Поиск силы. Познавая все грани реальностей

Сергей Лагутин (2023)

Сергей родился в одном из крупных городов Сибири в эпоху СССР, и с самого детства обращает внимание на события, которые часто остаются «за кадром». И, невольно сам часто погружается в круговорот жизни, где-то с удивительными и счастливыми событиями, а где-то касаясь и той самой грани, которая отделяет жизнь от смерти. Закончившееся детство в 10 лет в середине 80-х годов в очереди за квасом. Когда весь мир и его понимание переворачивается «с ног на голову» за считанные минуты. Мысли о себе, об окружающих людях. О том, почему именно так живут люди. И опыт, получаемый зачастую из самой «гущи событий». Первые победы, в том числе над собственным недугом. Понимание, что ты сам можешь менять свою жизнь. И…бездыханное тело собственного ребенка, когда от внутреннего крика лопаются барабанные перепонки. Что важно, а что нет? В этой книге каждый найдет для себя тот или иной ответ…

Задачи

Споткнуться в жизни, преклонив колено,

Не страшно, не позорно — не упал!

Но только правильно ли то решенье?

И путь, который ты себе избрал.

А задач было много.

Раньше часто в свой адрес слышал: «хлюпик», «доходяга». Особенно на уроке физкультуры, когда безвольно болтался на перекладине в ожидании, пока учитель поставит хотя бы тройку — за то, что попытался…

Когда задыхался, пробежав не больше 50 метров.

Но за справкой не шел, каждое утро, упорно наращивая темп, делая зарядку.

Ходьба, а потом бег на месте.

Медленно, но верно я увеличивал время, нагрузку и количество подходов.

Отжимания — сначала от кресла, а уже потом с пола.

Стулья тоже пошли в ход, совсем скоро стал отжиматься с глубоким опусканием. Они же пригодились при прокачке трицепсов.

Пресс.

Приседания были самыми тяжелыми, потому что сразу мутнело в глазах.

Садился, ждал, пока голова перестанет кружиться, и продолжал…

Вечерами выходил на стадион, и когда никто не видел, снова и снова штурмовал перекладину.

Подтянув физическую подготовку, за исключением бега, начал разбираться, что еще «мешает».

Следующим объектом моего внимания стали гланды.

Как мне говорил врач, предлагавший «поберечь себя», главной причиной проблем с сердцем была ангина, которой я очень часто болел.

Однако, как и старшие брат и сестра, я планировал после школы поступить в институт.

«А как же учиться, если буду часто болеть, еще и продолжая «сажать» сердце?» — мысль никак не выходила из головы.

Решение было принято мгновенно и довольно простое…

— Дяденька, а можно мне удалить гланды?

— Заходи и рассказывай, — видимо, удивившись вопросу заглянувшего в дверь пацана, ответил хирург.

— Я хочу учиться в институте, а из-за гланд я часто болею ангиной. — Я немного успокоился и уже вполне уверенно пытался «обосновать» доктору свою идею.

— А родители знают? — уже совсем ошалело спросил хирург.

Обычно ему приходилось уговаривать родителей сделать операцию ребенку, а потом еще нужно было как-то затащить несчастного «под скальпель». А тут сам пришел…

— Нет, я сам решил.

Врач даже заулыбался:

— Ну так вот, голубчик, сначала иди к родителям, а лучше сразу к маме, и принеси мне расписку, что они не против.

— А что там должно быть написано? — спросил я.

— Не против, не возражаю, согласна, — ехидно сказал доктор. — Все, иди!

Мама, как всегда, после дополнительных уроков в школе, сидела допоздна за проверкой толстой пачки тетрадей, проверяя домашние задания. Семья уже была большая — четверо детей, и родителям приходилось вдвое больше работать, чтобы обеспечить нас хотя бы самым необходимым.

— Мама, подпиши тут для больницы. — Я положил перед уже уставшей от многочасовой работы мамой листок бумаги.

— А что это? — все же спросила она.

— Да так, ерунда, я просто хочу немного «полечить» гланды. Напиши «согласна», поставь подпись и расшифровку.

Мама, на минуту задумавшись, поглядела на позднее время, потом на толстую пачку непроверенных тетрадей, устало кивнула и сделала, как я попросил…

— Опять ты! — врач уже начал злиться. — Я же тебя к родителям отправил!

— Вот! — моему упрямству не было предела, и я протянул листок с согласием мамы.

— Ты точно этого хочешь? Ведь обратно не пришьешь, — не унимался доктор.

— Я же вам все объяснил.

Видя, что предупреждения бесполезны и парня не переубедить, доктор сдался.

