Истинная история царевны-лягушки

Сергей Гришин, 2022

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, и было у него три сына. И пришло время им выбирать невест. Ведь лотерею «Добры молодцы» никто не отменял. И всё бы было как обычно, если бы не странная невеста младшего царевича.

12

И, как водится, проснулся. Светало. В сумраке утра я выбрался из-под одеяла и увидел ковш с водой у кровати на столе. А рядом с ковшом стоял… стояло… Больше всего это было похоже на город из моего сна, но только очень маленький. Где-то в полтора обхвата. Знакомая башня, до которой я так и не добрался во сне, возвышалась на добрых полметра при высоте прочих домиков в полнапёрстка. От города очень вкусно пахло. Я хотел было ткнуть пальцем в крышу одного из домов и попробовать её на вкус, но тут же услышал окрик:

— Куда немытыми пальцами?! Как обгрызенный торт батюшке понесёшь? — Василиса резво выскочила из своего убежища и стала грозно на меня надвигаться.

— Я только попробовать, — виновато пролепетал я, быстро отступив назад.

— Попробуете все. Потом, — ухмыльнулась жена, поигрывая сковородкой. — Ты водичку-то пей.

— Спасибо. Что-то на фоне кулинарии забыл. Откуда это чудо?

— По сусекам помела, по карманам поскребла, — проквакала Васька.

— А если серьёзно?

— Никаких больше вопросов. Должна же быть в женщине какая-то загадка, — устрашающе прошептала она и тут же зычно гаркнула: — Живо на кухню!

— Так темно ж ещё. Рано завтракать, — поскрёб макушку я.

— А помочь работящей женщине? Воды натаскать, дров принести, полы помыть.

— Да я, вроде, царевич. Не царское это дело.

— Вот станешь царём — тогда и поговоришь. А сейчас — живо за работу! — безапелляционно заявила девушка и, топнув ножкой, указала на дверь.

— Это почему мы голос на мужа повышаем? — я начал злиться. — За торт спасибо. Батюшка оценит. Но, откровенно говоря, задание было — хлеб. Да и не помню я, чтобы вообще тебе говорил о задании. Или я во сне болтал?

— Алкаш! — воскликнула Василиса и, изобразив слёзы, исчезла в дверном проёме.

Вскоре с кухни донёсся возмущённый голос Жанны. Поняв, что лучше замириться, чем остаться без завтрака, я не спеша отправился за водой.

— Доброе утро!

Кухарка, уже готовая к скандалу, не ожидала увидеть меня, столь мило шествующего мимо.

— Свят, свят… Мужик с утра с пустыми вёдрами… К чему бы это?

— К пельменям, если ты не против, — я прощально помахал ведром и вышел во двор.

Свежесть утра явственно перебивал запах гари. Внезапно окно домика, в котором проживал Степан, разлетелось вдребезги.

— Воды! — раздался рёв брата.

Из оконного проёма валил едкий дым. Я быстро подскочил к колодцу. Пока набирал одно ведро, Степан выскочил из домика и метнулся в мою сторону. Принял из моих рук ёмкость и снова исчез в дверях. Не успел я достать второе ведро, как он снова уже стоял рядом, требовательно протягивая руку.

Видимо, двух вёдер вполне хватило. Никто не стремился вернуть ёмкости, поэтому мне пришлось войти в домик брата. Ну и, конечно, было интересно, что же всё-таки там произошло. В задымлённой комнатушке, отведённой под столовую, сидела испачканная сажей девушка, в которой я с трудом узнал жену Степана Марфу. Сам хозяин дома, злой и раскрасневшийся, стоял у небольшой печурки в луже воды и пытался вытащить нечто чёрное. Нечто раздулось и никак не хотело вылезать.

— Что случилось? — поинтересовался я.

— Жена креативность проявила, шлёпанцы Суворова… — буркнул Степан, а Марфа заревела в голос. — Хлеб испечь решила по новомодному рецепту.

— Он сказал, что масло чудесное! — удалось мне разобрать сквозь слёзы.

— Ей какой-то хлыщ на базаре продал якобы чудесное масло, от которого любое тесто становится «пальчики оближешь», — пояснил брат. — Встала пораньше и давай месить. Масла этого от души ливанула, не пожалела для царя-батюшки. А оно как полыхнёт! Я спросонья думал пожар! Чуть в окно не выскочил!

— А что за хлыщ? — спросил я, забирая вёдра. — Надо бы жулика проучить. Нечего царскую невестку обижать!

— Сходим попозже с Марфой на базар, поглядим, — мрачно промолвил Степан. — Уж я ему бока намну.

— Ну, зови меня, если буду нужен, — я направился к колодцу.

Жанна приняла полные вёдра воды с улыбкой.

— Что там за шум был? — из подсобного помещения выглянула Василиса.

— Марфа хлеб приготовила для царя. Пока твой торт вне конкуренции.

— Какой торт? — спросила кухарка.

