Абхазский миротворец

Сергей Зверев

Перед небольшой группой спецназа ФСБ, в которую входит молодой контрактник Андрей Сабуров, поставлена сверхсложная задача. Необходимо любой ценой предотвратить назревающую войну Грузии с Абхазией. При этом у руководства ФСБ нет даже приблизительного плана действий – спецназовцы должны разобраться на месте, в эпицентре конфликта! А там очень горячо – бойцам противостоят не только дикие грузинские боевики, но и прекрасно подготовленные американские диверсанты. Надежда только на незаурядные интуицию и смекалку спецназовцев да на огромный опыт командира…

Глава 3

Скат был не в духе. Андрей, пожалуй, ни разу не видел у своего командира такого лица — разве что в Санта Фе, когда тот узнал, что Славку убили. Впрочем, тогда Скат просто не имел права давать своим эмоциям волю, поэтому внешне то, что он чувствовал, отразилось не так сильно. Сейчас, на тренировочной базе ФСБ, куда даже имеющему на это право человеку попасть непросто, никто посторонний видеть его не мог, поэтому Скат слегка ослабил железный самоконтроль. Когда Сабуров вошел в малый зал для совещаний, Скат сидел боком к двери, подперев голову рукой. На столе перед ним лежали какие-то бумаги. Скат даже головы не повернул на звук открывающейся двери. Так, не поворачиваясь, и сказал:

— Заходи, Андрей. Садись. Поговорим на невеселые темы.

Голос у него был такой, словно о смертном приговоре и себе, и Сабурову говорить придется.

— Что-то случилось? — спросил Сабуров, садясь рядом.

— Как сказать… У нас с тобой — ничего особенного. Просто новое задание нам светит.

Андрей удивился еще сильнее — насколько он успел узнать Ската, новые задания вызывали у него всплеск активности и энергии. А сейчас лицо — словно его расстреливать через полчаса будут. Но вслух Сабуров ничего не сказал — молча ждал продолжения. Все, что ему нужно знать, Скат и так расскажет.

Командир молчал около минуты. Потом вскинул голову, посмотрел Андрею в глаза, горько усмехнулся.

— Я, в общем-то, давно боялся, что нам что-нибудь такое поручат. Последнее время все к тому шло. Но надеялся все-таки, что обойдется как-нибудь. Не обошлось.

— Да что такое-то? Что нам такое поручили?

— Еще не поручили, но уже сегодня поручат, похоже. Меня генерал уже предупредил, что из всех свободных групп выберут скорее всего нас. И описал задание, мы с ним почти два часа говорили. Что это за задание, я сейчас расскажу. Только дождемся Левшу и Светку, чтобы мне повторять не пришлось. Такие новости и один-то раз рассказывать не хочется. А они с минуты на минуту подойти должны, я им звонил даже раньше, чем тебе.

«Что же нам за задание такое светит, что Скат так распереживался?» — недоуменно подумал Андрей. До сих пор ничего такого с командиром не было ни разу.

Минут пять они сидели молча. Наконец дверь открылась, в зал вошли Светка и Левша — они тоже были членами спецгруппы, которой командовал Скат. Левша был мастером на все руки — за это и прозвище получил. Конечно, подковывать блох ему не приходилось, но вот, скажем, соорудить рацию из старого телевизора, сломанной электронной игрушки «томагоччи» и нескольких пустых консервных банок ему однажды удалось. Света обычно занималась разведкой и контрразведкой — если можно так сказать применительно к маленькой группе. Скат считал, что можно. Более того, утверждал, что Света роты армейской разведки стоит. До недавнего времени в группе был и еще один человек — Слава. Он специализировался на чисто силовых операциях, был боевиком экстра-класса. Но с прошлого задания Славка не вернулся, а на его место пока никого не взяли.

Вошедшие поздоровались, Андрей ответил, Скат только кивнул.

— Что случилось-то, что за срочность? — спросила Света, садясь напротив командира. — Все мои планы на выходные кувырком пошли.

— Мои тоже, — сказал Левша, садясь рядом.

— Задание нам, похоже, дадут, — сказал Скат.

