Никогда ты не будешь майором

Семён Ходоров

В романе прослеживается нелёгкая, порой драматичная, судьба его героя Виталия Абрамова, который прошёл сложный путь своего становления, начиная с уличного подростка до курсанта военного училища, от офицера до гражданского инженера, от капитана Советской армии, которому не суждено было стать майором, до израильского бизнесмена.

Глава 3

У чёрта на куличках

Виталий всегда помнил слова начальника училища о том, что во все времена военные топографы считались интеллектуальной элитой армии. При каждом удобном случае генерал повторял: военные топографы всегда идут впереди боевых порядков, ведь карта, которую они создают — это глаза армии. Подразделения, главной задачей которых являлось производство военных секретных карт, назывались топогеодезическими отрядами.

Прежде, чем попасть в расположение такого отряда, Виталию предстояла аудиенция с начальником военно-топографической службы Дальневосточного военного округа. С этим он прибыл в его штаб город Хабаровск. С первого взгляда город оказался совсем не таким, как охарактеризовал его случайный попутчик по авиарейсу из Москвы. На вопрос Виталия, что представляет собой дальневосточная столица, тот, закатив глаза в самолётную притолоку, угрюмо, с неподдельным пренебрежением, ответил:

— Да, что тебе сказать, лейтенант, если кратко, то — три горы, две дыры.

Только позже Виталий поймёт, что сосед по самолётному креслу имел в виду три холма, на которых, действительно, располагался Хабаровск. А под дырами подразумевались две, спрятанные в канализационные трубы, речушки. Видимо, авторы этого проекта полагали, что хватит городу и одного красавца Амура. Ассоциативно вдруг вспомнились слова песни «на высоких берегах Амура часовые Родины стоят». Однако после краткого инструктажа, который провёл полковник Сергеев, начальник топоотдела округа, выяснилось, что ему не придётся караулить живописную дальневосточную реку. Стало ясно, что «чёртовы кулички» находятся вовсе не в уютном и, по своему комфортном, Хабаровске. Буквально завтра Виталию предстояло вылететь в другую столицу, в столицу Чукотского автономного округа. В полдень, уже в Анадыре, едва сойдя с самолётного трапа, Виталий почувствовал все прелести субарктического климата места, куда он передислоцировался. Невидимые струи холода заползали под совсем нетонкий офицерский китель, словно напоминая:

— Держись, лейтенант, ты вовсе не в субтропиках, а на меридианах и параллелях, которые называют Крайним Севером.

Поёживаясь от зябкости, Виталий взглянул на светящееся аэродромное табло. На нём мерцающие зеленоватые цифры высвечивали дату, время и температуру воздуха, они попеременно показывали: 3 часа дня, 28 мая 1973 года, плюс 8 градусов тепла. Не успел молодой лейтенант удивиться климатической метаморфозе, как к нему подбежал, небольшого роста, военный, который одной рукой выхватил у Виталия чемодан, а другую приложил к козырьку и громко отчеканил:

— Здравия желаю, товарищ, лейтенант, разрешите представиться, прапорщик Михайлов! Приказано сопроводить вас в расположение отряда.

Виталий огляделся по сторонам, пытаясь обнаружить войсковой «газик», на котором его повезут в часть. Однако прапорщик потянул его через лётное поле, в сторону небольших вертолётов, стоявших неподалёку от самолёта, на котором он прилетел из Хабаровска. Не прошло и десяти минут, как лейтенант оказался на борту геликоптера «Ми — 4». Его беспрерывно вращающиеся винты с каждой минутой приближали Виталия к, затерявшемуся в тундре, небольшому приполярному посёлку, в котором и располагался топогеодезический отряд. Внизу за бортом простиралась безжизненная заснеженная тундра, шапки гор, утёсов и голые сопки. Пролетев более трёхсот километров этого приполярного пространства, вертолёт мягко приземлился возле деревянных ворот воинской части. На обеих его створках красовались две, пылающие кумачовой краской, красные звезды. По правде говоря, внимание Виталия привлекли не столько эти пятиконечные символы, сколько термометр на КПП (контрольно-пропускной пункт): закрашенный в синий цвет его ртутный столбик остановился у отметки «минус три градуса». Отметив про себя, что позагорать здесь вряд ли удастся, он посмотрел на круглые настенные часы: их стрелки показывали одиннадцать часов вечера. Солнце совсем недавно коснулось горизонта, но никаких признаков наступления темноты не было и в помине. Краешек оранжевого диска не спеша продвигался по нижнему небесном изгибу и был едва заметен. Голубая высь подсвечивалась розоватыми оттенками невидимого из-за горизонта светила. Казалось, что оно вот-вот снова взойдёт. Облака, как небольшие островки в дельте гигантской небесной реки, создавали видения самых причудливых форм. Виталий в полной мере ощутил, что Чукотский полуостров находился в полном разгаре полярного дня. Белые ночи здесь были гораздо светлее и серебристее, чем в Ленинграде.