— Ой, а что там горело? — перебила её жена. — Может, помощь какая нужна? Надеюсь, пенный огнетушитель у них был? А аварийная система пожаротушения сработала?

— Не шуми, — успокоил её я. — Опять какой-то бред несёшь. Чем смог — помог. Водой снабдил. Отмоются сами. Слуг позовут, если надо будет.

— Пожар?! — Жанна выпучила глаза от страха.

— Всё нормально. Никакого пожара. Просто сгорел пирожок. Как будто у тебя такого не бывает.

— У меня — не бывает, — кухарка с гордым видом отошла к печи.

Вскоре мы сидели за столом и завтракали. Аромат пельменей окончательно уничтожил все следы гари.

— Доброе утро! — мрачно прозвучало от двери во двор.

— А, Степашка! — обрадовалась Жанна. — Заходи, садись с нами!

— Мне б с собой… — попытался преодолеть приступ радушия кухарки старший, но она уже усадила его на свободное место на лавке. Через минуту он уже забыл обо всём и с наслаждением уплетал пельмени.

— Стёпа, ты здесь? — неуверенно донеслось от двери спустя какое-то время.

— Марфушенька! Заходи! — тут же подскочила к новой гостье хозяйка кухни.

Боярская дочка была бережно усажена рядом с мужем. Сначала она морщила чумазый носик, глядя по сторонам, на Жанну, на Василису. Но голод и аппетитно пахнущий завтрак быстро победили брезгливость.

— А ты по какому рецепту пирожок пекла? — поинтересовалась Васька, когда гости, отдуваясь, стали выползать из-за стола.

— Шарлотку хотела, как няня делала, — вздохнула Марфа. — Масло подвело.

— Хлыщ ей какой-то продал. На посулы сказочные и коробочку яркую повелась, ласты Барбароссы… — укоризненно произнёс Степан.

— А можно взглянуть на коробочку?

— Да на кой ляд она тебе. Да и оплавилась изрядно, — махнул рукой брат.

— Ну, хотя бы как называлось? — не сдавалась моя жена.

— Ой, да там всё по-немецки, — сказала Марфа.

— Не по-немецки, а по-пиндосовски, — поправил её Степан.

— Я вот, кстати, наклеечку от неё отлепила. Блестящая, — боярская дочка продемонстрировала рукав сарафана. На переливающейся всеми цветами радуги наклейке красивым шрифтом было выведено «LUKOIL». Василиса крякнула и спросила:

— Прямо в тесто лила?

— Ага, — улыбнулась Марфа. — Только немного на огонь капнуло. И как полыхнёт!

— Ага… — задумчиво промолвила моя квакушка. — Хлебушек, надеюсь, выкинули?

— Э, нет, — улыбнулся Степан. — Пусть батюшка полюбуется на это творчество! Я его еле из печи еле выковырял — зря, что ли старался?

— Ну, Стёпа, может, Жанну попросим что-нибудь испечь? — заныла боярышня.

— Нечего. Будет тебе урок, — брат, как всегда, был твёрд. — И отец конкретно сказал — чтоб сами проявили кретинизм, тьфу ты, креативизм. Где он только этих слов набрался?

— Вань, отойдём-ка, — Василиса взяла меня за локоть и отвела в сторонку. — Проследи там, чтобы никто ненароком Марфушин сухарик не попробовал. Отравится.

— Ладно, — пообещал я, но вновь поглядел на неё с подозрением. — Ты откуда знаешь? Зелье, что ли, какое заморское потравное?

— Вроде того. Для людей отрава, а вот для некоторых машин — незаменимая вещь.

— Машинное масло, что ли? — я почесал макушку. — Но оно ж должно вонять неприятно. Я не заметил, чтобы у Марфы насморк был.

— Это спецсостав для хоумсервов, — с умным видом начала объяснять жена. — Никто же не хочет, чтобы от слуг всякой дрянью несло. Вот и добавляют присадки, отдушки и приятные ароматизаторы.

— Это ты сейчас с кем разговаривала? Я понял только половину из сказанного.

— Потом объясню, — махнула рукой Василиса. — Главное — проследи, чтобы никто не отравился.

— Хорошо, но ты мне всё-таки потом ответишь на кучу вопросов.

— Послезавтра. Хорошо?

— Договорились, — улыбнулся я. — Может, всё-таки баньку тебе организовать? Переоденешься, причешешься…

— Послезавтра, — улыбнулась в ответ жена. — У вас же по традиции на третий день жён царю представляют? Ну, вот тогда всё и будет.

— Но почему?

— Не спрашивай. Просто потерпи.

Брат с женой ушли. Мы с Василисой ещё какое-то время помогали Жанне. Она затеяла разборку в подсобном помещении, так что наша помощь ей явно пригодилась. Я даже слегка увлёкся и не сразу расслышал, когда на улице заорал Сафон:

— Его царское Величество, повелитель Шереметева и Обрыдлова, реп Чуднинских, покровитель купцов и меценат искусств, Никанор Долготерпимый, объявляет кулинарный конкурс открытым!