Страсти по Фаусту. Роман

Светослов

Фауст, устав от бездействия в потустороннем мире, решает внедриться в мир суровой земной реальности и подвигнуть на новые свершения людей, не лишённых творческой искры, в результате чего происходят невероятные события, влекущие за собой кардинальные перемены в мире людей…

© Светослов, 2019

ISBN 978-5-4483-2238-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Однажды чудесным ранним утром в прекраснейшем небесном саду, озарённом лучами рассвета, в этой идиллии, овеянной волшебством лёгкой дымки, среди пышных трав и цветов под деревом с налитыми плодами сидели, беззаботно откинувшись в шезлонгах, двое — Фауст и Маргарита, облачённые в ослепительно белые одежды. Волосы Фауста были благородно убраны в косу, взгляд его проницательный улавливал всё, что входило в его обзор; весь он был овеян волной вдохновенья. Маргарита одухотворённо смотрела на Фауста; её локоны дивных волос светились бликами раннего безмятежного утра, мягко ложась на изящные плечи, и жемчуг филигранного ожерелья возвышал её грациозность, отсверкивая лучами зари. Оба они пребывали в состоянии всеутоляющего блаженства, коим напоено светоносное пространство небожителей.

Маргарита, окинув ясным взором пространство Сада, трепетно обратилась к Фаусту:

— Мой милый Фауст, как прекрасно! Какие кроны и цветы!.. Какое небо! И дыханье туманных трав, что под росою так веселят свободу взгляда… И светел милостью простор. Как птицы чувствуют его! Повсюду — свет и совершенство. И всё — в любви неутолимой. Свобода нам являет чудо…

Фауст, взглянув на Маргариту, так же поэтически ей ответил:

— Да, Маргарита, мир спокоен; душа светла и воздух чист. Любовью жизнь напоена. Нам явлен дар, и мы, внимая живому Свету, его храним в своей душе, дыша Бессмертия единством. Но…

Он сделал паузу, что-то обдумывая.

Чуткая Маргарита тут же спросила:

— Любимый, что тебя тревожит? Какие думы дух печалят?

И Фауст ей ответил:

— О нет, любимая. Печаль — не мой удел. Я просто вник нагим дыханьем в пространство прозы… И эта проза наполняет гудящий мир людей, что суетою одержимы, там — на Земле. Да-да. Я чувствую его. И вот, что думаю: мы как-то можем им помочь…

Маргарита слегка напряглась:

— Но ведь для этого нам нужно вжиться в прозу…

Фауст же невозмутимо произнёс:

— Несомненно. И мы попробуем… Я помню — есть страна необычайная, — Россия, так её зовут. И в той России — удивительный народ; там люди очень интересные живут, — они горят столпом идей. Но гасят ту стихию другие люди — неинтересные и скучные… Да. И вот, что мне пришло на ум: а не внедрить ли в эту драму земной суровой суеты живую искру вдохновенья, что так чудна и животворна?.. И может даже посетить тот грозовой и несравненный дивный край…

— Но я — с тобой, — тут же молвила Маргарита.

— Да-да, конечно. Но это — позже… А пока — не помешало бы подкинуть им пару свеженьких идей… Ничто так дух не облегчает, как естество импровизаций; и дум полёт свободе ближе, чем блажь тоски в пылу апломба. Душе — любовь, она с мечтою заодно; идея — воля!

Фауст оживлённо посмотрел на Маргариту, глаза его озарились вдохновением.

Маргарита решительно провозгласила:

— Как дух тебе велит, — так пусть и будет!

И Фауст ответил:

— Ну, тогда — за дело, дух! Идеи будут смелы и внезапны.

И тут вдруг ему на голову упало яблоко.

Фауст весь озарился, поднял этот стихийный плод Провидения, и возбуждённо воскликнул:

— Да будет так!..

И он ловко подбросил яблоко вперёд. Оно, описав дугу в воздухе, исчезло в туманных травах…

И в этот момент что-то произошло в пространстве, и всепроникающая музыка заполнила стихию этого дивного мира…

И всепоглощающий туман мистически окутал всё, и неизвестно, сколько времени длилось это притягательно-пьянящее действо, но когда это волшебное марево растворилось в пространстве непуганой свободы, изменился и вид окружающий, а затем новые образы обнажились в реальности вечной и непредсказуемой, многотональной и обескураживающей…