Как из бильярдных шаров вылупляются лейтенанты

Сергей Александрович Вольченко, 2023

Однажды, находясь в море и коротая в кают-компании часы за байками о былой службе, мой коллега (кстати, офицер запаса) как бы невзначай сказал:– Серега, а что ты не напишешь книгу о том, как учился в военном училище? Ибо рассказов у тебя – как у дурака фантиков!Я задумался… А почему бы и нет…Эти записки стали приятным воспоминанием о дружбе с однокурсниками, о радостях и тяготах, которые мы делили между собой. О невзгодах, о ссорах, да и много о чем еще…Книжка писалась на протяжении года. Мне неоднократно хотелось бросить бумагомарание, ан, нет… Силы для продолжения давали города от восточных границ нашей страны до западных (где я занимался графоманией): Петропавловск-Камчатский (родина), Владивосток (третий город во Вселенной), Москва (второй город во Вселенной), Санкт-Петербург (первый город во Вселенной), Калининград (просто хороший город).

И НЕ ГРАЖДАНКА, НО И НЕ СЛУЖБА

Нашу группу, приехавшую из Рязани, любезно (по наставлению офицера) согласился расквартировать один из наших «соплеменников», который прибыл на пару дней раньше, поэтому уже считал себя бывалым.

Подойдя к жилищу, в котором нам предстояло провести несколько недель, я опешил… Данное строение представляло из себя здание цвета взрослой неожиданности, которое было сконструировано из рассохшихся досок. Покатая крыша сооружения доходила до земли, вследствие чего по бокам окон не было, они находились лишь на фронтонах, зияя там и сям черными прогалинами разбитых стекол.

Внутреннее убранство расположения (так это называлось) было похоже на жилище Спартака и его команды. По обе стороны от центрального прохода стояли колченогие кривые и трижды перекрашенные кровати. По эстетическим соображениям они уже не годились быть на территории училища и поскрипывать под телесами курсантов на улице Мира, поэтому были высланы в Учебный центр, чтобы постанывать под абитуриентами.

Позже был случай с этими кроватями. Два абитуриента от скуки и от небольшого ума решили поспорить: у кого пролезет голова в решетку спинки кровати. Поспорили — разбили! Первый оказался более юрок (а может быть, заранее смазал уши подсолнечным маслом), но, прошмыгнув между прутьев, он так же легко вынырнул. Его оппонент был тучнее. Засунув свою буйную головушку в решетку, вытащить ее он не смог — уши-локаторы мешали протиснуться назад.

Как всегда в подобных случаях бывает, вокруг образовался кружок умных советчиков. Кто-то предложил намылить уши — не помогло. Кто-то — перевернуть его на спину и в такой позе вытащить на свет — не помогло. Разгибание прутьев тоже не привело к успеху, видимо, тогда еще мало армейской каши было съедено.

Вот так стоял этот бедолага, как конь в стойле: ноги на полу, а голова на кровати между прутьев. Но на его счастье в это время в расположение зашел заместитель командира взвода: высокий широкоплечий блондин, который уже достаточно понюхал пороху, послужив в армии (до сих пор остается тайной в каких войсках он служил), не чета нам — вчерашним школярам. Отработанным богатырским движением, играя мускулами, он разогнул железную конструкцию и высвободил застрявшего товарища. Быть может он свою срочную службу проходил в недавно созданном Министерстве, руководил которым тогда нынешний Министр обороны.

Так состоялось мое первое знакомство с человеком, который стал на четыре года отцом и матерью для более чем ста человек — будущим старшиной Саней Фризеным.

Но продолжу про бытовые условия полевого лагеря. А их просто не было. Какие-то полуразвалившиеся тумбочки и табуретки находились между кроватями. В углу каждого барака согревала своим теплом печка-буржуйка, дрова для которой мы собирали в ближайших лесопосадках. К счастью, был июль месяц и поэтому пользоваться этим чудесным агрегатом приходилось редко, лишь после дождя — для того, чтобы просушить нашу обитель.

Около каждого домика находилось диковинное приспособление, которое я прежде не видел. Оно представляло собой деревянный помост, куда ставилась нога, облаченной в грязную обувь, которую необходимо было очистить при входе в помещение. Предлагалось это сделать странными приспособлениями: куцей щеткой, в которой осталось щетины, как волос у Дмитрия Нагиева на голове, либо выструганной палкой-копалкой, или же кисточкой, изготовленной из лоскутов нашинкованной старой шинели. Каждый входящий должен был использовать эти чудные предметы, дабы не вносить красносельский чернозем в жилище.

С первых дней нас начали ненавязчиво приучать к суровым военным будням. Все офицеры и курсанты-старшекурсники, которые были помощниками командиров взводов, желали нас постоянно построить. И мы строились. Даже в столовую мы начали ходить строем. Она находилась где-то в километре от наших хижин и относилась к ДОУПу (дивизион обеспечения учебного процесса — воинское формирование, которое пыталось обеспечить учебный процесс курсантов в Учебном центре).

Однажды, шествуя в шеренге своих товарищей на прием пищи, сквозь шарканье кроссовок и кед, я уловил глас человека, взывающего меня к ответу. Обернувшись, я увидел Сэма! Как оказалось, он провалил экзамены в Рязани и тоже приехал, чтобы стать мастером зенитного удара. Недолго думая, я без спроса покинул строй, чтобы «поручкаться» со своим товарищем, за что получил нагоняй от командования.