В бой идут одни пацаны

Александр Тамоников, 2015

Узбекистан, 1993 год. Курсантам Самаркандского высшего военного училища делается неожиданное предложение – досрочно получить офицерское звание в обмен на согласие служить на таджикско-афганской границе. Михаил Левченко и несколько его товарищей принимают предложение, и им вскоре присваивают лейтенантские звания. Совсем еще юных офицеров немедленно отправляют к месту несения службы. По прибытии на границу вчерашние курсанты с удивлением узнают, что будут служить не в российских пограничных войсках, как договаривались, а в армии Таджикистана. «Желторотых» офицеров сразу бросают в бой, в самое пекло. И теперь их главная задача – выжить и оправдать лейтенантские звездочки на погонах… Книга также выходила под названием «Погранзона».

© Тамоников А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

В основе книги лежат реальные события. Они тесно переплетаются с авторским вымыслом. Некоторые фамилии, названия и рельеф местности, а также временные параметры сознательно изменены для облегчения восприятия текста.

Автор не имел ни малейшего намерения принизить чье-либо национальное достоинство.

Автор благодарит участника описанных событий, капитана запаса Михаила Васильевича Левченко за активную помощь в создании книги.

^{А. Тамоников}

Глава 1

Самаркандское высшее военное автомобильное командное училище имени Верховного Совета Узбекской ССР, начало февраля 1993 года.

После команды «Разойдись!» строй первого взвода третьей роты рассыпался, и курсанты ринулись в казарму. Февраль в этом году выдался теплым, но дождливым. Вот и сегодня, в четверг, с утра лил дождь, заставляющий все перемещения осуществлять бегом. Только что закончился обед, и наступило короткое время отдыха. Полчаса до очередного построения на самоподготовку. Не успеешь просохнуть, как опять придется выходить под дождь и бежать до учебного корпуса. Впрочем, небо заметно просветлело, усилился ветер, так что можно было рассчитывать, что тучи, а с ними и надоевший дождь уйдут к цементному заводу.

Левченко поправил подушку. На соседнюю кровать присел Серега Логинов, с которым Михаил был дружен с первого курса.

— Ты лекцию по эксплуатации записал? — поинтересовался он.

— То, что успел. Сам знаешь, как Курин их читает. Автомат бьет реже, чем говорит майор. На его лекциях, да в такую погоду, только спать.

— Вот и я закемарил. На самоподготовке переписать дашь?

— Какие проблемы? Хоть сейчас возьми конспект да переписывай.

— Успею. Как насчет субботы, подумал?

Левченко хлопнул ладонью по лбу.

— Черт, совсем забыл!.. Но, в принципе, тут и думать нечего. Нет у меня, Серега, желания идти на эту вечеринку. Да еще неизвестно, отпустит ли ротный в увольнение.

— Насчет увольнения я с Девятовым вопрос решу. Он тебя в список внесет. Взводному по барабану эти бумажки, у ротного тоже нет причин отказать. С учебой и дисциплиной порядок, последний раз в город ходили месяц назад. Так что отпустят. А аппетит, Миша, как говорится, приходит во время еды.

Старший сержант Девятов был замком, то есть заместителем командира взвода старшего лейтенанта Климася. Ротой командовал капитан Обыденный.

— Это смотря какой еды, Серега. От одной приходит, а от другой навсегда пропадает.

— Ты о своих отношениях с Викой? Не загоняйся. Ведь объяснился же с ней! Она умная девочка, в пединституте учится, должна понять.

— В том-то и дело, что должна, но вот не хочет или не может. Мне ее жаль.

— Не знаю, почему у вас не срослось. Девчонка-то хорошая, красивая, умная, не избалованная, домашняя. Влюблена в тебя по уши.

— Но я-то, Серега, не люблю ее, понимаешь? Мог бы, конечно, до выпуска мозги пудрить, а потом свалить потихонечку к месту службы и забыть обо всем. Так ведь западло, Серега, выйдет. Лучше уж сейчас и прямо, без обмана.

Логинов расстегнул верхнюю пуговицу ПШ — полушерстяной куртки, которая выдавалась на осенне-зимний период обучения вместе с такими же галифе.

— Конечно, лучше, — заявил он. — Но ты сам говоришь, что Вика не хочет и слышать о разрыве.

— Не хочет.

— Ее действительно жалко. Да и тебя тоже.

— А меня-то с чего?

— Да с того, что таких девчонок, как Вика, еще поискать…

Левченко прервал друга:

— Все, Серега, кончай базар. И без тебя хреново!..

— Ладно, это твои личные дела. Значит, в субботу на вечеринку не поедешь?

— Не знаю. Потом видно будет.

— Ну-ну. Отдыхай, а я пока покурю.

— Иди, травись.

Логинов ушел. До построения оставалось семь минут. Левченко поднялся, поправил кровать, прошел к стенду, на котором висел лист с расписанием занятий. Он посмотрел, какие завтра будут предметы, собрал сумку, оставил для друга конспект по эксплуатации автомобильной техники.

В отсеке появился дневальный по роте.

— Левченко! — крикнул он.

Михаил обернулся:

— Чего надо?

— С контрольно-пропускного пункта позвонили, там тебя снегурочка ждет.

— Какая снегурочка?

— Тебе лучше знать. — Дневальный улыбнулся. — Так что беги, пока она не растаяла.

— Дима, ты можешь нормально сказать, кто меня вызывает?