— Что значит, «похоже»? — Света удивленно вскинула брови. — Так дадут или нет?

— Уже бы дали, если бы я не попросил Коробова посмотреть, нельзя ли кого другого для этого дела использовать. Он обещал, что посмотрит, но предупредил, что шансов мало. Мои эмоции командование не волнуют — ну, собственно говоря, и правильно. А поскольку если дело достанется именно нам, то вылетать придется уже завтра утром, генерал велел мне вас собрать сейчас и проинструктировать. Если все-таки повезет и задание кому-нибудь другому поручат… Ну, тогда я перед вами извинюсь. Перед Коробовым уже извинился.

— Что это за задание такое, из-за которого у тебя такие эмоции? — спросил Левша.

— Сейчас узнаете…

Скат сделал небольшую паузу — то ли собираясь с мыслями, то ли слова нужные подбирая.

— Значит, так. Насчет ситуации вокруг Абхазии все в курсе? Левша, Света? Андрея даже не спрашиваю, он там служил, так что наверняка все знает.

Андрей кивнул. В самом деле, срочную он служил в российском миротворческом контингенте, расположенном на границе Абхазии и Грузии. За тот год, что он там провел, историю конфликта между ними узнал очень хорошо.

— Более-менее в курсе, — пожал плечами Левша. — Но скорее менее, чем более. Так, в новостях кое-что слышу время от времени, но особенно не прислушиваюсь. Знаешь же — у меня область интересов другая.

— Я, может, чуть побольше Левши знаю, но вряд ли намного, — сказала Света. — А что, это новое задание Грузии с Абхазией касается?

— То-то и оно, — тяжело вздохнул Скат. И вдруг резко двинул кулаком по столу — да так, что лежавшие на нем бумажки подскочили. — Сволочизм!!

— Что с тобой, командир?! — Левша привстал, на лице у него было изумление. Видимо, он тоже Ската в таком состоянии еще не видел, хотя работал с ним куда дольше, чем Сабуров.

Скат шумно выдохнул — раз, второй, третий. И уже почти спокойно сказал:

— Понимаете, ребята, мне оба этих народа нравятся. И грузины, и абхазы. У меня друзья есть и среди тех, и среди других! Я в детстве года два жил в Тбилиси, отец там служил. Когда в начале девяностых там война была, я, честное слово, чуть не плакал, когда новости оттуда слышал. Как ножом по сердцу это было! Понимаете, одно дело, когда дерутся те, кто тебе безразличен, или если с одной стороны твои друзья, а с другой их враги. Эх, плохо сказал… Как бы это объяснить-то… В общем, я привык, что или мне обе воюющие стороны по барабану — ну, если там в Африке какая-нибудь междоусобица, например, племя Тумба-Юмба против племени Шамба-Мамба. Или что я одной из сторон симпатизирую — как в том же Косове, к примеру. А тут я обоим симпатизирую! Понимаете?! И тем, и другим! А они друг с другом резались из-за козлов-политиков, из-за того бардака, который в стране творился!

— Погоди, сейчас же там вроде не воюют, — сказал Левша.

— Я про начало девяностых. В каком там году война-то была?

— В девяносто втором, — сказал Андрей. — Закончилась в девяносто третьем. Абхазы ее называют отечественной войной.

— Ну да, я как раз об этом, — кивнул Скат.

— Пятнадцать лет уже прошло, — сказала Света. — С тех пор, если не ошибаюсь, там ничего по-настоящему серьезного не было.

— В общем, да.

— Так что нам там делать? В чем суть задания?

— Как раз в том, чтобы и дальше не было ничего серьезного.

— То есть?

— Ты в курсе, что там сейчас происходит? И как это с предыдущими событиями связано?

— Сказала же — не очень. Так, по верхушкам.

— И я тоже, — добавил Левша.

— Тогда, похоже, без короткого экскурса в историю не обойтись. Слушай, Андрей, может, ты расскажешь? — Скат повернулся к Сабурову. — Мне об этом неприятно говорить, да ты и знаешь это, наверное, получше.