Просторный оконный проём КПП, через который Виталий любовался непривычным пейзажем, закрыла мощная фигура капитана с повязкой «дежурный по части». Он с улыбкой посмотрел на Виталия и, взглянув на какую-то бумагу, выхваченную из серой папки, доброжелательно не то спросил, не то утвердил:

— Лейтенант Абрамов? Собственной персоной? Приветствую вас в нашем тундровом топогеодезическом отряде особого назначения.

Только позже Виталий узнает, что идиома «особое назначение» обозначает, что отряду была приписано спецзадание Генерального штаба. Оно заключалось в авральном проведении крупномасштабного картографирование «белых пятен» Чукотки. Понятно, что командование не афишировало, для каких таких конфиденциальных целей срочно потребовались эти масштабные топографо-геодезические работы.

— Поздравляю с прибытием в нашу засекреченную глухомань, — продолжал тем временем улыбаться «дежурный» капитан, — приказано сопроводить тебя в общежитие, а завтра, после беседы с командиром отряда, полковником Барановым, будет, я полагаю, предоставлена небольшая квартирка в ДОС (дом офицерского состава).

Утром следующего дня, невыспавшийся от уязвимой метаморфозы привычного климата, лейтенант Абрамов предстал пред синие очи полнеющего седоватого командира части. По структурной градации в Советской армии топогеодезический отряд, несмотря на значительное отличие в численности, презентовался как полк. Поэтому, его командир и носил погоны с тремя большими звёздами. Их обладатель, полковник Баранов, не очень походил на строевого офицера. Возможно потому, что он сначала закончил гражданский вуз, Новосибирский институт инженеров геодезии, картографии и аэрофотосъёмки. Только потом, после пяти лет службы в армии, поступил на геодезический факультет военно-инженерной академии имени Куйбышева. По складу характера полковник Баранов был не чёрствым служакой, а чутким, отзывчивым и добродушным человеком. Поэтому, как солдаты, так и офицеры части, которой он командовал, называли его, в отличие от комбатовского «батя», просто «папашей». Несмотря на свою, заметно прикрытую, «гражданственность», его подразделение успешно выполняло совсем непростые воинские задачи в тяжёлых условиях, сменяющих друг друга, полярных дней и полярных ночей.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — браво отрапортовал, между тем, Виталий, — выпускник Ленинградского высшего военно-топографического училища лейтенант Абрамов прибыл в ваше распоряжение для прохождения службы.

— Ну, вижу выдрессировали вас там, — ободрительно усмехнулся полковник, — у нас тут не мотострелковая дивизия. Но тяжёлые условия нашей службы можно сравнить с испытаниями альпинистов, покоряющих труднодоступные скалистые вершины.

Не обращая внимания на неприкрытое удивление Виталия, командир части продолжил:

— Только в отличие от альпинистов, для которых тяжёлые восхождения — это, всё-таки, спорт, который является непродолжительным по времени, для нас, военных топографов, наши изыскания являются тяжёлой, порой изнурительной и опасной, ежедневной работой.

— Нестандартно описываете мою будущую службу, — как-то не по уставу отозвался Виталий.

— Не хочу тебя пугать, дорогой мой лейтенант, — посерьёзнел вдруг полковник, — на самом деле, твоя служба будет намного труднее, чем я это сказал сейчас, гораздо суровее, чем ты это себе представляешь и неизмеримо более ответственной, чем тебя обучали в училище.

Перехватив растерянный и немного озадаченный взгляд Виталия, командир отряда, снизив гротескную тональность в голосе на обычную, миролюбиво, совсем не по-военному, промолвил:

— Значит так, Виталий Михайлович, у нас в отряде офицеры занимают три должности: геодезист, топограф и картограф. С повышением звания (старший лейтенант или капитан) к этим должностям прибавляется приставка «старший», с звёздами «майора» офицер становится, как правило, командиром отделения. При этом, учитывая, что здесь, на Чукотке, действует двойной тариф оплаты труда, твой первоначальный оклад будет составлять около пятисот рублей.