— Если бы я знал. Помощник дежурного передал, что к тебе приехала девушка.

— Нашла время!.. — пробурчал замкомвзвода, вернувшийся с перекура.

Левченко взглянул на старшего сержанта и спросил:

— Отпускаешь?..

— Да, иди. Может, случилось что. Только, Миша, смотри, чтобы дежурный по училищу, комбат или ротный не застукали. А то вставят по самые помидоры.

— Не в первый раз. Если что, я ушел сам.

— А я на построении не увидел, что у меня не хватает курсанта? Нет уж, ты обратился, я разрешил. Постарайся не задерживаться. С КПП беги прямо на кафедру.

— Постараюсь. — Левченко забрал сумку и вышел из казармы.

Дождь очень кстати действительно прекратился. Только с крыш и деревьев продолжали падать капли.

Левченко обогнул плац и второй учебный корпус со стороны кафе, вышел к контрольно-пропускному пункту и тут вдруг встретился с взводным. В училище старший лейтенант почти всегда заходил через ворота, расположенные у старой столовой и парка боевых машин. Сегодня же он, как назло, почему-то оказался здесь.

— Опа! А это еще что за явление? Куда спешим, Левченко? — воскликнул старший лейтенант Климась.

— На КПП.

— Это я понял. В честь какого праздника?

— Девушка ко мне приехала из города.

— Весьма уважительная причина! — заявил взводный и усмехнулся. — А распорядок дня для нас, значит, не существует?

— Виноват. Разрешите вернуться в расположение?

Взводный был нормальным мужиком. Да и Левченко не первогодок, без пяти минут офицер.

— У Девятова отпрашивался?

— Так точно!

— Ладно, ступай к своей подружке. Только недолго, понял?

— Понял!

— Давай! — заявил Климась и направился к плацу по главной аллее.

Левченко вышел на КПП и увидел Вику, стоявшую возле ворот.

Из помещения КПП высунулся помощник дежурного:

— Вы поаккуратней, генерал с обеда еще не приходил.

— Мы внизу у стоянки посидим.

— Давайте.

В наряде стояла вторая рота третьего батальона. Парень с четвертого курса, такой же, как Михаил, особо не беспокоился насчет разноса даже от начальника училища.

Большинство ребят с выпускного курса по воле политиков оказались не в той стране, которой они в свое время присягали на верность. Их перспективы на дальнейшую службу выглядели весьма туманно. Поэтому парни не боялись ничего и никого. Они надеялись, что Россия не оставит их, не бросит на произвол судьбы. Но, к сожалению, времена настали не те. Теперь и в Москве вряд ли знали, что делать с выпускниками училищ, оказавшихся за пределами России. Там думали о другом. А офицеры, курсанты, солдаты? Чем они были лучше штатских, обреченных на отчуждение, на положение иностранца?

Левченко подошел к девушке и спросил:

— Ты зачем приехала, Вика?

— Здравствуй, Миша, — ответила девушка.

— Извини, здравствуй! Так зачем ты приехала?

— Даже не знаю, Миша. Просто не могла оставаться дома одна.

— У тебя нет занятий в институте?

— Не смогла пойти.

Левченко вздохнул.

— Вика, что же ты делаешь и с собой, и со мной?

Помощник дежурного вышел на площадку перед КПП:

— Эй, мальчики и девочки, может, вы все-таки свалите вниз?

Левченко взял девушку под руку, провел к обочине дороги, отходящей от КПП, оттуда к скамейкам, расположенным у автостоянки. В выходные дни здесь разрешалось находиться курсантам и посетителям. В будни тоже, но только вечером, в свободное время.

Впрочем, это ограничение практически не действовало. Конечно, иногда у начальника училища, его заместителей или у старших офицеров штаба, которые проходили мимо, настроение оказывалось плохим. Тогда разгон получали и те курсанты, которые вышли за территорию училища, и личный состав наряда. Но это происходило редко.

Вика присела на скамейку, посмотрела в глаза Левченко и сказала:

— Ты спросил, что я с тобой и с собой делаю. А я хочу знать, что ты творишь со мной.

— Мы же объяснились, Вика! Ну не пара мы, пойми. Нет у нас будущего. Зачем ты унижаешься, рвешь себе сердце?

— Если бы ты знал, Миша, как я ненавижу себя за проявленную слабость. Мне стыдно за то, что я здесь, но я не могу ничего поделать с собой. Не могу!

— Возьми себя в руки, Вика. В конце концов, должно же у тебя быть женское достоинство! Почему ты ведешь себя как тряпка? — Левченко говорил девушке жестокие слова, намеренно пытался вызвать у Вики хоть немного злости. — Распустила нюни! Не любят ее, видите ли. А что, разве кто-то обязан это делать? Если ты влюблена, то и другие должны испытывать те же чувства, не так ли? Понимаешь, что ты эгоистка? Ради собственного благополучия, личного счастья ты готова сломать жизнь другому человеку. Нет у меня любви к тебе, Вика. Нет и не будет. Вместе нам не быть. Ты очень хороший человек, совсем молода, девчонка еще. У тебя вся жизнь впереди. Ты обязательно найдешь человека, который будет тебя на руках носить. И не дави, пожалуйста, на жалость. Это не пройдет, потому что жалость, проявленная сейчас, впоследствии может обернуться трагедией.

Девушка закрыла лицо руками и заплакала.

Левченко тряхнул головой.

— Только этого не хватало! Ты, Вика, езжай домой и не появляйся здесь больше.

