— Блин, лучше бы я с Саидом пошёл, чем с вами, юными сопереживателями всенародного горя по поводу скоропостижного улёта Винни-Пуха. С Саидом хоть пива выпить можно и покурить, не ныкаясь.

— Про Саида твой брат конкретно сказал: «Чтобы я этого уголовника вообще во время Олимпиады в Москве не видел». И вообще, Лиман, если твой брат-мент протащил нас сюда по своему ментовскому блату, то тебе сам по себе этот факт права вякать не даёт.

Трое друзей-старшеклассников, Лиман, Марик и Нос, действительно попали на закрытие Олимпиады-80 благодаря старшему брату Лимана, который служил в Московской милиции и готовился стать зятем замполита своего подразделения.

Лиман был обычным московским пацаном периода развитого социализма и, как многие мальчишки того времени, находился под влиянием друзей-воров, которые когда-то учились с ним и его товарищами в одном классе. Потом из-за какой-нибудь мелкой кражи или банального лишения родительских прав они попадали в места не столь отдалённые. Ну а по возвращении в родной двор, отсидев в детприёмнике или на малолетке, пытались установить в нём свои новые порядки. Что, впрочем, у них не очень-то хорошо получалось, поэтому они и старались хоть как-то сблизиться с мажорными пацанами типа Лимана и уже через них зарабатывать свой авторитет, да и деньги, на воле. Лиман был маленького роста, крепко сложён, лицо его не имело особого шарма, но, бесспорно, нравилось девчонкам старше него. Единственным физическим недостатком подростка была походка кавалериста, но, как ни странно, именно она придавала всему его образу особую уверенность и шарм.

Марик был рвачом и карьеристом. Уже в отрочестве он обладал уникальным свойством: быть одним из тех немногих, кто мог хорошо учиться в школе, быть активным комсомольским лидером, занимать призовые места в различных научных и спортивных олимпиадах и одновременно не отставать от друзей-хулиганов, когда появлялась возможность выпить, подраться или позабавиться с девчонками в подвале. Марик был слегка толстоват и на вид неуклюж, лицо его ничего не выражало, но почему-то считалось красивым. Девчонки его ненавидели, так как кроме грубости и подколок от него ничего не ждали. Марик умело создал для взрослого окружения образ порядочного комсомольца, убеждённого юного ленинца, а в предстоящем учебном году он вообще готовился принять на себя должность секретаря комсомольской организации школы. Вообще-то, несмотря на напускную дворовую простоту, Марик всегда ответственно подходил к выбору друзей. В общем, парнишка был хитёр, коварен и совсем не прост. Те же, кто знал Марика близко, говорили, что ради карьеры этот человек готов идти по головам.

Нос был всегда на виду как лучший спортсмен двора и школы. Девчонки за ним бегали табунами, не пропуская ни одной игры с его участием. Нос был летом лучшим футболистом, а зимой — лучшим хоккеистом, он также хорошо играл в большой теннис, волейбол и баскетбол. В общем, он был восходящей спортивной звездой Москвы, а может, и всего Советского Союза. Сам Лёха обожал хоккей и уже был приглашён в запасной состав юношеской сборной ЦСКА. Нос не пил и не курил, но всегда был желанным участником любой дворовой или школьной тусовки. В отличие от своих двух товарищей, он был атлетически сложён и выглядел намного старше своих лет, что давало ему возможность запросто покупать спиртное для друзей в вино-водочных отделах гастрономов.

Было уже темно, когда представление на стадионе закончилось и толпа повалила на станцию «Спортивная» под присмотром усиленного милицейского наряда. Пацаны не спешили возвращаться в свой родной двор, а решили дойти до набережной Москвы-реки, подождать там, пока рассосётся народ, и спокойно ехать восвояси. Была ещё, правда, идея взять такси, но из-за желания Лимана и Марика накатить перед возвращением было решено потратиться на спиртное, а домой добираться на метро, как все нормальные люди.

