Морские зомби

Сергей Зверев, 2007

В северных морях барражируют не только атомные подводные лодки, но и киты-горбачи. И, похоже, им становится все теснее – киты стали нападать на лодки. Разобраться с этим странным феноменом послали научную экспедицию на субмарине капитана второго ранга Иль Макарова по прозвищу Морской Волк. Одного горбача они изловили, и оказалось, что в мозг кита вживлен электронный чип, который воздействует на его поведение. Вскоре стало ясно, кто выпустил в море этих зомби. Американцы захватили экспедицию в плен и требуют, чтобы ученые прекратили свои изыскания. Придется Морскому Волку вспомнить боевые навыки и вызволять пленников…

Глава 10

Вторые сутки мини-субмарина «Макаров» на глубине двадцати пяти метров медленно и, как казалось Морскому Волку, бессмысленно барражировала в двадцати пяти милях от берегов Гренландии по кругу огромного диаметра.

Илья Георгиевич, сколько себя помнил, никогда не любил заданий подобного рода и всячески пытался от них отбрыкиваться.

Будучи офицером Военно-морского флота со своим, давно сформировавшимся характером, принципами, устоявшимися взглядами, он терпеть не мог поступаться чем-либо из перечисленного даже во славу Родины и несмотря на приказы вышестоящего начальства.

Морской Волк прекрасно отдавал себе отчет, командиром какой уникальной подводной лодки он является, и был готов выполнять с экипажем самые сложные и тяжелые задачи. Само собой, со смертельным риском для жизни.

Он часто и с удовольствием вспоминал, как два года назад его субмарина скрытно подошла к берегам одной из латиноамериканских стран, высадила шестерых спецназовцев, которые вернулись следующей ночью, притащив с собой ошарашенного мужичка — то ли наркобарона, то ли премьер-министра той страны. Илья Георгиевич спокойно принял их на борт, предварительно вырубив всю береговую систему охраны, которая в связи с пропажей была приведена в чрезвычайную степень готовности, и отчалил в утробу родного БРС, где мужичка запихнули в вертолет и увезли в неизвестном направлении. Красота!

Или вот буквально несколько месяцев назад… А это что? Что за задание? Ничего не понятно, такая неопределенность злила и раздражала Макарова. Тем более когда его твердая командирская рука должна была подлаживаться под прихоти совершенно чужих и далеких от моря людей.

И что это за задача? Загарпунить кита! Мать вашу так! Я что вам, китобоец? Где этого кита взять? И что с ним делать потом? Брать на борт? Так, извините, китовый хвостик торчать будет! Идиотизм высшего пилотажа! Посадили на борт секретнейшего корабля старомодного недотепу-очкарика, перед которым Столетов — будь он неладен! — наверняка разыграл целый спектакль с подписанием гербовых бумаг о неразглашении важнейшей государственной тайны! Конечно, не разгласим! Да в придачу к нему подсунули эту наглую бабу, которая вторые сутки везде сует свой симпатичный носик…

В дверь командирской каюты постучали, и нежный голосок вежливо спросил:

— Можно к вам?

— Можно Машку через… — гаркнул Макаров, все еще находясь в слегка взвинченном состоянии, но тут же опомнился и, насколько мог вежливо, предложил:

— Входите.

Стройные ноги Ларисы Крутолобовой изящно ступили на мягкий ковер командирской каюты. Вид у девушки был — впору на обложку журнала для мужчин. Мини-юбка, если это — мини. Просто Макаров не знал, как еще можно назвать набедренную повязку. И глубоко декольтированная блузочка выглядела весьма пикантно.

— Вы бы хоть какое трико надели, или как там это у женщин называется? — раздосадованно буркнул Морской Волк и нарочито отвернулся от девушки, словно от змея-искусителя.

— У меня нет трико, — голос Крутолобовой прозвучал за спиной командира весело и миролюбиво, — к тому же в моей комнате, если это можно назвать комнатой, довольно жарко.

— Это можно назвать каютой, — все так же не оборачиваясь, буркнул Морской Волк и, чувствуя, что закипает, добавил: — Если попроще, то называйте свое жилье гостиничным номером.

— Статуса «гость» с меня вполне достаточно, Илья Георгиевич, — голос ассистентки Расторгуева звучал все так же учтиво.

Однако эмоциями Макарова уже завладело непонятно откуда и по каким причинам взявшееся раздражение. Он, наконец, повернулся к девушке и сумрачно бросил:

— А коль гость, то даже в гостиницах для постояльцев вывешивают правила поведения: чего жилец может, а чего — нет.

