Пока королева спит

Сергей Владимирович Семеркин, 2020

Не всё в порядке в королевстве Зелёных холмов – власть в государстве захватил коварный и беспринципный магистр. Знания он скрывает, историю переписывает, инакомыслящих отправляет в концлагеря, с помощью легионов смерти присоединяет соседние территории и мечтает стать вечным диктатором, благо секретом бессмертия владеет. А что же королева? Она спит вечным сном и по легенде проснётся, если ударить в колокол… Найдутся ли герои, бунтовщики и прочие подрывные элементы, чтобы разрушить карточный домик Третьего великого магистрата?

Боцман

Много раз видел колокольню с крыш. С разных крыш. С высоких и низких, с покатых и крутых. С разного расстояния. Вот она близко, вот далеко, а вот — едва различима, даже непонятно: как такую козявку глаз различил? Сейчас дистанция была средней, а перепад высот между крышей и колокольней небольшим — дом стоял на холме. Многие хотели залезть и ударить. Боцман тоже хотел. Но не залезть. Вот если бы оказался там, наверху, тогда бы да, грохнул бронзой. А так… ведь убьют, ежели попытаешься влезть. А разбудишь ли Королеву — ещё не известно. В мечтах-то она, естественно, просыпается, а вот как будет на практике? Нет, бунтовать ради призраков надежд слишком не боцманское дело. Боцман прищурился, колокольню стало видно чуть лучше. Вот так часто бывает, чтобы увидеть что-то лучше, надо объект наблюдения закрыть, теми же ресницами — тогда за лесом проступают отдельные деревья. Термос бы сейчас с кофейком, да не абы с каким, а приготовленным руками Эльзы. Правда, сваренный в турке кофий в термос не больно то и нальешь, но охранникам со стажем и суррогатный пойдет быстрого приготовления. И крепость будет именно та, что язык предвосхищал ощутить и сахару будет в меру. Боцман так уверился в существования термоса, что правая рука стала искать его ремешок на поясе. Но ремешка не было, ведь и термоса не было. Здесь. Тогда Боцман просто свистнул, что не было демаскировкой — мало ли кто может свистеть на крыше, и отправил через безупречных посредников звёзд (они безупречны, потому что равнодушны) воздушно-космический поцелуй своей супруге. Чмок с вертикальным взлётом унесся в бесконечность, чтобы там повернуть и пронзить ещё одну бесконечность и прижаться к губам любимой женщины своего отправителя. Пора было запускать змея. Сегодня в одиночестве — таково было первоначальное настроение. Но что-то мешало. Сегодня змей остался не прополощенным небом. Лень, видимо. Как на колокольню лезть не хочешь, так и змея валынишь — кольнула совесть. Ей вечно надо больше всех и не так как всем — извращенная жадюга. А-а-а… и махнув на жадюгу рукой (или на лень?) он стал травить нить и ловить ветер. Змей ринулся к звёздам. Конечно, не долетел, но парил. Он даже был выше колокольни. А что если подняться на змее? Ведь трудность только в том, чтобы забраться. А уж ударить сил хватит. А тебе это надо? Лень она тоже зубастая, тоже ненасытная и знает куда кусать. Вернувшись домой, Боцман увидел в глазах Эльзы отражения себя. Совсем не герой. Губы стали обниматься, языки соприкоснулись и в одной квартире города Лас-Ка начались ласки. А под потолком зашуршали ползунки.

И пропало гнетущее ощущение, что чьи-то всевидящие глаза следили. Следили за тобой, как в театре с галерки из бинокля следит какой-нибудь небогатый, но увлеченный поклонник. А софиты слепят глаза и ты его (её) не видишь, а она (он) тебя — отлично. Только от этого взгляда не укрыться даже в гримёрке. В детстве Боцман пробовал не думать, чтобы никто не мог прочесть его мысли. Позже он тоже такое практиковал, когда особенно красноречиво про заговор ползунков вещал Вилариба и Боцман поддавался на эти бредни, мол, ползунки управляют нашим миром и за всеми сверху следят. Не думать совсем трудно, а главное непонятно, что это даёт… пора вытрясти эту околесицу из головы… Лишь объятия любимой помогают избавиться от ощущения всепроникающего наблюдения за тобой невидимого наблюдателя, а ещё бухло в больших количествах и без закуски. Или полная озознанность — когда ты настороже и сам наблюдаешь за всем миром. Зарываюсь в родные кудряшки…

— От тебя пахнет крышами, — сказала хранительница очага и всех местных ползунков спустя наслаждение-другое.

— Плохо?

— Свежестью… и чужаком.

— Я свой!

— Докажи…

И снова зашуршали ползунки.