Кайнозой

Сергей Лукьяненко, 2018

Один мёртвый поезд. Один мёртвый город. Одна неделя, чтобы спасти мёртвый мир.

Глава третья. Думы о былом

Вечерний Питер стал ещё наряднее и одновременно неуютнее. Виной тому, конечно, была погода — угораздило же Петра I выбрать под столицу империи место с самым гнилым климатом. Но местные, конечно, этого не замечали. Не только кваzи, с них-то какой спрос, они к погоде неприхотливы. Но и живые жители города на Неве на сырость, ветер и низкие тучи не реагировали. Многие шли в рубашках с короткими рукавами, некоторые в бриджах. Повсюду раскрыли зонтики уличные кафе, где, правда, всё-таки светились инфракрасные грелки, играла живая музыка, звучал смех. На Невском, где мы с Найдом договорились встретиться, вообще было не протолкнуться. На каждом углу выступали какие-то самодеятельные актёры, фокусники, прочие массовики-затейники. У отеля «Рэдиссон» двое молодых кваzи виртуозно играли на баяне и балалайке старые хиты Queen и Beatles — никогда бы не подумал, что классическая музыка так хорошо звучит в русской аранжировке. Живой парень подыгрывал им на деревянной дудочке, а старенький лупоглазый кваzи играл на гитаре и пел. Не сразу, но я заметил, что ни у одного из выступающих не стояло рядом шляпы или коробки для денег. Прям коммунизм какой-то. Солнечный город, блин, уже второй раз с утра вспомнился! Но кваzи ведь тоже надо питаться, одеваться, жильё оплачивать, у них есть свои увлечения, которые стоят денег…

Потом я увидел, что временами то один, то другой зритель поднимал мобильник, на миг направлял на музыкантов, нажимал на экран, — и успокоился. Нет, питерские кваzи не освоили искусство жить без денег. Они просто принимали в оплату электронные деньги.

Найд провёл весь день с друзьями-кваzи, и волноваться о нём в нормальной ситуации не стоило бы. Но этой ночью мы едва не стали жертвой террористов, я узнал про «атипичных» кваzи, которые не прочь вновь полакомиться человеческой плотью, а ещё выяснил, что иногда восстают совсем уж древние покойники. А Питер — он же весь на костях! Это огромное кладбище, гекатомба. Если начнут вылезать…

Да нет, не начнут. Все эти жертвы великих строек, революций, войны — они уже давно стали землёй и травой, вернулись в круговорот веществ в природе, как пишут в учебниках. Если что и есть — голые кости в земле. Ведь кости же не могут вылезти? Они рассыпятся. Мёртвые восстают, а скелеты не могут, у них нет никаких мышц, даже мёртвых, они только в мультиках весело пляшут и клацают зубами.

Несмотря на холод, меня пробил пот. Кто знает, на самом-то деле, что возможно в нашем безумном мире? Когда-то мы решили, что дело в вирусе. Нас приучило к этому кино, которое так любили снимать про оживших мертвецов в конце двадцатого и начале двадцать первого века. Может мы, люди, потому и выжили, что смотрели эти дурацкие фильмы и знали, как вести себя с восставшими.

Но потом выяснилось, что вируса никакого нет. И почему наши мёртвые стали подниматься и почему к ним вновь возвращается разум — никто не знает до сих пор.

Может быть, тут объяснение не научное? А мистическое, даже религиозное? И тогда не надо ждать никакой логики в происходящем — завтра из земли полезут кости, соберутся в потрёпанные скелеты, немножко поспорив, где чей позвонок, и пойдут гулять по питерским улицам.

Я покачал головой.

Бред и суеверия!

Даже если законы биологии полетели под откос, законы физики никто не отменял. Хэллоуин отменяется, скелетов не завезли.

Кстати, Хэллоуин, наверное, тут отмечают весело, с размахом…

Я тоже поднял мобильник, навёл на баяниста — на экране отобразилась четвёрка мультяшных скелетов, карикатурно напоминающая великую ливерпульскую четвёрку. Скелеты, совсем как в моих мрачных фантазиях, наигрывали на гитарах и колотили по барабанам. Ниже были стандартные кнопки «доната». Я скинул на счёт музыкантов минимальную сумму — не так уж и на много я их наслушал. Музыканты тем временем отошли в сторону, баянист и балалаечник закурили, лупоглазый музыкант стал им за это выговаривать, те отшучивались.

