Ударная волна

Сергей Зверев, 2007

Действующая в интересах американских нефтяников международная экстремистская организация «Аль Джафар» захватывает в Беринговом море российский атомный ледокол. В их планах отогнать судно в район недавно обнаруженного месторождения полезных ископаемых и взорвать реактор, чтобы воспрепятствовать участию России в освоении недр и заодно скомпрометировать атомную энергетику. Но не так легко осуществить даже детально проработанный план, когда наталкиваешься на героическое сопротивление российских моряков. На помощь попавшей в переделку команде атомохода прибывает «морской дьявол» по прозвищу Полундра – гордость отечественного спецназа. И тут-то все и началось...

Глава 6

Павел Сергеевич Бессонов до сих пор считал террористов просто психами. Обыкновенными сумасшедшими, которые сумели объединиться в кучу и за счет этого представляют собою угрозу для нормальных людей. Теперь он убедился — это не так. Вот уж кем-кем, а сумасшедшим Хасан точно не был. Другое дело, что цель его Бессонову представлялась совершенно нелепой, но это не мешало арабу идти к ней решительно, уверенно и разумно. Свои требования российским властям он озвучил по радио, не стесняясь капитана. Требования были весьма просты. Не упоминать о террористах ни в каких информационных передачах — для всех атомный ледокол должен быть пропавшим без вести. А когда эта версия станет неубедительной, — Хасан понимал, что скоро такой момент наступит, ледокол все-таки не иголка, — после этого объявить о каких-нибудь технических неполадках. И, разумеется, не пытаться применить силу. Больше, как ни странно, араб не потребовал ничего. Ни денег, ни каких-либо политических шагов. Так что сначала Бессонов пребывал в совершенном недоумении — что этому гаду нужно. Похоже, этот вопрос возник не только у него. Во всяком случае, тот человек, с которым араб разговаривал, попытался выяснить, что Хасан намерен делать с захваченным кораблем. Но разумеется, ответа на этот вопрос террорист своему собеседнику не дал.

Но вот потом Бессонову все стало ясно. Дело было в том, что Хасан пленников совершенно не стеснялся, спокойно обсуждал со своими людьми дальнейшие планы в их присутствии. Впрочем, скрывать их от Бессонова было бы глупо, поскольку для их осуществления помощь капитана корабля террористам была необходима. Капитан понял, что по рации говорить его заставили просто для проверки — все то, что сказал он, Хасан мог сказать и сам. Но, видимо, араб хотел убедиться в том, что пленник будет делать, что ему сказано.

Ближайшие планы Хасана были очень просты — он потребовал, чтобы Бессонов вел корабль к американским берегам. Конкретно — к Анкориджу. А по паре обмолвок капитан понял для чего — впрочем, и обмолвки-то тут были не очень нужны. В самом деле: арабские террористы захватили русский атомный ледокол и ведут его к американскому населенному пункту. Вопрос — для чего? Тут и идиот догадается. Совершенно ясно, что они планируют очередной теракт. Конечно, Анкоридж — не Нью-Йорк, цель куда менее привлекательная. Но все же город американский. И если удастся устроить вблизи него атомный взрыв, то этот теракт встанет в один ряд с терактом, совершенным одиннадцатого сентября, когда была произведена атака на Всемирный торговый центр. И понятно, почему он требует не говорить о том, что корабль захвачен его группой, хотя обычно террористы, наоборот, очень любят, чтобы о них как можно больше СМИ сообщили. Хасан не хочет, чтобы американцы узнали о них и, соответственно, смогли подготовиться. А то ведь ледокол с воздуха и потопить можно — если янки сообразят, какая опасность им угрожает, они долго думать не будут.

В общем, все было понятно. Неясно только, что делать. Как Бессонов ни думал, ничего умного в голову ему не приходило. Можно, конечно, наотрез отказаться выполнять требования террористов. Но на худой конец, они и сами смогут вести судно — особого искусства здесь не нужно, ведь льды уже остались позади. Наверняка в группе Хасана есть моряки — в конце концов, подвел же кто-то сухогруз к ледоколу!

«Вот если бы удалось как-то повредить корабль», — промелькнуло в голове Бессонова. Но реализовать эту идею было очень нелегко. Напороться на какую-нибудь скалу арабы не позволят. А повредить корабль иначе нереально. Хотя… Если испортить систему управления ядерным реактором, тогда, пожалуй…

Размышления капитана были прерваны сильным толчком в спину. Здоровенный араб впихнул его в рубку, откуда Бессонова недавно вывели — Хасан и еще двое из его людей совещались.

