Последний приказ Нестора Махно

Сергей Богачев, 2018

Нестор Махно, дерзкий и бесстрашный командир, собравший под свои знамёна во время Гражданской войны 100-тысячную армию, успешно боролся с петлюровцами, белогвардейцами, австрийско-немецкими интервентами. Части Красной армии, в союзе с которыми атаман Махно не так давно воевал против Деникина, получают приказ вытеснить его с территории Украины. Остатки некогда мощной анархистской Повстанческой армии переправляются через Днестр на территорию Румынского королевства. Почему в течение многих лет спецслужбы СССР прилагали столько усилий для возвращения Нестора Махно в Советский Союз? Почему Иосиф Сталин считал это важнейшей задачей? Какая тайна скрывалась за всем этим? Чтобы завладеть всеми секретами атамана, органы НКВД арестовывают ближайшего соратника Нестора Махно – юзовского анархиста-коммуниста Льва Зиньковского-Задова – начальника Иностранного отдела НКВД по Одесской области… Известный автор Сергей Богачев расследует исторические загадки, связанные с делами легендарного Нестора Махно.

Одесса. Гостиница «Бристоль». 9 апреля 1919 г.

Следующим утром Иосиф Аглицкий, надев-таки свои новые туфли, порядком натёр ногу, пока дошёл до «Бристоля». Мусье Барабанов, распорядитель гостиницы, получивший прошлым вечером просьбу от людей, которым он не мог отказать, провел молодого человека в подсобное помещение ресторана и обозначил фронт работы.

В силу того, что Йося умел варить только кофе по-турецки и имел в этом здании свою, отдельную миссию, порученную Японцем, то к нему особо никто не цеплялся — Барабанов распорядился, что юноша будет находиться за стойкой буфета, а не на побегушках. Исключением были заказы на второй этаж — в штаб Григорьева. Буфетчик Ципрадис воспринял этот приказ с таким облегчением, будто ему списали все карточные долги. За последние сутки со второго этажа ни копейки не заплатили, а когда он скромно поднял этот вопрос, ему красноречиво ткнули в лицо маузером, поручив к концу дня дать перечень поставщиков, которые отказываются везти в гостиницу продукты без денег.

Природная общительность сделала свое дело: после обеда Йося лично прислуживал полковнику и его приближенным штабистам.

— Ты это, малец… Шобы сюда больше никто не ходил. Ты будешь носить, а то у твоих дружков рожи кислые, будто не рады освободителям! — под громкий хохот прокартавил Никифор Григорьев. Йося закинул им пару-тройку анекдотов, после которых коридор еще долго сотрясался от громкого хохота красных командиров. — И не стой как истукан! Иди, вспоминай ещё чего-нибудь. Нам твои истории по душе. Принеси вина снизу и ещё анекдотов.

— Та любой каприз, товарищ полковник! — продолжение этой фразы «За ваши деньги» Йося предусмотрительно опустил и принялся проворно убирать со стола хрустальные пепельницы с окурками от самокруток, напевая себе под нос:

Мой братан для марафета бабочку надел,

На резном ходу штиблеты — лорд их не имел.

— Эй, хлопчина! А ты тутошний? — прищурив глаз от попавшего туда дыма, окликнул его один из командиров.

— А як же ж. Самый шо ни есть.

— А твоя кодла вся перепуганная, не такие как ты, да и жилетки у них по размеру…

Иосиф выпрямился, одернул униформу, которая ему была великовата и важно произнес:

— Имею честь прислуживать господам… Тьфу, товарищам… — моментально поправил себя Йося и тут же продолжил. — С особым усердием, потому как первый день работаю и не имею шанса обделаться. Денег надо очень!

— А что за песенку бубнишь?

— Та у нас тут народ такой: если не погром, то все поют или радостно гутарят.

— А про марафет^[36] что знаешь?

— Господа интересуются или так, побазарить? — нагло ответил официант, протирая поверхность буфета, прожженную окурками.

— Никифор, а малый действительно не промах, — обратился к полковнику тот, что завёл разговор с Йосей.

— Достанешь?

— Та легко, — Японец наказал Йосе первым делом втереться в доверие, потом, по возможности, слушать всё и везде, и самое главное — протолкнуть в штаб кокаин. Раз парни гуляют, то чего бы и не попробовать.

— Только там, где эту радость раздают, принимают исключительно деньгами.

— А пулями принимают? — встречный вопрос официанта в тупик не поставил — уличная школа научила его быстро выкручиваться из любой двусмысленной ситуации.

— Та не… У них этого барахла — как у собаки блох. Господа имеют сложности с наличностью? Я буду посмотреть… Неужели, если уважаемые люди, которые банкуют марафетом, прослышат за то, какие уважаемые люди просят заказ, то они не сделают гешефт^[37]?

Официант Аглицкий сновал вверх и вниз до глубокой ночи, ублажая нового коменданта города. Исключением стали только полтора часа, которые он потратил на то, чтобы доставить зелье и доложить Японцу о том, что у Григорьева большой конфликт с ревкомом и ещё — что встреча назначена на завтра.

— Ты, что ли, Япончик? — Григорьев подошел к столу, где, попивая турецкий кофе, сидел гладко выбритый человек с тонкими усиками и нетипичным для этих мест разрезом глаз.