Я вдруг вспомнил, как Настя позвала меня на концерт знаменитого питерского рок-музыканта. Уже после того, как восстала и возвысилась. Музыкант тоже был кваzи, что, по слухам, резко повысило качество его новых альбомов. Я отказался, конечно. Объяснил, что видеть мертвецов мне приходится по службе, а вот слушать их или нет — это уже мой личный выбор.

Грубо, конечно. Но зато честно.

Квартет уличных музыкантов сменил одинокий пожилой мужчина с гитарой. С улыбкой посмотрел на публику, коснулся струн, запел:

— Каменных рек Пангеи не взять рукой,

Выбор простой: или пан, или мёртвый груз,

Рви свою шкуру, но вспомни, кто ты такой —

Забывай её, забывай её.

Все твои сны — лишь пыль в её кулачке,

Верность своим игрушкам — черта людей,

Здесь же особый случай — жизнь налегке,

Забывай её, забывай её…

Вот уж проблема — забывать. Поэты тем и отличаются от нормальных людей, что выдумывают себе страдания на ровном месте. В жизни и реальных страданий хватает, чтобы их лелеять и пестовать…

— Сам себе загадай, сам себе ответь,

Нужен ли опыт смерти твоей душе.

Даже такая жизнь веселей, чем смерть —

Забывай её, забывай её.

Ты заслужил сполна все сто лет без бед,

А песни бывают с кровью, как и бифштекс —

Вспомни, что небо держится на тебе,

Забывай её, забывай её…^[2]

Я развернулся и, мстительно не заплатив музыканту, двинулся к театру Ленсовета, где Найд предложил встретиться.

Честно говоря, я не воспринял всерьёз его слова о том, что он пойдёт в театр. Но, к моему удивлению, Найд действительно вышел из театра с толпой зрителей.

Он был не один. А с девочкой, выглядящей чуть младше него.

С белокурой мёртвой девочкой.

Ой, как плохо-то…

— Здравствуйте, — сказала девочка, глядя на меня.

— Привет! — ответил я, проглотив чуть не выскочившие слова «подрастающее поколение». Это поколение никогда не подрастёт. Девочка стала кваzи лет в двенадцать и столько же лет пребывает в этом состоянии.

— Я Вероника. Мы с Сашкой дружим.

Я кивнул. Найд тоже внимательно смотрел на меня, изучал реакцию.

— Давайте уйдём с дороги? — предложил я. — А то как три тополя… Что смотрели?

— Мы ходили на «Макбет», — ответила Вероника.

— О! — поразился я. — Классика. Серьёзная вещь. Неужели понравилось?

Найд насупился, а девочка-квази улыбнулась:

— Ну, вы же знаете, мне двадцать четыре года.

— Знаю, — сказал я, помедлив. Мы медленно шли в сторону Владимирского собора.

— Вы, наверное, хотите спросить, понимаю ли я серьёзные, недетские вещи, — беспощадно сказала Вероника. — Понимаю. У меня всё довольно сложно, я с одной стороны девочка и всегда ею останусь, а с другой — взрослая женщина. Кваzи-женщина. Я очень любила театр, когда была живой, — это осталось.

Я глянул на Найда. Тот шёл молча, глядя перед собой.

— Мы с Сашей хорошие друзья, — продолжала Вероника. — Но он должен был понять. Он меня звал в кино на «Звёздные войны». А я настояла, что пойдём на «Макбета».

— Дура, — сказал Найд резко. — Я расту. И скоро сам захочу на «Макбета», и на «Отелло», и на всё остальное. Мне и сейчас понравилось, если хочешь знать. А через год… ну или через пять…

— Ты будешь взрослый парень и будешь дружить со своей ровесницей, — сказала Вероника. — Вы станете расти вместе. Ну, или она будет кваzи, но всё равно она будет взрослая, с вот такими вот сиськами и попой!

Вероника показала на себе и рассмеялась.

