Облачные Люди

Сергей Котов, 2023

Даже для сильного мужика, у которого есть верный друг, адаптироваться в новом мире может быть не просто. Учитывая, что нужно каким-то образом устроить быт для сына-младенца. И составить план спасения жены, которая, к тому же, лишилась человеческого обличья. Но и это не всё: ситуация грозит выйти из под контроля, когда выясняется, что мир, куда попал герой, не совсем обычен. Мягко говоря.

Глава 3

Выехали рано, сразу после завтрака. Я даже умудрился выспаться: каждый раз, когда Пашка начинал хныкать, рядом как по волшебству возникала Ирина и успокаивала малыша — кормила уже подогретой смесью, меняла подгузники. Мне оставалось только с изумлением за ней наблюдать.

— Ну что, теперь до Челябинска, — сказала Ирина, усаживаясь за руль.

Я кивнул в ответ.

— Сколько там нужно будет времени? — спросил Иван.

— Посмотрим, — Ирина пожала плечами, — раньше возможности были широкие. Если денег достаточно — можно было и за пару часов управиться. Сейчас всё может быть сложнее. Системы электронные внедряют, всё такое… переговорить надо.

— Добро, — кивнул я, — тогда имеет смысл на месте ещё одну гостиницу снять. Как базу.

— Уже подумала, — улыбнулась Ирина и показала на экран своего смартфона, который она использовала в качестве навигатора. На нём была выведена система бронирования, с фотографиями предлагаемого объекта, — вот, глядите. Небольшой коттедж на окраине. Сдаётся посуточно. Минимум документов и никаких проблем с животинами. Что скажете?

— Берём, — улыбнулся я.

Ирина улыбнулась в ответ и нажала кнопку подтверждения бронирования.

Я расслабился. Не ожидал неприятностей. В конце концов, всё складывалось как нельзя лучше, и я думал о ближайшем будущем: как устроиться в этом мире, чем заняться, и главное — как вычислить место и время появления Алины.

За окном мелькали поля и редкие островки деревьев. Светило утреннее солнце. Я посмотрел на сына. Малыш не спал, сосал пустышку и с удивлением оглядывался по сторонам.

Когда фура, шедшая перед нами, начала вести себя странно, я хотел предупредить Ирину, но та оказалась хорошим водителем и отреагировала раньше.

Мы прижались к обочине и начали тормозить. И вовремя: фура вдруг начала резко замедляться. Водитель ударил по тормозам — так, что покрышки задымились. В итоге грузовик развернуло поперёк дороги так, что он перекрыл движение.

Я огляделся. На дороге в попутном направлении двигалась ещё одна легковушка. Кажется, «Тойота», причём праворульная. Она встала позади нас.

— Серёг, не нравится мне это… — успел сказать Иван.

В это время из кабины фуры выпрыгнул какой-то мужик в спортивках и быстрым шагом направился в нашу сторону. Одну руку он держал за спиной.

Я потянулся к бардачку и вытащил оттуда пистолет. Мне удалось положить его туда раньше, когда Ирина собиралась в дорогу. Оружие перед ней мы, конечно же, не «светили».

Мужик в спортивках подошёл к нам, поднял руку, которую прятал за спиной. В ней был пистолет.

Моя ошибка была в том, что я рассчитывал хоть на какие-то переговоры. Что нападавшие хотя бы удостоверятся, что мы именно те, кто им нужен.

Но церемониться они не стали.

Боевик в спортивках выстрелил, должно быть, целя мне в голову. Я же рефлекторно, прикрывая телом заднее сиденье, где сидел малыш, приподнялся. Поэтому пуля попала мне в левую дельтовидную мышцу.

Стресс притупил боль, и я без промедления открыл ответный огонь.

Очевидно, боевик не ожидал такой скорости реакции. Моя пуля попала ему аккурат между глаз.

Из-за шума заплакал Пашка. Я обернулся и увидел, что Иван уже отстегнул ребёнка и опустил его в ноги, на пол, нависая над ним, как живой щит.

Ирина сидела тихо, спрятавшись ниже руля и не забыв поставить машину на ручник. Молодец. Идеальное поведение.

Я выбрался наружу. И тут же обнаружил, что боевик, к сожалению, был не один. Чьи-то ноги в кроссовках виднелись из-под кабины.