— Веди корабль к Анкориджу, — приказал Хасан.

Бессонов принял решение. Он сделает вид, что поддался, а сам попытается сыграть в свою игру. Только бы инженеры, ответственные за управление реактором, сообразили подыграть ему!

— Хорошо, — сказал капитан вслух и занял свое место.

Несколько минут он действовал как обычно — атомный ледокол штука сложная, быстро его с места не стронешь, нужна подготовка. Арабы немного расслабились, только один, явно разбирающийся в морском деле, продолжал внимательно следить за Бессоновым.

«Смотри, смотри, — думал капитан, тестируя все системы. — Уж не знаю, на чем ты ходил, но уж точно не на атомном ледоколе. Курс ты мой проверить сможешь, но вот система поступления энергии тебе наверняка не понятна. А если я вот этот датчик обнулю, что скажешь? Ага, ничего не сказал, молчишь с умным видом! Ну, точно, не разбираешься ты в этих вещах. Отлично!»

В ходе проверки систем Бессонов аккуратно обнулил три важных датчика, переключил один из тумблеров мощности на нейтральное положение и вырубил систему аварийного отключения главного энергетического контура. Теперь, если бы реактор дал полную мощность, система заработала бы на пределе — и даже за пределом, с перегрузкой. Арабы этого проконтролировать не смогут. Лишь бы только инженеры поняли его план и дали полную мощность без вопросов! Они-то, конечно, поймут, что система может этого не выдержать. Но ведь не дураки же, догадаются, что именно это сейчас и нужно.

«Только бы не оказалось, что с террористами есть кто-то, кто в ядерной энергетике хорошо разбирается, — думал Бессонов. — Да нет, откуда бы такие спецы среди террористов. Люди, которые в таких вещах способны разобраться, религиозными фанатиками не становятся. Ох… Не нарваться бы только на исключение из правил».

Пока разум боролся со страхом, руки исправно делали свое дело. Пару раз боевик, наблюдавший за Бессоновым, задавал ему вопросы, но по этим вопросам чувствовалось, что террорист ничего толком не понимает — обвести его вокруг пальца оказалось проще простого. Еще пара минут, и все будет готово.

Была, правда, и еще одна опасность. Бессонов был не уверен, что корабль не выдержит работы с перегрузкой. Смешно, но факт — капитан надеялся на то, что корабль не выдержит. Вообще-то любые системы, имеющие отношение к ядерной энергетике, делаются с изрядным запасом прочности. Атомный ледокол — не исключение. Но, с другой стороны, корабль-то уже дряхлый, латаный-перелатаный. Он и в обычном рабочем режиме все время капитана в напряжении держал — так неужели перегрузку выдержит?

«А вот возьмет и выдержит, — мрачно подумал Бессонов. — Просто из вредности. У нас ведь вся техника так действует — когда не надо, работает, когда надо — ломается. Но что делать, других вариантов все равно нет».

Тем временем все уже было готово для задуманного. Глянув на пульт управления, Бессонов поразился — расскажи ему кто, что он когда-нибудь такое с собственным кораблем учинит, первым делом в морду бы дал, а потом психиатров вызвал бы. А вот поди ж ты — пришлось. Вспоминается корова из «Особенностей национальной охоты» — жизнь заставит, и не так раскорячишься.

— Готово все, — сказал капитан вслух. — Теперь мне надо с инженерами, которые дежурят у системы управления генератором, связаться.

— Связывайся, — кивнул Хасан. Он был напряжен, как хищник, подкарауливающий добычу. Но подвоха пока не замечал.

— Сема, как слышишь меня? — спросил Бессонов в переговорное устройство.

— Нормально, Павел Сергеевич, — отозвался старший инженер. Голос у него подрагивал, но чувствовалось, что способности мыслить здраво он от страха не потерял.

— Как там у тебя дела? Порядок?

— Ну, если не считать того, что рядом три гада с автоматами, то порядок. — Тут голос инженера пресекся, он сдавленно охнул, застонал. Видимо, кто-то из террористов не понял юмора.

Хасан подался вперед, отодвинул Бессонова и рявкнул в микрофон:

— Не калечить! Расстреляю, шакалы!

Через несколько секунд инженер снова заговорил:

— В общем, все чудесно, товарищ капитан. У вас, я так понимаю, то же самое.

— Правильно понимаешь, — мрачно сказал Бессонов, поглядывая краем глаза на Хасана. Тот пока никаких угрожающих движений не делал.

