Балканская звезда графа Игнатьева

Сергей Пинчук, 2018

1878 год. Россия воюет с Турцией. На Балканах идут сражения, но не менее яростные битвы идут на дипломатическом поле. Один из главных участников этих битв со стороны России – граф Николай Павлович Игнатьев, и он – не совсем кабинетный дипломат. Он путешествует вместе с русской армией, чтобы говорить с турками от имени своего императора сразу же, как смолкнут пушки. Его жизни угрожает турецкая агентура и суровая балканская зима. Его замыслы могут нарушиться подковёрными играми других участников дипломатической войны, ведь даже те, кто играет на одной стороне, иногда мешают друг другу, но Сан-Стефанский договор, ставший огромной заслугой Игнатьева и триумфом России, будет подписан!

Переговоры

Наконец турки прибыли в Казанлык. У въезда их встречал почетный караул из гвардейской роты, проводивший их с музыкой до квартиры, и толпы болгар, с ненавистью глядевших на пашей.

— Вся эта ужасная война — дело рук Игнатьева, вашего посла в Стамбуле, — с порога стал плакаться Сервер-паша. — Это он все сделал, это он хотел этой войны.

— Но вы-то упорно стояли на своем, — напомнил ему Нелидов, директор дипломатической канцелярии при главнокомандующем, пришедший проведать турок. — Кто резал и притеснял христиан? Игнатьев? А когда Игнатьев уже уехал из Стамбула и я со слезами на глазах просил турецкое правительство согласиться на условия нового договора между нашими державами, как вы отреагировали?

— Мы были жестоко обмануты. Нам обещали помощь, уверяли в том, что как только начнется война, мы будем не одни — и вместо европейских армий дали нам только европейское оружии. Турцию погубила не Россия, а наши союзники. А сейчас я стар и разбит, — заканючил в свою очередь Намык-паша. — Но разбит не физически, а нравственно, видя то состояние, в котором находится мое отечество. Прошу вас, пусть его высочество будет снисходителен к нам, бедным туркам. Ведь вы еще не раз в своей жизни вспомните, что пили воду Константинополя и ели его хлеб.

— Его высочество лично расположен к вам, но вы не должны упускать из виду, что он не волен в своих решениях. И если вы будете тянуть время, то мы будем вынуждены увеличить свои требования, так как Россия понесла неисчислимые жертвы в этой войне.

Утром на другой день им была назначена аудиенция у великого князя. Турок сопровождала гвардейская рота с музыкой, да оборванные болгарские мальчишки бежали вслед, норовя запустить в спину послам шматки грязи и камней.

Великому князю посланников представил Нелидов. Разговор, на удивление, продолжался недолго — в течение десяти минут. Уполномоченные, склонив головы, с видом удрученного достоинства, вышли из кабинета главнокомандующего, сели в свои коляски и уехали.

Скалон осторожно постучал в дверь.

— Митька, это ты?

— Я, ваше высочество!

— Войди! — глухо прозвучал голос Николая Николаевича.

С задумчивым видом младший брат царя рассматривал карту полуострова Галлиполи. Через эту узкую, вытянутую далеко на юго-запад полоску земли, отделяющую Мраморное море и пролив Дарданеллы от Саросского залива и Эгейского моря, открывался стратегический выход к столице Османской империи.

Галлиполи, или, как его называют турки, Гелиболу, была последней турецкой точкой на европейской территории. С античных времен эта земля была известна как Херсонес Фракийский, через него проходили армии крестоносцев и купеческие караваны. Именно отсюда в XVI веке началась мусульманская экспансия в Европу. У входа в него сегодня стояла многотысячная русская армия, за две недели преодолевшая непроходимые зимние перевалы на Балканах, изготовившаяся, как зверь перед последним решающим прыжком на жертву…

— Что же, ваше величество, с чем они приехали? Что-то поняли из разговора с вами? — спросил его Скалон.

— Бог их знает! — чистосердечно ответил князь. Намык-паша на мой вопрос, зачем приехали и какое имеют поручение, ответил, что султан прислал их изъявить свою покорность императору и повергнуть себя на его милосердие. Никаких, подчеркиваю, никаких условий капитуляции они не предлагают, полагаясь на наше снисхождение к побежденным. Я им сообщил, что торговаться с ними не желаю, и передал им наши условия заключения перемирия. Надеюсь, что турки меня поняли и согласились с моими доводами. Главное для меня другое: я удивляюсь непоследовательности государя. Ведь он два раза писал мне, что совершенно одобряет мои распоряжения, а потом изменил их. Должно быть, его сбил с толку Горчаков, затеявший очередную политическую интригу. Слушай, не могу писать. У меня холодеют и мертвеют руки, и я делаюсь нервным. Придумай сам что-нибудь от меня? А?

Сказав это, главнокомандующий бросил на стол перо и стал у окна, потягивая и складывая руки на груди, смотря куда-то вдаль заиндевевшего стекла. Скалон давно заметил эту привычку: нервничая, великий князь импульсивно шевелил руками и потягивался.

Вдруг Николай Николаевич резко повернулся:

— Я сегодня написал государю в шифрованной телеграмме, что не могу больше медлить, что он и себя, и меня может поставить в затруднительное положение в виду нашего быстрого продвижения вперед. И, наконец, черт подери, я не знаю, где мне остановиться?! В Галлиполи, по его мнению, я не должен идти, а идти на Константинополь, не заняв Галлиполи, невозможно! В войсках начинают роптать, что мы тянем время…

Заминка в наступательном движении русских войск объяснялась большой политикой. Точнее, той сложной игрой, которую вели с Европой царь и Горчаков. Действительно, весь Петербург, вся Россия, армия в январе 1878 года ждали этого заключительного аккорда, раз и навсегда решавшего кровавый восточный вопрос. Великий князь Николай Николаевич упрашивал его согласиться на бескровное занятие Константинополя. А шанс на это был! Судьба тогда благоприятствовала России, чтобы раз и навсегда отделаться и от Турции, и от Англии. Даже Бисмарк, рейхсканцлер Германии, дал царю, едва ли не в первый и не в последний раз, искренний, дружеский совет: beati possidentes ^[9]. Кардинальная перемена в настроении и планах царя, о чем знали или догадывались считаные единицы, была связана с телеграммой английской королевы Виктории. В ней «владычица морей» слезно умоляла остановить движение русских войск к Константинополю. И Александр II неожиданно согласился. Военный министр Дмитрий Милютин вспоминал, как царь всем упорно повторял одно и то же:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Счастливы обладающие (лат.)