— Как же ты жесток! — проговорила девушка.

— Да! — повысил голос Михаил. — Жесток, но с тобой иначе нельзя!

Этот возглас услышал начальник училища, подошедший к КПП.

Он остановил дежурного, бросившегося к нему с докладом, кивнул в сторону автостоянки и спросил:

— Что там происходит, прапорщик?

— К курсанту приехала девушка, товарищ генерал-майор.

— И что? У курсанта есть увольнительная записка?

— Никак нет.

— Так почему вы пропустили его за пределы училища?

— Виноват, товарищ генерал-майор.

— Это не ответ!

— У них там какая-то проблема.

— У вас она тоже будет!.. — Начальник училища прошел мимо прапорщика, спустился к скамейке.

При виде генерала Михаил вскочил и выпалил скороговоркой:

— Курсант первого взвода третьей роты Левченко, товарищ генерал-майор.

Начальник училища увидел заплаканное лицо девушки и спросил:

— Что происходит, курсант?

— Это, товарищ генерал, личное.

— Личное? Негоже будущему офицеру доводить женщину до слез.

— Понимаю.

Поднялась и Вика.

— Товарищ генерал, Миша ни в чем не виноват. Это все я…

— Вот как? — Генерал хмыкнул и пробурчал: — Ну-ну.

— Мне готовиться на гауптвахту? — спросил Левченко.

— А что, очень хочется?

— Никак нет, но…

Начальник училища махнул рукой и поднялся к КПП.

Дежурный вытянулся в струнку и заявил:

— Я сейчас разгоню эту парочку, товарищ генерал. А курсанта пропустил один из моих помощников, в мое отсутствие.

— Не трогайте их, пусть поговорят. Вам же, товарищ прапорщик — выговор.

— Есть выговор!

Генерал прошел через КПП и направился к штабу.

— Это я из-за тебя выговор получил! — накинулся дежурный на помощника, того самого курсанта, который выпустил Левченко. — А комбат еще добавит, и не видать мне отпуска летом.

— Да чего ты дергаешься? — спокойно проговорил парень. — Подумаешь, выговор. А в отпуске и зимой неплохо. Водку в холодильник ставить не надо.

— Борзый, да? Тебе все по фигу, да, выпускник хренов?

— Ты за базаром следи, прапор! А то можно и в репу запросто получить.

— Да как ты смеешь подобным образом разговаривать со старшим по званию?

— Шел бы ты, старший по званию!

— Учти, парень, тебе это тоже не сойдет с рук.

— Тебя реально послать?

— Службу неси!

— А куда она денется? И как далеко ее нести, не подскажешь?

— Нет, лучше три наряда с первым и вторым курсом, чем один с четвертым.

— Это точно.

Дежурный прошел в помещение, присел за пульт, сдвинув шапку на затылок. Помощник улыбнулся и встал возле решетчатых дверей КПП.

После ухода генерала Вика вдруг преобразилась и заявила:

— А ты прав, Миша! Насильно мил не будешь. Я не стану больше доставать тебя. Справлюсь как-нибудь, забуду, что ты был в моей жизни. Тебе же желаю счастья. Извини, что у тебя могут возникнуть неприятности из-за меня. Прощай!

— Вика, ты только… — начал было Левченко, но девушка прервала его:

— Не говори ничего. — Она улыбнулась.

Парню было видно, как тяжело ей держать себя в руках, но она справлялась.

— Прощай!

— Прощай! — тихо проговорил Михаил и проводил Вику взглядом.

Она поднялась к дороге и пошла в сторону автобусной остановки. Парень дождался, пока Вика села в автобус, потом подошел к КПП.

— Что? — спросил помощник дежурного. — Серьезные проблемы?

— Ты видел когда-нибудь реального подонка?

— Да уж! Дела ни к черту.

— Так видел или нет?

— Слушай, вали-ка ты на самоподготовку. Не раздражай!

— Так подонок перед тобой!

— Очень приятно!

— Шуткуешь?

— Нет, расплачусь сейчас. Что ты из-за бабы раскис? Разве мало их тут на заборе вечерами висит, после отбоя шарахается по городку, сидит у спортзала? Вышел втихаря, зацепил не страшней обезьяны, разложил на футбольном поле, да и все дела.

— Ни хрена ты не понимаешь, друг.

— Зато ты, как я вижу, понимаешь. Слюни распустил.

— А как насчет того, чтобы в морду?

— Попробуй!

— В следующий раз!

— Добро. Возникнет надобность получить в пятак, заходи в роту. Спросишь Пашу Рюмина. Своим не отказываем ни в чем.

— А ты в натуре борзый!

— Нет, дерзкий! А вообще, браток, держи хвост пистолетом. Скоро выпуск. В войсках все не так, как в училище. Местных девочек забудешь быстро.

— Наверное, ты прав!

— Давай!

Левченко дошагал до учебного корпуса, в аудиторию вошел чернее тучи. Не сказав ни слова, он присел за стол у окна.

Логинов устроился рядом и спросил:

— Ты чего такой, Миша?

— Ничего.

— Вика приезжала?

— Она!

— Вижу, разговор вышел не из приятных.

— Да куда уж приятней!.. Теперь все, Вику больше не увижу.

— Так чего нос повесил? Разве не этого ты добивался?

— А я сейчас не знаю. Ты знаешь, Серега, когда смотрел, как она уходит, вот тут защемило. — Он указал на левую сторону груди.

