Последний апокриф. Роман-стёб

Семен Злотников, 2007

Это третье издание романа известного драматурга Семена Злотникова, пьесы которого: «Пришел мужчина к женщине», «Уходил старик от старухи», «Команда» и другие игрались по всему миру. Роман-стёб «Последний апокриф» – не рекомендуется для прочтения: истинно верующим; не истинно верующим; знающим, как надо жить и что делать; не знающим, как надо жить и что делать; уверенным в собственной значимости; ни в чем уже не уверенным; и т.д. В этом романе нет зла, параллелей, перпендикуляров, наставлений, внушений, суда и прочего прикладного добра, которым богата мировая литература. Всего-то – Игра, приносящая Радость. «Настоящая жизнь – Игра!» – провозгласил Иоанн Златоуст почти две тысячи лет назад. В самом деле, Любовь и Добро немыслимы без Игры. У Игры нет корысти. Игра не предаст. Игра возвращает нас в Детство. Детство немыслимо без Игры. Игра обещает Свободу, будит Фантазию, спасает от уныния. В этой книге нет ноты уныния. Просто книга – Игра.

57.

…Впрочем, чтобы быть точным, прохожий и не представлялся, но грязно прошамкал беззубым, безгубым ртом:

— Что ли, пройдемте, дочурка!

От придурка несносно несло подземельем, помойкой, пороком и тихой тоской.

Луиза в ответ окатила прохожего взглядом, полным презрения, впрочем, отметив, что он: не рослый, не ладный, не мощный, не стильный, не молодой и не старый, недобрый, незлой, бездарный, бесцветный — он, то есть, вообще никакой!

Первое чувство — обманчиво!

Второе — хотя и приближает нас к истине, но тоже не гарантирует!..

То же самое можно сказать и про третье, четвертое, пятое и шестое чувства (при условии, что таковые существуют!).

При встречах с чертями — особенно…

Луиза надменно зевнула и отвернулась.

— Валите, папаша, а то позову сутенера, — спокойно процедила она сквозь зубы.

— Возлюбленная дочь! — послышался голос, щекочущий мозг.

Она в изумлении обернулась и увидела перед собой рослого, ладного, сильного, стильного, молодого и старого одновременно, яркого, милого во всех отношениях и удивительного мужчину.

— Папаша! — успела воскликнуть путана и грохнулась лбом на Панель.

Очнулась Луиза на льдине, в объятиях жуткой козлиной рожи (тут папаша уже не прикидывался и не фантазировал образы, но имел вид натуральный и отвратительный!).

Заметив ее удивленный взгляд, Он объяснил, что у Него, как назло, не оказалось льда под рукой — приложить к шишке на лбу! — вот Он и перенес ее в мгновение ока в Антарктиду.

Над южным материком висела тихая полярная ночь, но на льдине было светло, как днем.

В низком небе кричали чайки, тут и там деловито хлопотали пингвины, в дальней проруби резво плескались касатки.

Башка от ушиба раскалывалась пополам, но Луизе, тем не менее, было весело и не страшно.

Как ни странно, ее бодрило предчувствие, что первый, ученический этап ее нескончаемой жизни закончился и теперь открывался другой — еще Черт знает, какой!

— Ну, здравствуй! — ласково вымолвил Сатана, также известный еще под тысячью имен, типа: Дьявол, Антихрист, Князь Тьмы, Люцифер, Змеюка Поганый — все перечислить жизни не хватит…

Не вполне понятно, как Черт заслужил свои прозвища — понятно, что заслужил!

Зло изменчиво: сколько имен — столько ликов!

— Вот, в кои-то веки вспомнил про дочку! — тут же его упрекнула Луиза с обидой в голосе.

— Кого-кого, а тебя Я не забывал! — ласково теребя лукавые локоны ее золотистых волос, с улыбкой признался Антихрист.

— Я даже не знаю, как мне Тебя называть! — воскликнула ведьма.

— Как хочешь зови, только в печь не сажай, — отшутился Змеюка Поганый.

— Ах, папаша! — тут же забыв про обиды, с чувством прокричала Луиза и покрепче прильнула к пышущей жаром отцовской груди.

Ей было легко и покойно, голова уже не болела, и даже огромная шишка на лбу рассосалась и спала.

— Все-таки мы, черти, бесконечно сентиментальны! — не смог не признать Князь Тьмы.

Вскоре, спустя мгновение, они благополучно перенеслись в Венецию, на просторную площадь Сан-Марко, где в лучах заходящего солнца покормили отборным овсом голубей и, мило обнявшись, как нежно влюбленные, случайно забрели поужинать в харчевню старого Хряка, знаменитую своими рагу из недобитых ворон, отварными кротами и маринованными лягушками.

Нет нужды говорить, что Черт прикинулся дворянином, а Луиза представилась аристократкой.

И держалась она в ту минуту — словно только и делала от рождения, что ела с фарфора, пила из хрустальных бокалов, спала на перине, играла на арфе да в куклы.

Там же, за трапезой Дьявол поведал маленькой ведьме свою, в общем-то, поразмыслить, невеселую историю…