— Хорошо, — кивнул Сабуров. — Так, с чего же начать-то…

— С того, как Абхазия в составе Грузии оказалась, начни, — посоветовал Скат.

— Хорошо. Значит, если вкратце, то вот что получается. В тридцать первом году советское правительство преобразовало Абхазию в автономную республику в составе Грузинской ССР.

— А до этого? — спросил Левша.

— До этого Абхазия была отдельной советской социалистической республикой. Там, в свое время, революция победила, вот и провозгласили Социалистическую республику Абхазия. Так она до тридцать первого года отдельно и была. Не знаю, зачем понадобилось ее к Грузии присоединять, но лучше бы этого не делали. Кстати, сами абхазы считают, что это было сделано потому, что Сталин грузином был. Не знаю, правда это или неправда, но вот есть такая версия. И, кстати, вот что еще ее подтверждает — грузины в заметном количестве появились в Абхазии сразу после Великой Отечественной войны, когда Сталин переселял туда семьи грузинских фронтовиков. И не только фронтовиков, но и просто жителей Сванетии. Сванетия — земля скалистая, неплодородная, не то что Абхазия. Очень похоже, что Сталин позаботился о соотечественниках по старой памяти. А пикнуть никто из абхазов тогда, понятно, не посмел — времена были не те. В общем, так там грузины и жили. И, как ни печально, с тех самых пор стала неприятная ситуация складываться — абхазы на своей же земле стали как бы людьми второго сорта. Взаимные обиды накапливались, тлели, но, пока был цел Союз, их худо-бедно удавалось спускать на тормозах. А когда Союз распался — вот тогда и полыхнуло так, что никому мало не показалось.

— А в межэтнических конфликтах по-другому не бывает, — сказала Света.

Скат болезненно поморщился.

— А как именно полыхнуло? И из-за чего конкретно? — спросил Левша.

— Тут уже точно трудно сказать, — пожал плечами Андрей. — Теперь, сами понимаете, у каждой стороны своя версия, которую она горячо отстаивает. Могу сказать, как оно было на мой взгляд — я ведь много с кем об этом там разговаривал, и с абхазами, и с грузинами. Но не гарантирую, конечно, что я во всем верно разобрался.

— Да хватит тебе оправдываться, — досадливо бросил Скат. — Не на научной конференции выступаешь! Говори давай, надо, чтобы все хоть примерно представляли ту ситуацию.

— В общем, похоже, так дело было. Когда СССР распался и Грузия оказалась независимой, грузинские лидеры стали сами себе хозяевами. Вот они решили дело Сталина продолжить. В Абхазии народу мало, а места очень хорошие. И стали они из бедных районов Грузии жителей в Абхазию переселять. При СССР этим козлам бы живо по рукам дали — а тут некому стало, независима Грузия. Разумеется, абхазы переселенцам были, мягко говоря, не рады. Что там было дальше — не разберешь. Абхазы говорят, что грузины стали их из домов выгонять, землю отнимать. Из грузинов кто говорит, что землю они занимали только ничейную, кто говорит, что вовсе не занимали, просто абхазы начали на них нападать, исключительно из межнациональной ненависти. В общем, начались убийства, перестрелки. Милиция не справлялась — а кое-кто говорит, что и не хотела справляться. И тогда Грузия ввела в Абхазию свои войска. В августе девяносто второго это было, если не ошибаюсь. Грузины быстро захватили Гагру, Сухуми, Пицунду.

— А до этого что, там не было грузинских войск? — спросила Света. — Это же вроде как территория Грузии была.

— Вот тут уже толком ничего сказать не могу, — пожал плечами Андрей. — Сами абхазы именно так говорят — «грузины ввели войска». Видимо, до этого на территории Абхазии этих войск не было. Дальше… Абхазы утверждают, что под прикрытием армии процесс захвата грузинами абхазской земли пошел быстрее и масштабнее. Грузины, разумеется, отрицают — они-де только защищали своих и наводили порядок. Честно сказать, здесь я абхазам больше верю.

