Ударная волна

Сергей Зверев, 2007

Действующая в интересах американских нефтяников международная экстремистская организация «Аль Джафар» захватывает в Беринговом море российский атомный ледокол. В их планах отогнать судно в район недавно обнаруженного месторождения полезных ископаемых и взорвать реактор, чтобы воспрепятствовать участию России в освоении недр и заодно скомпрометировать атомную энергетику. Но не так легко осуществить даже детально проработанный план, когда наталкиваешься на героическое сопротивление российских моряков. На помощь попавшей в переделку команде атомохода прибывает «морской дьявол» по прозвищу Полундра – гордость отечественного спецназа. И тут-то все и началось...

Глава 5

За последние два десятилетия российскому Военно-морскому флоту пришлось пережить нелегкие времена. Впрочем, не только флоту, а всем Вооруженным силам. В первые годы демократии в стране к армии относились как-то странно. С одной стороны, вроде бы и совсем упразднить ее нельзя, а с другой, если послушать кое-каких политиков, то получалось, что и не нужна России армия вовсе. Да, буквально так многие и говорили! И приводили в пример Японию. Живет-де эта страна без армии уже которое десятилетие, и ничего. Конечно, до роспуска армии было далеко, но вот срезать Министерству обороны финансирование после таких речей можно было легко и просто. Военные, конечно, роптали. Но кто их слушал? Практически у всех военные вызывали неприязнь и раздражение. Выказывать презрение к тем, кто защищал и защищает Родину, стало своего рода хорошим тоном. Можно сказать, что это было модно. О любом неуспехе армии писали и говорили очень громко, а о любой удаче старались поскорее забыть. Сколько грязи было на Вооруженные силы вылито хотя бы из-за Чечни! Дескать, что это за армия, что это за генералы, которые не могут с маленькой республикой справиться, которую на карте не сразу и разглядишь? Военных обливали помоями, хотя всякому ясно, что основная вина была не на них, а на политиках и нечистоплотных бизнесменах, которые имели в той войне свои интересы. В общем, плохи были дела у армии в те годы.

Но в последнее время ситуация стала понемногу выправляться. Ушли в прошлое особенно голосистые деятели, ничего не умевшие, кроме как языком трепать, у власти оказались прагматики. И выяснилось, что нужна России армия. И еще как! Сразу нашлись и деньги, и люди — к счастью, оказалось, что еще не поздно армию восстановить. Самое главное, что основа армии — офицеры — все-таки не разбежались кто куда. А ведь были возможности! Но уходили в частные службы безопасности в основном те, от кого пользы мало было. Настоящие профессионалы оставались и, стиснув зубы, на полуголодном пайке продолжали служить Родине, дожидаясь, когда же она наконец вспомнит о них. И вот это случилось.

Сказалось общее улучшение ситуации и на Северном флоте. Еще три года назад корабли не могли выходить из портов — не было горючего. Офицеры могли ждать зарплаты по полгода, а о какой-то новой технике даже мечтать было нельзя. Но теперь все изменилось. Платили морякам вовремя, всем необходимым снабжали исправно, недавно даже довольно масштабные учения провели, чего уже очень давно не случалось. И офицеры воспряли духом — приятно было осознавать, что правы оказались именно они, оставшиеся в рядах, а не те, кто словно крысы с тонущего корабля разбежались по частным охранным фирмам.