— Я как раз по этому поводу и пришла. — Голос Крутолобовой стал бархатистым и мягким, как шерсть леопарда. — Никаких правил я на вашей лодке не нашла, и у меня за эти двое суток возникло множество самых различных вопросов…

— Я с удовольствием вам отвечу, — ласково улыбнулся Макаров и, чтобы эта ассистентка хорошенько прочувствовала и уяснила свое место на судне, сурово, командирским тоном произнес: — Правило первое: для всех членов экипажа существует установленная форма одежды.

— Да, — горестно вздохнула Лариса, — я знаю, что так и должно быть: у танкистов — шлемы, у солдат — каски, у моряков — шапочки с ленточками, — она снова горестно вздохнула, — но я, как вы сами только что сказали, не член экипажа. Я — гость.

— Пр-р-р-авило второе! — Голос Морского Волка начал набирать яростные обороты. — Все гости ходят по моему судну в одежде, которая соответствует определенным этическим и моральным нормам!

— И кто эти нормы устанавливает? — Крутолобова была сама вежливость.

— Я! — гаркнул Макаров. — И только я!

— Позвольте мне с ними ознакомиться? — бархатно попросила Лариса.

— Ноги выше колена не оголять! — Морской Волк для пущей убедительности хлопнул ладонью по столешнице. Получилось довольно громко и, как ему показалось, внушительно.

— Вы, Илья Георгиевич, какую последнюю книжку читали? — все таким же ровным и спокойным голосом спросила ассистентка Расторгуева.

— В смысле? — Макаров не ожидал такого поворота и на мгновение растерялся. — Не понял вопроса.

— Между прочим, коль вы уж от кого-то услышали словосочетание «морально-этический принцип», — вежливо отвечала Лариса, — могли бы заодно узнать, нужно ли, в соответствии с этим принципом, предлагать девушке сесть, хотя бы и с опозданием. — Нежный леопардик слегка обнажил коготки.

— Простите, — пробормотал сбитый с толку, не привычный к такому стилю разговора Макаров. — Садитесь, — он указал на притороченный к переборке небольшой диван.

Девушка послушно села, закинув ногу на ногу, и все тем же невинным голосом поинтересовалась:

— А вам что, Илья Георгиевич, не нравятся мои ноги? — Она грациозно перекинула их с одной на другую.

— Э-э-э-э… — промычал Морской Волк, совсем сбитый с толку. Ну, что тут ответишь? «Не нравятся?» Так это неправда, ноги хоть куда. И он, и, понятно, она это знают. Ни врать, ни умышленно обижать девушку он не хотел. «Нравятся?» Так она тут же спросит, зачем же, мол, тогда он требует напялить на нее кальсоны? — Э-э-э-э-э… — снова неопределенно пробормотал Макаров и, чтобы окончательно не стушеваться, перешел к позиционной борьбе: — Вы, Лариса, э-э-э, извините, по какой надобности ко мне? — Он тоже сел, одарив девушку самым воодушевленным взглядом. — Вы говорили о каких-то возникших вопросах? Вторые сутки не можете настроить ваше сверхсекретное оборудование, и вам срочно требуется помощь специалиста? — Командир достал из стола табак, трубочку и аккуратнейшим образом стал ее набивать. — Ну, что ж, окажем содействие, ребята у меня в экипаже грамотные, хотя на вашем месте я бы проделал всю подготовительную работу еще на берегу. — Макаров еще лелеял надежды оставить викторию за собой, но решил больше с наскока не действовать. — Впрочем, это, наверное, наше начальство в очередной раз опростоволосилось…

— Можете курить. Я разрешаю, — повелительно разрешила Крутолобова, и у Морского Волка от удивления отвисла челюсть.

— Определенно, — пожала плечиками Лариса, вдоволь налюбовавшись раскрытым командирским ртом, — ваш знакомец в области норм этики и морали, очевидно, полный профан, коль не научил вас спрашивать у собеседника, хотят ли они вдыхать ядовитый табачный дым. В следующий раз вы его хорошенько порасспросите. Такая манера поведения называется «Правила хорошего тона».

— А-а-а-а… Э-э-э-э-э… — растерянно протянул Морской Волк, но через минуту взял себя в руки: — Так вы, собственно, по какому вопросу ко мне обратились? Что вас сюда привело?

