Не лидер

Сергей Плотников, 2020

«Не лидер» – фантастический роман Сергея Плотникова, вторая книга цикла «Наездник», жанр попаданцы, городское фэнтези, социальная фантастика. Один в поле не воин. Эта нехитрая и чертовски актуальная мысль пришла в голову Ярославу-Йоширо практически сразу же, как его записали в Отряд Содействия Силам Самообороны Японии. Однако, одно дело договорится «держимся вместе и плохишей пинаем скопом» и другое – сбить из нескольких подростков, пусть и сверхов, действительно боеспособную группу. Жизнь как никто умеет доказывать, что голом энтузиазме и импровизациях далеко не уедешь. Да и чем дальше, тем меньше у соратников этого самого энтузиазма – а собственные проблемы наоборот только растут, как снежный ком! Что ж, никто и не говорил, что будет легко…

4

Заставить себя в понедельник выйти в школу оказалось неожиданно тяжело. Ещё тяжелее — перейти по дороге на вроде как уже ставший привычным бег. Без пом-пома, помогающего телу распределить нагрузку на весь организм, пробежка стала на порядок менее эффективной, а о своих текущих статах я теперь мог только догадываться. Впрочем, вряд ли цифрам грозило какое-то прямо внезапное изменение — разве что заболею или поранюсь и в минус уйду…

За прошедшие несколько дней после похорон и получения посмертного послания эмоции, казалось, немного улеглись. «Победа» в боях без правил и последующая пьянка, правда, скорее символическая, тоже помогли отвлечься, принять произошедшее. Но всё равно знакомые стены класса разбудили воспоминания, заставив скривиться, как от зубной боли. Не добавляли радости и взгляды одноклассников: от некоторых сочувствующие, но от остальных — умеренно-любопытные. Одно радует: не трогает никто, не пристаёт с дурацкими вопросами. Кому надо — все в курсе, а остальным мешает отсутствие близкого знакомства…

— Йоширо-кун… — тьфу, сглазил!

— Широхиме-сан? — я постарался улыбнуться как можно более радушно, не выпуская наружу совсем не предназначенные другим чувства.

— Я… — ставшая теперь постоянной старостой мико запнулась, пытаясь подобрать слова, — очень соболезную. Правда!

Ну да, пришлось взвалить на себя обязанности, от которых так хотелось избавиться… Так, стоп! Она. Ни. При чём. И мне самому надо продолжать жить дальше — хватит себя жалеть. Ещё ничего не кончилось. Да что там: ещё толком ничего и не началось!

— Спасибо! — в этот раз улыбка получилась нормальной, не фальшиво-натянутой. — Зэта была бы рада, если бы узнала, что ты взяла на себя её заботы. Она очень дорожила своей возможностью помогать классу: кто другой на месте представителя «первого-си» в школьном самоуправлении заставил бы её порядком понервничать.

Лучница, покраснев, кивнула-поклонилась мне, не проронив ни слова, и вернулась к своему месту у доски: классный час начался. Что ж. И мне самое время заняться теми делами, что я забросил.

— Синдзи, Мел-тян, — отозвал я друзей в сторонку, — надо… продолжить то, что мы начали. Возобновить тренировки и самостоятельные занятия по оказанию первой помощи. Никто не будет ждать, пока мы скорбим. Ещё у меня новое оружие и снаряжение, нужно его испытать: будьте готовы в эту пятницу вечером выехать на наше место — как раз успею довести его до ума. И бамбук, думаю, уже давно отрос. Заодно согласуем планы на каникулы, никуда не торопясь.

Насчёт каникул — это я вовремя: чуть больше двух недель до них осталось. Пока валялся в отключке, пока то да сё — уже и июнь до середины дошёл.

— Мне всё равно податься некуда, — скривил губы мечник. — Хоть весь июль в лесу просидеть могу.

— Не получится, — покачала головой вампирша, — это от занятий отдых, а Отряды Содействия продолжают нести службу. Придётся раз в неделю сюда ходить.

Вот зуб даю: в частных школах способ отвертеться от поводка, не дающего съездить, например, на курорт в Окинаву, обязательно находят. И я даже не сомневаюсь, на кого ляжет дополнительная нагрузка. Ишимура же не откажет своим знакомым из полиции в просьбе посодействовать с затыканием дыр. Плавали, знаем. А значит — и до нас, необстрелянных первогодок, запросто очередь может дойти. Всё же очень вовремя Зэта снабдила меня плазмоганом и силовым щитом.