— Ну, Миша, тебя не поймешь.

— Я сам себя не пойму, куда уж другим.

— Пройдет!

— Конечно, но мне как-то не по себе. Я ведь с близким человеком попрощался.

— Не ты первый. А конспект мне дашь?

— Чего?.. А, конспект, конечно. — Левченко достал из планшета тетрадь, передал ее другу и сказал: — Если где не разберешь почерк, спрашивай, объясню.

— Ага.

— Может, вечером выпьем? — предложил Левченко.

— С чего бы это? — удивился Логинов.

— С того, что настроение хреновое.

— А после самогона или вина лучше станет? Да, на какое-то время тебе полегчает, а потом?

— Что будет потом, не важно.

— Ладно. Значит, после ужина к Акбаю рванем, да?

— Ну не в казарме же пить!

— Договорились.

Почти все парни на старших курсах старались снять комнатушку в частном секторе, недалеко от училища, вне города, в селении, называемом Махаля. Они по двое-трое селились в пристройках к основному дому или в отдельных зданиях типа летней кухни, чтобы можно было посидеть небольшой компанией, просто переодеться в гражданку, чтобы поздней весной, летом и ранней осенью не париться в увольнении в форме. Левченко снимал такую комнату вместе с двумя своими сокурсниками.

Прошла первая пара. После десятиминутного перекура курсанты вновь вернулись в учебные аудитории.

Тогда же явился проверить занятия своего взвода и старший лейтенант Климась. Девятов отдал команду «смирно». Курсанты поднялись.

Взводный отмахнулся и заявил:

— Вольно! Садись! — Сам он устроился за столом, где до того восседал его заместитель, старший сержант Девятов. — Ну и как гранит науки? Грызем?

Логинов ответил за всех:

— А куда ж мы, товарищ старший лейтенант, денемся с подводной-то лодки?

— Это верно, деваться вам некуда. Остается только зубрить предметы, которые ни хрена в войсках не пригодятся. Кроме, естественно, профессиональных, да и те придется позабыть на практике, в условиях суровой реальной службы. Это вам сейчас кажется, что и в войсках все так же, как в уставах, учебниках, в конспектах лекций, которые читают вам преподаватели. А на самом-то деле ни хрена подобного. В войсках все гораздо сложнее. Но учиться — это ваша обязанность, а посему извольте заниматься, не отвлекаясь! — Он поднялся, чтобы уйти в роту.

Взвод был на месте, самоподготовка проходила нормально, как положено, и торчать в учебном корпусе взводному никакого смысла не было. Честно говоря, старший лейтенант не испытывал особого желания сидеть в аудитории вместе с личным составом.

Но выйти он не успел.

В дверях показалась физиономия совсем молоденького курсанта.

— Разрешите, товарищ старший лейтенант?

— Ты кто такой? — спросил Климась.

— Курсант седьмой роты Федоров.

— И что тебе надо, курсант Федоров?

— Меня помощник по КПП послал.

— А ты уверен, что он тебя послал в учебный корпус, а не подальше?

— Так точно, уверен. Помощник велел передать, что к курсанту Левченко приехала девушка. Она ждет его на КПП.

— Что? Девушка к Левченко? Ты ничего не перепутал?

— Никак нет. Девушка к курсанту Левченко из первого взвода третьей роты.

— Ну что ж, передал, свободен.

— Есть! — Курсант исчез.

Командир взвода взглянул на Михаила, который сам не понимал, что происходит. Может быть, вернулась Вика? Это была единственная версия, пришедшая ему в голову.

— У тебя, Левченко, сегодня что, приемный день? Сперва одна мамзель заявилась, теперь другая!..

— Я никого не просил приезжать.

— Смотри, какой популярностью ты пользуешься у местного женского пола! И как я этого раньше не замечал?

— Да какая там популярность, товарищ старший лейтенант!.. Говорю же, никого не звал.

— Ладно. Чего стоишь? Иди к очередной красавице!

— Могу и остаться!

— Женщин, Миша, нельзя заставлять ждать. Ступай. Дежурному или кому из начальства доложишь, что я отпустил.

— Спасибо!

— На здоровье! К восемнадцати ноль-ноль быть на месте.

— Есть!

Левченко вышел из класса, спустился на площадку перед корпусом и двинулся к КПП, думая о том, что же заставило Вику вернуться. Ведь они вроде бы расстались навсегда. Но курсанту было приятно, что девушка вернулась. Настроение у него поднялось.

Он вошел на КПП. У большой стеклянной витрины, заменявшей стену, улыбаясь, курил курсант Рюмин, помощник дежурного. Сам прапорщик остался у пульта и как бы не замечал происходящего. Свое, в принципе, он уже получил. Генерал уехал в город, командир батальона обеспечения учебного процесса находился в парке вместе с заместителем начальника училища по вооружению, так что очередного разноса ждать не приходилось. А вступать в перепалку с выпускниками ему не хотелось.

— Ну, ты, брат, даешь! Не успела одна уехать, прикатила вторая.

— В каком смысле вторая? Разве?..

И тут в проходе появилась Елизавета Евсеева, двоюродная сестра Вики.

— Лиза?.. Ты?

— Я! Привет!

— Привет! Чего приехала?

— Мы так и будем на дистанции в присутствии посторонних разговаривать? Или, может, выйдешь хотя бы к лестнице?

Левченко взглянул на помощника дежурного.

Тот кивнул в сторону дверей и заявил:

— Давай!