Хоть на улице и стояло лето, но уже было достаточно сыро и холодно. В ночном небе то и дело был слышен звук пролетающих над Москвой вертолётов. На следующий день всем станет известно, что вертолёты искали гигантского олимпийского медведя, который улетел в свой сказочный лес со стадиона на воздушных шариках, как Винни-Пух за мёдом, и был найден несколько часов спустя на противоположной стороне реки на Ленинских горах доблестными стражами воздушного пространства столицы. Неизвестно почему, но в тот последний день Олимпиады шум пропеллеров в ночном небе наводил на неприятные мысли.

Как только дошли до набережной, Лиман начал вести пропаганду алкогольно-оптических настроений в коллективе, используя коронную фразу: «Что-то стало холодать…»

— Нос, пожалуйста, уважь коллектив, подойди вон к тому таксомотору и купи у него огненной воды, — вполне обыденно обратился Марик к Носу. Нос даже не удивился просьбе, ни один мускул не дрогнул на лице спортсмена, лишь глаза наполнились ещё большим превосходством над окружающими.

— Лаве скинули, — безэмоционально произнёс он.

Лиман и Марик, немного порывшись в карманах, протянули по два рубля.

— Я чего-то не въехал, вам «Чинзано» или вискаря?

— Нос, ты не выделывайся, а. Бери водку, а если её не будет, то гнилья¹, — достаточно грозно наехал на него Лиман, чем вызвал саркастическую улыбку у Носа.

— Вот что значит постоянно сидеть на чужом горбу и не иметь ни малейшего представления о правилах подпольной торговли. Ты хоть знаешь, сколько сейчас водка стоит?

— 2,87 у нас в гастрономе она стоит. Да хрен с ней, с водкой, бери гнилья — оно и дешевле, и без закуси легче заходит. Давай уж не томи.

— Лиман, ты идиот или от своего Саида под дурака косить научился? Таксист — это тебе не гастроном, у него свой интерес в ночной торговле. Гнилья у них вообще не водится. Они на таких, как ты, не рассчитывают, когда затовариваются. Их клиент водку если и потребляет, то по 4,12. А в основном коньяк предпочитает. Так что гоните десятку, а иначе идите сами огненную воду добывать.

При слове «десятка» в разговор включился Марик:

— А чего больше чем две цены-то? Никто особо широко улыбаться не будет?

— Марик, я ценю твои достижения в точных науках, но на чёрном рынке ты полный чайник. Две цены — это такса в обычный день и у нас в районе, где все таксисты более-менее знакомые. А сегодня закрытие Олимпиады, да ещё и район, где ментов выше крыши. Здесь не то что две цены — здесь все три, а то и четыре содрать могут. Так что может и десятки не хватить.

Марик молча достал и нехотя протянул Носу трёху. Лиман поддержал его идентичной зелёной купюрой. В те далёкие годы пацаны ещё не знали, что трёха была похожа своим цветом на доллар. Но как можно потратить доллары на водку? В брежневском совке только единицы имели представление о такой неслыханной глупости.

Нос лёгкой походкой направился к 24-й «Волге» с клеточками на двери и зелёным огоньком на лобовом стекле. Марик и Лиман наблюдали за событиями с тротуара. Видно было, что не всё шло по предполагаемому сценарию, Нос что-то застрял. Через десять минут Нос вернулся без водки и с явно выраженной озадаченностью на лице, что, надо сказать, с ним случалось крайне редко.

— Тебя что, таксист послал? Или хуже того — на бабки развёл? — съязвил Лиман.

— Тут, короче, такая чума выходит, — начал мямлить Нос. — Таксист готов везти нас домой, даёт ящик пива, два коньяка, и всё как бы на халяву.

— Не, Нос, на халяву мальчиков пусть этот придурок в другом месте ищет. Надо номер машины зарисовать. Пусть брательник с этим добрым дядечкой по-ментовскому разберётся.

— Подожди, Лиман, — встрял Марик. — А что значит «как бы» перед словом «халява»?

— Дедан хочет, — продолжал Нос, — чтобы мы с ним поговорили за жизнь, о своих мечтах рассказали, пока он нас будет везти, но только искренне. Если врать не будем, то пиво и коньяк наши.

— Короче, комитетский стукач. Всё, делаем ноги, пока в памяти.

— Не спеши, Лиман. Он про тебя, меня и Марика и так всё знает: где живём, кто родители и так далее. Так что делать ноги нет смысла.