К таким офицерам, оставшимся на службе несмотря на все трудности, принадлежал и Сергей Павлов, больше известный на Северном флоте как Полундра. Вот уж он-то мог, уйдя со службы, устроиться так, что любой адмирал бы позавидовал. И предложения были — например, возглавить службу безопасности одного из питерских банков. Или стать шефом секьюрити одной очень крупной туристической фирмы. Еще бы — ведь специалистом Полундра был совершенно уникальным. Он возглавлял отряд подводных спецназовцев, «морских дьяволов». Для этих ребят не существовало невыполнимых заданий. Они умели пользоваться любым оружием, классно владели приемами рукопашного боя и управляли всем, что ездит, плавает или летает, побывали на всех континентах — вплоть до Антарктиды. Плавали в Амазонке и ее притоках, ныряли на дно южных морей, погружались в холодное Берингово море — да разве все перечислишь! Если бы Полундра написал мемуары, они читались бы круче любого боевика. И нигде, ни разу возглавляемые Полундрой «морские дьяволы» не терпели поражений. Бывали потери, бывали неудачи — но окончательная победа всегда оставалась за ними. Этот отряд был своего рода секретным оружием руководства Северного флота. Адмиралы знали — если дело совсем плохо, значит, нужно посылать в бой Полундру и его парней. Они справятся.

Сегодня у Полундры выдался редкий день, когда можно было отдохнуть. Гидрографическое судно, к которому был приписан Павлов, мирно стояло у «стенки» причала среди эсминцев и тральщиков. Очередная серия серьезных тренировок недавно закончилась, и он отдыхал — вместе с другими свободными от вахты офицерами смотрел телевизор в кубрике. Точнее, не телевизор, а DVD-плеер. Недавно начальство расщедрилось и приобрело его вместе с десятком дисков — в качестве премии за одну успешно проведенную операцию. Кстати, успешной она стала в основном как раз благодаря усилиям Полундры.

— Ну-ка, а включи-ка еще раз сначала, — сказал Полундра, обращаясь к молоденькому лейтенанту, у которого в руках был пульт управления.

— Зачем?

— А я хочу еще раз тот момент посмотреть, когда Ахиллес этого здоровяка мечом ткнул.

Офицеры смотрели «Трою». По общему мнению фильм был неплохой, хотя и не без глупостей. А уж от первоисточника был далек, как небо от земли. Да, офицеры вполне могли сравнивать содержание фильма с первоисточником — как минимум четверо из семи смотревших фильм Гомера читали — несмотря на традиционные представления о военных как о недалеких людях. Впрочем, как всегда замечал в таких случаях Полундра, все анекдоты насчет «Копать от меня и до следующего дуба» рассказывают про пехоту. А морские офицеры — это совершенно другие люди.

Лейтенант добрался до интересующего Полундру места в самом начале фильма, где Ахиллес победил в поединке мускулистого громилу.

— Все-таки слажали маленько, — сказал Полундра, просмотрев эпизод.

— Что ты имеешь в виду? — спросил его другой офицер, постарше.

— Недостоверно. Я, конечно, на мечах никогда не дрался, но, сам понимаешь, Валера, кто умеет драться по-настоящему, тот умеет драться чем угодно. Так вот, этот эпизод, по-моему, недостоверен. Этот громила щит слишком низко держит. Смотри сам — на уровне пояса. В реальном бою он бы его поднял, шею и голову прикрыл, и хрен бы этот Ахиллес сумел ему меч в шею всадить. И еще — сам этот здоровяк ударил явно замедленно. Ну, сам посуди, если человек на тебя прыгает не из засады, а с разбегу, то есть ты его все время видишь, то это каким же надо тормозом быть, чтобы не успеть по нему врезать, когда он прыгнул?!

— Ну, такие здоровяки обычно медлительны, — пожал плечами Валера.

— Не скажи, — покачал головой Полундра. — Не всегда. Иногда попадаются и здоровенные и быстрые. А ведь этот, который в фильме, типа лучший воин во всей армии своего царя. Если бы он был медлителен, то лучшим бы не стал, какая бы у него ни была мускулатура. Боец — не лесоруб. Скорость для него не менее важна, чем сила.

— Ладно, согласен. Ну, так что ж ты хотел — кино есть кино. Реально такой жлобяра этого Ахиллеса одним щелчком бы убил.

— Еще что-нибудь посмотрим? — предложил один из офицеров.

— Хватит, — покачал головой Полундра. — Два фильма уже подряд посмотрели — надоело.