— А дежурный?

— Да все будет как надо! Прапорщик у нас понятливый. Уже огреб за твои посиделки от генерала.

— Серьезно?

— Да и хрен с ним. Был бы мужик, а то чмо самое настоящее.

Левченко вышел к гостье, отвел ее к правым воротам.

Елизавета в отличие от Вики относилась к той категории женщин, которые в двадцать два года особо не утруждали себя какой-то моралью, вели свободный образ жизни, при этом торопились замуж. Лиза только начала охоту за женихом, и в поле ее зрения попал Миша Левченко. Она познакомилась с ним на квартире Вики в день ее двадцатилетия. Лиза была в курсе отношений сестры и Михаила, вот и решила этим воспользоваться.

— Ну и чего тебе? — спросил разочарованный Михаил.

— Слышала, разбежались вы с Викой. Правда?

— И кто ж тебе это сообщил?

— Да она сама и сообщила. Поведала о вашем сегодняшнем разговоре.

— Ты хочешь сказать, что она отсюда поехала к тебе?

— Почему нет? Ведь мы же сестры, хоть и двоюродные, да и живем по соседству. Она все мне рассказала, поплакала, а потом заявила, что так даже лучше. Жить, мол, с эгоистом — это только губить молодость.

— Так и сказала?

— Ты мне не веришь?

— Не знаю. Но тебе-то что надо?

— Как что, Миша? Ведь Вика тебе в подметки не годится. Какая она жена? Ей еще лет пять под юбкой маминой сидеть, если вообще не всю жизнь. Она же без мамы никуда.

— А из тебя, значит, жена хорошая?

— По крайней мере, я знаю, что мужику надо, и любить умею покрепче других. Не веришь? Проверь.

— Что значит «проверь»?

— А то и значит. В общем, я задерживать тебя не буду, не хочу, чтобы влетело от начальства, а после отбоя буду ждать возле музея у забора.

Михаил усмехнулся и осведомился:

— С чего ты взяла, что я приду?

— Ни с чего. Придешь — не пожалеешь, не придешь — дело твое. Я вешаться на шею не собираюсь и унижаться, как Вика, тоже.

— А не приду, как до дома доберешься? На последний автобус точно опоздаешь!

— Это мои заботы. Пешком дойду или доеду с частником. И не говори ничего. Иди служи. Как решишь, так и будет. Только помни, я с десяти часов здесь. Все, Миша! Я побежала, мне еще кое-куда заскочить надо. — Лиза не попрощалась и поспешила к остановке, виляя сексуальным задом.

Михаил покачал головой.

«Ну и Лиза! Настоящая хищница. С ходу просекла момент, когда можно подкатить, — подумал парень. — Только зря старается. Черт, а ведь мы с Серегой хотели посидеть на хате. Придется менять планы».

Левченко вернулся в корпус. Вскоре взвод закончил самоподготовку и прошагал к казарме.

Перед построением на ужин Михаил подошел к другу и сказал:

— Облом на вечер получается, Серега.

— Ты это о чем?

— Что мы планировали?

— Так ты насчет расслабухи? И почему облом? Передумал, как и с вечеринкой?

— Нет. Второй раз ко мне приезжала сестра Вики, Лиза.

— Это та, что на дискотеках голым задом перед мужиками крутит?

— Почему голым?

— Ты видел, в чем она приходит? То в платье, которое едва задницу прикрывает, то в юбке, которая совсем ничего не прячет. Танцует, правда, красиво. Фигурка, надо сказать, привлекательная. Да и лицом ничего. Но сразу видно, чего ей надо.

Левченко улыбнулся:

— Так ты, значит, пасешь ее, да? Я вот Лизку пару раз в клубе видел, да и то мельком. А ты же всю ее рассмотрел. Колись, приглянулась?

— Нет, Миша. С такой особой только свяжись, в момент захомутает. Я предпочитаю других. Но хватит об этом, давай по теме. Чего она приезжала-то? Если не секрет, конечно.

— Да какой секрет… — Михаил рассказал другу о беседе с Евсеевой.

Сергей выслушал Левченко и проговорил:

— Да, Лизка не промах, сразу берет быка за рога.

— Вот только ни хрена у нее не получится.

— Как знать.

— Неужели ты думаешь, что я пойду к ней?

— Не знаю, Миша.

— Не пойду. А расслабиться мы и в училище сможем. Надо только послать гонца за самогоном. В Махале его можно купить в каждом доме.

— Купить-то можно, и с гонцом проблем не будет. Витьке Брасову только скажи, тут же в шесть секунд слетает. Только на что брать самогон? У тебя много денег?

— Откуда?

— Вот и у меня голяк.

— Акбай дал бы в долг, но Елизавета…

— Черт, да что за дела? Кругом одни засады.

— Ничего, обойдемся сегодня, в выходные расслабимся.

— Я на вечеринку не пойду!

— Чего уперся? Хуже-то не будет! И девочки там не такие, как Лизка.

— Не пойду!

— Ладно, проехали. На сегодня отбой, дальше видно будет.

Сергей хотел уйти, но Левченко задержал его:

— Погоди, Серега! Может, все же пойдем к Акбаю?

— С Лизкой?

— И что? Черт с ней, не помешает. Выпьем, расслабимся, вернемся, а она пусть одна кукует на хате.

— Одна не останется. Сын Акбая, Максуд, наверняка разложит ее!

— Ну вот пусть с Максудом и милуется. Мне потом легче от нее отвязаться будет.

