Третья Колония

Сергей Орст

Канун XXIII века. Люди живут под герметичными куполами на своей отравленной планете. Масштабное переселение землян на другие пригодные для жизни планеты неизбежно. И вот открыта планета, минерал с которой способен избавить Землю от ядов в атмосфере. Мерзкие животные, живущие там, мешают завоевать свой мир. Животные? Как же принципы гуманизма?В центре повествования судьба выпускника Академии Астронавтов, который, став активным участником борьбы за Третью Колонию, делает свой нравственный выбор.

1. ВЫПУСК

— Сегодня, 15 июля 2189 года, я, Рачковский Михаил Петрович, выпускник Академии Астронавтов, перед лицом своих товарищей, всего земного человечества и множеством ещё неоткрытых миров во Вселенной, торжественно клянусь…

Была вторая половина дня. Где-то там высоко-высоко над куполом висели плотнейшие тёмно-серые облака, и шёл густой кислотный дождь, почти не давая свету Солнца проникнуть к земле. Ровные и стройные ряды выпускников Академии стояли перед старым пятидесятилетним зданием учебного заведения, выстроенного поблизости от уцелевшего, в числе немногих, старинного корпуса МГУ имени Ломоносова после Великого Землетрясения. В стенах филиала Академии астронавтов курсанты провели предыдущие четыре года своей жизни. Юноши и девушки были в одинаковых серо-голубых лётных комбинезонах и чёрных пилотках на головах. На пилотках в лучах ярких прожекторов сверкали голубые кокарды, изображающие планету Земля. Кромку кокарды окаймляла надпись, являющаяся девизом всех астронавтов Земли, независимо от страны их выпустивших: «С миром для всей Вселенной!» Каждый из выпускников выходил на центр плаца и под ярким светом мощных прожекторов, перед объективами многочисленных телеголографических камер, на глазах огромного количества руководителей и преподавателей Академии, родственников выпускников и чиновников из Всеземельного Управления Делами Космоса наизусть произносил текст торжественной клятвы астронавта.

Это было давней традицией, перенятой и унаследованной у прежних военных училищ. Сам текст клятвы астронавта, не претерпевший изменений за прошедшее столетие существования Академии, напоминал смесь присяги военного и клятвы Гиппократа. В словах, которые произносили завтрашние покорители Вселенной, говорилось о принципах гуманности и миролюбия. Выпускники клялись перед всеми в верности идеалам добра и человечности.

–…В какой бы обитаемый мир я ни вошёл, я войду туда для пользы его живых существ и земного человечества, будучи далёк от всякого злонамеренного, неправедного и пагубного в отношении этого мира…, — продолжал чётко и громко говорить текст торжественной клятвы Михаил.

Он стоял по стойке смирно и, гордо вскинув голову, произносил обещание Вселенной служить исключительно во благо. Миша выделялся среди своих однокашников гигантским ростом, богатырским телосложением и очень кротким нравом. Сокурсники из-за этого называли его за глаза «наш котёнок». Однако «котёнок» мог выпустить когти и показать твёрдость характера в отношении к работе и к товарищам, всегда был требователен к себе и окружающим коллегам, как настоящий профессионал. Он был отличником учёбы, начитанным и воспитанным парнем, за что его вообще-то недолюбливали, ведь «котёнок» не позволял себе лень и разгильдяйство, в то время, как его сокурсники порой балбесничали и отлынивали от занятий, теша свою молодую горячую кровь гулянками и тайными нарушениями дисциплины.

Вот последний из выпускников прочёл клятву, и очередная плеяда высококлассных астронавтов пополнила армию земных первопроходцев и исследователей других миров. Раз в четыре года на всех пяти обитаемых континентах планеты Земля в один день одновременно все филиалы Академии Астронавтов выпускали не более тысячи новых астронавтов. Это были лучшие из лучших. Молодые и дерзкие, сильные и целеустремлённые, смелые и отважные астронавты, благодаря которым открыты уже два удивительных мира, пригодных для жизни человека вне Земли. Помимо этих двух, активно заселяющихся людьми колоний, астронавты Всеземельного Управления Делами Космоса обнаружили множество обитаемых и необитаемых планет с богатейшими ресурсами, так необходимыми истощённой старушке-Земле. Однако нигде не было обнаружено даже намёка на разумную цивилизацию.