— Надо же, какой неугомонный. Ладно, садись, посмотрю я на твои гланды.

Он долго разглядывал мое горло и наконец сказал:

— В общем, слушай меня, раз ты такой взрослый, говорю все как есть. Гланды у тебя и на самом деле увеличенные, к тому же немного воспаленные. Делать сейчас операцию нежелательно, поэтому иди полечись и еще раз подумай, раз уж ты считаешь себя большим. А потом приходи, но не раньше чем через две недели, если не передумаешь.

В тот раз я лечился как никогда…

Принимал все назначенные таблетки, не забывая полоскать горло, и пил, пил и пил теплый чай с малиновым вареньем.

Ровно через две недели стоял в кабинете у доктора.

— Первый раз такое вижу, — пробормотал он, матюгнувшись про себя. — Ладно, дуй домой, предупреди родителей. Завтра с утра ничего не есть, придешь к 09:00. С собой возьми все необходимое, вот список.

— А сколько часов я буду в больнице?

— Часов… — опять усмехнулся доктор. — Один день на операцию плюс пока отойдешь. А там по ситуации — как будет заживать. Так что быстро точно не выпишешься.

Какие же упрямые люди — подростки.

Если бы я знал, что меня ждет, то разобрался бы получше, как вылечить гланды, в том числе народными средствами, и послушался бы врача.

Хотя, как говорится, мы есть там, где мы есть…

— Заходи, — сказал доктор, увидев меня в сопровождении медсестры. Он уже ждал меня.

Сразу неприятно резанул глаз ветхий стул с металлическими ножками, обтянутый дерматином, уже старым и потрескавшимся, хирургический стол с открытой кучей инструментов и почему-то сколотый в нескольких местах эмалированный тазик, стоящий рядом со стулом.

— Садись на стул, сейчас привяжем руки и начнем.

Руки и на самом деле привязали, довольно банально — какими-то веревками или бинтами к тем самым ножкам стула.

Деловито поставив тазик у ног, надели на грудь фартук и попросили открыть рот. Вставив какой-то варварский фиксатор, доктор начал монолог:

— Сейчас поставим пару уколов, чтобы не было больно, а потом начнем.

Шприцы показались мне чудовищно большими, а иглы очень длинными.

БОЛЬ!

И это не та боль от современных укольчиков с щадящим лекарством.

Иглы вонзались в горло, раз за разом выбивая слезы из глаз.

— Ну как ты себя чувствуешь? — спросил доктор. Мне даже показалось, что он издевается. — Начинаем?

Утвердительно промычав в ответ, я продолжал наблюдать за его манипуляциями…

— Смотри-ка, она у тебя и впрямь довольно сильно увеличенная, — то ли удивленно, то ли с издевкой воскликнул доктор, бросив кусок плоти — первую миндалину — в тазик.

В это время, уже много раз пожалев, что сам усадил себя на стул «мясника», я пытался приглушить прорывающуюся сквозь уколы боль, еще и гася накатывающие приступы обморока.

«Нужно все остановить», — мелькнула спасительная мысль и я начал усиленно подавать сигналы, что хочу что-то сказать.

— Что, передумал?

Вопрос «в пах» сразу привел меня в чувство, одновременно вызвав злость — на доктора, на самого себя, на эмалированный сколотый тазик и неприкрытые инструменты, делавшие операционную похожей на какую-то пыточную.

Пытаясь промычать «вторую не надо», я уже понимал, что это еще не конец.

— Как не надо? — все-таки понял меня доктор, — пришел, значит, будем делать как положено!

— С…ка! — мозг начал взрываться от следующих уколов. А потом как-то сразу поплыл.

Будто со стороны я наблюдал, как доктор деловито выкручивает вторую миндалину, как бросает ее в тот самый тазик, довольно хмыкая, как обрабатывает рану во рту…

Медсестра помогла отвязать руки и, поддерживая, повела меня в палату.

Как только моя голова коснулась подушки, я сразу выключился на несколько часов.

Пробуждение было довольно неприятным — горло ужасно болело.

Первый день и первая ночь прошли тяжело: сон перемежался с ударами кулаком по стене, уколами и таблетками, чтобы приглушить боль…

Когда меня выписали и я лег спать в свою кровать дома, только тогда и понял, что тело человека — это не тело робота, элементы которого можно выбрасывать или вставлять заново. И в будущем, прежде чем принимать какое-то решение, нужно сначала все хорошенько взвесить, так сказать, в прямом смысле: семь раз отмерь — один раз отрежь. И тем более, когда ты ставишь на одну ступень со своими целями или мечтами свое тело.