Логинов подумал и согласился:

— А ладно! Пойдем с Лизкой!

— В одиннадцать.

— Добро. Я замка предупрежу.

— А кто у нас ответственный по роте?

— Вчера был командир второго взвода, значит, сегодня — третьего.

— Главное, что не Климась. Значит, ровно в двадцать три.

— Договорились.

Но планам друзей не суждено было сбыться. Вечером недалеко от училища патруль обнаружил труп молодой девушки. Приехала милиция, вызвали генерала. Это был второй случай с лета. Первую девушку, так же жестоко изнасилованную и задушенную, нашли под трибунами стадиона в городке. Поэтому начальник училища принял решение на усиление патрульной службы.

Патруль назначался и от третьей роты. Его возглавил командир третьего взвода, который должен был заступить ответственным офицером. Под его начало ротный определил трех курсантов, в том числе и младшего сержанта Логинова. Патруль заступил на службу сразу же после ужина.

В свободное время Левченко отправился в спортивный городок, куда заглядывал каждый день, когда выпадала свободная минута. Он поддерживал себя в отменной физической форме, начал заниматься спортом в детстве. В спортгородке было много ребят.

Михаил только собрался сделать несколько упражнений на брусьях, как к нему подошел Виктор Брасов, тот самый курсант третьей роты, которого Левченко и Сергей хотели послать за самогоном.

— Мишаня!.. — обратился он к Левченко.

— Ну?

— Третьим будешь?

— В смысле?

— Да чего ты, в натуре? Мы с Петром Кривко вина в Махале надыбали, аж полтора литра, для двоих многовато. Не хочешь выпить?

Левченко неожиданно для себя согласился:

— Хочу! Где устроимся?

— Да вот у качалок. С закуской хреново, только хлеб.

— Сейчас и без закуски хорошо пойдет.

Надо отметить, что Левченко не питал пристрастия к спиртному, если и выпивал, то немного и по праздникам, как говорится. Просто на данный момент ему было необходимо снять напряжение, и ничего, кроме вина, для этого он не находил. Михаил прекрасно понимал, что спиртное лишь на время облегчит состояние, потом ему будет только хуже, но он желал хоть ненадолго уйти от проблем. Такое бывает нередко. Даже совершенно непьющие люди иногда надираются до чертиков, испытывая стресс или попадая в холодные объятия безысходности.

Спустя несколько минут Михаил подошел к парням из роты. Они выпили быстро и разошлись до начала ненужных разговоров, которые, как правило, переходят в пьяные базары и привлекают постороннее внимание.

От двухсот граммов вина Михаил даже не захмелел, а на душе стало спокойней. Мысли о Вике отошли куда-то в глубину сознания. Заниматься он не стал, решил пройтись по училищу.

У топографии парень встретил Логинова. Начальник патруля послал того в казарму за плащ-палатками. Со стороны гор потянуло свежестью, значит, вскоре мог пойти дождь.

— Как дела? — спросил друга Левченко.

— Ты выпил? — вопросом на вопрос ответил Сергей.

— А что, заметно?

— Запах!

— Выпил немного.

— Так чего тогда шарахаешься по училищу? Выпил и сиди в казарме.

— Не могу.

— Ну, смотри, залетишь, командование церемониться не будет. Сейчас не то что прежде, за пьянку легко в войска отправят, а до приказа почти три месяца.

— Ты это мне говоришь?

— Тебе! Пойдем в казарму.

— Ладно, пойдем.

Друзья направились к расположению роты.

— Так что там за дела с убитой девушкой? — спросил Михаил.

— А черт его знает. Взводный говорил с особистом. Вроде как убийца тот же самый, что и в случае на стадионе. Почерк один. А вот кто он, пока неизвестно. Но будто бы оперативники нашли что-то и обещают раскрыть преступление.

— Неужели это кто-то из курсантов?

— Вряд ли. По крайней мере, так считают менты.

— Ты мне скажи, патрули оцепили все училище?

Логинов подозрительно посмотрел на друга и спросил:

— А почему тебя это интересует?

— Да просто полюбопытствовал.

— Решил-таки махнуть к Лизе?

— Нет!

— Ага. Это дело твое. А патрули выставлены со стороны чайханы, на дороге к складам ГСМ и автодрому, у Шанхая, в самом городке. Мы обходим район от бани до водокачки. От полка связи вроде высланы люди к железной дороге.

— Понятно! Значит, если Лизка прикатит, то выпроводить ее отсюда будет некому.

— Тут и менты пасутся. Может, заинтересуются Лизкой, но вряд ли станут отправлять обратно в город.

— Ну и черт с ней.

Они дошли до казармы. Сергей прошел в канцелярию, а затем в каптерку, Михаил — в кубрик взвода.

Дождь не пошел. По расписанию старшина провел вечернюю прогулку и поверку, на которой присутствовал ротный. Потом, сразу после отбоя, капитан Обыденный ушел.

Михаил аккуратно сложил форму на стуле и лежал в кровати. Обычно он засыпал быстро, едва прикоснувшись головой к подушке, но сегодня ворочался, не находил себе места. Товарищи по взводу спали.

В половине одиннадцатого Михаил встал, снял с вешалки шинель, скрутил ее, положил на кровать, накрыл одеялом и простыней. Место его находилось в конце кубрика. При дежурном освещении подмену заметить можно было, лишь пристально вглядываясь именно в эту кровать.