Пользуясь моментом, я прострелил невидимому сообщнику нападавшего стопу. Раздался крик. Тот не смог удержать равновесие и растянулся на земле. Его голова была прикрыта колесом, но это не помешало мне прострелить ему колено и левый локоть. Крики перешли в стоны.

И тут я услышал ещё один выстрел — сзади.

«Тойота» затормозила сразу за нами.

Целились не в меня. Когда я понял, куда именно, у меня перед глазами появилась красная пелена, и в дальнейшем я уже не полностью контролировал свои действия.

Кто бы ни сидел в «Тойоте», он решил избавиться от нас всех разом, прострелив бак нашей машины, видимо, рассчитывая вызвать возгорание.

Рядом с пассажирской дверью стоял амбал, тоже в спортивках, и целился в меня из ПМа. Однако я оказался проворнее, вогнав в него две пули — одну в сердце, другую в голову.

В машине было ещё трое. Очевидно, они не ожидали такого отпора, но всё же начали реагировать. Водитель спрятался за торпедой. Оба пассажира одновременно рванули наружу. В одного я попал с первого раза — тоже в голову. Второй скрылся за кузовом, и даже успел сделать пару неприцельных выстрелов в мою сторону. У него тоже был древний ПМ. Что ж. Пускай расстреливает боекомплект — не жалко. В магазине ПМа двенадцать патронов, тогда как мой «Удав» вмещал восемнадцать. Весомое преимущество.

Человек в экстремальной ситуации склонен воспринимать любое оптическое укрытие как защиту. Но «Тойота» не была бронированной и скромный по толщине металл двери не мог лишить пулю «Удава» убойной силы. Водитель, видимо, об этом просто не думал. За что и поплатился.

Стрелял я, конечно, не прицельно, лишь примерно прикинув его возможную позу в укрытии. Поэтому ему пришлось помучится.

Когда водитель закричал и застонал, боевик, скрывшийся за кузовом «Тойоты», рискнул высунуться. И это было последнее неудачное решение в его жизни.

Покончив с непосредственными угрозами, я подошёл к простреленной водительской дверце и рывком распахнул её.

У водителя было прострелено лёгкое. И, похоже, пуля застряла внутри, не достигнув сердца. Уже развивался пневмоторакс: он лихорадочно, по собачьи, пытался вдохнуть, выпучив глаза. На губах пузырилась розовая, кровавая пена.

Если не оказать первую помощь — он должен был умереть в течение пяти минут, по моей оценке.

Я приставил ствол пистолета к его виску. Он всё ещё понимал, что происходит, пытался что-то сказать. Но у меня перед глазами всё ещё висела кровавая пелена. Одна только мысль о том, что Пашка мог оказаться в огненной ловушке лишала меня каких-либо следов сочувствия.

Я нажал на спусковой крючок. После этого огляделся.

Ваня уже вышел из машины и, держа перед собой пистолет, подбирался к фуре.

Боевик, которого я подстрелил, видно не было

Я бегом догнал Ивана и мы одновременно с двух сторон обежали фуру.

Раненый боевик пытался заползти в кабину, и это у него почти получилось. Спасая себя, он не пытался стрелять по нам, хотя имел такую возможность. Его оружие валялось рядом, на асфальте.

Я схватил его за ногу и стащил со ступенек. Он заорал, когда ударился простреленной рукой. И продолжал орать, пока я не навёл на его лоб ствол своего «Удава».

— Если хочешь жить, вот сейчас не ври, — сказал я спокойно.

Боевик перестал орать и быстро закивал головой.

— Скупщик слил? — спросил я, таким же спокойным, отстранённым тоном.

Я видел внутреннюю борьбу в его глазах — стремление соврать боролось с желанием поверить в моё обещание сохранить ему жизнь. Предсказуемо победило второе.

— Да, — ответил он.

И я тут же убил его, очередной пулей в голову.

Только в этот момент меня немного отпустило. Я почувствовал боль в простреленном плече и зажал рану ладонью, которая тут же стала влажной от крови.

Ваня удивлённо посмотрел на меня.

— Думаешь, он соврал? — спросил он.

— Нет, — я отрицательно мотнул головой, — он сказал правду.

Что бы там ни говорил тот хмырь из Хаоса, который захватил наш с Ваней родной мир, восстанавливался я далеко не мгновенно. И боль была очень сильной.

Когда адреналин схлынул, я понял, что держался, похоже, только на нём да на кортизоле.

