Галактика мозга

Сергей Бакшеев, 2013

Детектив-триллер о гениальном ученом. Ему мешает завистник-конкурент и тайный, но очень опасный враг. Ученый теряет работу и семью, но продолжает идти к цели. Сумеет ли он пробиться через непонимание и предательство? «Ты провел чудовищный эксперимент и до сих пор не объяснил его суть». «Чудовище происходит от слова «чудо». Это чудо, которое боятся, потому что не понимают». «Наука для того и существует, чтобы развенчивать чудеса».

8

Каталка с молодой женщиной быстро двигалась по гулкому коридору Института нейронауки. Простынь сбилась. Перед глазами Антона Шувалова, толкавшего тележку, подрагивали красивые ноги, живот, грудь, вздернутый носик и подсохшие белые кудри Людмилы Вербицкой. Но он мысленно видел то, что человеческий организм скрывает и оберегает наиболее тщательно. Он «видел» ее мозг. Сейчас миллиарды нейронов уснули, застыли многочисленные связи между ними, и ни один нервный импульс не рождался в умирающем органе. Еще живой человек лишился своего главного центра управления и превратился в никчемное неподвижное тело с бьющимся впустую сердцем.

Шувалов отказывался в это верить. Недавно он понял, как оживить мозг на стадии глубокой комы. Но это была всего лишь идея, требовавшая глубокой проработки. Однако сейчас время шло на секунды.

У двери с табличкой «Лаборатория № 7» Шувалова поджидал озабоченный молодой мужчина с черной бородкой и с крупными очками на широком носу. Увидев своего лучшего нейропрограммиста Сергея Задорина, Антон без предисловий приказал:

— Открывай дверь.

Каталка въехала в лабораторию, протиснулась между столами, заставленными сложными приборами и компьютерами, и Шувалов втолкнул ее в отдельное помещение за стеклянной перегородкой. Чистый бокс одновременно напоминал операционную и отдел по производству сверхточных устройств. Здесь проводились эксперименты, требовавшие стерильности, и операции над животными.

Задорин в тревожном недоумении разглядывал лежащую без движения девушку.

— Людмила…

— Она утонула. Я ее достал, но не сразу. Сердце и легкие удалось запустить, — коротко рассказывал Антон. — Вот только мозг…

— Что мозг?

— Он пока не работает. Дай ножницы. — Шувалов хирургическими ножницами начал срезать волосы на макушке молодой женщины. — Мы обязаны ее оживить.

— Но если мозг умер…

— Не произноси это слово! Смерть мозга — это процесс, а не миг — до и после! Я же объяснял тебе!

— Теория — это одно…

— Где Репина? — оборвал ненужный спор Шувалов.

— Она скоро будет.

— Я уже здесь! — послышался женский голос.

В лабораторию влетела нейрохирург Елена Марковна Репина. Она была на несколько лет старше Шувалова, но благодаря стройной фигуре и молодежному стилю в одежде, давно разведенная женщина выглядела не хуже многих аспиранток. Только манера говорить: уверенно, емко, а порой грубо и цинично, выдавала в ней опытную женщину. Скинув на ходу плащ и облачившись в салатовый халат, она вошла в застекленный бокс.

— Для чего вызвал, Антон?

— Вот. Надо спасать Люду. — Шувалов, не теряя времени, настраивал приборы. — Она была под водой больше пяти минут.

Нейрохирург ощупала лежащую женщину, раздвинула ей зрачки и направила под веки яркий свет лампы.

— По-моему, мы опоздали. Почему ты сразу не отвез ее в клинику?!

— Бесполезно. Врач «скорой» констатировал смерть мозга.

— И что ты намерен делать?

— Я же сказал, спасать!

— Но это… — Елена Репина расширенными глазами изучала Шувалова. Она собиралась воскликнуть: «безумие», но, видя сосредоточенные приготовления заведующего лабораторией, попыталась мягко объяснить: — Антон, это утопия. Ее спасти невозможно.

Шувалов порывисто обернулся к Репиной.

— Я хочу, чтобы Люда жила. Хочу! И я знаю, что для этого надо делать.