— Я тоже, — мрачно сказал Скат. — Как ни печально, но, похоже, там себя грузины не с лучшей стороны проявили. Блин, вот честное слово — каждый по отдельности грузин или абхаз в большинстве своем вполне приличные люди, симпатичные даже. Одно знаменитое кавказское гостеприимство чего стоит! Но когда вместе соберутся, натуральный бардачина получается, да еще с кровью. Опять же, с двух сторон.

— Так что там дальше было, после ввода войск? — спросил Левша.

— Война была, — ответил Андрей. — Самая настоящая война. Абхазы всего этого не стерпели, стали драться. Началось что-то вроде нашей чеченской войны. Но Грузия — не Россия, силы не те. Абхазы быстро сформировали два фронта — Западный, или Гумистанский, и Восточный. Эти фронты начали воевать с грузинами уже не по партизански, а по-настоящему. Причем воевать очень успешно — в начале октября девяносто второго полностью очистили от грузинских войск всю территорию от Гагры до реки Псоу. После этого война шла еще около года. Отвратительное было время. Гагра, Пицунда, Сухуми — все эти знаменитые советские курорты стали полем боя, им был нанесен колоссальный ущерб. Трупы из Черного моря выбрасывало даже в Сочи, в Анапе. То есть в самом прямом смысле: вот приходят люди в той же Анапе на пляж утром — а там два три трупа с огнестрельными ранами. Волнами выбросило.

Скат нижнюю губу закусил.

— Было, — кивнул он. — Эх, поймать бы мне тех уродов, которые все это заварили, я бы с ними поговорил…

— А чем все кончилось? — спросила Света, возвращая разговор в более конструктивное русло.

— Абхазы победили, — сказал Андрей. — Вообще, они как бойцы намного превосходят грузин — с этим все соглашаются, кто хоть немного оба эти народа знает. Один абхаз в бою трех грузин стоит. Да, в конце концов, результаты войны сами за себя говорят. Абхазов всего тысяч триста, ну, может, чуть побольше. То есть это не их армия, это все население страны — считая с женщинами, детьми и стариками. Население Грузии — больше трех миллионов. И вооружены грузины были лучше. Всю бронетехнику, например, абхазам у них отбивать пришлось. Тем не менее абхазы победили. В конце сентября девяносто третьего, после года войны, они отбили столицу, Сухуми. А к началу октября вышли к границе с Грузией, которая проходит по реке Ингур.

— А грузины? Успокоились на этом? — поинтересовался Левша. — По-моему, они должны были бы обидеться, что им так наваляли.

— Они и обиделись, — кивнул Андрей. — Но наваляли очень уж крепко. По-моему, тогдашнее грузинское руководство вообще здорово перетрусило — была ведь реальная возможность, что абхазы на границе не остановятся, а пойдут дальше, будут бить грузин уже на их территории. Это было вполне возможно — к концу войны абхазы грузинскую армию гнали, как овчарка кошку. Могли ведь и до Тбилиси дойти. Там страны-то маленькие, неделя, максимум две — и все. А что тогда бы началось, даже думать страшно — ненависть между этими народами к тому времени была страшная. Могло массовой резней дело кончиться.

— Ну, насчет «дойти до Тбилиси» — это ты чересчур загнул, — покачал головой Скат.

— Может, и чересчур, а может, и нет. Кто бы, интересно, абхазов остановил, если они грузинскую армию последние месяцы били как хотели?

На это Скат ничего не ответил, но по лицу было видно, что он не совсем согласен.

— В общем, к счастью, абхазы такой попытки делать не стали, — сказал Андрей. — Нашлись у них там умные люди, которые решили, что достаточно свою землю освободить, а на чужую лезть не стоит. Молодцы. За это я их отдельно уважаю, не всякий народ на их месте сумел бы так вот остановиться, не увлечься местью. Так что, Левша, грузины, конечно, обиделись. Но о том, чтобы снова к абхазам лезть, первое время и не думали — очень уж крепко по зубам получили. Вместо этого они стали им пакостить по дипломатическим, информационным и экономическим каналам. Абхазы ведь объявили о своей независимости, а Грузия, разумеется, признать ее отказалась. Даже морскую блокаду Абхазии грузины организовать попытались, но тут уж Россия сказала решительное: «Не позволим!» Черноморский флот там вдоль берега туда-сюда поплавал, корабли пушками пошевелили, и тбилисские генацвале поубавили обороты.