Немного посовещавшись и поделившись своими опасениями, друзья, заинтригованные не столько предложением халявы, сколько встречей с неизвестным в день закрытия Олимпиады-80, всё-таки отважились подойти к такси. За рулём внешне ничем не приметной машины сидел предпенсионного возраста человек в кожаной кепке, тёмном пиджаке и светло-серой рубашке. Как только ребята расселись в салоне машины, старик развернулся на водительском кресле и, обнажив в хитрой улыбке свои не по годам белоснежные зубы, представился:

— Степан Натанович. Здравия вам, молодые люди.

Друзья тоже собрались представиться и поздороваться, но Степан Натанович жестом остановил их, сказав, что он и так всё про них знает.

— А откуда, если не секрет? — поинтересовался Марик, который, пожалуй, раньше остальных начал приходить в себя.

— Да какой уж там секрет. Таксист я, в смысле людей вожу-перевожу.

Пацаны переглянулись. Лиман попытался покрутить пальцем у виска, но внезапно осёкся и стал смотреть на шофёра.

— А что, таксисты всё и про всех должны знать? — осторожно, сдерживая иронию, спросил Нос.

— А как же по-другому? Если не знаешь про человека всё, то куда его везти прикажете?

— А я так понимаю, — начал выходить из себя Лиман, — вези человека, куда он сам скажет, а деньги бери по счётчику и не больше.

— Очень правильное мнение. Все согласны с вашим товарищем? Вижу, что практически все, только вроде… Нет, точно, у Марика есть сомнения. Итак, будущий секретарь комсомольской организации школы хочет сказать о причине сомнений вслух или мы оставим это нашей тайной?

— Секретарём буду, если выберут, — попытался парировать Марик.

Слегка наморщив лоб, как бы задумавшись, Степан Натанович недвусмысленно сказал:

— Уже. Хотя не понимаю, зачем оно тебе надо. Суета всё это. Ну так что, про книгу скажем или ну её?

— Недавно книгу я прочитал… — начал Марик как бы с неохотой.

— Книга называется «Мастер и Маргарита», — продолжил за него Степан Натанович. — И наша встреча напоминает Марику встречу Воланда с Берлиозом и Бездомным на Патриарших прудах. Я правильно излагаю?

Марик судорожно начал вспоминать, кто и где видел его с этой книгой. Через несколько мгновений пришла уверенность, что книгу эту он читал только дома, да и Булгакова хоть и не проходят в советской школе, но в антисоветчики за него не записывают. Книга официально вышла отдельным изданием только в 1973 году. И конечно, не в полной версии. Многое было убрано советской цензурой. Марик не стал распинаться о том, что его отчим хранил в домашней библиотеке полную самиздатовскую версию романа.

Степан Натанович, несмотря на смутившегося Марика, спокойно продолжал:

— Так вот, можно, конечно, везти человека, куда он скажет, да ведь не каждый знает, куда ему нужно, а если кто и знает, не всегда правду скажет, побоится или ещё что. А мы, таксисты, чтобы свою работу точно выполнить, должны всё про человека знать и везти его именно туда, куда ему надо, а не куда он скажет. А по поводу оплаты — не беспокойтесь. Больше, чем нужно, я никогда не возьму, но и за меньшее просто так не разойдёмся.

— Что-то уж совсем ничего не понятно. Как это — человек может побояться сказать, куда ему надо? Чего бояться-то? И врать незачем. Да и кто будет платить, чтобы таксист просто так покатал, а не отвёз, куда надо? Вот я точно знаю, что мне сейчас во двор наш надо, с пацанами во дворе пошухерить, да и домой спать идти.

Лиман явно находился в состоянии раздражения и очень хотел распространить своё состояние на окружающих. Но особенно его бесили невозмутимость и спокойствие Степана Натановича.

Степан Натанович, в свою очередь, лишь умилялся нервозным состоянием Лимана и как ни в чём не бывало спокойно продолжал своё повествование:

— То, что тебе сейчас хочется во двор — это лишь предлог. На самом деле тебе сейчас хочется к Саиду, послушать его байки про малолетку². А Саид сейчас проводит время с одной известной тебе девушкой, на которую у него не хватает денег. Он её убеждает, что ему весь двор должен. А завтра ты, Лиман, к ней прибежишь и расплатишься тремя рублями за минуты счастья, подаренные Саиду.