— Правильно, — поддержал Павлова еще кто-то. Впрочем, если бы и не поддержал — вряд ли бы кто стал спорить. Полундра пользовался среди товарищей непререкаемым авторитетом. Он был живой легендой — смешно сказать, почти как этот Ахиллес из фильма. Во всяком случае, если бы вдруг возникла необходимость кому-то от Северного флота выйти на поединок, от которого зависело бы что-то важное, можно не сомневаться — выставили бы именно Полундру. Так что здесь, в кубрике, несмотря на то что присутствовали два человека старше Полундры по званию, он был признанным лидером. Что звание — если бы не его бескомпромиссность, не привычка говорить правду в лицо, не глядя на погоны собеседника, то Сергей давно бы уже был каперангом. Но многие из высших чинов флота были настроены против него — в основном те, кто в реальном деле никогда не был, а карабкался вверх по служебной лестнице, не вылезая из кабинета. Именно им человек с реальными заслугами был неприятен. Они бы его и вовсе выпихнули со службы, но, к счастью, были в штабе не только они. Были и те, кто адмиральские погоны потом и кровью заслужил — например адмирал Сорокин. Именно он всегда защищал Павлова от всех нападок. Ведь в конце-то концов, не только отчеты да рапорты писать нужно — реальную работу тоже кто-то должен делать! Но вот продвинуть Полундру вверх по службе Сорокину не удавалось — тут уж его противники стояли насмерть. Впрочем, самого Сергея это не очень волновало. Для него главным было не число звездочек на погонах и не оклад, а возможность заниматься любимым делом и служить Родине.

— Давайте лучше новости посмотрим, — предложил Полундра. — Как раз два часа только что протикало. Посмотрим, что еще в мире плохого случилось.

Никто не возражал. Плеер отсоединили и стали переключать каналы в поисках информационных передач. Вскоре одну нашли.

–…заявил, что считает такое обращение с могилами павших воинов вандализмом, — тараторила симпатичная дикторша. — Подобное поведение не может иметь оправданий.

Тут на экране появился толстый мужик в костюме и при галстуке. Несмотря на приличную одежду, он напоминал свежеотмытого борова. И голос сильно напоминал хрюканье:

— Безобразие… Варварство… Кощунство… Запретить выдачу виз… Разорвать дипломатические отношения… Применить экономические санкции…

— Не знаю даже, кто меня больше раздражает — эстонцы или такие вот защитнички памяти наших солдат, — сказал капитан третьего ранга Рыбалкин, высокий крепкий мужик со шрамом на подбородке.

— А я знаю, — хмыкнул Полундра. — Такие вот жирные придурки, — он кивнул на экран. — Эстонцы, конечно, не слишком красиво поступили. У меня самого дед в войну погиб, так что за тех солдат, что там похоронены, мне больно. Но все-таки их хоть как-то можно понять…

— В смысле? — вскинулся сидевший дальше всех от Полундры офицер. Это был капитан Кривошеин. — Кого можно понять? Эстонцев?!

— Ну да, — со спокойным видом кивнул Павлов. — Не надо забывать, что СССР Эстонию силой захватил. Так что им, эстонцам, нас особенно любить не за что.

— Но мы же их от фашистов освободили! — Лицо Кривошеина побагровело.

— От фашистов освободили, а сами захватили, — по-прежнему спокойным тоном отозвался Сергей.

— Вообще-то Эстония еще в состав Российской империи входила, — подал голос еще кто-то.

— Входила, — кивнул Полундра. — Поскольку Российская империя ее опять-таки силой захватила в середине девятнадцатого века.

— Ну вот, дожили… — с горькой усмешкой сказал Кривошеин. — Уже и мы, офицеры, начали Россию осуждать.