— Михаил Винницкий, моё почтение, — ответил Японец, небрежно поправив светлый шарф.

— Шо хотел атаман бандитов от коменданта Одессы? — Григорьев не так давно прилюдно обещал поставить Японца к стенке, но решил всё-таки его предварительно выслушать.

— Товарищ Григорьев… — Японец говорил медленно, размеренно. Его спокойствие и уверенность подкреплялись несколькими десятками вооруженных сорвиголов, ожидавших на всякий случай сигнала в ближайших внутренних дворах. — У меня есть деловое предложение.

— Говори, — Никифор водрузился на кресло, раскинув в стороны ноги, от чего столик качнулся, и кофе Японца пролился на блюдце.

Миша, собрав в кучу все свою силу воли, заставил себя сохранять хладнокровие.

— Я наслышан о вашем благородном порыве души — навести порядок в Одессе. Скажу, вам, Никифор Александрович, я того же мнения об этом вопросе.

— Ты, Мишка, не темни. Шо у вас всё так заумно? Есть предложение, вываливай.

— В Одессе много всяких флагов видали за последние пару лет. И за порядок мне рассказывал каждый новый комендант. Гришин-Алмазов к стенке собирался поставить, теперь вот вы… Я тоже за порядок. У нас тут все в равновесии — все сыты и накормлены, нам потрясений не надо.

— Хм… Ну ты и наглец…

— Та не, Никифор Александрович, я ж со всей душой. При всём уважении — ваших сколько будет? Тыщ шесть, семь?

Григорьев поморщился, впечатленный тем, как чётко Японец угадал количество личного состава находящегося в городе гарнизона. Мишка продолжил:

— Остальные по сёлам в округе. Им добраться — часа четыре на всё про всё. У меня двадцать по свистку будут в центре. На что оно нам надо, тягаться? Пулемет ваш на балконе — это ж не аргумент. Я предлагаю пакт о ненападении.

— Ты забыл про бронепоезд и танки.

— Ой, Никифор Александрович, я вас умоляю! Ну что, этот поезд приедет на Приморский бульвар? Он ездит по рельсам, так мне покойный папа рассказывал. А рельсы что, не ломаются? Или стрелки не заклинивают? Давайте не будем. Я пришел по делу, а не воздух сотрясать. С миром пришел, кстати. И в долгу не останусь. Как марафетик, зашел?

— Ух, ты… Так это ты «уважаемые люди»? — Григорьев удивился так, будто не понимал, что без Японца тут не обошлось.

— Та я не слушаю, что там на улицах гутарят…

— И как ты видишь наш договор?

— Вот это дело… — Японец поднял руку и Йося молча принес ему новый, дымящийся кофе.

— Разграничим город, и я на своей части гарантирую покой, как в лучшей больнице. Фонтан, Слободка, Молдаванка. Вы их не трогаете. Я не лезу в ваши дела в порту. Центр сами патрулируете.

— На границах посты и паспортный режим.

— А на шо оно вам надо? — искренне удивился Миша.

— А на то! Гарантируешь, что лазутчики не зайдут? — Григорьев рявкнул это так громко, что люди в зале, представлявшие обе стороны, напряглись.

— Ну я даже не знаю… До сих пор, кто хотел от жандармов спетлять, в катакомбы нырял. В Нерубайском зашел, на Ланжероне вышел. Ну, это как пример. И паспорт с собой не таскали, вы ж понимаете… вы, Никифор Александрович, не ответили… Марафет первоклассный, не находите? У меня проверенные поставщики… Думаю, мы можем себе позволить маленькое исключение и радовать вас иногда отменным качеством.

— Ты думаешь, что за пакетик порошка решишь тут все свои вопросы? — Григорьев побагровел от злости.

— Что вы, Никифор Александрович… Я знал, куда иду. Это же штаб, а не притон… У меня есть для вас интересные бумажечки, — Японец опять поднял руку, и моментально появился Йося. На этот раз с портфелем в руке.

— В этом ярком саквояже всего лишь одна тонкая папочка на тесемочках. Внутри несколько листов на немецком языке. Там же — перевод на русский. Это я позаботился, для вашего удобства.

Полковник Григорьев впервые за всю беседу заинтересовался и внимательно слушал Японца.

— Извольте кинуть взгляд, — Миша извлек из портфеля папку и передал её атаману.

Бегло пробежав взглядом по бумагам, Никифор удовлетворенно хмыкнул:

— Ты готовился к разговору, вижу…

— Та не то слово, как готовился, вы себе даже не представляете, — утвердительно ответил Миша с улыбкой, припоминая расстановку своих бойцов на соседних улицах.

— Это подлинники?

— Это всего лишь переводы, если мы ударим по рукам, у вас будут оригиналы на немецком. Я слышал, у нашего коменданта есть некоторые трения с ревкомом и чекистами? Так что, по рукам?

— По рукам, — Григорьев бросил красноречивый, испепеляющий взгляд на официанта.

Японец поднял руку в третий раз и сказал подошедшему с полотенцем на руке Йосе:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

36

Марафет — кокаин (жарг.).

37

Гешефт — сделка.