— Не нужно мне, чтобы с такими сиськами, — твёрдо сказал Найд, но чуть покраснел.

— А это уже будет болезнь, если не нужно, — строго сказала Вероника. — Сашка. Ты чудесный, мы с тобой были друзьями, ими и останемся. Ладно?

Найд молчал. Тогда Вероника добавила:

— Парень у меня есть.

— Кто? — воскликнул Найд, остановившись как вкопанный.

— Мишка.

— Который кваzи? — Найд показал рукой что-то на уровне своего носа.

— Ну да, — ответила Вероника. — Мы с ним взрослые кваzи. В детских телах.

— Это неправильно, — сказал Найд, глядя себе под ноги.

Нас уже обходили со всех сторон, мы стояли прямо посреди тротуара. Но обходили очень вежливо, интеллигентно, даже матерились шёпотом, себе под нос. Питер всё-таки, культура!

— Только это и правильно, Саша, — сказала Вероника, положила руку ему на плечо и чмокнула в лоб. И это было движение взрослой женщины, а не девочки-подростка. — Я пойду сейчас. Но мы обязательно сходим на «Звёздные войны», я их обожаю!

Мы некоторое время постояли, глядя ей вслед. Найд держался, только губы у него чуть дрожали.

— Так оно и бывает, сын, — сказал я.

— Мы так хорошо провели день! — резко сказал Найд.

— Потому что вы друзья. Идём. Нам ещё надо перекусить где-нибудь.

— Я не хочу есть! — воскликнул Найд с прорывающимся в голосе трагизмом. — Я вообще не буду есть!

— Тогда посидишь рядом, пока я поем, — сказал я. — Меня столько раз девушки бросали, что если бы я каждый раз переставал есть — уже весил бы отрицательную массу. Минус пятнадцать — двадцать килограммов.

— Она вовсе мне не девушка, мы друзья, — убеждённо сказал Найд. — Она глупости говорит. Я вовсе не планировал с ней романтических отношений.

— Значит, она об этом думала, — утешил я его. — Посмотрела, как ты вырос, и решила на всякий случай отшить. Женщины!

Найд, насупившись, смотрел на меня. Потом кивнул:

— Давай поедим. Я хочу мяса.

Есть мясо мы пошли в первый же ресторан, который встретили на пути. Это был однозначно мясной ресторан, с игривым названием «Таки стейк!» и улыбчивой гипсовой коровой у входа. Всем своим видом корова демонстрировала радость быть съеденной. Она даже была выкрашена в белый цвет и разделена линиями на мясницкие части с сурово звучащими названиями «кострец», «зарез», «оковалок».

Ресторан был чуть более пафосный, чем полагалось при наших джинсах и куртчонках, но я решил рискнуть. Мы заняли маленький столик у окна, официант мгновенно принял заказ (я попросил «рибай» прожарки «медиум рэйр», Найд был не столь радикален и взял хорошо прожаренный «стриплоин»). Найд получил «натуральный домашний лимонад», а я заказал порцию скотча и бокал вина к мясу.

— Бухать будешь, — неодобрительно сказал Найд.

— Порция виски — это не бухать, — возразил я. — Ну а вино к мясу, так это вообще полезно.

— Полезно пить сок и негазированную воду, — наставительно произнёс Найд.

Вот они, последствия воспитания у кваzи. За рюмку вискаря приходится выслушивать от ребёнка нотацию. Я быстро опрокинул в себя широкий бокал, на дне которого болталось две столовые ложки драгоценного напитка. Благослови Господь суровых шотландских винокуров, которые вынесли всех восставших в считанные дни и сохранили свои заводики!

Найд картинно вздохнул и продолжил пить лимонад. А я, в ожидании ужина, скользнул взглядом по посетителям. Два мужика в костюмах и в распущенных галстуках, то ли бизнесмены, то ли чиновники. Трут что-то о делах, даже стейки свои не доели, зато графин водки уже пустой. Парень с девушкой. Парень волнуется, девушка кокетничает. Компания мужиков и женщин, всем около тридцати, все очень разные, но явно хорошо знакомые, шумные. Одноклассники встретились? Кваzи средних лет, сидит с живой женщиной, едят стейки… Кваzи? Стейки?

