Омерта десантника

Сергей Алтынов, 2006

А говорят, что кровную месть практикуют только горцы. Роберт Сафронов, офицер спецназа ВДВ, опровергает это заблуждение. От его холодной целеустремленности и неугасаемого желания расквитаться за погибшего друга леденеет кровь в жилах. Умом понимаем, что так нельзя, что это жестоко, дико, страшно, но сердцем мы с ним. Ибо он вершит суд своей совести. Негодяям, которые ради сверхприбылей торгуют наркотой и подставляют мальчишек под вражеские пули, нет места на земле. Это убеждение выстрадано десантником, и с годами оно только крепнет, цементируя его волю в смертельной схватке с криминальной нечистью…

Омерта — кодекс чести, заговор молчания: «Если я выживу, я убью тебя! Если я умру, я прощу тебя!»

Пролог

Россия. Начало двадцать первого века

— Убей Полковника!

Злобный истеричный выкрик раздался из задних рядов. Акцент не улавливался, но кричал явно кто-то из «кавказских гостей». Призыв тут же подхватило еще несколько луженых глоток, причем орали теперь и некоторые «братья-славяне». Сафронов не спускал глаз с противника, фиксируя каждое его движение. Тот, в свою очередь, ободренный зрительской поддержкой, провел ложную атаку в корпус и тут же попытался сбить Сафронова резким нагаечным ударом по голени. В последний момент Сафронов успел-таки убрать ногу и непроизвольно отступить на полшага. Зрители отреагировали на это еще большей активностью. Подбадривающие и одновременно провоцирующие на атаку вопли слышались со всех сторон:

— Убей Полкана! Убей Полкаша!

Казалось, скандировал весь зал. Впрочем, зал этот больше походил на цирк, нежели на стадион. Полукруглая арена, похожая на цирковую, при этом огороженная толстыми металлическими прутьями. А над ней амфитеатрами высились ряды удобных зрительских кресел. В этих самых креслах и восседала разгоряченная затянувшейся схваткой публика самых разных калибров. Здесь был некто в форме милицейского генерала с облаченными в камуфляж автоматчиками-охранниками. Рядом — откровенно беспредельного вида амбалы со стрижеными затылками. При них — вычурно одетые подруги с длинными распущенными волосами. Чуть поодаль, на безопасном расстоянии, молодые люди с утонченными манерами — так называемые модные «визажисты» и «дизайнеры». Эти без подруг, им и друг дружки достаточно. Присутствовали и вальяжные, откровенно скучающие обладатели смокингов и дорогих костюмов. Этих было немного. Была и своя ВИП-ложа. В ней (помимо милицейского генерала с охраной) сидел седовласый с несколько старомодными бакенбардами мужчина лет пятидесяти пяти, чьи холеные руки украшала пара дорогих перстней. Рядом с ним, помимо юной спутницы, — бородатый субъект в черном костюме и белой рубашке без галстука. Перстень у него имелся всего один, но по цене не уступал соседским вместе взятым. Бородача со всех сторон прикрывала охрана — немногословные спортивные ребята, ярко выраженные представители Северного Кавказа. Чуть ниже, в первых рядах амфитеатра, их земляки истошно орали, поддерживая боевой дух сафроновского противника. Что было и неудивительно — тот также был их земляком.

— Убей Полкана! Убей его, Ахмед!!!

Сафронов тем временем окончательно убедился, что Ахмед владеет стилем контактного карате, в котором на соревнованиях запрещены удары в голову. Сейчас никаких запретов не было, но Ахмед инстинктивно бил в основном в корпус или пытался подсечь ноги Сафронова. Ахмед был моложе, ниже ростом, но куда мускулистей, накачанней и при этом подвижней. Сафронов на его фоне выглядел длинным костистым жердем. Тем не менее активный в первом раунде Ахмед сейчас не торопился сближаться с противником. Пара крепких увесистых ударов (от одного из которых каратист потерял равновесие и чуть не был добит в партере) несколько охладили горячий боевой пыл молодого кавказского гладиатора.

— За что осужден твой племянник? — кивнув в сторону Ахмеда, спросил седовласый с бакенбардами у своего бородатого соседа по ВИП-ложе.

— Убийство, изнасилование, — без особого энтузиазма ответил тот.

— Я бы такого выкупать не стал, — усмехнулся обладатель бакенбардов.

— Я бы не дал и рваного рубля за эту дохлятину, — вытянув палец с перстнем в сторону Сафронова, в данную секунду отступающего под вихревой атакой Ахмеда, сказал бородач.

— Здесь, Гелани Асланович, вы не правы, — вставил свое вежливое слово еще один зритель ВИП-ложи.

Это был полный, горбоносый мужчина в скромной зеленой форме с эмблемами минюста и подполковничьими погонами на круглых толстых плечах.