— Понятно, — кивнула Света. — А дальше что?

— А дальше ситуация застыла. Абхазия де-юре является частью Грузии, но реально Тбилиси там не то что ничем не управляет — ни один грузин туда носу сунуть не осмеливается в открытую. Фактически Абхазия — независимое государство, но никем не признанное. Так же, как Приднестровье, Осетия — да мало ли таких мест на Земле. Думаю, если хорошо посчитать, несколько десятков наберется.

— Это точно, — сказал Скат. — Вот, в общем, и вся история. Примерно так ситуация и выглядела до самого недавнего времени.

— А что, с этого самого недавнего времени она стала изменяться? — спросила Света.

— Как ни печально — да, — тихо сказал Скат. — Как раз об этом мы сегодня с генералом и говорили.

— И в чем эти изменения выражаются?

— Смотрите.

Скат встал с места, прошелся туда-сюда вдоль стола, потом остановился лицом к соратникам и поднял перед собой правую руку с растопыренными пальцами.

— Первое, — он загнул один палец. — Вы, думаю, в курсе, что последнее время отношения России и Грузии здорово ухудшились?

Все закивали — еще бы они были не в курсе.

— Второе, — продолжал Скат, загибая второй палец. — Грузия просится в НАТО. Третье. Экономическая ситуация в Грузии хреновая, а политическая еще хреновее, поскольку к власти пришли люди, мягко говоря, не самые умные. А что делают неумные люди, когда у них внутри страны до рожна проблем, решить которые они не могут? Все очень просто! Старый, проверенный рецепт есть — они пытаются переключить внимание народа на какие-нибудь внешние проблемы. Вот у грузин их горе-политики последнее время именно так и делают. Во-первых, ищут внешних врагов, а во-вторых, обещают народу победы над этими врагами. Роль главного внешнего врага у них играет Россия. Ну, понятно, что не обещать своим соотечественникам победу над Россией даже у самых отмороженных политиков ума хватает. Вместо этого они обещают победу над Абхазией, которую поддерживает Россия. Они обещают присоединение Абхазии обратно к Грузии, возвращение Сухуми под реальную власть Тбилиси. И, как ни печально, не такая уж маленькая часть грузинского народа на эти обещания ведется! Времени уже много прошло с той войны, подросла молодежь, которая те времена или не помнит совсем, или помнит плохо. Вот им политики в первую очередь головы и дурят.

— Но там же на границе наши миротворцы стоят, — сказал Левша. — Вот Андрей же там и служил!

— Миротворцев — горсточка, — объяснил Сабуров. — В случае полномасштабной войны их попросту сметут. Но речь не может идти о полномасштабной войне! Грузия на это не пойдет! Любой здравомыслящий человек в Тбилиси понимает, чем это может кончиться! Получится война, которую в принципе невозможно выиграть! Разве только уничтожить поголовно всех абхазов — а такое вряд ли получится, разве что если ради этой цели половину населения Грузии положить. Нет, не может такого быть! Это просто бред!

— Вот в том-то и беда, что, похоже, не совсем бред, — совсем мрачно сказал Скат. — Судя по всему, в Тбилиси маловато здравомыслящих людей осталось — особенно среди руководства. Вот же, ядрена мать! Я же правда очень люблю этот народ! Но руководители у него сейчас такие, которым, по-моему, даже прачечную возглавлять доверить нельзя.

— Какого же рожна они себе таких уродов навыбирали? — спросил Левша.

— Так они не совсем навыбирали, — отозвался Скат. — Там у них темная история со всей этой «революцией роз». Из этих самых роз американские уши торчат на полметра — и это, кстати, не столько мое личное мнение, сколько вывод аналитиков нашего ведомства. Я, пока вас ждал, запросил их доклады по этому вопросу и почитал. Так вот именно после этой розовой революции и отношения с Россией у Грузии стали стремительно портиться, и про возврат Абхазии там стали поминать все чаще. В общем, появились во власти вместо старых, умных циников молодые отморозки с пеной у рта и розой в петлице. Вот они-то как раз со всем пылом в любых бедах Россию обвиняют и карательной экспедиции в Абхазию требуют. Конечно, руководство Грузии и до них было далеко не сахар. Но все-таки Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе, как к нему ни относись, был человек старой, советской закалки. Школу прошел хорошую, был старой и опытной лисой. Такая лапу в капкан запросто не сунет. И «грозно тявкать» на весь мир не станет, да и своему ближайшему окружению не позволит. Дабы не позориться.

