Последняя звезда

Сергей Семаргов, 2012

Мы с вами оказались за тридевять земель, в тридевятом царстве, в очень-очень далёком будущем. Люди путешествуют со сверхсветовой скоростью, живут тысячи лет, гасят и зажигают звёзды, а генная инженерия стала частью детских игр. Но, как и миллионы лет назад, человечество вновь стоит перед страшным кризисом, грозящим уничтожить всю Вселенную. Вопрос "Что есть человек, что есмь Я?» по-прежнему открыт.

III

— По сообщениям наших специальных корреспондентов, сегодня в 13.00 по Серединному времени¹⁹ завершилась более чем трёхсотлетняя борьба народа планетарной системы Рухус. К сожалению, победа осталась за силами природы. Звезда Рухус, несмотря на все предпринимаемые усилия, коллапсировала. Однако, вопреки тревожным ожиданиям и даже предпринятой эвакуации планет, мы не увидели вспышки сверхновой. Вместо этого, после коллапса звезды, вопреки всем законам физики, на её месте образовалась черная дыра. Просуществовав краткое время, всего три часа, к великой радости народа Рухус, она исчезла, не успев засосать в себя сколь-нибудь существенное количество звездного вещества. Система Рухус практически не пострадала. Ученые пока не в силах дать объяснение этому феномену.

Из выпуска новостей «Вестника Республики. Коллапс звезды α системы Рухус²⁰.

Лейтенант глубинной разведки Евгений Вязин вот уже в течение часа, не отрываясь, смотрел в иллюминатор своего корабля.

Вселенная, бесконечная Вселенная глядела на него всеми своими глазами — звездами и давила, давила, давила…

Тоска и скука, скука и тоска…

Невозможно понять себя, невозможно осмыслить… Ты — нечто большее, чем плоть, тело, разум, мысли и душа. Ты — Живое. Живое и сложное. И оно не поддается осмыслению, не поддается описанию. Его не выразить ни словом, ни даже музыкой. Его лишь можно почувствовать. Или нет: можно лишь стать им. Можно лишь слиться с ним — Единым. Как там говорили древние? «Капля захотела узнать, откуда она родом, и пошла к Океану. Но как только она прикоснулась к Океану, она стала единым с ним и перестала быть каплей. Она умерла как капля, но воскресла в океане, как Целое с ним…»

Вселенная, бесконечная Вселенная глядела на него всеми своими глазами — звездами и давила. Давила сознанием Океана, на него — маленькую заблудившуюся каплю…

Эти мысли невозможно было отогнать, мысли о собственной малости, собственной ничтожности…

Неожиданно резкий сигнал вырвал лейтенанта из плена своих мыслей. Отрываться не хотелось, но его вызывали. Вязин нечеловеческим усилием воли соскрёб себя-каплю со стекла иллюминатора и переключился на приём.

— Ты ведь любишь музыку, Женя? — раздался в голове голос Филби.

— Музыку?! — Евгений и так очень плохо понимал, кто он и зачем, а тут… О какой музыке он говорит? О музыке, которая поможет выразить суть внутреннего «Я». Вязин потряс головой. Невозможно, чтобы Филби подслушивал его мысли. Однако, хорошо зная приколы друга, Евгений не спешил с ответом, силясь понять если не смысл сказанного, то хотя бы настроение Филби, серьёзен он или нет. В конце концов, Вязин решил, что вроде бы серьёзен. На всякий случай, дабы не угодить в какую-нибудь каверзную ловушку, лейтенант мысленно покрутил фразу «Люблю ли я музыку?», «Музыку люблю ли я?», «Я ли люблю музыку», но так и не найдя подвоха, медленно и осторожно ответил:

— Ну, допустим?

— Тогда заходи!

Вязин опешил от такого неожиданного и короткого предложения:

— А что, надо именно сейчас слушать музыку?!

— Ты давай, заходи без разговоров, не пожалеешь, гарантирую!

— Я… А может, э-э-э… завтра? Я что-то устал…

— Лейтенант Вязин, это приказ!

Тут только лейтенант понял, что капитан не шутит, ибо Филби перешёл на официальный тон, что случалось только в действительно важных ситуациях. Бросив короткое «Есть!», Вязин нехотя поплёлся к капитанской каюте.

* * *

Он застал капитана с терминалом в руках. Тот что-то оживленно листал в базе данных. Филби размахивал руками, быстро задавал Кораблю вопросы. Корабль, вернее, его виртуатор — искусственный разум, отвечал не менее оживлённо, показывая многочисленные слайды. Это была великолепная картина глубокого взаимодействия между человеком и машиной. Голографическая проекция развернулась в воздухе в добрых два десятка слайдов. И без того тесная каюта от такого размаха трещала по швам.

— Господин капитан, по Вашему приказанию прибыл! — отрапортовал Вязин. Умение переключаться с дружеского на деловой лад было неотъемлемой частью культуры, которая сформировалась в результате долговременной жизни на космических кораблях. В неизменном окружении одних и тех же людей человеку приходилось рождаться, жить, учиться, работать, отдыхать, рожать, воспитывать детей, воевать и, в конечном счете, даже умирать. Если бы не тонкий психологический механизм переключения из одной роли в другую, человечество не смогло бы использовать дальние перелёты, не сумело бы освоить космос. Филби и Вязин освоили этот приём в совершенстве: они могли часами подшучивать друг над другом на грани фола, но когда необходимо было браться за дело, всё личное отбрасывалось, уступая место долгу, службе и отношениям командир-солдат.