Репина перевела недоуменный взгляд на Сергея Задорина. Тот нехотя уточнил:

— Антон Викторович выдвинул идею, что мозг, как двигатель можно включить и подзарядить. Он вычислил особу зону нейронов. Теоретически.

— И рассчитал силу и частоту электромагнитного воздействия, — добавил Антон.

— Тоже теоретически?

— Да! Разве этого мало? Чтобы вычислить высоту горы не обязательно на нее подниматься! Вес Луны мы знаем без взвешивания на весах!

— Антон, успокойся. Я должна знать, чем буду заниматься.

— Я считаю, что у мозга есть своеобразный стартер. И сейчас я запущу его! Ты поможешь мне вскрыть череп. Бери фрезу и делай отверстие. Вот здесь.

— Но это опасная операция. Необходимо получить согласие родственников.

— Для кого опасная? Для трупа? Ты только что заявила, что Люда мертва. — Шувалов наклонился к монитору компьютера, где появилось изображение мозга в трех сечениях, и обратился к Задорину: — Сергей, надо погрузить электрод в эту точку. Готовь приборы.

— Требуется рассчитать координаты.

— Так что же ты стоишь?

— Но, Антон Викторович…

— На всё про всё — три минуты! Лена, начинай. Дорога каждая секунда.

— Под твою ответственность, Антон.

— Разумеется. Вас здесь вообще не было. Я всё делал сам. Приступай.

Тонкие перчатки, чмокнув, облепили женские пальцы. Репина надела маску и большие пластиковые очки. Зажужжала электрическая фреза. Вскоре к механическому зуду добавилось тонкое пищание распиливаемой кости черепа.

— Отверстие готово, — отрапортовала Елена.

— Сергей, установи приборы.

Задорин закрепил на голове Людмилы стереотаксическое оборудование, состоящее из стальных колец и дуг. Над центром отверстия возвышался тончайший золотой электрод, от него тянулись провода к сложному прибору с двумя экранами и несколькими циферблатами.

— Покажи расчет, — потребовал Шувалов у Сергея.

Тот ткнул в экран ноутбука.

— Без всесторонней компьютерной томографии я не гарантирую точность.

Антон сосредоточенно смотрел на цифры. Над его переносицей прорезалась двойная вертикальная морщина. Он размял пальцы и тихо произнес:

— Теперь я сам.

Под его управлением электрод стал плавно погружаться в оголенный мозг. Введя золотую нить на несколько сантиметров, Шувалов перешел к приборам. Координаты погружения совпали с расчетными. Он тщательно настроил регуляторы и обернулся. Репина и Задорин с затаенным ожиданием следили за его действиями. Антон перевел взгляд на неподвижное тело, закрытое простыней, и нажал кнопку.

Стрелки дернулись, на экранах ожили электронные змейки. Выждав двадцать секунд, Шувалов отключил прибор.

Елена Репина, склонившаяся над пациенткой, отрицательно мотнула головой. Антон вытер пот со лба, подрегулировал один из датчиков и вновь нажал кнопку. На этот раз он ждал тридцать секунд, затем, искоса, взглянул на Елену.

Та следила за мертвенно бледным лицом Людмилы Вербицкой, пытаясь найти хоть какое-то улучшение. После долгой паузы голова в хирургической шапочке, как и прежде, безнадежно качнулась из стороны в сторону.

Антон прикрыл глаза. В его сознании мелькали формулы, математические знаки просачивались сквозь густую сеть переплетенных нейронов. Он провел эксперимент согласно своей новой теории. Мозг говорит на электрическом языке. На этом же языке он отправил в расчетную точку свое послание. Возможно, не слишком понятное. Но это было единственное, что он мог сделать в сложившихся обстоятельствах.

Безрезультатно.

Циничный врач «скорой» оказался прав. Он не бог.

Но вдруг Елена Репина подняла руку и удивленно отпрянула от тела. Ее палец указывал на лицо пациентки. Задорин сделал шаг вперед и увидел, как дрогнули веки и разлепились ресницы Людмилы Вербицкой.

— Она очнулась, — промолвил он.

Шувалов открыл глаза. На него потрясенно взирала Репина.

— Ты ее воскресил, — прошептала она.