Сын минувшего будущего

Сергей Бостон, 2022

Помните ли вы историю современной России? Можете назвать какие-то даты, не пользуясь интернетом? Когда милицию переименовали в полицию? В каком году прошла последняя деноминация рубля? Умеете ли вызвать такси без помощи смартфона? Сможете заказать пиццу по телефону? Проедете по Москве без навигатора? Знаете, чем отличается Wi-Fi от модема?На эти и другие вопросы предстоит искать ответы главному герою книги, оказавшемуся отрезанным от Википедии и Яндекса и вообще без интернета.

Всё моё — твоё

— Ладно, с Америкой понятно, а у нас-то что?

— У нас… У нас будет «весело». Всего не упомнишь и не расскажешь, конечно. Но есть хорошие новости — Ходорковского через несколько лет (точно не помню) посадят, и надолго. Как раз новый президент и посадит, но потом он же зачем-то и выпустит лет через десять, а Миша не будь дураком — смотается сразу из страны, осядет в Лондоне, и начнёт оттуда подрывную работу вести.

Это «новость» заставила удивиться и крепко задуматься. Наверное, я бы тоже не поверил, что настолько могущественная фигура в 90-х, как Ходорковский, может быть просто арестован, имея такой штат охраны. Скорее бы поверилось, что его убьют при попытке задержания или потом в тюрьме, но тут я вспомнил еще про покойного Бориса Абрамовича⁹:

— Ну, достанется не только Ходорковскому. Березовского тоже отгонят от государственной «кормушки», он после 2000 вообще не сможет больше «с ноги» дверь в Госдуму и правительство открывать, потом на него тоже заведут уголовные дела, и он уедет из страны. Он не сработается с новым президентом, начнёт его открыто критиковать, за что и пострадает, хотя говорили, что именно Березовский предложил кандидатуру преемника Ельцину, как компромиссную. Такая вот ирония судьбы.

Это новость тоже порадовала папу:

— Ты прям сказки какие-то рассказываешь. В это сложно поверить, пока лично не увидишь.

— Да, понимаю, но это факты. О, ещё вспомнил. Помнишь момент из «Брата-2», когда Сухоруков в туалете киллера добивает и говорит: «Вы мне, гады, ещё за Севастополь ответите!» — и тут я по глазам вижу, что не помнит, — Подожди-ка, а разве фильм «Брат-2» ещё не сняли?

— Вроде… Вроде нет… — неуверенно отвечает папа.

— А, ну, ничего, напомни мне, он у меня есть скачанный, вместе посмотрим, тогда расскажу про то, что сейчас хотел рассказать, ещё сюрприз будет.

— Ну, давай что-нибудь ещё расскажи тогда.

— Да вот прямо сейчас что-то в голову ничего особо не приходит, если ты про политику. Да и, честно говоря, мы как-то перестали пристально за политикой следить, как-то это на второй план начало отходить, когда ситуация в стране более или менее стабилизировалась, когда цены на нефть поползли вверх, когда внешний долг закрыли, выплатили долги перед бюджетниками, начали накапливать фонд национального благосостояния. Как-то люди занялись больше работой, стали делать что-то сами для себя на местах, а не ждать чудес от правительства, что ли. Да и потом, в самой политике начался натуральный цирк. Ленивый только в депутаты не пошёл, киноактеры, боксёры, певцы и певицы, космонавты. Взять хотя бы Кобзона с Терешковой.

Пока он молчал, я оглядывался по сторонам, присматривался к потоку машин и местности, где мы проезжали. Мы ползли мимо главного входа ВДНХ, эстакаду и тоннель ещё не построили, поэтому на перекрёстке улицы Бориса Галушкина со Звёздным бульваром были долгие светофоры, собиравшие пробку. Опять в задумчивости я потянулся за телефоном, рассчитывая привычно посмотреть, далеко ли растянулась пробка, опять вспомнил и сам с себя улыбнулся, но телефон всё-таки достал, желая продемонстрировать ещё оно чудо технологии папе в виде навигации и Индекс.Карт. Поймав сигнал, Карты исправно показали верное местоположение. Я улучил момент продемонстрировал папе, на что способны современные носимые смартфоны, показал и примерно рассказал, как будет в будущем устроена эта транспортная развязка.