— В общем, придется, похоже, делать, что они говорят.

— Я тоже так думаю, — ответил инженер.

— Сейчас мы должны будем сняться с места и плыть к… — У горла Бессонова мгновенно оказался нож. Вторую руку Хасан поднес к лицу и прижал к губам указательный палец. Не понять его было трудно. — В общем, неважно куда именно, — продолжил капитан. — Куда они скажут. Так что, Сема, подавай в главную систему энергию. И побольше мощность, нам идти нужно быстро. Давай максимум энергии. Справишься?

Момент был ключевой. Сообразит Семен, что от него нужно, или нет? Если он сейчас начнет удивляться, спрашивать, зачем максимальная мощность нужна, если скорость корабля вовсе не от нее зависит — то все пропало. А мощность максимальная сейчас и правда не нужна — когда не приходится ломать лед, особенно много энергии не нужно, и главный инженер не может этого не понимать.

— Значит, максимум… — протянул инженер.

— Ну да! Говорю же, быстро идти надо! Не знаю, как тебе, а мне жизнь пока дорога! — Бессонов надеялся, что ему удалось убедительно изобразить страх за свою шкуру. Впрочем, что тут особо изображать — как будто он на самом деле за нее не боится! Так что великое актерское мастерство здесь не требуется.

— Хорошо, хорошо, понял. Будет энергия, Павел Сергеевич, — отозвался инженер. — Сколько надо, столько и будет. Сейчас разгоним реактор, и порядок. Думаю, минут через двадцать на максимальный уровень выйдем.

— Отлично. Действуй!

Капитан оглянулся на Хасана. Тот одобрительно кивнул. Ага, значит, ничего не понял, пока все идет, как надо.

Дальше все тоже шло именно так, как запланировал Бессонов. Через несколько минут ледокол тронулся с места. Напряжение в сети основного контура росло, но отключенный индикатор этого не показывал, а вырубленная автоматическая система безопасности тоже сработать не могла. Вскоре корабль шел уже полным ходом, выдавая скорость в девятнадцать узлов. Главный энергетический контур работал с чудовищной перегрузкой. Хотя на основном пульте благодаря его стараниям ничего и не отражалось, Бессонов буквально всем своим телом чувствовал, каково сейчас приходится кораблю. Старый капитан, он умел чувствовать корабль, он был с ним как единое целое.

Прошли пять минут, десять — а ледокол все шел вперед, рассекая серые волны. Террористы заметно расслабились, тот, который наблюдал за Бессоновым, одобрительно покачивал головой. А в голове капитана билась одна мысль — неужели судно выдержит? Неужели он настолько недооценивал свой корабль?! Да нет, не может такого быть…

Под потолком взвыла аварийная сирена — это была независимая система, отключить которую было просто нельзя — конструкторы не предусмотрели такой возможности. Никогда бы Бессонов не подумал, что когда-нибудь так обрадуется этому страшному для всякого моряка звуку.

— Что это такое? — Хасан мгновенно оказался рядом.

— Аварийная сигнализация. Что-то случилось.

— Что?! Отвечай, собака, или прирежу!!

— Не знаю! Сейчас разберусь!

Араб приставил ствол пистолета к груди матроса — его специально приволокли сюда для психологического воздействия на капитана.

— Через три минуты, если ты не скажешь мне, в чем дело, я его пристрелю! А потом буду убивать каждую минуту еще по одному человеку!

— Сейчас, сейчас, — капитан кинулся к пульту. На этот раз он работал по-настоящему — ведь ему и самому было важно знать, что произошло.

На то, чтобы разобраться, ему хватило одной минуты. Случилось то, чего моряки-атомщики всегда боятся больше всего.

— Система управления реактором отказала! — крикнул капитан, поворачиваясь к Хасану.

— Что это значит?

— Что если ее не наладить, то в течение ближайших двух часов мы взлетим на воздух!

На самом деле все было не так страшно. Бессонов специально преувеличивал опасность. Система управления реактором действительно дала сбой — но пока коэффициент размножения нейтронов не вышел из-под контроля. Другое дело, что влиять на систему люди пока не смогут — а значит, не смогут и полностью заглушить оставшийся без управления реактор. Но автоматика не даст ему взорваться — по крайней мере некоторое время. И уж никак не в течение двух часов, а намного больше.

