Омытые кровью

Сергей Зверев, 2022

В июне 1928 года Александр Большаков, молодой уполномоченный ОГПУ, получил назначение в провинциальный шахтерский городок. Едва он зашел в отделение по борьбе с бандитизмом, как ему выдали «наган» и порекомендовали взять еще и ружье. Оказывается, сводный отряд милиции, уголовного розыска и конвойной стражи выезжал в глухой хутор на ликвидацию особо опасной банды атамана Шустова. На подходе к хутору отряд нарвался на засаду. Но это еще были цветочки. Вскоре к околице села Средние Гати лошадь притащила привязанный изувеченный труп. Это был внедренный с огромным трудом в банду Шустова секретный сотрудник Леша Глотов. И тогда Большаков понял, что отряду придется еще не раз умыться кровью, прежде чем им удастся схватить матерого бандита за горло…

Глава 5

Вечером меня пригласил в свой кабинет Раскатов. Был он черен, как грозовая туча. Смотрел на меня недобро.

Я ждал от него любого разноса, наверняка злого и несправедливого, но даже не собирался возражать. В таких случаях дешевле соглашаться и строить из себя идиота. Это тоже военная наука, которая даже ближе к стратегии, а не к простой тактике.

Раскатов жестом пригласил меня садиться. Сам встал из-за стола, вытащил из буфета красного дерева, занимавшего приличную часть кабинета, хрустальный графин и стопки, которые наполнил до краев.

— Ну, за павших. За Лешу Глотова. За Георгия Кошелева!

Хлобыстнул разом. Мне пришлось последовать его примеру. Самогон был весьма неплохой, хотя я не любитель и не знаток спиртного, предпочитаю не пить вообще. Но тут такое дело — установление неформального контакта с руководством. Для этого разок и окосеть можно. Да и за погибших стопку поднять — дело святое.

Леша Глотов — это тот секретный сотрудник, которого сегодня убили бандиты. И фамилия Кошелева мне тоже хорошо знакома. Он был уполномоченным окротдела. Именно на его место я приехал. Он отвечал за борьбу с бандитизмом и, похоже, слишком близко подобрался к банде Шустова. Его заманили в ловушку. Захватили в плен. Пытали. Вспороли живот и набили сеном. А на спине вырезали ножом красную звезду. Все в лучших традициях кулацких бунтов начала двадцатых годов. Люди Шустова — настоящее зверье, а он сам — зверь из зверей.

Судьба моего предшественника меня не испугала. Наоборот, была какая-то дурацкая и в чем-то постыдная радость. Неохота протирать штаны в кабинете. Хочется большого дела. И я был настроен на него. Целый год банду ловили без толку, и тут молодой герой Саша Большаков на белом коне шашкой рубает всех. Красота! И потом сам руководитель ОГПУ СССР товарищ Менжинский вручает мне орден Боевого Красного Знамени и дружески жмет руку в Колонном зале, при этом даже прослезится и скажет: «Рад, что у нас такая молодежь. Будет кому оставить свое место»… Конечно, подобные мечты — полное мальчишество. И вся эта идиотская радость разбивается вдребезги, когда рядом падает пробитый пулей боевой товарищ и ощущаешь запах пороха и крови. Так уже бывало со мной не раз. И все равно дурная энергия и странные ожидания вновь и вновь захватывают. Это глупость или молодость, интересно? Хотелось бы, чтобы второе.

— Опережает нас Атаман, — со стуком поставив на стол рюмку, произнес Раскатов. — На немножко. На шаг. На полшага. Но всегда. Это о чем говорит?

— Что это не просто везенье? — спросил я.

— Точно. Наполнил он весь город своей агентурой. И возможно, что протекает информация где-то у нас.

— В отделе?

— Или у смежников… Но уши у него есть. И это самое наихреновейшая хреновина у нас. Пытался я утечку выявить. Извивался, дезинформацию подкидывал, следил. И ничего.

От этих слов мне стало как-то тоскливо. Не факт, что начальник прав. Но если и правда под боком предатель — это значит, что у нас ничего не получится, пока мы его не выведем. Поэтому верить в это не хотелось.

— А ты молодец, Сашок, — ударил Раскатов кулаком по столу так, что рюмки с графином подпрыгнули. — Ловко срисовал засаду.

— Ну, как говорится, солдатское дело — воевать умело.

— В твоей военной школе так научили или от природы такой ушлый?

— Давно воюю.

— Какие твои годы? — удивился Раскатов.

— С тринадцати лет в бою, — горько усмехнулся я, но в подробности вдаваться не стал, и так на душе тягостно.

— О какие шишки-елочки, — уважительно проговорил начальник. — В общем, объявляю тебе благодарность. Первый экзамен ты выдержал.

— А следующий когда?

— Следующий вместе будем сдавать, — произнес, посмурнев, Раскатов. — По предмету «поймай атамана Шустова». Сдохни, а поймай…