— Найд… — сказал я негромко. Но интонацию он понял, сразу напрягся, стрельнул глазами по сторонам. — Если что — держись за моей спиной…

— Ты чего, пап? — спокойно спросил Найд.

— Кваzи лопает мясо, — сказал я, глядя на немыслимое. — Филе-миньон. «Рэйр».

Найд вздохнул и пихнул мне по столу меню, которое официанту не удалось у него забрать.

— На последней странице.

Я опустил взгляд вниз.

Да, на четвертой странице короткого, на два листа, меню был раздел, нарочито безграмотно озаглавленный «Кваzи — без бояzи». Раздел вегетарианских стейков.

— Там соя всякая, капуста, свёкла, — сказал Найд. — Многие такое лопают, ну, они же помнят, как раньше мясо ели, да и выделяться в обычных ресторанах не хотят. Ты чего, папа?

Я махнул рукой, неловко улыбнулся.

Но Найд вдруг напрягся, куда сильнее, чем услышав мой обеспокоенный голос.

— Тебе тоже… сказали?

— О чём?

— Ну… мне Вероника… — Он замялся. — Она сказала, что несколько кваzи сошли с ума. Стали мясо жрать, даже людей покусали. Она предупредила, что если вдруг начнёт странно себя вести или ещё что — надо убегать. Даже от неё. Потому что никто заранее не знает, сойдёт с ума или нет.

Вот так секретность!

Каждая девчонка-кваzи в курсе того, что происходит.

— Что она ещё говорила? Какие ещё странности?

Найд покачал головой. Значит, про древних восставших информация ещё широко не разошлась.

— Вероника всё правильно тебе сказала, — признался я. — Не стоит лишний раз бояться, но если что…

— То убегаю, — согласился Найд. — Понял, не маленький.

Разговор не помешал нам доесть стейки, а Найду — даже попросить себе мороженого. Я взял кофе, хотя предпочёл бы ещё порцию виски. Ещё раз оглядел ресторан. Все ели и пили в своё удовольствие. Кваzи с живой подругой жевал фальшивый стейк. Юноша что-то горячо говорил подруге, та млела от его слов. Два бизнесмена заказали ещё один графин водки.

Никого подозрительного.

— Ты скучаешь по Насте? — неожиданно спросил сын.

— Да, — ответил я.

— А по маме?

Я помолчал. Трудный вопрос. Когда дети начинают задавать трудные вопросы, это значит, что они уже выросли.

— Да.

— Больше, чем по Насте?

— Не знаю. Одинаково. Сашка, на такие вещи невозможно ответить.

— Ты сказал, что не можешь теперь с Настей… жить. Когда она стала кваzи. А с мамой?

— Она умерла.

— Ну и что? — Найд искоса смотрел на меня.

— Она насовсем умерла.

— А если нет? Если она стала как Настя?

— Не знаю. Не могу этого представить.

— Значит, ты по ней больше скучаешь, — сказал Найд. Вроде бы удовлетворённо, но почему-то и с огорчением. — С Настей ты не смог жить, а про маму не знаешь.

— Я бы очень хотел, чтобы она была жива, — сказал я. — Пойдём?

Мы вышли в светлую питерскую ночь. Впрочем, сейчас она не была такой уж светлой, облака и накрапывающий дождик никуда не делись. Мы дошагали до улицы имени старого казахского акына, Найд то забегал вперёд, то вдруг возвращался и брал меня за руку, будто маленький. Уже на лестнице он спросил:

— Папа, я тебе не мешаю?

— Чем?

— Ну… вообще. Жить. С женщинами встречаться.

— Нет-нет, — сказал я, неожиданно смутившись. — Всё в порядке. У меня есть время на личную жизнь.

— Если ты захочешь на ком-то жениться, — продолжал Найд, — то не думай, я не буду против. Я уже большой, я всё понимаю. И я могу пойти в какое-нибудь кадетское училище…

— Ты можешь пойти в угол, — сказал я. — За недоверие к отцу. И вообще кончай кокетничать, как красна девица.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Медведев О., Кайнозой.