* * *

— Йоширо-кун, — встрепенулась медсестра, дежурящая в холле моего этажа. — Тут тебе звонил… Сейчас-сейчас, я записала… Ко-росу-кову Вура-ди-миру-сан, вот! Он сказал — ты его знаешь.

Пора наконец купить себе сотовый, раз уж деньги теперь есть.

— Знаю, большое спасибо! — вежливый поклон, от меня не убудет.

И поправлять девушку, почти до неузнаваемости исковеркавшую фамилию помощника посла, я не стал: всё равно бесполезно. В японском нет отдельного звука для «р» и «л», нет и закрытых слогов — одна из причин, почему местным так тяжело даются иностранные языки.

— Можно мне воспользоваться вашей трубкой?

— Колосков слушает, — к моему удивлению, дипработник ответил после первого же гудка, хотя рабочий день у него должен был кончиться ещё час назад, и набрал я больше наудачу.

— Это Йоширо вас беспокоит, — на автомате по-японски выдал я, и только после этого сообразил перейти на русский: — Который Ярослав… Кузнецов Ярослав.

Называться фамилией биологического отца мне до сих пор некомфортно: имя-то я своё за собой сохранил, а вот фамилия в прежнем мире у меня была совсем другая.

— Ярослав, рад тебя слышать! — по тону профессионального переговорщика казалось, что он целый день только и делал, что ждал моего звонка и наконец дождался. — Мне удалось собрать доступные посольству сведения о твоём отце. Не так много, как хотелось бы, но всё же.

Оперативно. Честно говоря, сообщая о могиле на православном кладбище, я допускал возможность, что не удастся узнать вообще ничего. В конце концов, Кузнецов — фамилия всего лишь чуть менее распространённая, чем Иванов, а я даже отчества узнать не смог.

— Кузнецов Виталий Георгиевич, тысяча девятьсот девяносто девятого года рождения, сведений о роде деятельности нет, в Японию въехал не по российскому паспорту, — то ли на память, то ли с лежащего где-то под рукой блокнота начал зачитывать информацию Владимир. — Сведениями о родственниках в России посольство не располагает, соответствующий запрос составлен и отправлен по дипломатической линии. К счастью, загранпаспорт усопшего остался у нас в архиве, потому для юридического подтверждения наличия родства ответа ждать не нужно, тебе будет достаточно пройти ДНК-тест у нашего врача.

— Простите, что заставил вас проделать столько работы, — я оценил, что Колосков написал и отправил запрос до того, как установил моё родство с умершим.

— Это самое малое, что я могу сделать для попавшего в трудности соотечественника, — заверил мужчина. И, помолчав, совсем другим тоном добавил: — Паспорт попал к нам напрямую из полиции. По документам из архива выходит, что твоего отца нашли в собственной квартире, которую он снимал, без следов насилия на теле. Там же была найдена бумага, истолкованная юристом как последняя воля: просьба похоронить по православному обычаю. Иными словами — следствие установило смерть по естественным причинам, и наш врач, выезжавший в морг, это подтвердил. Соболезную.

— Спасибо вам, — наверное, даже хорошо, что мой биологический папаша не дожил до моего пробуждения от комы. Вряд ли он был бы счастлив обнаружить вместо сына попаданца. — Я уже успел смириться с очевидным неизбежным, времени хватило… Живые родители, уверен, никогда не оставили бы меня одного.

— Увы, о твоей матери вообще никакой информации нет. И в паспорте отсутствует отметка о браке и рождении ребёнка. И другие сведения о Виталии Кузнецове в наших документах отсутствуют, — извиняющимся тоном, словно он сам оказался в этом виноват, сообщил Владимир. Я уже приготовился выдать ещё одну пустую фразу, но, оказалось, дипломат не закончил, — потому я вызвонил того сотрудника, который три года назад ездил в полицию с нашим врачом и принимал у них документы. К счастью, он смог вспомнить то, что в бумаги не попало.

Я от таких новостей затаил дыхание и спохватился, только когда стало не хватать воздуха. И надо признать — вести того стоили:

— Вместе с российским был найден паспорт гражданина Соединённых Штатов Америки на имя Витала Смита. Его одновременно передали американскому представителю. Я не хочу давать тебе ложную надежду, но…

— Если мой отец въехал в Японию как американец, то именно в этом документе я значусь как его сын, — вывод напрашивался.

— И возможно… Я повторяю — только возможно, но вероятность есть: именно там должны быть указаны данные о твоей матери.

Вот так поворот!