Всевозможные формы растительной и животной жизни дали огромную базу для исследований биологам, безумно радуя их. За минувшие лет семьдесят человечество привыкло к новым видам пищи с других планет, научилось получать и использовать новые полезные материалы, которых никогда не было прежде на Земле. Это стало особенно актуально, потому что производство продуктов в колыбели человечества сошло почти к минимуму, и пищу, по большей части, импортировали из других колоний.

— Здравствуй, сынок!

— Здравствуй, мама, как ты сегодня себя чувствуешь? — Миша говорил с матерью по голографической связи своего коммуникатора.

— Всё хорошо, сынок, сегодня лучше, — отвечала из голограммы женщина, лёжа на больничной койке, — поздравляю тебя с выпуском из Академии! Я видела, как ты произносил текст клятвы. Ты большой умница, я горжусь тобой!

В слабом голосе говорившей матери, Миша подметил едва различимые нотки досады. Зная истинные причины этих ноток, он решил не дать матери развить их в очередные уговоры уйти из астронавтов.

— Спасибо, мама! Всё будет хорошо, ведь меня распределили в экипаж к самому Да́ко.

— Когда?

— Я узнал это практически перед присягой. Это же здорово, мама! Это легендарный командор!

— Я рада за тебя, — её голос был совсем грустный.

— Мама, я сейчас к тебе перемещусь…

— Мишка! — крикнул Андрей в толпу выпускников, заметив возвышавшегося богатыря, когда торжественная церемония была окончена, и люди стали расходиться, — у тебя какие планы на вечер и на ночь, до утра? Может, рванёшь с нами?

Андрей был давним другом Михаила. Они подружились ещё на первом курсе, но это сложно было назвать дружбой. Полная противоположность Мише, Андрей был коренастый, невысокого роста, юркий и подвижный парень, с быстро бегающими глазами почти чёрного цвета. Поняв и оценив умственные способности этого гиганта, осознавая его полезность для себя, Андрей откровенно пользовался Мишиной добротой и безотказностью. Он так выстроил свои отношения с Мишей, что тот и не догадывался, как его откровенно эксплуатируют. Отличник Рачковский выполнял за Андрея задания по различным учебным дисциплинам, украдкой помогал на тестовых испытаниях, прикрывая и, порой, отдуваясь перед преподавателями Академии за своего друга. Он искренне считал, что друзей надо выручать и всячески им помогать, абсолютно не замечая односторонность такой дружбы.

В ответ всегда весельчак, балагур и откровенный балбес, выезжающий за счет Миши, Андрей не раз пытался склонить и склонял безотказного и полезного ему отличника к разного рода вечеринкам и посиделкам, гулянкам и откровенным пьянкам. Не слишком любя шумные и хмельные компании, «наш котёнок» иногда поддавался настойчивым уговорам своего друга и всякий раз жалел об этом. Вот и на этот призыв Андрея Михаил захотел было ответить отказом, ведь он сказал маме, которая всё ещё была с ним на связи, что сейчас переместится к ней, но природная скромность и застенчивость не дали ему сразу в который раз сказать «нет». Впрочем, новоиспечённый астронавт и сам, сбросив тяжёлый груз после сдачи серьёзных итоговых испытаний и экзаменов, хотел отдохнуть и развеяться, и мать заметила, почувствовала это материнским сердцем.

— Мишуля, иди с друзьями, ведь это твой день, развлекись. Успеешь ещё ко мне. Давай не отказывайся!

— Ты не против? — Миша заметно повеселел. — Я завтра обязательно буду у тебя. Пока, мама!