— У нас без навигатора уже никто и не ездит. Даже если я наизусть знаю дорогу, я всё равно включаю навигатор.

— А зачем? Конечно удобно, что он тебе показывает, куда поворачивать, но на него же надо отвлекаться постоянно.

— Не, не надо, он ещё и разговаривает, заранее тебя предупреждает, когда и куда надо повернуть, что весьма удобно и от дороги не отвлекает. Я постоянно его включаю потому, что он показывает довольно точно время в пути, получает информацию о пробках и сам передаёт такую информацию другим. Например, если в процессе поездки где-то впереди по маршруту образуется большая пробка, он самостоятельно ищет путь объезда. Если возможно объехать пробку и сэкономить время — навигатор сам переключится на новый маршрут и поведёт тебя по нему.

— Интересно… А как он знает, что впереди пробка?

— Он получает эту информацию через интернет, при этом сам тоже передаёт на центральный сервер информацию, с какой скоростью преодолевается тот или иной участок пути. Вот мы сейчас едем в пробке все вместе со скоростью 20 км/ч, эти данные уходят на сервер от всех машин, которые с нами рядом и у кого включён такой навигатор. На сервере данные усредняют, чтобы не получилось так, что одна машина, например, стоит на обочине и у неё скорость 0, рядом другая проезжает на скорости 60, а в среднем будет, что тут пробка и скорость движения 30 км/ч. Для этого есть дополнительные проверки, данные с камер наблюдения, например.

— А, примерно понятно. Получается, что через навигатор всегда известно, где ты находишься и куда едешь?

— Ну, в общем-то да, но обычно данные передаются анонимно. Навигатор не знает, например, номер машины, твою фамилию или номер паспорта, так что данные о перемещениях, конечно, есть, но они вряд ли помогут за тобой следить, да и включаешь ты навигатор не постоянно, а только в машине, когда доехал — выключил.

В этот момент молчавший до сих пор навигатор проснулся и голосом Алисы объявил:

— Впереди камера на полосу.

— Ого! Ничего себе! — искренне удивился папа, — А что это значит, какая камера?

— Ну, конечно же, сейчас никакой камеры ещё нет, она появится на карте в будущем. У вас же пока такое не практикуют, сейчас же модно, когда гаишники на трассе стоят с «феном» и просто тормозят всех подряд. А вот представь себе почти невероятное — это изменится, и патрули почти что исчезнут с дорог, я уже не могу вспомнить, когда меня последний раз тормозили гаишники, разве что в локдаун, когда проверяли… — опять пришлось прикусить свой длинный язык, благо, папу заинтересовало больше про гаишников, чем про какой-то там локдаун, — Так вот, вместо гаишников навешают везде автоматических камер наблюдения. Они могут распознавать машины, номера, и измерять скорость почти как милицейские радары. Едешь ты такой спокойный, а тебя «щелк» на камеру автоматом, скорость на 30 километров больше. И потом тебе по почте просто приходит конвертик с распечатанным постановлением, что там-то и там-то, в такое-то время, Вы, уважаемый, превысили скорость, вот фото. Ваша машина? Вы за рулём? Будьте любезны — оплатите штраф. И вот, чтобы на такие камеры не попадаться, навигатор тебя заранее предупреждает, что впереди камера, на какую скорость она настроена. Или бывают камеры, которые фиксируют нарушение разметки, тоже фотографируют и присылают.

— Так разоришься же на этих штрафах.

— Ну, знаешь, зато дисциплина у водителей стала практически идеальной. Вот я сейчас смотрю на дорогу и не понимаю, как тут люди ездят и не сталкиваются каждую минуту. Все лезут без очереди, подрезают, сигналят — ужас.

— Ну, это обычно так и ездят всякие крутые на иномарках.