Но кто будет вглядываться? Дежурный по училищу? Тот пройдет по казарме, бегло осмотрит кубрики и двинет дальше. Ему проверять тринадцать таких рот, не считая подразделений батальона обеспечения учебного процесса.

Закончив с кроватью, парень быстро оделся, вышел в коридор и увидел дневального, сидевшего на подоконнике напротив канцелярии. Тот тоже заметил Левченко.

Миша подошел к нему и спросил:

— Как наряд?

— Нормально. А ты, смотрю, в самоход собрался?

— Собрался. Не знаешь, где дежурный по училищу?

— До нашего батальона еще не дошел. Ребята позвонили бы.

— А дежурный по роте?

— В каптерке у хомута. Посылку делят.

Хомутом курсанты называли старшину роты. Почему? На этот вопрос вряд ли кто-нибудь ответил бы. Так принято, да и все!

— Ты его предупреди, что я свалил.

— Нет. Сам договаривайся, как и положено. Только сегодня стремно в самоход идти. Усилены патрули, менты.

— Ничего, прорвемся! — Левченко вызвал из каптерки дежурного сержанта. — Свалить мне, Коля, надо.

— Приспичило, что ли?

— Сказал, надо!

— Кровать заправил?

— Все по уму.

— Ну, тогда удачи. Когда вернешься? К подъему?

— Может, раньше.

— Давай!

— Угу.

Левченко прошел в секцию оружейной комнаты, где у тумбочки с телефоном стоял второй дневальный.

— Я ушел, — сообщил ему Михаил и вышел из казармы.

Он обогнул ее со стороны учебных классов и лабораторий, прошел с тыла столовой. За зданием высилась вышка, где нес службу дневальный, в задачу которого входил контроль за территорией, примыкающей к ограждению. Прожектором он освещал периметр. Левченко дневальный увидел сразу.

Михаил подошел к вышке:

— Как тут?

— Нормально. До дороги никого нет.

— Ты предупреди своих сменщиков, что к утру вернусь.

— Не один ты. В самоход уже трое при мне свалили.

— И все равно предупреди!

— Давай!

Михаил вышел к забору напротив второго учебного корпуса, взобрался на него, аккуратно приподнял колючую проволоку, чтобы не порвать форму, и спрыгнул на землю.

— Все же пришел!.. — неожиданно раздался голос Лизы.

Михаил резко повернулся:

— Значит, ждала?

— Конечно, я же обещала.

— Тогда пошли в хату!

— С удовольствием.

Михаил и Лиза прошли к первым домам селения. Левченко постучал в калитку дома Акбая Джумаева, и тот открыл ее.

— Салам, Акбай! Поздновато я, извини.

— Ничего.

— И не один, с девушкой!

— Дело молодое!

Левченко и Евсеева зашли во двор небольшого дома, напротив которого стояла пристройка, состоявшая из прихожей и комнаты.

Михаил передал Лизе ключ:

— Ступай в хату, я сейчас.

Евсеева не заставила себя упрашивать.

Левченко же обратился к хозяину:

— Акбай, самогон нужен, а бабок нет. Выручишь?

— Ай, зачем спрашиваешь? Сколько надо самогона? Бутылка, две?

— Бутылки хватит. Ну и лепешку на закусь.

— Стой здесь, сейчас принесу.

— Спасибо!

— Не за что, Миша.

Парень забрал бутылку самогона и лепешку, прошел в саманный домик.

Лиза сняла куртку и осталась в короткой юбке, из-под которой были видны кружева ее черных чулок, да в майке. Она сидела, поджав ноги, на разложенной софе. Под майкой не было лифчика. Ее довольно крупные груди кокетливо проступали, колыхались при каждом движении.

Левченко поставил бутылку на стол. Рядом он положил лепешку, разломанную на части, достал солдатские кружки.

— Выпьешь? — спросил парень.

— С тобой — да! Хотя эта дрянь крепка для меня.

— Предпочитаешь шампанское?

— Представь себе, да.

— Извини, шампанского у Акбая нет, только самогон и бормотуха.

— Фу! — Лиза скривилась. — И как вы это пьете?

— Нормально пьем.

Он разлил самогон по кружкам. Лиза пересела на край софы, Михаил остался стоять у столика и подал кружку гостье.

Они выпили. Лиза вся сморщилась, словно хлебнула уксусной эссенции. Самогон у Акбая был из винограда, вонючий, но крепкий, не разбавленный.

— Ой, — откашлявшись, проговорила Лиза. — Ну и пойло, аж голова закружилась.

— Попридержи.

— Что, голову?

— Софу.

— А чего ее держать?

Михаил и сам почувствовал, что сто пятьдесят граммов первача ударили ему по мозгам. На душе стало легко. Он налил еще.

— Может, пока хватит? — спросила Лиза.

— Не хочешь, не пей, а мне надо.

— Не свалишься?

— Свалюсь, укроешь одеялом.

— Зачем же доводить до такого? Можно найти занятие и приятнее.

— Здесь вода на улице.

— А я дома помылась как следует.

Михаил выпил еще сто граммов, потом посмотрел на ее ноги и заявил:

— Фигура у тебя, ничего не скажешь, хорошая, сексуальная.

Опьяневшая Лиза улыбнулась:

— А у меня все хорошее. Особенно для тебя.

Михаил присел на софу.

Лиза попыталась обнять его, но Левченко отстранился и пробурчал:

— Не гони, успеешь!

— Так ты не против переспать со мной?

