Страсти по Фаусту. Роман

Светослов

Фауст, устав от бездействия в потустороннем мире, решает внедриться в мир суровой земной реальности и подвигнуть на новые свершения людей, не лишённых творческой искры, в результате чего происходят невероятные события, влекущие за собой кардинальные перемены в мире людей…

5. Театр импровизаций

К этому времени режиссёр Лукоморьев в своей квартире уже закончил набор текста, и отправил всё это на принтер. Через некоторое время он принялся оживлённо просматривать отпечатанные листы… Затем он прошёл на кухню, зажёг газ и поставил чайник, с удовлетворением что-то намурлыкивая…

Наспех съев объёмный бутерброд с колбасой и запив его чаем, Лукоморьев забрал распечатанную рукопись, оделся и поспешил туда, где его ждал творческий коллектив под крышей непредсказуемого и многотонального Театра импровизаций…

В это дивное утро Театр дышал предчувствием новых идей. На сцене, сидя на стульях, балагурили актёры с актрисами в ожидании режиссёра.

Одна из актрис, ироничная стройная Люся, имеющая стильную причёску и глубинный чарующий взгляд, проникающий в бездну сознания, с иронией обратилась к актёру с не менее проницательным взором и моложавым лицом:

— Веничка, ты сегодня у нас что-то подозрительно гладко выглядишь… Не поделишься секретом?..

И Веничка непринуждённо поделился:

— Чтобы клетки обновлять, нужно думку фильтровать…

— Это точно, — вступил в разговор актёр Стас, весельчак и балагур, каких мало. — Я вот как-то гулял по Калифорнии…

Все тут же напряглись, переключив всё внимание на Стаса…

И Стас вдохновенно продолжил:

— Да. Иду я как-то по Калифорнии, гуляю себе спокойненько, думку фильтрую… Смотрю — шоп. Дай, думаю, зайду. Ну и зашёл. Гляжу — а за прилавком — Мата Хари, — тени наводит… Меня увидала — разулыбилась и говорит: «Заходи, Стас, у нас пиво свежее». Я остолбенел поначалу, а потом думаю: «Возьму пивка, раз свежее.» Ну и взял. Мата Хари дала мне пару банок и шепнула: «Ты заходи к нам почаще, Стас, — у нас не только пиво бывает…» И подмигнула мне так, по-свойски… Ну я вышел на улицу, хотел было пиво открыть — попробовать, гляжу — а навстречу Гарри Поттер идёт, и улыбается как-то загадочно… Я тоже в ответ улыбнулся. А Поттер и говорит: «Привет, Стас! Гуляешь?» Я отвечаю: «Гарри, ты, что ли?» Он говорит: «Да, я. А то кто ж ещё.» Я говорю: «А что это ты такой загадочный?» А он отвечает: «Да вот, спешу на платформу девять и пять четвертей…» И улыбается. Я говорю: «Гарри, что у тебя с арифметикой? Ты что-то не то загнул…» А он говорит: «Да я следы заметаю. Я тут намедни занял бабла Волдэморту. Он решил себе новое тело купить. Да сдуру взял и купил тело Шрэка… Теперь с него долг не вышибить, придётся его мандрагорой окучивать… Ну ладно, пошёл я.» И пошёл он себе дальше по Калифорнии. И я пошёл. Вдруг смотрю — а на меня надвигается этот Волдэморт в теле Шрэка… Ну, думаю, всё, приехали… А Гарри вдруг развернулся и что есть мочи как долбанёт его заклинанием, у меня аж уши заложило… И тут этот мафик шрэкообразный раздуваться стал… А потом взлетел, как воздушный шар, да и лопнул. У меня от этого взрыва и вовсе в глазах потемнело… Вот же, блин, думаю, до чего дожил. Вдруг смотрю — а прямо на меня Терминатор идёт, и пушку свою на меня направил… Я думаю: ну нет, гад, ты-то меня на ура не возьмёшь. Я кое-что тоже умею… Взял да и шарахнул в него заклинанием, — самопальным, естественно. Он на глазах у меня весь и разъехался, как масло на сковородке… А в голове — душераздирающий возглас Терминатора этого: «Что ж ты, падла, самопалы юзаешь?!» Я смекнул тут же да и ответил: «Сам падла. А самопал — он и в Африке самопал. Никто ещё не запрещал самозащиту, блин, гусь перелётный с железяками стрёмными…» Вспомнил я тут про пивко, что Мата Хари мне дала, да и глотнул его… И тут исчезла Калифорния… Я вдруг онемел весь… Глядь — кухня моя, родимая… И я в ней, тоже родной такой весь… Дай-ка, думаю, проверю — не глюк ли это… Ну и ещё пивка отпил малость… Тут смотрю — кухня моя исчезла… Ну точно — глюк, ядрёна кончита. И стою я у переулка какого-то обшарпанного. Гляжу — а из подворотни выходит поручик Ржевский с рабыней Изаурой под руку… А навстречу им выдвигаются Турецкий с Каменской, и тоже под руку… Турецкий хвать пушку — и на Ржевского наставляет; а Ржевский тут же как шарахнет в него матом семипудовым!… Турецкий с Каменской так и рухнули навзничь. А Изаура и говорит Ржевскому на ломаном русском: «Ви ошен карачо и силно умеет гаварит; я согласна бит Ваша лубовница…» А Ржевский осклабился, меня увидав, и молвит: «Стас, не бойся, тебя я не трону.» Ну, думаю, надо ещё раз думку отфильтровать, — и пивка из банки глотнул… И тут всё исчезло… Я глаза открываю — сижу перед зеркалом в нашей гримёрке, а сзади Лукоморьев меня тормошит: «Стас, вставай, домой пора. Ты переутомился…» И тут я понял: думка отфильтрована.

Закончив свой умопомрачительный монолог, Стас с удовлетворением откинулся на стуле.

Когда общий хохот поутих, актриса Нора резюмировала:

— Это просто эпический шедевр…

— Да, Стас, тебя нынче сдвинуло конкретно, — добавила Люся.

— Конкретный сдвиг всегда на пользу, — произнёс вдохновлённый Стас.

— М-да, если сдвиги с утра, то значит работать пора, — поэтически произнёс Веня.

И Стас тут же воскликнул с весёлой иронией:

— Ну и где наш великий и ужасный?!

И тут появился режиссёр театра импровизаций Лукоморьев:

— Я здесь!

Все замерли. Режиссёр бодро поднялся на сцену и выложил на столик подготовленную рукопись. Все оживились.

Лукоморьев, потирая руки, тут же заинтриговал актёров:

— Ну что, монстры богемы, у меня для вас — новость… Сейчас мы освежим нашу глубинную драму всепроникающими импровизациями… А затем займёмся внедрением светлых идей в задворки сознания. А дальше — гастрольный экспромт. Народу нужна радость!

И он загадочно улыбнулся.

— Неужели гастроли? — вопросил Стас.

— Несомненно, — ответил Лукоморьев.

— А куда? — поинтересовалась актриса по имени Аня.

Конец ознакомительного фрагмента.