— Ну, да… ну, да. Иномарка это сейчас считается прям круто, а если это какой-нибудь Мерседес, так вообще ты бог. В будущем почти что у всех иномарки, Мерседесы покупают в кредит домохозяйки чтобы возить детей в школу. Да, это дорогое удовольствие, но былого статуса своему владельцу уже не даёт. Встретив даже очень дорогой «мерс» на дороге, ты никаких сюрпризов от него не ждёшь, как это может происходить сейчас. Знаешь, удивительно даже, что если вдруг находится какой-то балбес, который, например, разворачивается через две сплошные, то все остальные участники движения смотрят на него просто как на психического и сразу начинают держаться подальше. Нарушать стало не модно, а даже наоборот, это признак глупости, и приличные люди так себя вести не должны. Опять же, перестали подрезать при перестроениях. Стали пропускать, несмотря на то, какая там у тебя машина и какая у меня. Стало нормально, когда «мерс» может пропустить какую-нибудь Ладу Калину, а она в знак благодарности поморгает аварийками.

Я рассказывал ему всё это, а сам в мыслях пытался понять, как общество смогло довольно быстро изменить такое укоренившееся поведение. Конечно, штрафы по-своему способствовали изменениям, особенно частые за нарушение скоростного режима, но ведь достаточно много нерегламентированных ситуаций, которые не наказывались штрафами, а всё равно люди сообща выработали правила поведения. Меня даже одолела небольшая гордость, что мы, как общество, смогли так прогрессировать за какие-то десять-пятнадцать лет.

Так, за разговорами, мы доехали до завода имени Вятковича и без проблем по пропуску на машину попали на территорию. Дорога заняла добрых два с половиной часа. Заранее договорились, что я, по возможности, проведу день в кабинете. Пока папы нет — буду закрываться. При посторонних разговоры прекращаем. По легенде, я просто коллега из министерства, приехал на целый день порешать много рабочих вопросов. Будучи студентом, я уже приезжал так на практику и по целым дням проводил в разных кабинетах администрации завода, кому-то помогая, что-то настраивая из компьютерной техники, так что такой режим был не в новинку, хотя и давно забыт.

Припарковав машину как можно безопаснее, подальше от других машин и окон здания администрации, мы проследовали в уже знакомый мне подъезд с высоченными потолками под 5 метров, поднялись на третий (а по-нормальному шестой) этаж, и пошли по длинному, кажущемуся бесконечным из-за слабого освещения, коридору, по обе стороны которого располагались двустворчатые двери кабинетов и общих «опен-спейсов». С редко встречающимися обитателями здания папа здоровался, с кем-то официально, с кем-то полушутя, каждый раз оборачиваясь на меня и спрашивая: «А Генку, Генку помнишь?». Я лишь сочувственно пожимал плечами, мол, «давно это было».

Наконец мы вошли в его кабинет, который я запомнил лучше всего остального окружения. Длинный и узкий, с окном почти во всю противоположную от входа стену. Вдоль правой стены стоял торцом ко входу его стол с каким-то «чудом» современной компьютерной техники формата desktop и огромным 14-дюймовым монитором, на который был нахлобучен защитный экран (да-да, были когда-то такие странные устройства). На столе были разложены папки и бумаги, некоторые с чертежами. Напротив стола у другой стены стоял ряд стульев для посетителей. Сразу за дверью слева стоял шкаф для одежды, выданный, судя по всему, лично ещё самим Вятковичем, в честь которого и назвали потом завод. Между дверью и столом стояла у правой стены деревянная мини-тумбочка, на которой громоздился электрический чайник, судя по цвету накипи — алюминиевый. Стены до половины были покрашены бирюзовой краской, а выше — побелены. Потолок без отделки представлял из себя обычные бетонные перекрытия, с которых свисали на длинных металлических струнах лампы дневного света. Пахло в кабинете примерно так же, как на всём остальном этаже — старыми бумагами с примесью специфического запаха шпал, вернее того, чем шпалы пропитывают. Одним словом — всё было почти ровно так же, как я это запомнил.

Заперев за собой дверь, быстро сняли верхнюю одежду, я осмотрел себя в зеркале на обратной стороне дверцы шкафа — немного помятая за ночь рубашка, прикрытая жилеткой, брюки в полном порядке — стрейч и есть стрейч, а вот с кроссовками лучше было бы что-то придумать хотя бы на сегодня. Контраст по сравнению с папой был — он всегда приходил на работу в идеально отглаженных брюках со стрелками, рубашке с иголочки, в пиджаке и в галстуке. Мне, к сожалению, не передалась по наследству такая опрятность, да и в среде студентов-программистов того времени костюмы популярностью не пользовались. Порывшись в шкафу, папа достал и дал мне свою сменную обувь, а сам остался в уличной, быстренько почистив её щёткой.