— Ничего подобного! — решительно отозвался Полундра. — Я Россию не осуждаю. То, что Эстонию захватили в девятнадцатом… Ну, что делать, время такое было тогда. Россия была империей, так официально и называлась. И заметьте, никакими красивыми словесами в таких случаях не прикрывалась. Я, помню, еще в училище один документ того времени читал, так там очень здорово написано было. Эх, точно не скажу, конечно, но примерно так там говорилось… — Полундра прикрыл глаза, вспоминая. А потом продекламировал: — Повинуясь повелению императора и стремясь к дальнейшему расширению границ империи, войска государства Российского вторглись в пределы Кокандского ханства и Хивинского эмирата. Вот так! Никакого вранья про интернациональный долг или что-то в этом роде. Стремление к расширению границ империи — и точка. Кстати, не одни мы тогда такие были. Англичане примерно так же действовали — Индию и Пакистан-то они тоже захватили, не особенно заботясь о красивых словах! Эх… Мне иногда даже жалко, что прошли такие времена.

— Мне тоже, — кивнул Рыбалкин.

— Но насчет эстонцев ты, Сергей, все же не прав, — покачал головой Кривошеин.

— Слушай, Дима, я же не говорю, что они правы на все сто, пойми, — проникновенно сказал Полундра. Обижать Кривошеина, хорошего, в общем-то, мужика и отличного офицера, ему не хотелось. Но, с другой стороны, и мнения своего он скрывать не привык. — Конечно, не нужно было могилу трогать. Но еще раз повторяю — их хоть как-то можно понять! Ну сам посуди — многие эстонцы русских считают захватчиками. И вполне искренне! А вот тех, кто у нас по телевидению их варварами называет, а сам при этом подписывает приказ о том, чтобы в России памятники сносили, а на их месте коттеджи строили, — вот их понять нельзя никак. Я, по крайней мере, не могу.

Кривошеин нахмурился еще сильнее, но промолчал — на это возразить было трудно. В наступившей тишине особенно явственно был слышен голос дикторши:

— Потеряна связь с одним из судов Северного флота, ледоколом «Дмитрий Суряпин». Специалисты предполагают, что причиной этого является мощная магнитная буря. Однако не исключают и какой-либо поломки на ледоколе.

— Этого еще не хватало, — проворчал Рыбалкин. — Что, интересно, с ним случилось.

— Заметьте, не сказали, что ледокол атомный, — подал голос до сих пор молчавший офицер. — Мозги дурят. Ну, нам-то не задурят. Сейчас только атомные и остались.

— Да уж, — кивнул Полундра. — Эпоха «Красиных» и «Дежневых» уже давно кончилась.

— Если атомный и на нем неполадки какие, то это очень хреново, — сказал Кривошеин. — Как бы второй Чернобыль не получился, только дрейфующий в сторону государственной границы.

— Ну, Чернобыль-то точно не получится, — покачал головой Полундра. — Ты не сравнивай мощность настоящей большой АЭС и реактора на ледоколе. У него все-таки мощность во много раз меньше.

— Это точно, — кивнул Рыбалкин. — Но все равно ничего хорошего, если там неполадки.

— Да ладно, устранят, — махнул рукой молодой лейтенант. — Сами же знаете — у гражданских с обслуживанием ядерных реакторов дело поставлено куда лучше, чем у военных. Особенно с загрузкой и выгрузкой реактора.

Спорить с этим никто не стал — все знали, что это чистая правда.

— Но у них дисциплина ниже, — ни к кому конкретно не обращаясь, проронил Полундра. — Ладно, будем надеяться…

Договорить он не успел. Дверь кубрика распахнулась, внутрь влетел раскрасневшийся мичман.

— Полундра! Тебя адмирал к себе требует! Срочно!

Если моряк не называл фамилии адмирала, это значило, что речь идет о Сорокине и ни о ком ином.

— Но он же на берегу! — удивленно сказал Полундра, поднимаясь со стула.

— Уже нет! Только что на борт поднялся! И сразу потребовал тебя.

— Ясно. Ну, братцы, — Полундра слегка усмехнулся, — не поминайте лихом!