Явно ошарашенный Лиман серьёзно возмутился, но говорить стал уже более спокойным голосом:

— А с какой стати я буду услуги Светки оплачивать, да ещё не мне предоставленные, а Саиду?

— Абсолютно справедливое замечание, — тоном учителя, утомлённого глупостью ученика, продолжал Степан Натанович. — Но Саид даст тебе выбор: либо оплатить его расходы — либо будешь разоблачён перед всем кругом так называемых блатных, которым он тебя недавно представил. Относительно твоего родства с работником правоохранительных органов, коим является твой брат. Родство с сотрудником органов в их среде авторитета тебе не добавит. Так что либо плати — либо распрощайся с честной компанией.

На самом деле, Саид вымогал деньги у Лимана уже не первый раз, но об этом знали только Лиман и Саид. Сейчас в машине об этом услышали ещё Нос и Марик.

— А откуда вы всё это знаете? — срывающимся голосом задал вопрос Лиман.

— Таксист я, понимаешь? — Степана Натановича, выступавшего в данной ситуации в роли учителя, уже начинала выводить из себя тупость двоечника Лимана. — А потому я всё и про всех знаю. Ну всё, расспросы окончены? Или тебе ещё рассказать, почему он у тебя сам денег не берёт, а заставляет оплачивать его кредиты?

— Расскажите, пожалуйста, — почти в один голос сказали Нос и Марик, у которых от услышанных подробностей удивление читалось даже на кончиках волос.

— Что, неужели сами не дошли? — почёсывая затылок, спросил Степан Натанович. — Я был уверен, что вы достаточно проницательные юноши.

— Да чего тут рассказывать? — вмешался Лиман. — Боится Саид, что его на вымогательстве денег заловят, вот и не берёт бабла в руки, а если за него платишь, то вроде как он не при делах. Я сам до этого не сразу допёр. Спасибо брату, дал кодекс почитать, да и на словах кое-что объяснил.

Марик и Нос ещё больше удивились: откуда в этой голове, которая бывает серьёзно озадачена лишь бухлом, сигаретами и девчонками, накопились столь серьёзные познания правоведческого характера?

— Итак, молодые люди, предлагаю правила игры, которые уже были вкратце, хотя и недостаточно корректно, изложены вашим товарищем, — произнёс несколько торжественным тоном Степан Натанович.

— Я всё точно изложил, — не замедлил отозваться Нос.

— Молодой человек, — продолжал усталый учитель Степан Натанович, — точность вашего изложения сомнений не вызывает. Я лишь хотел привлечь общее внимание к корректности того, что было доведено до сведения ваших товарищей ранее. Кстати, в будущей своей деятельности вам обязательно пригодится серьёзное отношение не только к сказанному, но и к тому смыслу, который за ним стоит, точнее — к понятиям. Ну типа чтобы всё по понятиям было. — Степан Натанович улыбнулся сказанному каламбуру. — Вот ведь времена грядут, — промямлил себе под нос водитель такси.

Слова Степана Натановича сильно задели Носа:

— А зачем мне слова, смыслы, понятия всякие? И вообще, у меня и по литературе, и по русскому пять. — Лёха был готов закатать дедана в асфальт. От злости товарища не по себе стало и Лиману, и Марику.

— Да не переживайте вы так, Алексей. Ваши достижения в учёбе, а уж тем более в спорте, я никоим образом не желаю умалить. Только в жизни вам пригодится именно то, на что я указал. — Слегка озадаченно, как бы думая о чём-то другом, таксист добавил: — Да и жизнь вам, возможно, спасут именно понятия. В будущем, конечно. Итак, смысл нашего джентльменского соглашения состоит в следующем: я вас везу домой и никуда более, вы рассказываете по очереди о своих мечтах. За свою искренность в конце поездки вы получаете ящик пива и две бутылки коньяка. Если рассказ хотя бы одного из вас будет неискренним, то я высаживаю всех троих в том месте, где рассказчик скривил душой. Соответственно, никаких алкогольных напитков вы не получаете. Да, и ещё: я не даю никаких гарантий, что ваши мечты исполнятся, скорее наоборот. Вопросы есть?