— Что нужно делать? — Хасан оскалился по-волчьи. Он чувствовал, что его хотят обмануть, но ничего не мог поделать — не разбирался он в этой проклятой технике. В душе он последними словами проклинал нынешнее злосчастное время — когда настоящий мужчина и шагу не может ступить без помощи всех этих умников. То ли дело было во времена его деда — тот умел скакать на коне, стрелять из ружья и рубить саблей. И не было в его жизни случая, чтобы пришлось пожалеть о том, что чего-то еще он не умеет.

— Надо запустить резервный источник энергии — дизель-генератор, — сказал Бессонов. — После этого появится электричество во вспомогательных контурах. А потом послать инженеров к реактору, они наладят систему управления вручную.

— А потом?

— Потом все. Можно будет плыть дальше.

— Сколько времени все это займет?

— Запуск дизеля — совсем немного, несколько минут. А ручная настройка системы… Трудно сказать. Это будет зависеть от того, кто туда пойдет.

— Делай все что нужно! Мы должны тронуться с места… — Хасан запнулся, — через два часа! Иначе я начну расстреливать!

Бессонов кивнул. Он заметил, что араб уже сбавил обороты. Дал два часа. Это же довольно много! Столько всего может случиться за эти два часа. Ведь российские власти тоже не дремлют, надо полагать. К тому же, возможно, через два часа можно будет убедить этого араба в том, что поломка серьезнее, чем ожидалось, и необходимо еще время.

Запустил дизель Бессонов быстро — даже свет начать меркнуть не успел, — а он после остановки главного генератора питался от резервных батарей. После этого капитан снова связался со старшим инженером. Они обсудили поломку — вполне серьезно. И решили, что нужно идти к генератору, делать то, о чем Бессонов террористам только что рассказал.

— Кого пошлем? — спросил капитан. — Думаю, нужно идти Славе…

— Слава убит, — голос инженера дрогнул.

— Как?!

— Вы же его знаете. Он храбрый… был. Кинулся на этих… — инженер явно с трудом удержался от бранного слова, — с гаечным ключом. Его застрелили.

Хасан поморщился. Вот всегда так — убьешь кого-нибудь, а потом оказывается, что именно его-то убивать и не нужно было. Эх, знать бы заранее!

— Ясно, — сказал Бессонов. — Тогда нужно идти тебе самому.

— Согласен. А техника…

— Я сам с тобой пойду. Техника лучше меня ты не найдешь.

Инженер сумел сдержаться и не возразил — наоборот, даже сумел промычать что-то одобрительное, хотя прекрасно знал, что в работе техника при реакторе капитан Бессонов разбирается как кошка в высшей математике. Но он сумел сообразить, что Бессонов напрашивается с ним не просто так.

— Я сейчас к тебе приду, — сказал Бессонов.

— Жду.

— Одни вы не пойдете, — заявил Хасан, когда разговор был окончен. — Я отправлю с вами двух своих бойцов.

— Хорошо, — кивнул Бессонов. Он этого и ожидал. Что ж… Здесь, когда вокруг арабов полно, шансов что-либо предпринять у него мало. А вот в машинных залах, где Сема ориентируется прекрасно, а сам он вполне сносно, а вот арабы не ориентируются вовсе… Да с учетом того, что там их будет двое на двое. Да, там видно будет. Может, что и получится. И уж во всяком случае лучше так, лучше сделать хоть какую-то попытку освободиться и навредить врагам, чем покорно, как баран, идущий на бойню, выполнять их приказы.

— Хасиф, Оман, проследите за ним. И за тем человеком, который пойдет с ним. И будьте бдительны!

Оба араба закивали. Бессонов, не говоря больше ни слова, вышел из рубки. Боевики последовали за ним.

* * *

В аппаратное помещение в итоге пошли не вчетвером, а вшестером. Семен Кадушкин, старший инженер, взял с собой штатного техника — Олега Титаева. Ведь как ни крути, а поломка настоящая, и нужно быть готовым принимать какие-то реальные меры, а помощи от капитана Бессонова в этом случае ждать не приходилось. Боевики связались с Хасаном и приняли решение отправить с русскими еще одного своего человека. К двум арабам, Хасифу и Оману, присоединился молодой чеченец Мовлади. Этот парень покинул родину, когда ему было четырнадцать лет, и с тех пор в Чечне не был. Теперь роднее террористов из группировки «Аль Джафар» для него людей на свете не было.