В ответ на рапорт Вязина Филби даже не повернулся, Не отрывая головы от слайдов и записей, он указал рукой в сторону найденного аппарата.

— Так ты любишь музыку, Женя? — примирительно повторил свой вопрос Филби, обращением по имени опять переводя их взаимодействие в плоскость дружбы.

— Музыку? Конечно, Тодд, люблю! Музыка в космосе, — это наше «всё»! А я смотрю, вы тут не скучаете вдвоем? — Вязин восхищённо обвёл взглядом виртуальное рабочее пространство, его апатия постепенно рассеивалась.

Вместо ответа Тодд Филби махнул рукой, отдавая приказ Кораблю. Зазвучала не дурная музыка, видимо очень старинная: в записи не было ни тактильных, ни вкусовых ощущений, не содержалось и зрительных образов. Немного в стороне от корабля–находки на полу Евгений заметил что-то блестящее. Присмотревшись, он увидел какой-то диск, похоже, из золота, и понял, что эту штуку достали из «зонда».

— Это что ли оттуда музыка, Тодд? — Спросил Вязин и ткнул пальцем в аппарат. — Мы что ли поймали музыкальный зонд, а Тодди? Вот так штука! — Евгений радостно потёр руки, — А что в нём ещё за дрянь понапихана? В нём, случайно, не затерялась микроволновка моей бабушки, что-то очень пирожков хочется?!

— Вопрос неправильный, Евгений! — Филби проигнорировал приглашение к пикировке, — Не «что понапихано», а «когда понапихано»! Вот каков правильный вопрос!

— Э-э-э… и когда же понапихано?

— Во-от! Ты знаешь, сколько этой штуковине лет?

— Понятия не имею, а что, старая, да? — лейтенант ещё раз оглядел пойманный корабль. Он был абсолютно тихий и безжизненный. Испещрённое мелкими метеоритными пробоинами, тело зонда выглядело как сама древность. Рамы и стойки неподвижных мачт покрылись причудливой и острой космической пылью. Весь зонд зарос этой пылью так, будто пыль была его второй защитной оболочкой. Кое-где боты успели её отчистить, чтобы докопаться до внутренностей. Стенки зонда в нескольких местах тоже были разобраны, а кое-где и просверлены.

— О, что это, Филби, что это за дырки? Неужели?!

— Да-да, Евгений, ты даже не представляешь, как ты сейчас прав — это болты! Самые настоящие болты! Самые старые древние болты! Ни тебе нано-сварки, ни тебе молекулярных карабинов!

— Блин, да как же это?! Может быть, это зонд с флота Исследователей? Я слышал, они иногда специально применяют простейшие технологии и конструкции, чтобы обеспечить выживаемость корабля при прохождении смертельных полей Окраины. Никакой электронной начинки, сплошная механика! Правда, непонятно, как болты могут обеспечить выживаемость…

— Ну, вот ты наконец-то и стал задавать правильные вопросы! — ехидно одобрил Филби.

Но теперь уже Вязин проигнорировал возможность втянуться в ответную перестрелку шутками. Находка ошеломила его не меньше Филби:

— Болты ведь только ослабляют соединения! Дырки в конструкции нарушают герметичность, опять же, лишний металл тратится из-за нахлёстов!

— Чего ты так привязался к этим болтам? Это не самое интересное!

— По моему, самое! Ах, нет! Вот ещё этот золоченый диск! Он такой странный, с рисунками! — Вязин взял диск и повертел его в руках и так и сяк. И что, какова емкость нанокристаллов?

— Ты о чём, Женечка?

— Я о музыке. Это ведь с диска, музыка?

— Музыка-то с диска. Но ты бы знал, как она записана на него, это ещё покруче болтов будет!

— Да?! И как? — Вязин, едва отошедший от собственных Вселенских размышлений, был совершенно сбит с толку всей этой информацией, свалившейся вдруг непонятно откуда. Можно было сказать даже откровеннее: он беспробудно тупил.

— Она вы-ре-за-на на дис-ке, — медленно, по слогам произнёс Филби, чтобы до Вязина дошёл смысл сказанного. — Там было специальное устройство, специальная игла, которая ездит по бороздкам, чтобы воспроизвести звук, мы уже всё переписали.

— Вырезана? Но как? Зачем? Игла? Бороздки? — Вязин ошарашено сел прямо на пол. — Это что, какая-то новая технология?

— Наоборот, Женя, о-очень старая, о-очень старая технология.

— Да? И кто её изобрёл?

— Я не знаю, Женя.

— Да, ну ты ведь уже узнал у Корабля, Тодди?

Тодд Филби, капитан глубинной разведки медленно повернулся к Евгению Вязину, лейтенанту глубинной разведки. Капитан взял лейтенанта за плечи, немного встряхнул и, глядя в глаза, чтобы до него дошёл весь смысл сказанного, медленно произнес:

— Корабль не знает, Евгений, Корабль не знает!!!

Примечания

19

{Серединное время — универсальная система измерения времени в Серединной Республике, привязанная к скорости света. За точку отсчета взят Большой взрыв. Единицей измерения является световой год планеты Крадаир — столицы расы Таргон. Таргонский год длиннее земного на 5 суток. Система признана всеми наиболее могущественными расами Разумных.}

20

{Рухус — планетарная система, солнце которой преждевременно коллапсировало из за глобальных изменений пространственно — временной структуры.}