— Прав был директор школы, — удовлетворённо отметил про себя Виталий, вспомнив Кирилл Захаровича, — это бешеные деньги, на «гражданке», наверное, даже директор завода столько не получает.

— Ты, лейтенант Абрамов, — прервал его мысли полковник, — получаешь должность геодезиста.

Он немного помолчал, вытянул папиросу из помятой пачки «Беломорканал», на которой был изображён кусочек розоватой карты, и назидательно проронил:

— А ведь знаешь, Виталий Михайлович, у меня в дипломе тоже написано, не картограф, не топограф, не фотограмметрист, а инженер-астрономо-геодезист. По сегодняшний день я горжусь этим.

Виталий вспомнил, что, если топографы выполняют полевые съёмочные работы по созданию карты, а картографы непосредственно составляют её камерально (в кабинете или в фотограмметрическом цеху), то геодезисты производят каркас топографической продукции. Этот фундамент заключался в построении и последующем высокоточном измерении специальных пунктов с целью вычисления их астрономических и геодезических координат. И снова мысли Виталия оборвал полковник. Он, перестроившись уже из благодушной тональности на командирскую окраску в голосе, приказал:

— Сегодня присматривайтесь к окружающему, привыкайте к увиденному, получайте необходимые аксессуары для службы и, как можно быстрее, настраивайтесь на рабочий лад. А завтра, поступите в распоряжение старшего лейтенанта Сахарова. С ним и его солдатами проведёте очень непростую для вас неделю. За это время получите полный инструктаж по теме: зачем, как и что делать. На все эти вопросы получите исчерпывающие ответы. Только один останется открытым: кто виноват? Виноваты всегда будете вы. Успешной вам службы, лейтенант Абрамов!

— Служу Советскому Союзу! — торжественно отчеканил Виталий, приложив правую руку к козырьку новенькой офицерской фуражки.

Начинать служить родной стране предстояло завтра. Сегодня же Виталий знакомился с посёлком, где базировалась часть. Он располагался на берегу небольшой речушки, которая, через несколько километров от него, впадала в полноводную и стремительную реку Анадырь. Население приполярной деревни, в основном, составляли её коренные жители — чукчи. Часть из них занималась оленеводством, часть ловлей рыбы, которой здесь было в изобилии. Недалеко располагались небольшие прииски золотодобывателей-старателей. Внимание Виталия привлекла большая, салатового цвета, стационарная палатка. На её полотняной двери красовалась вывеска: «Заходи всегда без злости, Прямо к нам в палатку, в гости, А для правильной наводки, Захвати бутылку водки». Не успел лейтенант посмеяться над незамысловатыми виршами, как кто-то прикоснулся к его плечу. Обернувшись, он увидел за собой, атлетически сложенного, бородача, облачённого в оранжевую штормовку и в меховые унты.

— Что задумался, служивый, — громко пробасил он, — заходи, если не шутишь, гостем будешь.

— Может быть и зашёл бы, — не растерялся Виталий, — только вот алкоголем не обзавёлся.

— С этим здесь проблема, — благожелательно отозвался бородач, — но ты не робей, всё равно проходи, офицерам — вход свободный.

Внутри, вокруг, сколоченного из магазинных ящиков, стола сидели ещё пятеро, тоже бородатых, одетых в жёлтые энцефалитные костюмы, ровесников Виталия. Один из них, шутливо подав команду «Товарищи офицеры!», которую в армии, как правило, подаёт первый, увидевший прибывшего командира. Смущённый лейтенант пробормотал что-то наподобие «Вольно», присев на свободный ящик. Ему тут же придвинули гранёный стакан и плеснули туда около ста грамм белой жидкости. Просто счастье, что один из бородачей услужливо предупредил:

— Только осторожно, офицер. Это чистый спирт, 96 градусов, так сказать.

Виталий мгновенно отстранился от столика и виновато пробормотал:

— Извините, ребята, я на службе, причём первый день. Мне не положено.

Ребята оказались опытными, всё понимающими, геологами. Один из них, доброжелательно заглянув Виталию в глаза, примирительно промолвил:

Конец ознакомительного фрагмента.