— Хозяину видней, — поддержал подполковника обладатель бакенбардов.

Гелани лишь надменно усмехнулся. Все трое — кавказец, седовласый и офицер минюста — молча переглянулись. Рядом с Гелани Аслановичем и обладателем бакенбардов стояло по кейсу, о содержимом которых догадаться было нетрудно. Один из них и должен был получить тот, кого именовали Хозяином. Однако кому было суждено расстаться с деньгами, было до сей минуты неизвестно. Это решалось прямо сейчас. Внизу, за прутьями, на арене.

— Убей Полковника!

Несмотря на скорость и грамотные удары, Ахмеду не удалось пробить сафроновскую защиту. «Убей Полковника!» Сафронов понимал, почему так орут чеченцы, но когда то же самое выкривали «братья-славяне»… Полковником Сафронов не был, не успел стать им. На целую звезду ошиблись господа «патриции». Ахмед тем временем обозначил атаку левой рукой, а сам пробил правой. Сафронов среагировал, заблокировал удар кистью, но в Ахмеде еще таилась молодая буйная мощь, и его кулак сумел-таки пушечным ядром «срубить» сафроновскую защиту. В голове Сафронова точно взорвался огненный шар, но на ногах он устоял. В этот момент Ахмед достал вдогонку ногой в грудь. Из публики послышались восторженные возгласы на родном для Ахмеда языке. Еще один точный быстрый удар, и Ахмед не только станет победителем русского полковника, но и обретет долгожданную свободу. И в это мгновение тело Сафронова ушло влево и тут же очень быстро вправо. Ноги и кулаки Ахмеда замесили пустоту. Сафронов завалился на бок, затем увернулся в сторону, и нога Ахмеда врезалась в стальное ограждение загона. А Сафронов между тем вскочил на ноги как ни в чем не бывало. Дыхание его отнюдь не было сбито, он вновь был в боевой стойке, характерной для классического бокса. Ахмед пошел в атаку, теперь он действовал преимущественно руками и сейчас нанес удар правой. Сафронов подставил левое плечо, сделал легкий поворот, и вся огромная инерция Ахмеда повела его мимо Сафронова. Тот, не упуская момента, достал его по «ахиллу». Болезненный удар заставил Ахмеда вскрикнуть и потерять равновесие. Он с гулом рухнул на арену, и в то же мгновение Сафронов нанес завершающий удар в голову…

Гелани Асланович с трудом усидел на месте, кисти его рук заметно вздрогнули, что не укрылось от цепкого взгляда обладателя бакенбардов.

— Не нервничай, Гелани, — произнес он. — Русские офицеры не добивают лежачих… Твоему родственничку придется провести в тюрьме все двадцать пять годков, у проигравшего такая участь… Получи, Семен Семенович. — Обладатель бакенбардов быстрым движением протянул кейс офицеру минюста.

— Полковник!!! — скандировала между тем мгновенно изменившая свой настрой публика. — Пол-ков-ник!!! Пол!!! Ков!!! Ник!!!

Похоже, многие были удивлены рукопашным умением этого «гладиатора» — высокого, худого, отнюдь не юного возраста и именуемого «полковником». Молчали лишь гости с Кавказа. Сафронов отступил на полтора шага от поверженного соперника и прижался спиной к холодным металлическим прутьям загона. Победителем он себя не чувствовал.

Не прошло и получаса, как Сафронов, он же Полковник, сидел напротив Хозяина, старшего офицера минюста Семена Семеновича, в скромном, обставленном казенной мебелью кабинете последнего.

— Как я и обещал тебе, Сафронов, ты выходишь на свободу досрочно, — произнес Семен Семенович. — Хоть бы поблагодарил, а? — после паузы, с легкой усмешкой заметил Хозяин.

— Вас другие отблагодарят, — усмехнулся в ответ Сафронов. — Сколько на меня ставили?

— Немного и немногие, — не без торжества в голосе отозвался Хозяин. — Но я верил в тебя до конца…

— И внакладе не остались, — закончил за Семена Семеновича Сафронов. — Ведь вы не за просто так меня отпускаете?

— За просто так канарейки поют, да и то в хорошую погоду, — кивнул Хозяин. — Как начальник тюрьмы я вынужден идти на некоторый должностной подлог. Заключенный Сафронов внезапно заболевает и умирает… Ну, скажем, от сердечной недостаточности или внезапно прорвавшегося аппендикса.

— Благодарю, Семен Семенович, — кивнул в ответ Сафронов.

— Но ты, Сафронов, теперь поступаешь в распоряжение одного своего старого знакомого. Прямо сейчас.

— Что за знакомый? — поинтересовался Полковник, стараясь при этом оставаться бесстрастным.