— Это точно, — кивнул Сабуров. Он, хоть и почти не застал советского времени, про Шеварднадзе читал и слышал много — в основном как раз во время службы на границе Грузии и Абхазии. Там практически все местные старики, да и офицеры российские, которые там давно служили, говорили о Шеварднадзе примерно то же самое, что и Скат.

— В общем, ситуация последнее время сильно ухудшилась, — заключил командир.

— Не понимаю, — Сабуров покачал головой. — Грузины про возврат Абхазии говорят давно — то громче, то тише. Но это все время так одними словами и остается, ну, максимум, какое-нибудь незначительное столкновение на границе происходит.

— Вот и я то же самое генералу сказал, — Скат тяжело вздохнул. — А он мне ответил, что по целому ряду серьезных признаков грузины решили-таки перейти от слов к делу. Они решили всерьез попытаться захватить Абхазию.

— Что за признаки?

— Этого генерал мне пока не сказал. Если все-таки решат дать задание нам, тогда и объяснит. Понимаешь теперь, почему мне и подумать тошно о том, чтобы взяться за это дело? Легко вступить в бой, если твой друг с посторонним человеком дерется, а если дерутся два друга?

— Тогда надо их разнять, — спокойно сказала Света. — А еще лучше — предотвратить драку.

— Блин, я все равно никак поверить не могу! — Сабуров с трудом усидел на месте, ему хотелось вскочить, как только что вскакивал Скат. Немыслимо было сидеть сложа руки, слыша такое. — Война с Абхазией! Это каким же надо быть придурком, чтобы придумать такое! Просто поверить не могу!

— А я могу, — негромко сказал Левша. — Время от времени политики такие глупости делают. Ты молодой, Афганистана не помнишь. А мы со Скатом хорошо помним.

— Скат, я пока одно не совсем поняла, — подала голос Света. — История грузино-абхазского конфликта, обстановка в Грузии, «революция роз», готовящаяся новая война — с этим все более-менее ясно. Мне неясно, в чем же суть нашего предполагаемого задания?

— В том, о чем ты сама же и сказала. В том, чтобы не дать им сцепиться. В том, чтобы эту самую готовящуюся войну предотвратить. Только не спрашивай меня как — этого генерал мне пока тоже не говорил. Ни о каких конкретных планах мы не разговаривали.

— А я и не собиралась об этом спрашивать, — Света улыбнулась. — Это я и сама примерно представляю. Такие войны просто так не начинаются. Их нужно тщательно готовить. Наверняка план основан именно на помехах грузинской подготовке.

Сабуров только головой покачал — ничего себе задание. Конечно, они и до этого не в игрушки играли, но такое… Хотя, с другой стороны, кто-то ведь должен этим заниматься. Если грузинские политики в самом деле обнаглели настолько, что решили Абхазию силой захватить, то не может же Россия на это смотреть спокойно — в Абхазии, в конце концов, больше половины жителей российские граждане, с российскими паспортами. Разумеется, нужно что-то делать — а он сейчас как раз среди тех людей, которым это «что-то» делать и поручают. Как он сам совсем недавно Денису говорил: есть такая профессия — Родину защищать.

У Андрея было еще много вопросов — но задать их он не успел. Открылась дверь, на пороге появился сержант.

— Подполковник Алимов! В режимный отдел, генерал Коробов на связи, вас требует.

Скат встал, вздохнул, шагнул к двери. На самом пороге остановился, повернулся и с горькой усмешкой сказал:

— Почему-то я даже не сомневаюсь, что заниматься всем этим придется все-таки именно нам.

Он был совершенно прав.