— Пока, сынок, только пообещай мне, что будешь хорошим мальчиком и не будешь шалить, — лукаво улыбнулась мать чуть печальной улыбкой.

— Обещаю, мама, я же уже не маленький. Ну, пока, обнимаю! — Миша обнял обеими руками голографическое изображение матери.

— До завтра, Мишуля!

Миша отключил связь и вопросом на вопрос бросил поверх толпы:

— А куда, Андрюха?

— Куда, куда? — пробубнил себе под нос Андрей, находясь в окружении весёлых однокашников, желающих устроить бурную вечеринку по случаю выпуска из Академии, — вечно отнекивается, вот увалень…

Потом добавил громче, чтобы Михаил услышал:

— На пляж, Миша, в Бразилию! Давай с нами! Будет весело! Туда многие выпускники рванут со всех филиалов!

— На пляж? Да, вы что все, сдурели? Какой пляж? Какая Бразилия? — Миша уже подходил к Андрею и весёлой компании. — Ребята, берег океана? Открытый воздух и океанская вода это же опасно!

— Не дрейфь, Мишель, — весело отозвался Вадим, ещё один сокурсник Михаила, любивший иной раз подшутить над добродушным гигантом, — ну дыхнёшь разок, другой кислотным испарением Атлантики, ты же теперь настоящий астронавт и столкнёшься ещё и не с таким в неизведанных мирах. Тебе должно быть всё нипочём!

Компания засмеялась, а Андрей взял за огромную руку своего друга:

— Да не слушай ты этого болтуна, — затем, отводя Мишу от Вадима, добавил, но, акцентированно говоря в сторону весельчака, — это ультрасовременный и безопасный пляж Копакабана, там чистейший воздух и воссозданы джунгли. Давай, Миша, не упрямься, тёплый песок, настоящая морская вода, зажигательная самба, томные креолки и жгучие бразильцы… кому что… Ну, рванули?

— Рванули! Рванули! — дружно загудела компания.

— Ладно, — сдался Миша, веселея и широко улыбаясь, — уговорили, стервецы. Но если будет, как в последний раз было, я же тебя первого, Андрюша, в бараний рог и согну. Лады?

— Да, лады, лады…

Весёлая компания выпускников, сняв свои чёрные форменные пилотки и аккуратно сложив их в специальные карманы на комбинезонах, двинулась в ближайшему хабу порталов подпространства. Пройдя пропускной пункт, предъявив виртуальное разрешение на суточную увольнительную, каждый выпускник с восторженными возгласами выбегал за территорию Академии и дожидался остальных. Мишу чуть задержали на КПП, возникла заминка с его увольнительной. Пришлось связываться с командиром отряда, который лично дал добро на суточный отпуск Михаила.

Метрах в ста от ограды Академии, ближе к вычурному зданию МГУ находилась гряда зияющих порталов. Через круглые, чуть больше человеческого роста дыры в пространстве выходили и входили люди. Абсолютно чёрные, обрамлённые переливающейся лиловой окантовкой, круги выделялись на фоне окружающего города. Позади каждого входа в подпространство находилась небольшая будка кубической формы с генератором отрицательной энергии. От этой будки к краям портала тянулись короткие ярко-огненные спицы, словно держащие этот проход в пространстве. Вереница порталов пролегала в обе стороны примерно на двести метров. Горящая над каждым порталом надпись, указывала точку выхода. «Москва, Манежная площадь», «Большой Сочи, парк Ривьера», «Нью-Йорк, угол Пятой авеню и 42-ой улицы», «Рио-де-Жанейро, пляж Копакабана» и прочие общедоступные направления были окружены зелёным ореолом. Туда беспрепятственно можно было перемещаться сколь угодно раз. Некоторые порталы светились жёлтым или красным ореолом, и над ними горели лишь цифры, обозначающие направления, известные только посвящённым. К общедоступным направлениям подходили люди и исчезали в чёрной густоте раскрытого подпространства.