— Сейчас увидишь. — Хозяин нажал кнопку на своем мобильнике и вежливым тоном попросил кого-то зайти в кабинет. — Ты ведь офицер, Сафронов, — продолжил Семен Семенович. — А офицеры бывшими не бывают. Так вот, считай, что сейчас получаешь новое задание командования.

— А ваши «гладиаторские бои» тоже задание командования? — довольно дерзко поинтересовался Сафронов.

— Нет. Это уже моя маленькая слабость… Точнее — страсть. Я в молодости, еще когда младшим лейтенантиком служил, на ипподроме своим человеком был. Лошадки, ставки, публика всякая интересная… Панкратион^[1] интересней, азартней. На ипподроме — кони, у меня здесь люди…

Начальник тюрьмы не успел договорить, как дверь его кабинета распахнулась и на пороге появился высокий, сухощавый обладатель седой, аккуратно уложенной прически и бакенбардов.

— Ну, вот и Петр Васильевич, — торжественно изрек Хозяин. — К слову сказать, мы с ним познакомились именно на ипподроме, я тогда был уже капитаном и служил начальником хозотряда в Матросской Тишине…

— Воспоминаниям предадимся после, — мягким голосом прервал начальника тюрьмы обладатель бакенбардов. — Ну, здравствуй, Сафронов! Тебя в этих стенах уже в полковники произвели, поздравляю!

— Здравствуйте, Лорд, — сдержанно поприветствовал Петра Васильевича Сафронов, не торопясь с объятиями и рукопожатием.

Они и в самом деле были давними знакомыми. Вот только не все их предыдущие встречи можно было назвать теплыми и дружественными. Однако сейчас обладатель благородной седины и бакенбардов (по праву именуемый Лордом) был настроен любезно и доброжелательно.

— Лучше называй меня по имени-отчеству, — тем же мягким тоном поправил Сафронова Петр Васильевич. — Ну а с вами, господин Флягерс, мы расстаемся на… Не навсегда, конечно же, но, надеюсь, на долгий период.

— Как будет угодно, — покорно кивнул в ответ начальник тюрьмы (официально именуемой как следственный изолятор) подполковник Флягерс.

Бронированный джип-внедорожник мчал по загородному шоссе. С боков его прикрывали два точно таких же, набитых охранниками, лимузина. А спереди дорогу расчищал милицейский «Форд» с мигалкой.

— Видишь, какое у меня сегодня положение, — произнес Петр Васильевич, вытянув перед собой холеные пальцы с перстнями, как бы демонстрируя их сидевшему рядом с ним Сафронову. — Ты сегодня доставил мне несказанное удовольствие, Сафронов. Жаль, что ты не видел рожи Гелани и его трясущихся рук…

— Раньше вы носили другие перстни, Петр Васильевич, — заметил Сафронов.

— Я и сейчас их ношу. — Собеседник быстрым движением снял с пальцев оба перстня.

Под ними и в самом деле оказались другие «украшения» — два синих, наколотых опытным татуировщиком, перстенька с рисунками. Один сообщал понимающему в тюремных татуировках, что Петр Васильевич трижды был в местах лишения свободы; другой, с могильным крестиком, означал, что, пока Петр Васильевич был в заключении, его родители умерли.

— Все это в прошлом, — пояснил Лорд, столь же быстро вернув бриллиантовые перстни на место. — Сегодня нет в помине никакого Лорда, а есть предприниматель, меценат и член думской комиссии по культуре господин Маркин П.В. И у него есть очень выгодное предложение для некоего Сафронова… Который на текущий момент является умершим заключенным флягерского изолятора, — делая выразительные паузы, проговаривал господин Маркин. — Ну а если… Сафронов попытается воскреснуть (что многих очень не устроит), то его тут же объявят беглым зэком и убьют при задержании.

— Воскресать, стало быть, не стоит? — прищурившись, спросил Сафронов.

— В ближайшее время ты получишь чистые документы, а если захочешь, можно будет сделать пластическую операцию.

— Что за предложение?

— Работа по твоему профилю, — любезно улыбнувшись, ответил господин Маркин. — Тактическая разведка, захват языка, диверсии… Ты же прекрасно умеешь это делать, Полковник?

— Я не полковник, — произнес в ответ Сафронов.

И в этот момент вся автокавалькада остановилась у высоких железных ворот с резьбой в средневековом стиле. За ними высился не менее средневековый замок-коттедж, на котором красовался и собственный герб — золотистый скорпион с бокалом красного вина в клешне. Дальнейший разговор продолжился в одном из гостиных залов загородной резиденции мецената и советника по культуре.

— Зачем вам нужен был гладиаторский бой? С вашими деньгами могли просто выкупить меня, и все, — поинтересовался Сафронов, наполнив рюмку сорокадвухградусным коньяком, но не торопясь ее осушать.