— Конечно, — с напором встрял Лиман. — А как вы узнаете, что искренне, а что — нет?

— Опять двадцать пять… И почему в этом мире всё идёт в соответствии с нормами распределения: либо картошка с котлетой — либо тефтели с рисом. И ничего менять нельзя, — пробормотал как бы про себя Степан Натанович. И уже более громким голосом ответил Лиману: — Ну неужели вам, молодой человек, до сих пор не ясно, что я и так всё про вас знаю?

В разговор вмешался вышедший из транса после наезда таксиста Нос:

— Всё про нас знать — это хоть и не совсем обычно, но объяснимо. А вот как вы узнаете, на самом деле, о чём мы мечтаем, чтобы сопоставить с нашим рассказом и понять, насколько мы искренни?

— Да вы, батенька, проницательный человек. Прошу прощения за недооценку вашего умственного потенциала.

В глазах Степана Натановича загорелся огонёк.

— Вопрос не из простых, вопрос, так сказать, с понятием. Если сказать вам правду, то вы всё равно не поверите в неё из-за своего благоприобретённого материалистического мировоззрения, а врать мне вроде как по возрасту и положению не положено. Однако надо выходить из сложившейся ситуации. Давайте представим себе на минутку, что я сотрудник отдела снабжения одной очень серьёзной организации.

— То таксист, то снабженец. Вы уж определитесь, пожалуйста, с легендой, Степан Натанович, — несколько ехидным голосом заметил Лиман.

— Не перебивайте меня, молодой человек, вам ещё это зачтётся. — В глазах Степана Натановича на долю секунды сверкнул дьявольский огонь, но он умело затушил его снисходительно-хитрой улыбкой педагога-наставника, легко парирующего каверзные вопросы пронырливых учеников. — Итак, я снабженец и, значит, знаю, какой товар нужен моему начальнику. Так что примем как аксиому: фуфло мне всучить не удастся хотя бы потому, что я этим делом очень давно занимаюсь и знаю, на что способен мой начальник в гневе. Ну а чтобы уж совсем не возникало вопросов, дам простое определение: ваш товар, молодые люди — это ваши мечты, ну а чего они стоят — это вопрос торга.

Во время всего этого монолога Марику почему-то хотелось просто открыть дверцу машины и убежать, но страх порицания и подколок со стороны товарищей был сильнее мимолётного желания. Это потом, много лет спустя и он, и Лиман, и Нос поймут, что нельзя стыдиться страха, как нельзя стыдиться радости и гнева, как нельзя стыдиться любви и ненависти. Это всё то, из чего сделан человек, а что естественно — то не безобразно. Но в далёком восьмидесятом году формула «что естественно — то не безобразно» повторялась только в подпитии, когда приходилось мочиться во дворе на ближайшее дерево после пива на глазах интеллигентных бабушек, сидящих у родного подъезда на лавочке.

— А что произойдёт с нашими мечтами после продажи? — поинтересовался Нос.

— Никогда не думал, что спортсмены настолько глубоко осознают бытие. — Лицо Степана Натановича озарилось искренним удивлением. — Хотя… — как бы напрягая память продолжал таксист. — Мне доводилось встречать олимпийцев, которые даже стихи писали.

— И кто же это вам доверил олимпийцев в обычном такси возить? — продолжал ехидничать Лиман.

— Давно это было… Однако тогда и такси в его сегодняшнем понимании не было. Да и не таксистом я тогда работал, — в задумчивости сказал Степан Натанович и, сбросив с себя приступ ипохондрии, продолжал: — В общем, не о том речь. Пиво и коньяк в багажнике, кто пойдёт проверять?

Лиман не заставил себя уговаривать и, как самое заинтересованное лицо, стал дёргать внутреннюю ручку двери автомобиля.

— Позволю себе поинтересоваться: а какие марки вино-водочной продукции предпочитают молодые люди? — нарочито официально обратился Степан Натанович в сторону ребят.