Аппаратное помещение на ледоколе было расположено ниже уровня воды — на обычном корабле можно было бы сказать, что это трюм. Но здесь это помещение никогда не использовалось ни для хозяйственных нужд, ни для перевозки грузов. Только по прямому назначению — для обеспечения работы корабельного ядерного реактора. Пока Бессонов и остальные добирались до этого помещения, Семен успел проинструктировать техника. Сейчас главной задачей было взять реактор под контроль. Для этого нужно было бы опустить компенсирующие решетки в активную зону, но системы управления — и основная, и дублирующие — вышли из строя. На обычных реакторах процесс управления ядерной реакцией осуществляется опусканием в активную зону реактора графитовых стержней-замедлителей. Но на атомоходах используется другой принцип — у них так называемый водно-водяной реактор. Роль замедлителя выполняет дистиллированная, двойной перегонки вода. Она обтекает урановые стержни. Уровнем воды, ее циркуляцией, давлением тоже можно регулировать интенсивность ядерной реакции. Но в то же время эта вода выполняет еще и роль теплоносителя в первом контуре. Вода нагревается выше трехсот градусов, она находится под давлением в двести атмосфер. Это очень много. Обычный газопровод, например, работает под давлением в двадцать пять атмосфер — и уже это считается очень высоким значением, — там и трубы соответствующие. Что уж говорить о системе, которая стояла здесь, на атомоходе. Нагретая вода через теплообменник превращает в пар воду во втором контуре, пар подается на турбины, турбины приводят в действие электрогенераторы, те, в свою очередь, электромоторы, вращающие винты.

Вот система управления вышеперечисленным и отказала. В данный момент реактор работал в безопасном режиме — за этим следила автоматика. Но вечно так продолжаться не могло, нужно было снова взять управление процессом в свои руки. Впрочем, нужно ли? Вот в этом Бессонов очень серьезно сомневался. Зачем чинить то, что фактически сам же и сломал? Разве что время потянуть. Нет, лучше все-таки, если удастся наоборот усугубить ситуацию. Тогда они, русские, те, кто разбирается во всей этой технике, станут еще более необходимыми. Хасан, правда, может действительно расстрелять кого-то из матросов. Но может и не расстрелять. А если полностью подчиниться террористам, то наверняка погибнут все. Придется рисковать. Как бы только дать это понять инженеру и технику?

— Нам нужно снизить уровень реакции до минимально контролируемого уровня мощности, — громко сказал Кадушкин.

— Ну так и делайте, что надо, умники, — проворчал чеченец.

— Обязательно сделаем, — бодро заявил Бессонов. И при этом, глядя прямо в глаза Кадушкину, чуть заметно покачал головой — мол, не вздумай. Инженер слегка наклонил голову — похоже, понял.

— Так, чтобы снизить уровень, нам нужно будет с тепловым контуром повозиться, — сказал он, многозначительно глядя на техника. Тот тоже оказался не дурак — деловито кивнул, подтверждая слова своего начальника.

И они принялись возиться с трубами. Вообще-то первый контур с перегретой водой — это одно из наиболее слабых мест корабельного реактора. Он, во-первых, очень большой протяженности, его трубы больших диаметров подведены к теплообменнику, во-вторых, соединен с разным оборудованием множеством трубок, необходимых для управления. Именно с ними сейчас инженер и техник работали. Бессонов возился рядом с ними, стараясь делать вид, что тоже в этом деле разбирается. Впрочем, получалось у него не блестяще — он боялся напортачить и поэтому работал очень неуверенно. Это было заметно. Через несколько минут один из арабов шагнул к нему и ткнул в бок автоматом:

— Отойди!

— Но я…

— Отойди! — На этот раз приказ сопровождался ощутимым ударом по ребрам. Оставалось только повиноваться. Еще несколько минут Бессонов наблюдал за работой своих товарищей. И, кажется, стал понимать, что же они задумали. Похоже, они старались изолировать несколько труб от остального контура. И что дальше? Уж не хотят ли они их разгерметизировать? После этого восстановить систему будет еще труднее — ситуация усугубится. Что ж, именно это сейчас и нужно. Вот только… Там же давление в двести атмосфер! И температура пара за триста градусов! Тот, кто повернет кран, — обречен! Елки-палки! Кадушкин явно именно это и собирается сделать — вот он уже взялся за здоровенное колесо одного из кранов! Вот только ничего у него не выйдет — одному человеку его не повернуть.

— Олег, помоги, — негромко сказал инженер. И техник как ни в чем не бывало подошел к нему и стал помогать. Диаметр колеса был не меньше шестидесяти сантиметров. А то и побольше. Техник тоже взялся за колесо, напрягся, стараясь его повернуть — хотя вот уж он-то наверняка лучше всех представлял, чем это может закончиться.