— Хотел посмотреть тебя в деле, — ответил Лорд. — Ты не обманул моих надежд, и я лишний раз понял, что не ошибся.

— Вы так считаете?

— А ты считаешь, что нам не нужно было встречаться? — вдруг спросил напрямую жестким, требующим немедленного ответа тоном Петр Васильевич.

— Смотри, Лорд, как бы тебе самому так не посчитать, — ответил Сафронов.

— Поэтому я и выкупил тебя, Сафронов, у этого жирного лавочника Флягерса, — не скрывая собственного удовлетворения, произнес Лорд. — Ты никогда не был и не будешь бараном, ходячей папахой и шашлыком в одном лице… Неужели ты до сих пор не понял, что служить мне — это честь, а вовсе не унижение?

Лорд изрек это, сделав особый акцент на фразе «служить мне».

— Да пошел ты… — резким движением отшвырнув так и не тронутую рюмку, проговорил Сафронов, сохраняя при этом спокойствие в голосе.

— А вот таких вещей я могу и не простить, — покачал головой поднявшийся со своего места Петр Васильевич. — Пока еще никто из хамов, пытавшихся разговаривать со мной таким тоном, не остался безнаказанным… Однако тебя я прощаю. Удары в голову временно помутили твой разум. Нужно отдохнуть, Сафронов… Я бы даже сказал — необходимо!

— А что ты мне сделаешь, Лорд?! — поднявшись, в свою очередь, с кресла, поинтересовался Сафронов, взяв в обе руки по бутылке недешевого вина и держа их теперь на манер гранат или боевых булав. — Убьешь?! Это несложно, зови своих мордоворотов. Смертью ты меня не испугаешь, у меня на этом свете никого не осталось. Убивай… Убивай прямо сейчас, Лорд. Служить тебе я не буду, что бы ты ни говорил.

Петр Васильевич молча выслушал Сафронова, не делая при этом резких движений. Сейчас, как никогда, он соответствовал своему прозвищу-титулу. Высокий, застывший в аристократической позе, со снисходительным выражением морщинистого, но не утратившего мужской привлекательности лица.

— Я же говорю, тебе надо отдохнуть, — как ни в чем не бывало, назидательным тоном произнес Петр Васильевич. — Вот посмотри, пожалуйста, Полковник. — Лорд сунул руку во внутренний карман и достал четыре фотографии. — Ты ведь помнишь этих людей?

Сафронов отставил в сторону одну бутылку, взял протянутые Лордом фотопортреты. Пожилой мужчина в рабочей спецовке, рядом паренек на мотоцикле. На другой фотографии — изящная, спортивного телосложения женщина в купальном костюме в зеленых морских по колено волнах. Далее — девочка лет шести-семи в обнимку с большой собакой, похожей на кавказскую овчарку. На последнем фотопортрете был коренастый военный, одних лет с Сафроновым, в парадной форме с многочисленными орденами и медалями на груди. Сафронов лишь тяжко вздохнул, отодвинул фотографии обратно Лорду. Затем поставил на стол вторую бутылку. Слов не требовалось, но Лорд решил, что последнее слово должно остаться за ним:

— Эти люди не являются твоими родственниками, но каждый из них по-своему дорог тебе, Сафронов… Они ни в чем не виноваты, и я обычно не трогаю простых граждан. Но мне нужен ты. ТЫ, Сафронов. И если ты откажешься выполнять мою волю… Я буду их убивать. Кого быстро, кого медленно. Конечно же, без всякого удовольствия… Буду убивать! — Голос Лорда неожиданно из ровного и спокойного сорвался на крик. — Да! Да потому, что они дороги тебе. Подумай, подполковник Сафронов. Это ведь так просто — убивать простых людей, не имеющих охраны, связей, каких-либо влиятельных покровителей, способных отомстить. Думай, Сафронов! До завтрашнего утра… Желаю приятных сновидений!

Надо ли говорить, что никаких сновидений в ту ночь Сафронов не видел. Утром следующего дня, не успело пробить и восьми часов, как он попросил охранника свести его с Петром Васильевичем.

— Я согласен, — произнес Сафронов, стоя напротив Лорда, восседающего в кресле, похожем на трон. — Говорите, что мне нужно сделать…

Петр Васильевич ответил не сразу. Он оценивающе, уже в который раз, оглядел жилистую, худую фигуру Полковника. Нет, он, Лорд, не ошибся. Тот, кто еще недавно казался не поддающимся приручению зверем, теперь будет служить ему, Лорду. В этот момент Лорд вспомнил их первую встречу. Она произошла более двадцати лет назад. И не в России, а на территории охваченного войной Афганистана…

Примечания

1

Панкратион — древнегреческое обозначение боев без правил, в которых допускаются абсолютно все приемы.