— Пиво чешское, коньяк «Наполеон», — заученной фразой ответил на, как ему показалось, глупый вопрос Лиман. На самом деле, это были названия яств, не досягаемых для обычного пацана эпохи развитого социализма, но заученные наизусть для стандартных дворовых приколов. Прикол удался — Нос и Марик улыбнулись, ожидая расспросов и извинений таксиста относительно заказа. Степан Натанович с грустью опустил голову, и ребятам на миг показалось, что они-таки сделали дядьку, который, по их мнению, не имел понятия о названных продуктах. Но всё оказалось совсем наоборот.

— В багажнике всё, идите, смотрите, проверяйте, можете даже по бутылке пива на пробу открыть, — понурым голосом произнёс таксист и ещё более тихо, как бы размышляя про себя, добавил: — Да, помельчали вкусы молодёжи Страны Советов с тех пор, как она стала той самой Страной Советов. А может, чего другого пожелаете? Ума или богатства, царства или принцессу в жёны? А может, философский камень или хотя бы новое корыто? — монотонно бормотал себе под нос таксист.

Последним вылезал Нос и на реплику Степана Натановича приколол:

— Не, корыто мы у золотой рыбки попросим, а с таксистом на коньяке и пиве разойдёмся.

— Молодцы, что классику не забываете. Удачный сегодня денёк. — Степан Натанович затих, а ребята уже открывали багажник, приближая, по их мнению, момент истины, когда можно будет поиздеваться над великим всезнайкой и пустомелей.

Первое, что поразило ребят при открытии багажника — это зияющая темнота, которая неестественно вываливалась из него, обволакивая и без того чёрный асфальт вокруг злосчастной «Волги». Да и таксистская «Волга» казалась уже не светлой с шашечками на двери, а солидной, блестящей, какой-то тёмной машиной непонятной модели, которую в брежневском совке могли себе позволить только особо приближённые или партийная элита. Первым из транса вышел Лиман. Он нагнулся и как бы по пояс ушёл в темноту багажника. Раздался бутылочный звон. Лиман вылез из темноты и ошарашенно смотрел на блеснувшую в его руке бутылку настоящего чешского пива. Марик и Нос тоже нагнулись и вытащили по квадратной иностранной коробке с надписью Camus Napoleon. Друзья, опешив, смотрели друг на друга. Марик первый додумался заглянуть в коробку, а Лиман бесцеремонно открыл бутылку пива о багажник машины. Он, сперва понюхав содержимое, приложился к горлышку.

— Положь, не заработали пока, — буркнул Нос.

— Дедан сказал, по бутылке можно до оплаты, — ухмыльнулся Лиман, — а пиво реальное, не фуфло.

— Дай сюда. — Нос схватился за бутылку, вырвал её из рук Лимана и сам приложился к ней. Вкус слегка горьковатой, но, в общем, приятной и, как ни странно, прохладной, терпкой и насыщенной различными настоящими пивными ароматами жидкости заполнил рот. И как только глоток был сделан, в нос откуда-то снизу, из желудка, пришло приятное послевкусие.

— Ты же не пьёшь, Нос, что с тобой? Тренеру расскажу, — ёрничал Лиман. Он набрал в рот ещё пива и пополоскал им рот, пытаясь разобраться со вкусом.

— А я и не пью — я пробую. Что делать будем? Степан Натанович вроде не врёт! — Вопрос Носа зловеще завис в черноте, которая уже вылезла целиком из багажника и начала окутывать ноги троих друзей.

Открылась передняя дверь, и в сторону ребят направился улыбающийся таксист. Костюм сидел на нём как влитой, рубашка была куплена явно не в совковом промторге. Это был уже не тот слегка помятый, но аккуратный дедан. К ребятам приближался благородный человек, не из их круга и не из круга знакомых их знакомых. Он не был похож ни на инженера, ни на партийного работника, ни даже на советского дипломата, о которых ребята мало что знали, но были уверены, что они хоть чем-то должны отличаться от обычных людей. Все перечисленные категории были несказанно далеки от уровня джентльмена, который приближался к ним уверенной походкой аристократа.

— Итак, господа, время вышло. Вы согласны?

Марик закрыл глаза, зажмурился, ему неожиданно стало ужасно страшно.

Примечания

1

Так назывались в то время алкогольные напитки типа «Золотая осень».

2

Исправительное учреждение для несовершеннолетних преступников.