— Не задавай ненужных вопросов.

— Хорошо, молчу. Подай мне, пожалуйста, сумочку.

Михаил подал. Лиза достала из нее пачку американских сигарет, которые тогда только начинали продаваться в магазинах и ларьках.

— Не хочешь?

— Давай!

Они закурили.

Лиза как бы случайно приблизилась к Михаилу и сказала:

— А здесь не так уж и плохо, хоть и грязно. Главное, тихо. Ничего не мешает. Сюда твои дружки не придут?

— Нет.

— Отлично. Тут печка, что ли, топится?

— Калорифер работает. Что, жарко? Отключить его?

— Не надо.

Выкурив сигарету, Лиза посмотрела на Михаила и резко через голову сняла майку. Ее пышные груди с торчащими большими сосками заколыхались.

— Ты чего? — спросил Левченко, не сводя глаз с прелестей молодой женщины.

— Все нормально. Потрогай, какие упругие яблочки.

Михаил опрокинул еще сто граммов, провел рукой по груди Лизы.

Та запрокинула голову и простонала:

— Хорошо!.. Миша, поласкай их еще.

Левченко хотел прекратить это, но спиртное затуманило голову, и он поплыл по течению. Парень опрокинул Лизу на спину и начал тискать ее груди. Сжимал сильно.

Ему казалось, что ей должно быть больно, но Лиза просила:

— Сильней, Миша, еще сильней. Поцелуй меня.

— К черту все! — воскликнул он и, едва не сломав «молнию», стянул с женщины юбку вместе с трусиками.

Она осталась в одних чулках, раздвинула ноги и предоставила на обозрение свое интимное место.

— Разденься, Миша, и иди ко мне.

Левченко сбросил куртку, снял брюки, нижнее белье и навалился на Лизу.

Та рукой помогла ему, и вскоре он почувствовал теплоту и влагу ее тела. Сдержать себя парень уже не мог, да и не хотел. Михаил не помнил, кто выключил свет, не слышал, что за окном пошел дождь, он был во власти близости с женщиной.

Лиза старалась. То постанывая, то издавая резкие вскрики, она извивалась под ним змеей, затем сама взгромоздилась на него.

— Вот так я больше всего люблю.

Михаил держал ее за груди. Ночь превратилась в сплошные стоны и вскрики.

Наконец-то Лиза сползла с него. Тело ее блестело от пота в свете уличного фонаря. Удовлетворившись, Михаил тут же уснул. Под боком у него пристроилась Лиза.

За время учебы Левченко привык вставать тогда, когда это было надо. Он научился программировать свой сон и поднялся в 4.50, всего через два часа. Голова его раскалывалась, по вискам словно кто-то бил молотком.

Проснулась и Лиза. Ее похмелье не мучило.

Она довольно улыбнулась и пропела:

— Доброе утро, дорогой!

— Какое, к черту, доброе, голова раскалывается.

— Так лекарство на столе. В бутылке немного осталось.

— Пить нельзя. Аспирина бы!

— Могу предложить лучшее лекарство.

— Какое?

— Секс, милый. Ты же хочешь меня?

— Не хочу. И не хотел.

— Ага. Это ты теперь говоришь, а ночью так тискал, что синяки остались.

— Сама же просила.

— А что?.. Я ничего не имею против. Так что мне сделать для тебя?

Левченко, проклиная себя за проявленную слабость, враждебно взглянул на молодую женщину и пробурчал:

— Отстань!

— Хорошо. Буду знать, что с утра секс тебе не требуется. А таблетку аспирина возьми в сумке. Там, по-моему, есть.

Левченко нашел таблетку, проглотил ее, не запивая, и прилег.

Лиза положила голову ему на грудь.

— Скажи, Миша, только правду, со мной было лучше, чем с Викой?

— Не знаю, не могу сравнивать. Я с ней не спал.

Лиза от удивления подняла голову.

— Что? Вы не занимались сексом?

— Нет!

— Ни разу?! А что делали, в игрушки играли?

— Отвали!

— Ты жалеешь, что переспал со мной?

— Да.

— Не обманывай. Тебе было очень хорошо, я же чувствовала. Слушай, Миша, а я не первая у тебя женщина?

— А если и первая, то что?

— Ничего. Значит, ты еще захочешь быть со мной!

— Почему ты так уверена в себе?

— Потому, что знаю вас, мужиков.

— Ни хрена ты не знаешь. Одевайся. Вместе выйдем. И давай побыстрей, мне до подъема надо быть в роте.

— Успеешь. Скажи, когда мы еще встретимся?

— Никогда!

— Ладно, сейчас тебя доставать не стоит. Болеешь. Я вечерком приду, тогда и поговорим.

— Не надо приезжать, Лиза. Давай считать, что между нами ничего не было!

Лиза усмехнулась и заявила:

— Ну уж нет! Теперь, Мишенька, ты мой!

— Уверена?

— Абсолютно. А почему уверена? Об этом мы вечером поговорим.

— Не надо приезжать!

— Я все равно приеду. В девять часов. Не выйдешь, в казарму приду.

— Этого еще не хватало.

— Вот! Так что ты не прячься. А сейчас давай одеваться, а то действительно на службу опоздаешь.

Левченко проводил Лизу до остановки и благополучно вернулся в казарму за пятнадцать минут до подъема. Он убрал шинель, застелил кровать и присел на подоконник.

Там его и застала команда дежурного:

— Рота, подъем!