— Я, собственно, по поручению академика Расторгуева пришла сказать вам, что ваши мастера «золотые руки» наконец-то смогли разобраться со своей собственной аппаратурой и подключили — слава богу! — нашу технику к своему старью.

— Старью?! — мгновенно отреагировал командир, которого задели за живое слова этой дилетантки. — Да вы хоть представляете себе, где вы находитесь?! Это же такая лодка, аналогов которой…

— Успокойтесь, я все знаю, — простодушно пожала плечиками Крутолобова, и у командира секретной субмарины похолодела спина. — Мне Николай Иванович рассказывал, что этот корабль суперсверхсекретный. Да я и сама вижу.

— И что же вы, позвольте узнать, видите? — У Макарова отлегло от сердца. Мало ли кто чего мог сболтнуть или для форсу показать агрегаты, являющиеся святая святых на этом судне. Перед такой грудью трудно устоять…

— Например, что ваши солдаты ходят все без погон и значков, а обращаются друг к другу по званиям.

— На флоте, мадам, нет ни значков, ни погон, — схитрил Морской Волк, — а обращаются члены команды друг к другу так потому, что экипаж на субмарине мал, и все знают не только звания, но, представьте, имя, фамилию и отчество каждого.

— Это-то как раз понятно. — Лариса нетерпеливо махнула ручкой.

— Какие еще вопросы? — вежливо поинтересовался командир. — Постараюсь помочь.

— Скажите, Илья Георгиевич, а для каких целей построена ваша лодка? — задала Крутолобова главный вопрос.

— То есть? — Макаров сразу не уловил суть вопроса. — Что значит — для каких целей?

— Кастрюля, например, создана, чтобы варить в ней суп, — глядя на командира, как на недоумка, начала пояснения Лариса, — тарелка создана, чтобы этот суп в нее наливать. Ложка — чтобы поднести жидкость ко рту. А ваша лодка?

— Чтобы рекламировать порошок, — уверенно ответил Морской Волк.

— Какой порошок? — На сей раз ответу собеседника пришлось удивиться Крутолобовой.

— Ну-у-у… — Макаров неопределенно пожал плечами, — какая фирма закажет, такой и будем рекламировать.

— В каком смысле? — Лариса не успевала анализировать вопросы, логика не поспевала, и автоматически задавала следующие, уточняющие.

— В смысле, какую заказывают музыку, такую мы и играем. Как в гостиничном ресторане, например. — Морской Волк был крайне серьезен, разве что только не перешел на заговорщицкий шепот, выдавая страшную государственную тайну.

— Кто играет? — Лариса снова непонимающе пожала плечиками. — И почему музыку?

— Это образное мышление, понимаете? — понизил голос Макаров. — «Заказчик» — это «рекламодатель», а «музыка» — это то, что он желает слышать. Мы, правда, занимаемся в основном наружной рекламой, бортовой, но по желанию можем предоставить и другие виды услуг.

— Что значит — «бортовой»? — Лариса все еще пыталась понять, шутит командир или в его словах скрыт какой-то тайный смысл.

— Расписываем борта торговой маркой или другим типом рисунка, — продолжал пояснять непонятливой ассистентке Макаров, — добавляем слоганы, и все.

— Что — все?

— Завлекаем клиента, — закончил разглашение секретной информации Макаров.

— Какого клиента? — не унималась Крутолобова.

— Потенциального, — ответил Макаров и пояснил: — Рыб, пингвинов, китов ваших опять же. Создания они умные, вы же сами говорили, что мозг у них куда как побольше, чем у человека, а соображалка не хуже, а, может быть, даже лучше нашей с вами.

Морской Волк замолчал. Замолчала и Крутолобова. Почти минуту длилась пауза, наконец Лариса уверенно произнесла:

— У вас жар. — Она с сожалением покачала головкой.

— А на вас — иней, — тут же парировал командир.

Снова наступила тишина. Они пристально разглядывали друг друга, словно два боксера в разных углах ринга перед поединком, пытаясь опытным глазом рассмотреть скрытую силу противника, предугадать его ходы и поведение на ринге, с тем чтобы заранее, еще до боя, выработать тактику и стратегию предстоящей схватки, потому что потом думать уже будет некогда — в бою надо действовать.

Но вот-вот готовый прозвучать гонг, дающий сигнал к началу схватки, так и не прозвучал, запоздав. Несколькими секундами раньше в дверь командирской каюты нервно постучали, и, не дождавшись приглашения, в дверь просунулась голова старшего помощника:

Конец ознакомительного фрагмента.