Первым делом я, без спросу, начал устраивать себе рабочее место. Мне требовалось как минимум две розетки, стул и рабочая поверхность. Сидеть лучше всего было лицом к входной двери, чтобы видеть всех входящих. Я отодвинул немного стол от окна, просунул с торца стул и уселся спиной к окну, попутно нащупав под столом сетевой фильтр на 220В. Быстренько извлёк из рюкзака блок питания для ноутбука, кабели USB-C и USB-A, портативный жёсткий диск. Положил на стол ноут, прикрыв его от взоров входящих перегородкой из толстенный папок-скоросшивателей.

Папа взирал с недоверием на эти манипуляции, в итоге, не выдержав, спросил:

— И что это ты делаешь?

— Подключаю оборудование своё, мне надо зарядиться и сделать несколько очень важных вещей, прежде чем смогу тебе что-то интересное показать. Давай, пока я буду заниматься, ты тоже времени не теряй и подумай, где мне можно устроиться жить с минимальными затратами и неудобствами для тебя лично и семьи. Может есть кто-то на заводе, кто сдаёт квартиру, например, недорого, или по-дружбе может помочь?

— Ну, я примерно уже думал, пока вроде никого нет, разве что у Антоныча поспрашивать ещё…

— Поспрашивай, мне сейчас любой вариант подойдёт, хотя бы на недельку, дальше я должен уже придумать, как устроиться так, чтобы вам не мешать, — почувствовав молчание, я поднял глаза и увидел сильное смущение во взгляде, примерно понимая его природу.

Для него, как для главы семьи, 90-е были крайне сложными, когда постоянно не хватало денег и продуктов, когда могли не выплачивать зарплату и менялась сама структура привычного уклада жизни. Только самые беспринципные, самые ушлые, самые проворные и смекалистые успевали устроиться так, чтобы собирать рыночную «прибавочную стоимость», торгуя, перепродавая, обмишуривая своих же сограждан, не способных мгновенно перестраиваться на рыночные рельсы. И папа был как раз не из таких. Это всегда был классический советский интеллигент, привыкший честно и ответственно выполнять свою работу, ожидающий достойного, заранее оговоренного гонорара за труд. Со временем, конечно, понабив шишек с различного рода «дельцами», хочешь или не хочешь, он научился верить делам, а не обещаниям, требовать заплатить авансом, и другим «трюкам» рыночной России, которые я лично в то время осваивал с первого раза и практически безболезненно. Попросту говоря, моё такое внезапное для всех появление, да ещё мой напор, с которым я просил помощи, явно угнетало его, так как лишних средств для помощи ещё одному «члену семьи», конечно же, не было. Сказать об этом прямо не давала внутренняя гордость.

Тогда-то я впервые осознал всё это и почувствовал себя законченным эгоистом. Для меня всё происходящее вокруг было не настоящим, каким-то виртуальным, прожитым, симуляцией, если хотите. Как будто я сам так решил, что главный сейчас я, что всё остальное вообще не важно, что мир вокруг — это лишь какой-то изощрённый способ испытать меня, показать что-то, изменить. Я даже провёл невольную параллель с фильмом «День сурка», когда главный герой мог играть человеческими жизнями и своей тоже, понимая, что на завтра всё повториться заново. Я видел в окружающем мире лишь инструмент, с помощью которого я как-то должен вернуться обратно. Да, и в сущности, я даже не задумывался о том, что испытывал папа, что на самом деле хотел спросить, я здесь играл главную роль, ведь это же я, в конце концов, из будущего и поэтому я кто? Бог? Только я решал, что расскажу, о чём промолчу, что попрошу сделать, чего попрошу не делать, и всё это я буду высказывать с высокомерной улыбочкой, мол «молчите и слушайте, что вам умный дядя скажет» и требовать, требовать помогать мне всем, чем только сможете.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Березовский Борис Абрамович — российский влиятельный олигарх времён правления Ельцина (1943–2013)