Но и вдвоем у них плохо получалось. Как показалось Бессонову, оба не слишком сильно старались.

— Эй, люди, помогите, — инженер обратился к террористам. — Нужно кран отвернуть.

— Зачем? — подозрительно спросил чеченец.

— Сейчас я тебе объясню зачем! — Инженер отлично сымитировал приступ раздражения — Бессонов был уверен, что именно сымитировал. Кадушкин затеял смертельно опасную игру, но успех явно возможен!

— Сейчас сядем, и я тебе прочту лекцию часа на четыре, — продолжал инженер. — Чтобы ты понял зачем! Для снижения уровня мощности…

— Хватит! — перебил его один из арабов. Он прекрасно понимал, что слушать объяснения этого русского бессмысленно — все равно они ничего не поймут. Лучше помочь ему, раз уж он такой слабосильный.

Оба араба подошли, взялись за колесо. Кадушкин и техник тоже взялись — но встали они подальше от самого крана, так что арабы их от него прикрывали. Бессонов напрягся. Сейчас все случится. Но как же чеченец? Капитан сделал осторожный шаг в сторону третьего боевика. И еще один.

И тут почти одновременно раздались два звука — громкое шипение и жуткий человеческий вой. Струя перегретого пара, вырвавшаяся из крана, даже не обварила арабов. Нет, обваривает пар из чайника. А здесь было за триста градусов и двести атмосфер. Эта струя просто пробила в животе Хасифа дыру размером с кулак. А Оману отрубила руку и рассекла бок. Именно Оман и издал этот жуткий крик, его же напарник умер мгновенно. В отличие от арабов, оба русских были готовы к тому, что произошло. И успели отпрыгнуть. Правда, технику не повезло. Отразившись от груди Хасифа, часть пара задела его. Струя уже растеряла большую часть энергии, но и того, что осталось, хватило — Олег со стоном упал на пол, схватившись руками за обваренный бок и за живот.

Впрочем, этого Бессонов не видел. При первом же звуке он ринулся вперед, на чеченца. Внимание боевика было отвлечено — за счет этого немолодой капитан сумел его достать. Впрочем, и не только из-за этого. Бессонов понимал, что его жизнь зависит от этого броска — а в таких случаях люди способны на многое. Капитан безо всяких премудростей, но от души, со всего размаху, влепил боевику кулаком в ухо. Чеченец пошатнулся, а в следующую секунду Бессонов схватился за автомат, стал вырывать его из рук террориста. Это было ошибкой — если бы вместо этого капитан врезал противнику еще разок-другой, победа была бы за ним. А возможность такая была — ошеломленный парень не мог сопротивляться. Но вот автомат он не выпустил. Несмотря на полученный удар, он вцепился в него мертвой хваткой. Бессонов рванул оружие что было сил — но без толку. Чеченец был моложе и сильнее. Драгоценные секунды убегали одна за другой, вот уже взгляд боевика стал осмысленным. Правой рукой он ударил Бессонова в солнечное сплетение. В груди у капитана словно граната разорвалась — он не мог вдохнуть. Следующим ударом — мощным хуком в челюсть — боевик повалил его на пол. И уже замахнулся ногой, но тут грохнул выстрел. Мовлади отбросило назад, на груди у него появилось багровое пятно. А Кадушкин, завладевший автоматом одного из арабов, выстрелил еще раз. На этот раз пуля угодила чеченцу прямо в центр лба. Входное отверстие было совсем маленьким, но на выходе этот кусочек свинца вышиб из черепа террориста кусок кости размером с ладонь.

Бессонов с трудом поднялся. Аппаратную уже заволакивало паром — из крана продолжала бить тугая, горячая струя.

— Уходим отсюда! Быстрее! — Кадушкин потянул его за руку.

Бессонов с трудом вдохнул.

— А как же он? — капитан кивнул на скорчившегося на полу техника.

— Мертв. Болевой шок, похоже. Ну, уходим!

И Бессонов последовал за инженером. Только через пару минут бега по коридорам он почувствовал радость. Ведь они сделали то, что хотели, — теперь управлять кораблем террористы не смогут. Более того, они уничтожили троих врагов, бежали сами и захватили оружие. Вот только Олега жалко… Но что делать, на войне как на войне.

Вот только долго ли они смогут прятаться от террористов, которые с минуты на минуту начнут их искать?