Кое-как доковыляв до машины, я рухнул на переднее пассажирское сиденье.

Ирина перебралась назад, к сыну, но, увидев меня, вышла из салона и зачем-то направилась к багажнику, где копалась какое-то время, о чём-то разговаривая с собаками.

Иван, обыскав грузовик, тоже вернулся.

— Как ты? — спросил он, наклонившись над пассажирской дверцей.

Я уже собирался ответить, но Ирина меня опередила.

— Фигово он, не видно что ли? — раздражённо бросила она, — отойди. Мешаешь.

Я с удивлением посмотрел на неё. Ваня, опешив от напора, отступил в сторону, не сказав ни слова.

В руках у Ирины была аптечка. Она плюхнула её на крышу машины и достала оттуда ножницы.

Я даже успел удивиться: откуда в автомобильной аптечке ножницы? А Ирина продолжала командовать. Она протянула ножницы Ивану и сказала тоном, не терпящим возражений:

— На, разрежь рукав пока. Режь вдоль, полностью ткань убирать не надо.

Иван послушно исполнил её просьбу.

После этого Ирина со стерильным тампоном в руке склонилась надо мной.

— Можно считать, повезло, — сказала она, — пуля прошла навылет. Крупные сосуды не задеты. Сейчас сделаю кровоостанавливающую повязку. Ты уж терпи, ладно?

Я кивнул в ответ. А что мне ещё оставалось?

Ирина ловким движением запихнула часть тампона прямо в рану и прижала её. Кровь вроде как перестала идти. Даже не просачивалась наружу.

Больно было дико, и я прикрыл глаза.

— Держи тут! — Ирина снова командовала Иваном, — вот так!

Она развернула бинт и начала оборачивать его вокруг моей руки, через подмышку — так, чтобы сохранить давление на тампон.

Завершив перевязку, она вернула на место остатки моей рубашки и закрепила их булавкой.

— Это чтобы снаружи было не сильно заметно, — прокомментировала она.

Потом она достала какие-то таблетки, тоже из аптечки. Достала одну. Кивнула на пластиковую бутылку с водой в подстаканнике, и сказала, обращаясь ко мне:

— На, выпей, — она протянула мне таблетку.

— Обезбол? — с надеждой спросил я.

— Нет, — она мотнула головой, — антибиотик широкого спектра. Принимать по схеме будешь, ещё пять дней. Я прослежу.

Я кивнул и выпил таблетку.

Несмотря на отсутствие обезболивающего, после перевязки мне стало полегче. Наверно, дело было в воде: запивая таблетку, я восстановил баланс жидкости.

Я хмуро посмотрел на пулевое отверстие на лобовом стекле.

— Так мы поехать не сможем… — констатировал я.

— Вообще, нам надо бы убраться прямо сейчас, — ответил Иван, — пока что нам везло, никто не едет. Но везение не вечно!

— Согласна, — кивнула Ирина.

— Может, выбить его совсем нафиг? — предложил я.

— С ума сошёл? — возмутилась Ирина, — ребёнок в машине! Он как поедет, на ветру?!

— Да, не вариант… — пробормотал я.

— Сейчас, что-нибудь придумаем.

Ирина снова полезла в багажник. Она появилась через минуту с куском картона и рулоном скотча. Из этого всего она соорудила конструкцию, довольно удачно маскировавшая пулевое отверстие под заплатку от трещины.

— Неплохо, — прокомментировал я.

Ирина довольно улыбнулась.

— Надо ехать, — повторил Иван, — время против нас работает.

— Согласен, — кивнул я, — но так вот, — я указал на лобовуху, — всё равно далеко нельзя.

— У меня знакомый есть, в автосервисе, — вставила Ирина, — хорошо возьмёт за срочную работу, но сделает на совесть. Комплекс на окраине Троицка.

— Нам в любом случае надо возвращаться, — сказал я, — так что поехали.

Первую встречную машину мы встретили километров в пяти от места происшествия, за поворотом дороги. К тому моменту нас уже обогнала пара попуток. Можно считать, нам удалось удачно затеряться в общем потоке. Даже у въедливого следователя не найдётся достаточно улик против нас, чтобы связать происшествие на дороге с нашей «одиннадцатой».

На окраине города Ирина остановилась в съезде на грунтовку, которая вела в лесопосадки.

— Надо убрать, — она указала на свою маскировку, — всё-таки придётся стекло выносить, хотя бы частично. В таком виде мы не можем отдать её на ремонт. И ещё кое-что…

Она вышла из салона и снова направилась к багажнику.

— Займёшься? — попросил я Ивана, указывая на стекло.

Тот молча кивнул.

Он вышел из машины, достал пистолет, вытащил магазин и, предварительно отодрав картон, саданул по стеклу. Зазмеились новые трещины. Иван выдавил часть повреждённого стекла наружу, ловко подхватил её и выбросил осколки в ближайшие кусты.

К тому времени вернулась Ирина, с черной майкой с каким-то весёлым принтом и блёстками.

— Приподнимись-ка, — попросила она меня.

Я выпрямился, уже понимая, что она задумала.

Ирина вытащила подлокотник и натянула на кресло майку, после чего поставила его на место.

— Выглядит странно… — констатировал Иван.

— Нормально, — ответил я, — лучше, чем с потёками крови и дырой.

— Согласен.

Стекло нам поставили всего за пару часов. В это время Ирина успела выгулять своего пса и теперь с Пашкой на руках прогуливалась по окрестностям. Я предлагал ей отдохнуть на скамейке возле въезда в боксы, но она сказала, что: «Ребёнку нужен свежий воздух». Их сопровождал Иван — так, на всякий случай. Впрочем, они оставались в моей зоне видимости, а я как раз занимал ту самую скамейку.

Честно говоря, Ирина повергла меня в изумление. Когда начались неприятности, я был готов к тому, что придётся иметь дело с истерикой, ступором, депрессией — всем, чем угодно, что обычно случается с нормальными людьми, которые вплотную сталкиваются со смертоубийством.

Она же действовала предельно рационально. К тому же, умела обращаться с ранами. И это при достаточно широких и, как видно, работающих знакомствах в регионе.

Что же с ней такого произошло, что загнало её в нищету, в дом к нелюбимой сестре и родственникам, с единственной отдушиной — уходом за бездомными животными?

Я не сомневался, что, так или иначе, мы узнаем ответ, и не хотел торопить события. Однако, чем дальше, тем больше убеждался в том, что с Ириной нам просто невероятно повезло.

Хотя везение ли это? Мог этот хмырь из Хаоса знать, куда именно нас выведет портал? Мог. Вполне мог. Что ж, такое проявление последней вежливости по отношению к изгоняемым с его стороны можно только приветствовать. Если, конечно, это не часть более далеко идущего плана.

Я покачал головой и вздохнул. Так ведь не долго и до паранойи. А сходить с ума мне никак нельзя. Надо сына растить и Алину выручать.

— Ну что, какие планы дальше? — спросила Ирина, когда мы забрали машину, — с Челябинск?

Я помедлил с ответом. Дело в том, что в Троицке у нас оставалось одно дело. Не самое приятное. И я размышлял о том, как бы об этом сказать Ирине. Впрочем, для этого дела очень желательна ночь. А ехать тут не так далеко… можно будет заселиться, покормить ребёнка, устроиться… а уже потом…

— Да, — кивнул я, — давай в Челябинск.

Возле места, где на нас напали, мы наткнулись на небольшую пробку. Это было ожидаемо.

Двигалась одна полоса, поток пускали поочерёдно. Фуру успеть чуть сдвинуть к обочине. На месте происшествия работали следаки.

Я, скосив глаза, украдкой глянул на Ирину. Побледнела, но держится хорошо. Не паникует. Молодец!

Впрочем, на проезжающий транспорт никто не обращал внимания. Действительно: какому психу придёт в голову вернуться на место происшествия всего через пару часов?

Возле полицейских машин стояла «скорая». Как раз когда мы проезжали, в неё грузили очередной чёрный мешок.

Иринин пёс в багажнике вдруг приподнялся и, глядя на полицию, заскулил, тихо и жалобно.

— Не бойся, Шурик, я тут, — сказала Ирина, — хозяйка тут. И никуда не денется. Никто меня не заберёт.

Кажется, пёс понял её слова — потому что перестал скулить и снова мирно улёгся на дно багажника.

— Шурик? — переспросил Ваня.

— Ну да, — кивнула Ирина, — Шурик. Не путать с Шариком, ладно? А то обидится.

— Ладно, — улыбнулся напарник, — не буду.